Этнолингвистическая характеристика народа – НЕМЦЫ.

Этнолингвистическая характеристика народа – НЕМЦЫ.

Введение.

1. Краткая справка о народе.

Немцы – народ произошедший от древних германцев, на данный момент составляет основное население Гремании, Австрии, Швейцарии и Лихтенштейна. До ХХ века также именовались «германцами

Древние герма́нцы (лат. Germani) — группа родственных племён (насчитываются десятки племён), принадлежавших к индоевропейской языковой семье и занимавших территорию Дании и южного побережья Норвегии и Швеции (обычно этот период истории именуется тевтонским). К V веку н. э. германские племена заселили обширную территорию между Рейном и Вислой от запада к востоку, Дунаем на юге и Борисфеном и Меотским морем на юго-востоке, а также южную Скандинавию.

Этноним используется для обозначения народов, говоривших преимущественно на германских языках, в период от бронзового века до конца эпохи Великого переселения народов. К VII веку в результате миграций древние германцы смешались с другими народами и приняли участие в формировании многих европейских наций.

В 843 году, после раздела Франкской империи, образовалось Восточно-Франкское королевство, с X века оно стало называться Тевтонским. (от германского племени тевтонов). Долгое время Германия была феодально раздробленной, вследствии чего до сих пор в ней сохраняется много областных самоназваний – Швабы, Баварцы, Саксонцы, Франконцы и т.д. Решающую роль в объединении нации сыграло наиболее сильное во второй половине XIX века немецкое государство – Пруссия.

На сегодняшний день Германия является одним из самых развитых и богатых государств Европы, и многие жители стран дальнего и ближнего зарубежья стремятся переехать на пмж в это государство. И, если учесть, что в прошлом столетии Германия проиграла две войны, а с момента объединения ГДР и ФРГ не прошло и тридцати лет, национальными особенностями характера немцев и их отношением к труду и к своей стране невозможно не восхититься, ведь эти люди сумели возродить свое государство, избавиться от наследия Третьего Рейха и построить благоустроенную демократическую страну.

2. Краткая справка о языке.

Неме́цкий язык — язык немцев, австрийцев, лихтенштейнцев и большей части швейцарцев, официальный язык Германии, Австрии, Лихтенштейна, один из официальных языков Швейцарии, Люксембурга и Бельгии. Является одним из самых распространённых языков в мире после китайского, арабского, хинди, английского, испанского, бенгальского, португальского, русского и японского. Также немецкий — один из официальных и рабочих языков Европейского союза и ряда других международных организаций.

Относится к западной подгруппе германских языков индоевропейской семьи. Письменность на основе латинского алфавита. Немецкий язык восходит к прагерманскому языку, который, в свою очередь, является ответвлением от праиндоевропейского.

Современный немецкий язык, история которого начинается примерно со второй половины XVII века, иначе называют нововерхненемецким языком. Большую роль в его становлении сыграли перевод Библии Мартина Лютера, творчество Иоганна Вольфганга фон Гёте, Фридриха Готлиба Клопштока и Иоганна Кристофа Готтшеда, лингвистические труды Иоганна Кристофа Аделунга, братьев Гримм и Конрада Дудена. Современный литературный немецкий язык возник на основе верхненемецких диалектов.

Фольклор.

Корни немецкого фольклора уходят в глубокую древность. Отдельные жанры его (песни, сказки, заговоры, загадки, пословицы) генетически связаны с разными этапами жизни народа, различна их функция в народном быту и искусстве.

В устной немецкой прозе явно различаются следующие жанры: саги, сказки и шванки. Каждый из этих видов устной прозы имеет свои особенности и свою историю. Национальное своеобразие немецкого фольклора особенно ярко сказалось в немецких сагах.

Саги.

Начало изучению немецких саг положили братья Гримм сборником «Немецкие саги» и посвященными народной прозе теоретическими работами, которые во многом определили дальнейшую собирательскую и исследовательскую работу в этой области. Согласно определению, данному Ф. Ранке, сага — это передаваемый от поколения к поколению рассказ о необычайных событиях, преподносимый рассказчиком и воспринимаемый аудиторией, как достоверный. Иначе говоря, сага — это мифологическое или легендарное повествование, в реальность которого верят.

Многие немецкие саги тематически близки фольклору других европейских народов. Это главным образом саги о стихийных явлениях природы,— грозе, тумане, землетрясении, наводнении и т. д. В них, как правило, силы природы одухотворяются и выступают в образе злых или добрых духов. Особенно популярны саги о лесных и водяных духах, о гномах и великанах. Близкие в основном к европейской фольклорной традиции в целом, они вместе с тем полны местных, своеобразных черт. Так, например, распространенная сага о «диком охотнике» имеет много областных интерпретаций. Связанная с толкованием явлений природы, бури, грозы, она была вначале мифологическим рассказом о Вотане и его свите. В эпоху феодализма место Вотана занимает образ охотника, сопровождаемого сворой воющих собак.

В XVIII и XIX вв. анонимный охотник уступает место исторически конкретным образам—Дитриху фон Берну на юго-востоке, Рубецалю —в Силезии и т. д. Образ демона, первоначально воплощавший в себе представление о стихийных силах природы, связывается с конкретным местным персонажем, который, по мнению народа, в наказание за свои грехи осужден вечно охотиться. Тот же мотив воздаяния характерен и для саг о привидениях или о мертвецах, не нашедших покоя в могиле.

Если нет возможности по отдельным чертам или элементам той или другой саги приурочить ее к определенному историческому периоду, то трудно установить время ее возникновения. В большинстве случаев саги, особенно мифологического характера, намного древнее времени их первой записи.

Саги бытовали в среде трудящихся вплоть до последнего столетия. Они были источником исторических сведений. Саги были выражением мыслей и чувств народа, в них передавались семейные и профессиональные традиции. Коллективно создаваемые определенной социальной группой саги живут и развиваются в индивидуальном репертуаре выдающихся рассказчиков.

В настоящее время сага у немцев уже не живет активной жизнью.

Немецкая народная сказка.

В 1812—1815 гг. были изданы «Детские и домашние сказки» братьев Гримм. Это издание стало образцом и стимулом для собирательской деятельности немецких фольклористов в течение всего XIX в. и позже во всех немецких землях. Собрание братьев Гримм дает полное представление о немецких сказках и их характерных особенностях. В последующее время, в первые десятилетия нашего века, в различных областях Германии было собрано множество вариантов этих сказок, однако сказок на новые сюжеты почти не было найдено. Немецкие народные сказки как по своим мотивам, так и по сюжетам перекликаются со сказками других народов Центральной Европы.

В народных сказках отразились древнейшие периоды истории человечества. Таковы, например, характерные для них мотивы каннибализма, бросания детей, варварских наказаний. В сказках мы встречаемся с древними тотеми- ческими представлениями о переселении души человека в тело животного или в растение. Образы германской мифологии, известные нам из народных саг, являются и персонажами сказок (особенно великаны и карлики, русалки, кобольды и призраки).

Рассказы эпохи классической древности были впервые принесены в Германию в IX—X вв. странствующими актерами и жонглерами. Это были сказки-загадки, небылицы, сказки о животных и шванки. В немецкую устную прозу влились также сюжеты кельтской авантюрной и фантастической поэзии. В это же время благодаря актерам-шпильманам в народе широко распространился германский героический эпос, обогативший устную прозу.

В средние века сказки рассказывали во всех слоях общества. С появлением книг, а также в связи с распространением грамотности сказка становится все болыце и больше достоянием тех общественных групп, которым раньше была недоступна письменность. В период гуманизма и просвещения ускорился процесс вытеснения сказки. Гуманисты строго придерживались великих образцов античности и считали сказки «бабьей болтовней». Просвещение возвело разум в главный принцип и боролось с фантастикой. Сказки продолжали рассказывать в основном в среде ремесленников, крестьян, батраков, пастухов, прислуги, солдат и нищих. В них отражается ярче всего жизнь этих социальных групп. То, что было чуждо мыслям и чувствам этих слоев населения, отбрасывалось. Все чаще героями сказки выступали представители социально угнетенных слоев — портные, сапожники, крестьяне, отставные солдаты, бродячие ремесленники.

Представители же господствующих слоев, особенно короли, теряют свой престиж и, как правило, играют в сказке отрицательную роль. Усиливается социальное звучание сказок, в них изображается контраст между богатством и бедностью. Некоторые сказки и особенно шванки, очевидно, сформировавшиеся в период позднего средневековья, обнаруживают явные антифеодальные тенденции.

В конце XIX в., по сведениям немецких собирателей сказок, они по- прежнему бытовали только в социально обездоленных слоях общества, и активных носителей сказочных традиций можно было найти лишь среди сельских рабочих, батраков, поденщиков, овчаров, рыбаков, матросов, ремесленных подмастерий, бродяг и т. п. Среди них имелись особо талантливые рассказчики, с обширным репертуаром и художественным мастерством исполнения. Эти одаренные мастера устного слова были очень популярны в народе и иногда становились даже сказочниками-профессионалами. Активно живет в это время сказка в детской аудитории.

Огромное собрание сказок братьев Гримм стало чрезвычайно популярным. В середине столетия очень известными были сказки Людвига Бехштейна. Сказка превратилась в литературную категорию. С середины XIX в. сказка в Германии живет преимущественно в книге, в литературных сборниках. На сказках конца XIX в. сказывается влияние бульварного романа.

В настоящее время сказка для взрослых сохранилась лишь в самых глухих углах. Одаренные рассказчики, ставшие известными в последние годы, рассказывают сказки главным образом детям, но и детям ее обычно читают, а не рассказывают.

Шванк

Шванком в немецкой фольклористике называют короткий рассказ комического содержания, иногда со стихотворным текстом.

Шванк в Германии распространен с древних времен. Хотя католическая средневековая церковь выступала против светского содержания шванков, запрещала их, все же шванки сохранились до наших дней. Особенно широко распространен шванк об Эйнохсе (X—XI в.) — бедном крестьянине, перехитрившем священника и сельского старосту. В монастырских школах были популярны близкие к шванкам басни о животных, часто восходившие к античности. Иногда их разыгрывали, как театральные сцены.

Действие шванка развертывается либо в реальных условиях, либо на небесах или в аду. Материалом для шванка служат комические инциденты из повседневной жизни и веселые фантастические ситуации. В шванках соединилось новое и старое, национальное и международное, литературное и народное эпическое достояние. Репертуар их постоянно меняется: традиционное осовременивается, пришлое переносится в отечественную обстановку, традиционное— художественно перерабатывается поэтами, литературное — фольклоризируется. Старые формы все вновь и вновь наполняются новым содержанием. Есть сюжеты, место и время возникновения которых трудно установить. Очевидно, наименее связаны с действительностью; так называемые шванки-небылицы, близкие к сказкам. Их литературной, параллелью являются рассказы о бароне Мюнхаузене.

Так как элементы шванка проникли во все виды народных устных рассказов, немецкие фольклористы говорят о шванках-сказках, шванках-легендах По свидетельствам современных фольклористов, особенно большую роль в создании и сохранении шванков сыграли мелкие крестьяне, сельские поденщики и ремесленники. Крестьян и ремесленников высмеивали батраки и подмастерья, а все они вместе — священников, юнкеров и судей.

Рассказчики шванков обычно остроумны, обладают хорошей памятью, интересом к общественной жизни, имеют склонность к сочинительству. В наши дни многие старые сюжеты шванка утратили актуальность и их перестали рассказывать. К тому же книги и газеты, радио и кино вытесняют устный рассказ из народного быта.

Героический эпос.

Вершина немецкого эпоса - знаменитая "Песнь о Нибелунгах" ("Das Nibelungenlied"; свн. "Der Nibelunge liet") Песнь о Нибелунгах, поэма из 39 глав ("авантюр"), включающая около 10 000 стихов. Окончательно сложившись около 1200 г. в австрийских землях (рукопись на средневерхненемецком), она впервые была опубликована профессором Цюрихского университета Иоганном Якобом Бодмером Иоганн Якоб Бодмер (1698-1783) в 1757 г.

В основе «Песни» лежат древние германские сказания, восходящие ко временам нашествий кочевников. Историческим зерном эпоса является разрушение бургундского царства гуннами в 437 г. Зигфрид, доблестный королевич Нидерландский, приезжает в Вормс свататься к королеве Кримгильде и помогает ее брату, бургундскому королю Гунтеру, обманом добыть в жены могущественную королеву Исландии Брунгильду. Проходит много лет, и Брунгильда, узнав об этом обмане, приказывает убить Зигфрида. Вдова убитого, Кримгильда, замышляет кровавую месть. Выйдя замуж за короля гуннов Этцеля, она заманивает в гуннскую землю своих братьев с их дружиной, и здесь, во время пира, погибает весь бургундский род.

«Песни о Нибелунгах», в отличие от архаической скандинавской версии, совершенно чужды элементы языческой мифологии, здесь сильно трансформируется фаталистическая концепция сюжета. Мир богатырских сказок и исторических легенд, заполняющий «Эдду», оттеснен на задний план.

По содержанию поэма распадается на две части. В первой из них (1 - 10 песни) описывается история германского героя Зигфрида, его женитьба на Кримхильде и вероломное убийство Зигфрида. В песнях с 10 по 20 речь идет о мести Кримхильды за убитого супруга и о гибели Бургундского царства.

В первой части немецкой поэмы юношеские приключения Зигфрида (добывание клада, шапки-невидимки, победа над драконом и приобретение неуязвимости) носят чисто сказочный характер и вынесены за рамки основного действия. Сватовство к Брюнхильде также наделено сказочными чертами, но уже переделанными в стиле рыцарского романа. Сказочность подчеркивает историческую дистанцию, отделяющую читателя от героев. Столкновение сказки и придворного быта создает особый художественный эффект. Пришедшие из овеянных фантастикой северных стран герои (сказочный королевич и дева-воительница) преображаются при дворе в Вормсе, он - в учтивого рыцаря, заочно влюбленного в прекрасную даму, она - в тщеславную королеву.

Сказочные мотивы заслонены в первой части пышными описаниями придворной жизни - пиров, турниров, охоты, куртуазного служения даме. Эти описания даны с большим мастерством, автор восхищается богатством двора, его внешним блеском и этикетным «вежеством». На авансцене находится Вормский двор, разумеется похожий не на историческую ставку бургундских королей в V в., а на феодальные дворы XII-XIII вв. Именно в обстановке придворного быта возникает конфликт, составляющий завязку поэмы.

Во второй части действие происходит в стране гуннов, в мире суровой героики исторического предания, представленного образами могучих и великодушных Этцеля, Дитриха Бернского, Хильдебранда. Однако это лишь фон, на котором по-прежнему разрешаются внутренние коллизии Вормского двора и королевского дома Бургундов. Этцель и Дитрих напрасно пытаются добиться примирения Кримхильды и ее братьев. Мир придворной реальности стоит в центре внимания: в этом мире при внешнем блеске проявляется внутреннее неблагополучие, ибо власть Гунтера и блеск его двора зиждутся на тайной силе сказочного богатыря Зигфрида, на обманном сватовстве к сказочной богатырше Брюнхильде. Несоответствие сущности и видимости не может не обнаружиться и не повести к обидам, предательству, бесконечной феодальной распре и, наконец, к гибели королевского дома Бургундов.

Род и племя в «Песни о Нибелунгах» постепенно заменяются семьей и феодальной иерархией. Отсюда важнейшее сюжетное отличие от представленной в «Эдде» древнейшей ступени сказания. Кримхильда мстит не мужу за братьев, а братьям за мужа. Это изменение и дало возможность сосредоточить борьбу в пределах королевской семьи бургундов. Аналогичным образом Хаген превратился из брата Гунтера в его старшего вассала. Главный предмет ссоры королев - вопрос о том, является ли Зигфрид вассалом Гунтера.

Конфликт вассального долга и семейных связей определяет поведение созданного автором «Песни о Нибелунгах» благородного Рюдигера, который погибает от руки родичей жениха своей дочери.

Не случайно Кримхильда и Хаген, воплотившие идеалы семейной и вассальной верности, оказываются главными противниками. Следует, правда, заметить, что в соответствии с эстетикой народного эпоса (и в отличие от рыцарского романа) вассальная преданность Хагена Гунтеру перерастает в своеобразный «патриотизм» по отношению к бургундам и благодаря этому приобретает даже парадоксальный характер. Так, Хаген, узнав от дунайских русалок о предстоящей бургундам гибели в земле гуннов, разбивает челнок перевозчика, чтобы его соплеменники не могли опозорить себя бегством. Более того, Хаген обрекает Гунтера на казнь тем, что отказывается выдать Кримхильде тайну клада, пока живы его «господа». Честь бургундских королей дороже ему, чем их жизнь. Хаген не слуга Гунтера, а настоящий богатырь, по своему разумению защищающий интересы вормских правителей. Именно поэтому он и смог вырасти в колоссальную, чисто эпическую фигуру героического злодея. (В отличие от песен «Эдды» в «Песни о Нибелунгах» героический характер практически неотделим от демонизма.)

Так же верность Кримхильды Зигфриду дает только первоначальный толчок для превращения нежной и наивной девушки в мстительную фурию, неженская жестокость которой потрясает даже таких суровых воинов, как Дитрих и Хильдебранд. Разумеется, эпос, изображающий в основном внешнее действие, а не внутренние переживания, не показывает эволюции характера Кримхильды. Просто во второй части создается совершенно иной образ, чем в первой.

Вместе с тем почти маниакальная безудержность, проявляемая в борьбе Кримхильды с Хагеном, превышает и обычную в эпосе «меру» и в известной степени заслоняет те более общие начала (скажем, «семья» и «государство»), из которых борьба вырастает. В конце концов погибают не только сами герои, но и семья, государство, народ. Как сказано выше, фатализм теряет в «Песни о Нибелунгах» наивную прямолинейность. Мы явственно чувствуем дыхание неумолимого рока, но рок в значительной мере как бы порожден самими характерами и отчасти сложными противоречивыми ситуациями. При этом одни персонажи (Дитрих, Рюдигер и др.) хотят примирения, но не могут преодолеть ситуацию, а другие (Хаген и Кримхильда) развивают ее трагические возможности.

"Песнь о Нибелунгах" стоит в конце длительной традиции легенд - песней о Сигурде (Зигфриде), бургундских королях, Гудрун (Кримхильде), Брюнхильд (Брюнхильде) и Атли (Этцеле). То, что на рубеже ХII и ХIII вв. в империи Штауфенов, в период расцвета феодального строя и подъема рыцарской культуры, неизвестный австрийский поэт вновь обращается к преданию, которое ведет свое начало от времен Великих переселений народов и по-новому его перерабатывает, в высшей степени показательно. Этот факт свидетельствует об определенной преемственности в развитии культуры германских народов, как доказательство того, что старые темы и образы героической поэзии еще не потеряли своего обаяния.

В «Песни» с большой силой раскрыт внутренний мир героев, переданы чувства, руководящие их поступками. Образы «Песни» исполнены эпической мощи, в ней дана правдивая картина семейных и общественных отношений, нравов и быта раннего феодализма.

В эпосе герои не стареют. Беовульф, несмотря на то, что он правил геатами на протяжении пятидесяти лет, вступив на престол уже взрослым и свершив свои великие подвиги, тем не менее оказывается способным выдержать на склоне дней единоборство с драконом.

Собственно, то же самое мы видим в эддических песнях о героях. Каждая песнь, правда, воспевает обычно лишь одно событие, либо серию их, но в таком случае они тесно между собой связаны.

Мы не знаем, сколь длительное время протекло между отдельными эпизодами. Для эпического сознания это не существенно.

В начальных авентюрах песни Кримхильда - юная девушка. Но и в последних авентюрах по-прежнему прекрасная женщина, хотя миновало около сорока лет. Не убывает за все эти годы могущество Хагена, он и будучи убелен сединами остается все тем же непобедимым богатырем. О короле Гизельхере, который впервые появился в эпопее почти ребенком, как было сказано - "дитя", так до конца и говориться; пав в бою вполне взрослым мужчиной, Гизельхер остался "дитятей". Эпический поэт не слишком внимательно следит за возрастом своих персонажей. Так, младший брат Хагена Данкварт говорит перед началом решающей схватки между бургундами и гуннами:"Когда скончался Зигфрид, мне было мало лет,// И не обязан я держать за смерть его ответ" (строфа 1924). Но эти слова противоречат всему, что известно из первых авентюр эпопеи, где Данкварт фигурирует как "могучий витязь" и полноценный участник поездки Гунтера к Брюнхильде. Зигфрид появляется в песни облике юного нидерландского принца. Но за плечами у него уже серия богатырских подвигов: победа над сказочными обладателями клада - Нибелунгами, одоление дракона, в крови которого он омылся, приобретя тем самым неуязвимость. Когда свершал он все эти деяния, неизвестно. Первые подвиги Зигфрида в рамках "Песни о Нибелунгах" занимают год или два. После его женитьбы на Кримхильде проходит десять лет, прежде чем Зигфрид погибает таким же прекрасным и юным, каким впервые появился в Вормсе.

Итак, всего песнь охватывает время примерно в тридцать восемь лет. Из них двадцать шесть Кримхильда вынашивает мысль о мести за мужа.

Таким образом, герои "Песни о Нибелунгах" проходят сквозь весьма значительный пласт времени. Но они не меняются: юные остаются юными, зрелые, как Хаген, Этцель или Дитрих, так и остаются зрелыми, а Хильдебранд - пожилым. Не происходит внутреннего развития героев с теми свойствами, с какими они в эпопею вошли, они из нее и выйдут.

Кримхильда. Она вступает в действие нежной юной девушкой, не проявляющей особой жизненной инициативы. Она хороша собой, но её красота, этот прекрасный атрибут, не представляет собой ничего из рядя вон выходящего. Однако в более зрелом возрасте она добивается смерти братьев и собственноручно обезглавливает родного дядю. Сошла ли она с ума или изначально была жестокой? Была ли это месть за мужа или жажда получения сокровища? В «Эдде» Кримхильде соответствует Гудрун, и её жестокости тоже можно поразиться – она приготавливает трапезу из мяса собственных детей. В исследованиях образа Кримхильды центральную роль часто играет тема сокровища. Вновь и вновь обсуждается вопрос о том, что побуждало Кримхильду к действию, желание завладеть сокровищем или стремление отомстить за Зигфрида, и какой из двух мотивов древнее. В. Шредер подчиняет тему сокровища идее мести, усматривая важность «золота Рейна» не в богатстве, а в его символической ценности для Кримхильды и мотив сокровища неотделим от мотива мести. Кримхильда — никудышная мать, алчная, дьяволица, не женщина, даже не человек. Но она также — трагическая героиня, утратившая мужа и честь, примерная мстительница.

Зигфрид - идеальный герой «Песни о Нибелунгах». Королевич с Нижнего Рейна, сын нидерландского короля Зигмунда и королевы Зиглинды, победитель нибелунгов, овладевший их кладом - золотом Рейна, наделен всеми рыцарскими достоинствами. Он благороден, храбр, учтив. Долг и честь для него превыше всего. Авторы «Песни о Нибелунгах» подчеркивают его необыкновенную привлекательность и физическую мощь. Само его имя, состоящее ив двух частей (Sieg - победа, Fried - мир), - выражает национальное немецкое самосознание в пору средневековых распрей. Несмотря на свой юный возраст, он побывал во многих странах, стяжав славу отвагою и мощью. Зигфрид наделен могучей волей к жизни, крепкой верой в себя и вместе с тем он живет страстями, которые пробуждаются в нем властью туманных видений и смутных мечтаний. В образе Зигфрида сочетаются архаические черты героя мифов и сказок с манерами поведения рыцаря-феодала, честолюбивого и задиристого. Обиженный поначалу недостаточно дружеским приемом, он дерзит и грозит королю бургундов, посягая на его жизнь и трон. Вскоре смиряется, вспомнив о цели своего приезда. Характерно, что королевич беспрекословно служит королю Гунтеру, не стыдясь стать его вассалом. В этом сказывается не только желание заполучить в супруги Кримхильду, но и пафос верного служения сюзерену, неизменно присущий средневековому героическому эпосу.

Все герои «Песни о Нибелунгах глубоко трагичны. Трагична судьба Кримхильды, счастье которой разрушают Гунтер, Брюнхильда и Хаген. Трагична судьба бургундских королей, погибающих на чужбине, а также ряда других персонажей поэмы.

В «Песни о Нибелунгах» мы находим правдивую картину злодеяний феодального мира, предстающего перед читателем как некое мрачное разрушительное начало, а также осуждение этих столь обычных для феодализма злодеяний. И в этом прежде всего проявляется народность немецкой поэмы, тесно связанной с традициями немецкого былевого эпоса.

Фразеология.

В немецком языке есть много кратких, метких, остроумных и образных выражений. Такие выражения называются фразеологизмами, а раздел языкознания, изучающий их, - фразеология. Фразеологизм - это воспроизводимая языковая единица, состоящая из двух или нескольких знаменательных слов, целостная по своему значению и устойчивая в своей структуре. Фразеологизмы это отражения народной мудрости, многие из них существуют в языке десятки и сотни лет. Фразеологизмы различны по своему происхождению. Многие из них перешли в литературный язык из речи представителей различных профессий. В основе некоторых фразеологизмов лежат факты прошлой истории, часть перешла к нам из религиозных книг. К фразеологии относятся и народные пословицы, поговорки, яркие и меткие «крылатые» выражения писателей, ученых, общественных деятелей

Фразеологизмы современного немецкого языка, отражающие национальную специфику, могут рассказать об обычаях и обрядах, о народных верованиях, об исторических событиях, о повседневной жизни.

ИМЯНАРЕЧЕНИЕ.

В Скандинавии имена до принятия христианства были на родном языке и следовательно все понимали, что они означают. Имя новорожденному давал отец. По сути, имянаречение было признанием права на жизнь - отец мог отвергнуть ребенка либо признать его членом семьи.

Имя данное при рождении, по всей видимости, не всегда закреплялось за человеком на всю жизнь. Однако, родители могли давать ребенку имя, которое воплощало бы их пожелания к продолжателю их рода, возможно, наследнику или наследнице.

Имя – оберег.

Довольно многочисленны были имена, обозначающие тех или иных животных и птиц. Если имя волка или орла можно однозначно отнести к военной тематике и пожеланию удачи в этой сфере, то смысл называния людей обозначениями других зверей кажутся более загадочными. И тут может два или три основных способа толкования. Конечно, как и в случае с камнями и разными предметами можно предположить, что ребенка называют тем, что первое попалось на глаза. С тем же успехом это могло быть и животное. (Вполне вероятно, что с этим “явно неслучайным попаданием на глаза” даже бывала связана некая семейная история.) Второй способ толкования этих имен – некая схожесть человека уже во взрослом возрасте с тем или иным животным или птицей. И в этом случае имя оказывается прозвищем. И третья, самая “фантастическая” версия – животное имя человека связано с его тотемической, шаманской связью с этим животным. (Как у тех же североамериканских индейцев.) Эта-то третья версия с точки зрения религиозной и магической практик кажется самой точной и правильной. В жизни, однако, могло быть всякое.

 

Тем не менее, во всех трех случаях оказывается явственной символическая связь человека с неким животным или птицей. Находит ли человек с ним архетипическую связь, умеет ли ею пользоваться – уже его дело. В любом случае имя – связь с обитателем Нижнего мира (по шаманской космологии) является для человеком неким оберегом.

 

Мужчины назывались Ari – Ари или Örn - Эрн (“орел”), Birnir - Бирнир (“медведь”), Bjarki - Бьярки (“медвежонок”), Björn - Бьёрн (“медведь”), Brúsi - Бруси (“козел”), Gaukr - Гаук (“кукушка”), Haukr - Хаук (“ястреб”), Hjörtr - Хьёрт (“олень”), Hrafn - Храфн, Хравн (“ворон”), Hreinn - Хрейн (“северный олень”), Hrútr - Хрут (“баран”), Hundi - Хунди (“собака”), Ígull - Игуль (“ёж”), Mörðr - Мёрд (“куница”), Ormr - Орм (“змей”), Refr - Рэв (“лисица”), Starri - Старри (“скворец”), Svanr - Сван (“лебедь”), Uxi - Укси (“бык”), Valr - Валь (“сокол”), Ýr - Ир (“турица”).

Женщин называли Bera - Бера или Birna - Бирна (“медведица”), Erla - Эрла (“трясогузка”), Hrefna - Хревна (“ворона”), Mæva - Мэва (“морская чайка”), Rjúpa - Рьюпа (“скалистая куропатка”), Svana - Свана (“лебедь”).

Также и мужчин и женщин называли именем дерева – березы: Birkir - Биркир или Björk – Бьёрк. Разные слова для одного и того же дерева не являются чем-то исключительным. В русских поверьях также считалось, что березы бывают двух полов: береза и “березун”.

Обычными оберегами можно считать имена Heimir - Хеймир (“тот, у кого есть дом”) и Ófeigr - Офейг (“не обреченный на смерть”).

Имя – прозвище.

Однословные имена могли даваться в течение жизни как прозвища и даже заменять имя. Они касались внешности или характера человека, а также возраста. Потому как маловероятно, чтобы человека только что родившегося называли Atli - Атли (“грубый”), Barði - Барди (“бородатый”), Flóki - Флоки (“кудрявый”), Forni - Форни (“древний”), Fróði - Фроди (“мудрый, ученый”), Grani - Грани (“усатый”), Greipr - Грейп (“человек с большими или крепкими руками”), Hödd - Хёдд (“женщина с красивыми волосами”), Höskuldr - Хёскульд (“седоволосый”), Hösvir - Хёсвир (“седой человек”), Kára - Кара (“кудрявая”), Kolli - Колли (“лысый”), Krumr - Крум (“сутулый”), Kjötvi - Кьётви (“мясистый”), Loðinn - Лодин (“мохнатый”), Lúta - Лута (“сутулая”), Narfi - Нарви (“худой, тощий”), Rauðr - Рауд (“рыжий”), Reistr - Рейст (“прямой и высокий”), Skarfr - Скарв (“жадина”), Skeggi - Скегги (“бородач”) или Sölvi - Сёльви (“бледный”). Также во многих случаях прозвище лишь прилеплялось к имени, не вытесняя его.

Имя – прозвище могло даваться и по роду занятий, выдающихся умений, социальному положению и стране происхождения. Так в сагах встречаются люди с именами Gestr - Гест (“гость”), Gauti – Гаути или Gautr - Гаут (“гаут, швед”), Hálfdan - Хальвдан (“полудан”), Höðr - Хёд (“человек из Хадаланда в Норвегии”), Hörðr - Хёрд (“человек из Хёрдаланда в Норвегии”), Skíði - Скиди (“лыжник”), Smiðr - Смид (“кузнец”), Sveinn - Свейн (“юноша, мальчик, парень; слуга”). Есть несколько имен, характерных для людей, занимавшихся колдовством: Gríma - Грима (“маска”, “шлем”, “ночь”), Gróa (Gró) - Гро (“растительница; та, что растит”, но возможно, и от кельтского слова gruach - “женщина”), Huld, Hulda - Хульд, Хульда (“тайна”, “покрывало” или “эльфийская дева”).

БРАК.

Брак являлся центром семьи и одним из главнейших институтов в скандинавском обществе этого периода. Он являлся важным событием не только для вступающих в брак, но и для их семей. Брак представлял собой договор, свадьба представляла собой торжественную церемонию, подтверждавшую обещание семей помогать друг другу, в связи с чем глава семьи имел решающее слово в вопросе брака.

СМЕРТЬ. Погребение.

Снорри Стурлусон в своей Младшей Эдде упоминает погребальный ритуал с обрезанием ногтей умершего[6] с целью не дать построить Нагльфар — корабль, который доставит армию ётунов на Рагнарёк. В «Круге Земном» даётся общая концепция религиозных обрядов погребения:

«Один … постановил, что всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом. Он сказал, что каждый должен прийти в Вальхаллу с тем добром, которое было с ним на костре, и пользоваться тем, что он сам закопал в землю. А пепел надо бросать в море или зарывать в землю, а в память о знатных людях надо насыпать курган, а по всем стоящим людям надо ставить надгробный камень. … Люди верили тогда, что, чем выше дым от погребального костра подымается в воздух, тем выше в небе будет тот, кто сжигается, и он будет тем богаче там, чем больше добра сгорит с ним.»

— Сага об Инглингах, Круг Земной.

Однако не все были удостоены таких могил, как Великие курганы Уппсалы. Статус погребённого определял форму могилы, и большинство могил были гораздо скромнее, встречается множество могил в форме Каменный корабль.

Считалось, что если всё сделано правильно, после смерти усопший отправляется в одно из загробных мест:

в Хэльгафёлл (др.-сканд. Helgafjell) — священной горе, где усопшие вели ту же жизнь, что и на земле. Как правило, этим местом считалась ближайшая к общине гора. Она была столь священна, что прежде чем смотреть в её сторону, следовало вымыть лицо;

в Хель попадали умершие от старости или от болезней. Вероятно, под влиянием христианской традиции хель стали изображать как мрачное место, хотя есть свидетельства, что там могли устраиваться и богатые пиры, например, в «Сны Бальдара». Некоторые воины перед смертью протыкали себя копьем, чтобы обмануть Хель и попасть в Вальхаллу;

В Вальхалле Один при помощи валькирий собирал половину воинов, павших в бою, где они готовились к решающей битве — Рагнарёк, сражаясь друг с другом и воскресая вновь;

Большинство сохранившихся свидетельств ритуалов, связанных со смертью, относятся к представителям мужского пола. Однако тот факт, что в женских захоронениях также находят подношения, говорит в пользу того, что у женщин также существовала загробная жизнь. И хотя неизвестно, куда отправлялись женщины, вероятно, Хельгавелл и Хельхейм были для них открыты.

НАРОДНАЯ МУДРОСТЬ.

Для мужчины красота в некоторой степени даже является отрицательным качеством:

Этнолингвистическая характеристика народа – НЕМЦЫ.

Введение.

1. Краткая справка о народе.

Немцы – народ произошедший от древних германцев, на данный момент составляет основное население Гремании, Австрии, Швейцарии и Лихтенштейна. До ХХ века также именовались «германцами

Древние герма́нцы (лат. Germani) — группа родственных племён (насчитываются десятки племён), принадлежавших к индоевропейской языковой семье и занимавших территорию Дании и южного побережья Норвегии и Швеции (обычно этот период истории именуется тевтонским). К V веку н. э. германские племена заселили обширную территорию между Рейном и Вислой от запада к востоку, Дунаем на юге и Борисфеном и Меотским морем на юго-востоке, а также южную Скандинавию.

Этноним используется для обозначения народов, говоривших преимущественно на германских языках, в период от бронзового века до конца эпохи Великого переселения народов. К VII веку в результате миграций древние германцы смешались с другими народами и приняли участие в формировании многих европейских наций.

В 843 году, после раздела Франкской империи, образовалось Восточно-Франкское королевство, с X века оно стало называться Тевтонским. (от германского племени т