Современный креационизм и наука

В. П. ГОРАН, канд. филос. наук

Одно из наиболее показательных проявлений глубины кризиса буржуазной мировоззренческой мысли заключается в том парадоксальном факте, что к самым устойчивым ее ориентациям в наш век бурного научно-технического прогресса относится ориентация на религию и теологию. Так, продукт теологической мысли XIII в.— философия Фомы Аквинского — в XX в. составляет идейную основу влиятельнейшего течения буржуазной философии — неотомизма. Но, несмотря на сочетание верности догматической традиции с приспособляемостью к условиям современной духовной жизни, положение теологии становится все сложнее. Проблема противостояния прогрессирующему процессу секуляризации современного общества, и в особенности тем течениям мысли, которые связаны с наукой или ориентированы на нау-

39 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 29—30.

ку, по признанию самих теологов, становится для них все более острой 1.

В своих попытках решить эту проблему теологическая мысль не стесняет себя в выборе средств. В арсенал этих средств входят как прямое отрицание выводов науки, несовместимость которых с религией и теологией столь очевидна, что не оставляет никакой надежды на то, что теология способна их ассимилировать, так и попытки примирить религию с наукой и даже «ассимилировать общие выводы наук применительно к преподаванию теологии»2. Наглядный пример сочетания этих двух взаимоисключающих подходов к современной науке являет собой позиция небольшой, но проявляющей необыкновенную активность группы защитников старой религиозной идеи сверхъестественного сотворения мира творцом, которые в США организовались в Общество креационных исследований. Идею творения они пропагандируют как якобы вывод ученых, для которых «не вопросы религии стоят на первом месте... но наука»3. С 1964 г. это общество издает ежеквартальник. В 1970 г. в Сан-Диего был учрежден Институт креационных исследований, издающий общедоступный ежемесячный журнал. Налажен выпуск соответствующей книжной продукции. Кроме того, большое значение придается проведению публичных дискуссий, в том числе и в студенческой аудитории.

Вот как описывает свое участие в одной из таких дискуссий видный специалист по философским проблемам биологии М. Рюз: «Несколько лет назад меня попросили участвовать в форуме по эволюции. Польщенный, я согласился, обнаружив позднее, что я как ученый должен был участвовать в «дебатах» против двух креационистов Г. Морриса и Д. Гиша....Я очень сильно сомневаюсь, что многие из присутствующих на этом вечере изменили свое мнение: места на открытой трибуне были заняты ревностными баптистами, приехавшими в автобусах из Висконсина и Иллинойса. Десять человек или около этого, кто верил в эволюцию, продолжали верить в эволюцию. Пять тысяч, кто принимал ранние главы генезиса (мира.— В. Г.) абсолютно буквально (по библии.— В. Г.), продолжали принимать ранние главы ге-

1 См.: Boisset L. La theologie en proces, face a la critique marxiste. Ed. de Centurion, 1974. P. 12; Kemp P. L' ethique au lendemain des victoires des atheisme // Rev. de theologie et de philosophie. 1979. V. III. P. 105.

2 Gilson E. Le philosophe et la theologie. Paris, 1960. P. 239.

3 Morris H. М. The scientific case for creation. San Diego, 1979. P. 2.

незиса абсолютно буквально. Однако время было затрачено не напрасно. Моррис и Гиш получили внимание, которого они жаждали. Их сторонники были взволнованы зрелищем еретиков, публично провозглашающих доктрины, которые, конечно, заслуживают вечного проклятия. И я узнал, что в наши... дни креационизм существует: грубый, догматичный, библейский буквализм, маскирующийся под подлинную науку...»4

Ни сама идея божественного сотворения мира, ни апелляция к науке для ее «обоснования» и популяризации далеко не новы. Как известно, любая поповщина «есть пустоцвет, растущий на живом дереве... истинного... человеческого познания»6. А в Новое время паразитирование фидеизма на науке — явление даже обыденное. Не удивляет и то, что «научный» креационизм нашел благоприятную почву именно в США. Для духовной жизни страны, являющейся оплотом реакции в современном мире, активность фидеистов, паразитирующих на авторитете науки,— штрих, конечно, характерный и уж никак не из ряда вон выходящий.

Круг наук, на которые «научные» креационисты пытаются опереться в своих доводах, внушителен: физика, биология, геология. Причем в центре внимания креационистов оказалась биология: обсуждение вопросов, входящих в компетенцию других наук, неизменно «замыкается» на проблемы биологии. Это исключительное внимание к биологической тематике в значительной степени объясняется ролью биологии в утверждении в естествознании и в прошлом, и в настоящее время идеи, которая обеспечивает ему надежную основу для подлинно естественно-научного, материалистического подхода к исследованию природы. Это — идея развития. Базирующаяся на ней эволюционная теория как раз и относится к тем достижениям науки, которые несовместимы с религией, которые теологическая мысль ассимилировать не в состоянии и к которым, следовательно, фидеист не может не относиться непримиримо.

Церковь неоднократно осуждала эволюционную теорию как неприемлемую для христианского миропонимания — последний раз такая попытка была предпринята всего около 35 лет назад Пием XIIв. Идея божественного творения неизменно выступает при этом в качестве альтернативы

4 Ruse М. Philip Kitcher. Abusing science: The case against creationism // Philosophy of science. 1984. V. 51, N 2. P. 348.

5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 322.

6 Пий XII. Энциклика «Humani Generis». Ватикан, 1950. 12 авг.

естественно-научному эволюционизму. Даже в тех случаях, когда сама по себе идея эволюции не предается безоговорочному осуждению, эволюцию истолковывают лишь как продукт творческих актов божества. Так, Дж. Мак-Уилльямс писал в «Католической энциклопедии» в статье «Эволюция»:

«Нет и тени доказательства происхождения живого из неживого, как и животной жизни из растительной жизни, как и человеческого организма от низших животных. Стало быть, необходимо прийти к разумному выводу о воздействии творца, по крайней мере на каждой из этих ступеней»7. Правда, в последние десятилетия среди томистов появились и приверженцы «примиренческого» отношения к эволюционной теории. Некоторые из них даже тщатся «показать, что эволюционизм совместим с принципами томистской философии»8. Но даже те из неотомистов, кто прямо призывает снять проклятие с эволюционной теории, чтобы не вступать в конфликт с наукой, одновременно настаивают на том, что «во всех случаях идея творения остается неприкосновенной»9.

Позиция новоявленных «научных» креационистов сочетает в себе следующие две особенности. Первая состоит в том, что полностью отвергается идея эволюции. Резкое противопоставление эволюционной и креационной моделей преимущественно «земной» истории «научные» креационисты сознательно делают исходным пунктом своей атаки на эволюционное учение, настаивая на невозможности какой-либо третьей модели 10. Они, следовательно, отвергают обозначившуюся даже в рамках неотомизма «примиренческую» тенденцию и с этой точки зрения выступают в качестве ревностных продолжателей резко антинаучной традиции ортодоксального креационизма. Эта особенность их позиции ничего нового не содержит, и, если бы не вторая особенность, не было бы смысла делать их взгляды объектом специального рассмотрения. А эта вторая особенность позиции «научных» креационистов состоит в том, что они не просто утверждают креационную модель как религиозную альтернативу научному эволюционизму — они пытаются «обосновать» ее в качестве научного вывода посредством доказательства те-

7 McWilliams J. Evolution // Catholic Encyclopaedia. N. Y., 1941.

8 Donceel J. Causality and evolution // The New Scholasticism. 1965. V. 39, N 3. P. 295.

9 Sertillanges A. D. L' idee de creation et ses retentissements en philosophic. Paris, 1945. P. 139.

10 См.: Morris H. The scientific case for creation. P. 3.

эиса, будто с точки зрения современной науки эволюционная модель несостоятельна. Причем они весьма старательны в поисках тех данных современной науки, которые, по их оценке, могут быть использованы как доводы в пользу идеи творения. Примечательно в этой связи следующее замечание М. Рюза: «Они изучают относящуюся к делу.литературу с большим вниманием, чем большинство эволюционистов»11.

Тщательный анализ попыток «научных» креоционистов апеллировать к науке для утверждения антинаучной религиозной идеи, конечно же, вскрывает их фальшь и несостоятельность. Однако шумная активность «научных» креационистов не остается незамеченной в широких научных кругах 12. Более того, те представители науки, кому довелось непосредственно соприкоснуться с проявлениями этой активности, отмечают наличие определенной угрозы для науки и призывают энергично бороться с креационизмом 13. Поэтому нет оснований считать не заслуживающей внимания задачу разоблачения лженаучной сути аргументации «научных» креационистов.

В этой небольшой статье мы ограничимся рассмотрением только двух примеров «научной аргументации» креационистов. В первом случае речь пойдет о термодинамических аспектах эволюционной модели, во втором — о ее информационных аспектах, в особенности применительно к проблеме биогенеза. Этого будет вполне достаточно, чтобы показать всю вздорность притязаний креационистов на научный характер и научную обоснованность их позиции. Дело в том, что они сами выдвигают на передний план именно эту часть «аргументации», будучи уверенными, что она есть та неприступная крепость, за стенами которой они могут чувствовать себя абсолютно неуязвимыми.

Начнем с апелляции креационистов к законам термодинамики. Ее первому и второму законам (закон сохранения энергии и закон возрастания энтропии) они придают столь большое значение, что главные особенности всей их креационной модели мира, которую они противопоставляют эволюционной модели, являют собой едва ли не непосредственное описание действия этих законов. Кроме самого утвержде-

11 Ruse М. Philip Kitcher. Abusing science: The case against crea-tionism. P. 352.

12 См., например: Abstracts of the 7th International Congress of Logic, Metodology and Philosophy of Science. V. 4. Salzburg, 1983. P. 263.

13 Ruse М. Philip Kitcher. Abusing science; The case against crea-tionism. P. 349.

ния о сотворенности мира сверхъестественным творцом, эти особенности выражены в утверждении, что после сотворения мира для него характерны только два типа непрерывных процессов — процессы консервации уже существующего и процессы убывания порядка 14. Первые соответствуют закону сохранения массы-энергии, вторые — закону возрастания энтропии.

Второй закон термодинамики в глазах креационистов «особенно значителен в его поддержке креационной модели и соответственно в его контрадикции эволюционной модели»16. Реанимируя уже давно похороненную наукой концепцию тепловой смерти Вселенной, бывший президент Общества креационных исследований и нынешний директор Института креационных исследований Г. Моррис пишет: «Второй закон подразумевает, что если настоящие процессы будут продолжаться, универсум со временем станет полностью «мертвым». Если бы он был бесконечно старым, он уже был бы мертвым. Таким образом, в его существующей форме он должен был иметь начало! Первый закон тем не менее указывает, что универсум не мог возникнуть сам по себе. Он должен был, следовательно, быть сотворенным Творцом за пределами его самого и процессами творения, которые теперь не имеют места, в точности так, как постулирует креационная модель»10.

Все это рассуждение кажется на первый взгляд наукообразным. Но чего стоит это наукообразие, видно из того, что первый закон термодинамики непосредственно утверждает именно несотворимость массы-энергии, и тот, кто признает их сотворение, покидает почву современной науки. Наукообразным словесным гримом оказывается подновлен старый теологический хлам — физико-теологическое «доказательство» бытия бога. Но этому последнему еще Кант вынес суровый, но справедливый приговор: «Мы не можем одобрить притязания этого способа доказательства на аподиктическую достоверность и на согласие, не нуждающееся в снисходительности»17. Тому, кто прибегает к нему, приличествует не догматический язык софиста, а скромный тон веры 18. Грубая религиозная вера в чудо сверхъестественного творения — вот что кроется за ссылкой на первый закон

14 См.: Morris H. The scientific case for creation. P. 4—7.

15 Ibid. P. 13.

16 Ibid.

17 Кант И. Соч.: В 6-ти т, Т. 3. М., 1964. С. 539, 18 Там же.

термодинамики. Но сам этот закон здесь на при чем, ибо он-то как раз и служит гарантом того, что идея сверхъестественного творения абсолютно чужда науке.

Попытки креационистов возродить концепцию «тепловой смерти» Вселенной также не выдерживают критики с точки зрения современной науки. Здесь достаточно вспомнить общую теорию относительности, согласно которой «мир как целое должен рассматриваться не как замкнутая система, а как система, находящаяся в переменном гравитационном поле; в связи с этим применение закона возрастания энтропии не приводит к выводу о необходимости статистического равновесия»19.

Уверенность креациониста Морриса в неотразимости тех доводов в пользу творения, которые он строит, спекулируя на затруднениях с согласованием второго закона термодинамики с эволюционной моделью, такова, что оч явно теряет чувство меры и опускается до бахвальства по поводу основательности и неуязвимости своей позиции: «Если язык осмыслен, эволюция и второй закон не могут одновременно быть истиной»20. Такая самонадеянность имеет своим источником упование на универсальность второго закона: «Закон энтропии — это универсальный закон изменения, направленного вниз»21. Бравируя уверенностью в неуязвимости позиции креационизма, Моррис с вызовом заявляет: «Второй закон... был подтвержден всеми видами научной проверки, в то время как эволюция — это модель, которая даже не может быть проверена научно. Если надо делать выбор, нам представляется лучшим идти с наукой!»22.

Что же, спорить против утверждения, что лучше идти с наукой, а не против нее, у нас нет никаких оснований. Но если всерьез ориентироваться на науку, в том числе и на современные достижения в области термодинамики, то положение креационистов нельзя не признать незавидным, ибо новейшие результаты, полученные именно в термодинамике, ликвидируют саму возможность спекулировать на проблеме противоречия между вторым законом и эволюционной моделью. Посмотрим же, как реально обстоит дело с вопросом об универсальности второго закона термодинамики в свете новейших достижений в этой области знаний.

19 Ландау Л. Д., Лифшиц Е. М. Статистическая физика. Ч. I. М.,

20 Morris H. The scientific case for creation. P. 16.

21 Ibid. 22 Ibid,

В последние десятилетня в научной литературе данный вопрос является предметом активного обсуждения именно в контексте поисков объяснения факта существования в природе «аптиэнтропийных» систем. И в прямом противоречии с утверждениями креационистов представители подлинной науки приходят к выводу, что законы термодинамики вполне обеспечивают естественно-научное решение проблемы. Из исследователей, продуктивно работающих в этом направлении, можно назвать М. Эйгена, И. Пригожина, Л. А. Николаева, Л. А. Блюменфельда, М. В. Волькенштейна, А. И. Зотина, С. Э. Шноля и др. Получившие международное признание результаты И. Пригожина имеют для нас особое значение.

Прежде всего обратим внимание на следующее замечание, высказанное И. Пригожиным в его Нобелевской лекции 1977 г.: «Через 150 лет после того, как второй закон был сформулирован, он все еще представляет собой скорее программу, чем четко очерченную теорию в обычном смысле этого понятия»23. Как видим, один из лидеров современной термодинамики дает совсем не ту оценку состояния дел со вторым законом, которая претенциозно выдается креационистом Моррисом за единственно совместимую с наукой. Но послушаем И. Пригожина дальше: «Действительно, единственное, что второй закон говорит точно о производстве энтропии,— знак этой величины. Не определена даже область справедливости неравенства (выражающего закон.— В. Г.). Это обстоятельство — одна из главных причин того, почему применение термодинамики, по существу, ограничено анализом равновесных систем»24. Попытки «расширить» область действия второго закона привели к установлению применимости соответствующей формулы «лишь для случаев, при которых система находится вблизи состояния равновесия»25. Относительно систем, находящихся вдали от равновесия, многолетние исследования И. Пригожина и его коллег привели к неожиданным для них самих результатам. Обнаружилось, что «неравновесность может служить источником упорядоченности»26. Такие неравновесные структуры были названы

23 Пригожий И. Время, структуры, флуктуации // Успехи физ. наук, 1980. Т. 131, вып. 2. С. 188.

24 Там же.

25 Там же.

26 Николис Г., Пригожий И. Самоорганизация в равновесных системах: от диссипативных структур к упорядоченности через флуктуации. М., 1979. С. 11.

диссипативными структурами. Их изучение — сравнительно новая область исследования, но она «охватывает уже широкий круг проблем от химии до биологии и динамики популяций»27. Полученные результаты вносят значительный вклад в разработку теории эволюции, подводя под нее термодинамический фундамент.

Этим, разумеется, пока только намечается один из подходов к решению данной задачи. Но и то, что уже сделано, имеет принципиальное значение с точки зрения обсуждаемого сюжета. Установление самого факта существования диссипативных структур как естественного источника повышения порядка в природе ликвидирует возможность креационистских спекуляций на проблеме согласования развития в природе со вторым законом термодинамики. Таким образом, сделавшие столь высокую ставку на эту проблему креационисты в свете фактического состояния дел в данной области современной науки действительно оказались в незавидном положении. Поскольку на самом деле «представляется лучшим идти с наукой», то банкротство креационистской аргументации «от термодинамики» — свершившийся факт.

Надо сказать, что креационисты знакомы с работами И. Пригожина. Но было бы нецелесообразным детально прослеживать здесь их неуклюжие попытки затушевать значение того сокрушительного удара, который результаты исследований Пригожина наносят их позиции, равно как и их рассчитанные на доверчивого читателя попытки создать впечетление, что для креационистской концепции серьезных затруднений эти исследования не предвещают. Нам достаточно зафиксировать, что после того, как Моррис вскользь упомянул о первоначальных результатах Пригожина, причем упомянул о них в таком контексте, чтобы их несовместимость с креационистской моделью не бросалась в глаза, после этого все же разительно изменился характер утверждений Морриса относительно возможности согласования эволюционной модели со вторым законом термодинамики. Теперь былой самоуверенности как не бывало. Теперь Моррис смиренно допускает, что «эволюционная модель... возможно, может быть гармонизирована со вторым законом»28. А ведь в той же книге всего десятью страницами выше тон у него был совсем другой. Там он, как мы помним, самонадеянно заявлял, что «эволюция и второй закон не могут одновременно быть истиной».

27 Там же. С. 14.

28 Morris H. The scientific case for creation. P. 26.

Но такое вынужденное смягчение тона — не более, чем минутная слабость. Не беремся судить, имел ли здесь место проблеск понимания безнадежности усилий противостоять прогрессу науки, или автора «бес попутал» и у него ослабло чувство инквизиторской бдительности по отношению к безбожному эволюционизму, или автор попал под гипноз собственных уверений о своей верности духу научности, или же имела место какая-либо иная причина. Для нас все это имеет второстепенное значение. Важен сам факт невольного при знания креациониста в том, что все его предыдущие тирады по поводу несовместимости эволюционизма со вторым законом термодинамики были не более чем лицемерием, нечистоплотной игрой, рассчитанной на возможную неосведомленность читателя. Впрочем, эта минута слабости или научной добросовестности длилась у Морриса недолго. Очень скоро тон его высказываний снова становится жестким, самоуверенным и автор возобновляет атаку на эволюционную модель с прежних позиций, утверждая невозможность возрастания порядка в результате естественных процессов.

С особой настойчивостью креационисты заостряют вопрос о «механизме», обеспечившем возрастание порядка при возникновении жизни 29. Такое внимание с их стороны к проблеме биогенеза не вызывает удивления. Ведь это — одна из тех сложнейших научных проблем, на которой издревле активно паразитирует идеализм. Помощник директора Института креационных исследований, один из самых воинствующих активистов Общества креационных исследований Д. Гиш, по специальности биохимик, посвятил этой проблеме отдельную книгу 30, в которой «доказывает» невозможность возникновения жизни из неживой материи ни в результате каких бы то ни было естественных процессов, ни путем искусственного синтеза. А такое тотальное отрицание самой возможности естественного возникновения жизня (искусственный синтез тоже предполагает действие законов природы) понадобилось ему для того, чтобы придать видимость научного вывода религиозной идее о сверхъестественном сотворении жизни. Гишу вторит и Моррис, категорично утверждающий, что жизнь не только не может возникнуть естественным путем в природе, но что она также не есть «нечто, что может быть создано умными людьми»31.

29 Morris H. The scientific саье for creation. P. 19.

30 См.: Gish D. Т. Speculations and experiments related to the origin of life: A critique. San Diego, 1972.

31 Morris H. The scientific case for creation. P. 62.

Помимо спекуляций на проблеме термодинамических аспектов биогенеза и эволюции жизни «аргументация» креационистов опирается также и на спекуляции на проблеме их информационных аспектов. Здесь есть своя логика, ибо термодинамические и информационные аспекты этих проблем взаимосвязаны, как известно, теснейшим образом. Если в спекуляциях на термодинамических аспектах основной упор делается на закон возрастания энтропии, то при информационном подходе к проблеме биогенеза и эволюции жизни отправным пунктом избрана количественная оценка вероятности возникновения сначала простейшего живого организма, а затем усложнения форм жизни.

Расчет вероятности ведется на основе предположения о чисто случайном соединении частиц, имеющих величину, приблизительно равную величине электрона, в упорядоченную систему, образующую простейший способный к самовоспроизведению живой организм. Принимается также, что число всех частиц во Вселенной равно 10130, а возраст Вселенной — 3 • 1012 лет. При таких предположениях вероятность возникновения простейшего живого организма оказывается фантастически малой, всего 10-280. Отсюда и делается вывод, что «случайное происхождение жизни абсолютно невозможно. Жизнь может быть, обеспечена только специальным творением»32. А так как каждая новая субсистема по крайней мере столь же сложна, как первая система, то отсюда креационисты заключают, что «невероятность может только возрастать по мере того, как возрастает сложность.... Неважно, насколько старыми могут быть Земля и универсум, времени для эволюции было недостаточно»33.

Основанные на подобных абстрактных расчетах вероятностные оценки произвели впечатление не только на креа-ционистов. Напомним в связи с этим, что, например, известный биолог Ф. Крик под впечатлениям дискуссии о недостаточности 4,5 млрд. лет эволюции на Земле для возникновения жизни и усложнения живых систем вплоть до появления человека пытался возродить концепцию «панспермии» в форме предположения о заносе «гена» на Землю космонавтами с молибденовой звезды 34. Есть среди известных ученых и такие, которые считают, что «только случайность является

32 Morris H. The scientific case for creation. P. 62.

33 Ibid. P. 64.

34 См.: Кедров Б. М., Серебровекая К. Б. Проблема происхождения и сущности жизни и ее философский аспект // Журн. Всесоюз. хим. о-ва. 1980. Т. XXV, N 3. С. 262, 265.

источником всего нового, всякого творения в биосфере. Чистая случайность, единственно случайность... лежит в самом фундаменте изумительного здания эволюции»36. И все же конечный вывод креационистов в пользу идеи творения нe имеет к подлинной науке никакого отношения. Сами расчеты, результатами которых они пытаются потрясти воображение читателя, опираются на предположения, которые не могут приниматься всерьез.

Это относится прежде всего к предположению о чистой случайности как единственном «механизме» естественного возникновения и развития жизни. В современной науке все более утверждается понимание диалектической дополнительности случайности и закономерности в биологических процессах, что равнозначно признанию несостоятельности односторонней абсолютизации роли случайности в объяснении возникновения и эволюции жизни. Столь же несостоятельным следует признать и подход к оценке вероятности возникновения живых систем как к оценке какой-то абстрактной возможности чудесного соединения в живой организм материальных частиц типа электрона без учета конкретных условий и закономерностей протекания тех реальных процессов, которые обеспечили биогенез.

Уровень конкретности в подходе к вероятностным оценкам, обеспечиваемый современным состоянием научных представлений об условиях, в которых осуществлялся на Земле биогенез, дает результаты, не только не подтверждающие вывод креационистов о невозможности естественного возникновения жизни, но и убеждающие в противном. В качестве примера приведем следующую оценку А. Д. Альштейна и Н. В. Каверина: «Вероятность возникновения самовоспроизводящейся системы по отношению к числу абиогенно возникающих молекул протеноидов будет составлять величину порядка 10 -20-10-20 == 10-40 (т. e. при образовании 1040 молекул протеноидов может возникнуть одна самовоспроизводящаяся генетическая система).... 1040 молекул составляют 1014 тонн протеноидов, возникших примерно за 109 лет (т. e. 105 тонн в год). Учитывая, что процесс происходит в масштабах планеты, эту цифру можно признать реальной. Можно даже допустить, что самовоспроизводящаяся генетическая система возникала на Земле неоднократно»36.

Креационистам, разумеется, выгодно манипулировать теми фантастически низкими оценками вероятности чисто

35 Monod J. Le hasard et la necessite. Paris, 1970. P. 127.

36 Альштейн А. Д., Каверин Н. В. О происхождении вирусных генетических систем // Журн. Всесоюз. хим. о-ва. 1980. № 4. С. 387.

случайного возникновения живых систем, которые без особого труда получаются в рамках абстрактного подхода к этому вопросу, ибо такие оценки равносильны признанию, что возникновение жизни есть столь милое сердцу любого фидеиста чудо. Но апелляция к чуду, равно как и «доказательство» существования творца, исходящее из тезиса о случайности «порядка» в мире,— все это старый-престарый теологический хлам, давно отброшенный естествознанием и философией. И попытки креационистов обрядить в новые псевдонаучные одежды это идеологическое старье с точки зрения прогресса науки выглядят как совершенно безнадежная затея. Но они не безобидны для науки.

На заднем плане аргументации креационистов неизменно обнаруживается упование даже не на замедление дальнейшего прогресса науки в решении обсуждаемых проблем, а на полное его отсутствие и в идеале — на его невозможность. Только полное прекращение развития науки, которое знаменовало бы ее бессилие перед порожденными ею же самой проблемами, могло бы обеспечить доктрине «научных» креационистов надежное будущее.

В данном случае за креационистскими спекуляциями на проблеме биогенеза стоите надежда на то, что наука вообще не способна справиться с затруднениями, подлинный масштаб которых обнажился как раз в результате колоссальных успехов молекулярной биологии, которых она достигла в последние десятилетия. Затруднения эти действительно велики, и можно понять тех ученых, которые подчеркивают чрезвычайную сложность проблемы биогенеза и предупреждают, «что до разгадки этой интригующей тайны еще далеко»37.

Исключительное значение для решения проблемы биогенеза имеет «вопрос о путях перехода от химической эволюции к биологическим формам организации материи»38. Еще в 1873 г. в письме К. Марксу от 23 мая Ф. Энгельс отмечал, что химия «образует переход к науке об организме, но диалектический переход может быть установлен только тогда, когда химия совершит этот действительный переход или будет близка к этому»39. Но с учетом тогдашнего уровня разработки проблемы Энгельс счел необходимым сделать следующее предостережение: «Требовать от химии, чтобы она с

37 Диксон М., Уэбб Э. Ферменты. Т. 3. М., 1982. С. 950.

38 Опарин А. И. // Проблемы происхождения жизни. М., 1976. С. 43.

39 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 71.

сегодня на завтра дала то, что самой природе только при весьма благоприятных обстоятельствах удается сделать на отдельных небесных телах через миллионы лет,— это значило бы требовать чуда»40. С тех пор как Энгельс сделал это предостережение, в познании химических основ жизни достигнут впечатляющий прогресс. Работы А. И. Опарина (1924 г.) и Дж. Холдейна (1929 г.) инициировали настоящий поток исследований теоретического и экспериментального характера, посвященных специально этой проблеме. Обобщив результаты этих исследований, А. И. Опарин построил известную схему последовательности биоорганического синтеза. Однако в этой схеме не нашлось места объяснению возникновения генетического кода, на что справедливо указал в 1976 г. И. С. Шкловский. А ведь самовоспроизведение составляет основную характеристику живых организмов.

Новый толчок исследования, цель которых — пролить свет на проблему биогенеза, получили после открытия А. Гуотми и М. Каннингамом явления изменяемости катализаторов в ходе каталитического акта. Это открытие послужило отправным пунктом для разработки теории эволюционного катализа. Концепция химической эволюции, выдвинутая еще в 1906 г. Э. Геккелем, получила как бы второе рождение и легла в основу нового подхода к проблеме биогенеза, разрабатываемого советским ученым А. П. Руденко 41. В его концепции для нас важно отметить прежде всего то, что она отрицает необходимость «абиогенного синтеза биологически важных веществ вне сферы действия базисной реакции. Отпадает необходимость синтеза,,кирпичей" для,,постройки" из них или самосборки надмолекулярных организаций — все это должно происходить внутри кинетического континуума»42. И хотя основной закон эволюции элементарных открытых каталитических систем имеет вероятностный характер, с точки зрения этой концепции полностью теряют смысл те абстрактные оценки вероятности чисто случайного соединения отдельных элементов в организм, которые образуют фундамент креационистских спекуляций на информационном аспекте проблемы биогенеза.

Построенная и развиваемая А. П. Руденко теория эволюционного катализа закладывает основу для понимания общих

40 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 513.

41 См.: Руденко А. П. Саморазвивающиеся каталитические системы // Докл. АН СССР, 1964. № 159. С. 1374; Он же. Теория саморазвития открытых каталитических систем. М., 1969.

42 Кедров Б. М., Серебровская К. Б. Проблема происхождения в сущности жизни и ее философский аспект. С. 263.

закономерностей, механизмов и естественных этапов функционирования элементарных открытых каталитических систем, их саморазвития, самоорганизации и само усложнения, формирования свойств, функций живого и молекулярных основ живого вещества вплоть до перехода неживых систем в живые. Все это делает возможным постановку и обоснование, во всяком случае в научно-теоретическом плане, «задачи искусственного воспроизведения отдельных этапов химической эволюции и всей добиологической химической эволюции вплоть до получения искусственных живых систем»43. А перспектива работы над получением искусственных живых систем «в результате воспроизведения эволюции элементарных открытых каталитических систем в искусственно созданных условиях»44— это перспектива выхода на экспериментальный уровень решения вопроса о том самом искусственном синтезе живых систем, возможность которого креационисты так решительно отвергают.

Таким образом, в рамках проблемы биогенеза подлинный смысл отношения креационистов к науке проявляется в полной мере. Как только наука выходит на новые рубежи и ставит перед собой масштабную задачу, в том числе и по характеру тех трудностей, преодоление которых требуется для ее решения, креационисты торопятся наперед объявить эти трудности непреодолимыми и тем самым лишить науку перспективы подлинного развития. Но ведь нельзя же воспринимать всерьез в качестве такой перспективы то, что предлагают креационисты, а именно все и всяческие проблемы «решить» раз и навсегда, провозгласив: «Так сотворил творец».

То, что все усилия креационистов в конечном счете направлены на то, чтобы если не полностью остановить прогресс науки, то хотя бы максимально затормозить его,— это не только вывод, напрашивающийся в результате анализа их попыток «доказать» невыполнимость задач, которые ставит перед собой современная наука. Как у истинных представителей современной Америки, их подлинные намерения с головой выдает предлагаемый ими проект, так сказать, «бюджета» науки, их предложения относительно распределения финансового обеспечения исследований. А предлагается не более и не менее как прекращение финансирования науки:

43 Руденко А. П. Пути и перспективы решения экологических проблем в связи с развитием эволюционной химии // Философские проблемы глобальной экологии. М., 1983. С. 183.

44 Там же.

«Большая часть миллионов долларов и человеко-часов, расходуемая на попытки доказать или понять эволюцию, тратится впустую. Огромные усилия „создать жизнь в пробирке" — это один пример. Космическая программа была ускорена главным образом в надежде, что это может доказать эволюцию. Все усилия обнаружить несуществующие звенья, между человеком и предполагаемым нечеловеческим предком тоже излишни"»45.

Откровенный призыв к финансовому удушению науки — закономерный момент проявления антинаучной сущности «научного» креационизма. Обывателю внушается мысль о том, что немалые средства, предназначенные на проведение тех исследований, в которых особенно явственно выступает антирелигиозная направленность науки,— это якобы бесполезные, пустые затраты. Такова цена уверений «научных» креационистов в приверженности науке.