Источники худож.содерж-я в прозе

Жизн источн – как особое явление самой жизни. «Жизн.материал» художника. Много рукописей – Моя жизнь, Ист-я одной жизни и тд.. Потребность чел-а – рассказать о себе (письм.исповедь). Начало – Августин. «Ист-я моих бедствий» - Пьера Абиляра, Исповедь Руссо и тд.. «исповедь» в русск.литре – Герцен, Горький, Пастернак. Автобиогр.начало – романы, повести. Пример из классики – Толстой. Многие реалии – из его собств.жизни. Фет: «Все эти Волконские, Безуховы – все это 80 тысяч верст вокруг себя». Толстой: «Вижу – пишу». ¾ первых книг прозы пишутся на автобиографизме. Толстой: «Можно выдумывать детали, но не спихологию». Тема самоубийства в прозе (Мартин Иден Лондона). Грэм Грин: «Чтобы описать убийство, не надо никого убивать, надо хотя бы раз в жизни испытать к этому желание». След-но, нужна ПЕРЕЖИТОСТЬ. Нужно ПРЕОДОЛЕНИЕ над автобиографией. Не это – искусство, а возвышение над ней. Ради художественных целей можно иногда идти и против фактов. Надо ли просто жить или изучать жизнь художнику? Просто живя, художник одновременно и изучает. Нужно уметь найти золотую середину.

Самое сложное – не собрать, а худож.освоить произв-е. Голый материал – это журналистика. Хемингуей: «Достоевский был сукин сын, поэтому сукины сыны и святые лучше всего у него получались» - значит, должно быть что-то в самой генетике писателя.

6) документализм в прозе: факты, фантазия

Документализм в прозе

Одна из стилевых проблем современной прозы – документализм.

Была такая мода считать, что все выдумки устарели и писать надо все «как было». Т.е. надо писать только документальную и информативную прозу – верность документу.

Само это поветрие живо и поныне, это подкреплено массой всяких военных мемуаров. Зачем нам что-то другое, ведь это документ? Однако подвести все же может.

Пр. «Война и мир» - там есть персонажи чисто художественные (Волконские, Курагины), однако родственники Толстого даже возражали, что все «не так» и события какие-то не так изображены (с Некрасовым также – он отвечал «написано-то хорошо»). Толстой все детали исправлял, чтобы было правдиво. Но есть Кутузов и Бонапарт. Как же тут? Кутузов на деле умер не таким уж старым, как изображен у Толстого. Кутузов в молодости был большой «пятиметр», денди, но было два эпизода в военных делах – ему два раза пуля попало в одно и тоже место. Он был масоном, как и Бонапарт. И иногда изображается бородинское сражение как сражение двух масонов. Вообще в сражении многой тайн – в поведении войск, поведении Кутузова. Однако в романе у него много толстовского – реального мало. Наполеон вообще подан явно с отрицательным знаком, рассудочный, деловитый, аккуратный – на деле он был совсем другого склада, по мемуарам того же Талейрана, суеверный, нервический, склонный к мистицизму. Толстой в этом ради худюзадачи нарушает принцип правдоподобия.

Т.о. при всем уважении к фактам и документам, разумеется художник прежде всего решает художественную задачу, если надо – нарушая факты.

В исторической прозе свои приемы. Иногда бывает наоборот – факт врет. Пр. когда декабристы, Пестоль написал сочинение «Русская Правда» - конституция того времени. Ее долго не могли найти. Мнение историков одно, будто она демократическая (как следовало из документов) а мнение писателей – другое. Они исходили из личности Пестоля, очень жесткого. И когда нашли правду, оказалось, писатели были правы. Или там историки говорили, будто гусары в ботфортах не ходили, ходили в коротких сапогах – и это правда. Но между собой в шутку гусары называли их «ботфортами».

Есть даже такой прием – специально употреблять слова, которые непонятны. Это создает атмосферу древнего времени.

У исторических романистов есть неписаное правило относительно фактов – лучше всего писать не по фактам и не против фактов, а между ними. Т.е. писать тот материал, который неизвестен.

А если следовать фактам – он разрушает духовную направленность, художественность.

Вл. Богомолов «Момент истины» («В августе 44-го»). Там каждая глава начинается с тайных сводок спецслужб, а потом уже идет повествование. Нек-е критики писали, будто эти сводки сильнее, чем сама повесть. А оказывается, сводки он сам все выдумал.

Так что если есть возможность в произведении с документальной фактурой – лучше все соблюдать.

Как писатель должен относиться к жизненному материалу – изучать жизнь или просто жить?

Если писатель пишет о чем-то конкретном, он должен изучать материал. Но как писатель работает с жизненным материалом – изучает жизнь или просто живет?

Как, пр. писателям удавалось описать собственную судьбу и даже собственную смерть. Пр. Джек Лондон в «Мартине Идене» описал буквально собственную смерть. Или Пушкин, Лермонтов?

По новым данным есть даже какие-то генетические коды, неведомые рассудку. Есть такие темные вещи…

У Гете есть такое стих-е, где он обнимается с женщинолй и одновременно «выстукивает ритмы стих-я на ее спине».

Или у Лермонтова в «ГНВ» (во мне живет два человека – один живет, а второй смотрит со стороны, анализирует).

Как Достоевский выписывает убийства? Или Грэм Грим? Он сказал, что чтобы описать убийство не надо убивать – надо только почувствовать импульс к убийству.

Есть такой образ «зерно» и «колос». Где-то в душе человека есть зерно, кот-е может развернуться в колос. Если оно есть, когда надо оно развернется и писатель идет дальше.

Не надо упрощать жизненную проблему.