Запрещает ли государство-нянька» отказываться от выбора?

Будет ли активный выбор патерналистским ходом, если люди предпочитают не выбирать? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно определить, что такое патернализм. Конечно, на эту тему уже написаны целые тома^{136}. Принимая во внимание сложнейшие аспекты данного вопроса и не забывая о многочисленных определениях, можно сказать следующее. Суть патерналистского подхода такова: государственная или частная организация полагает, что самостоятельный выбор не пойдет людям на пользу и не улучшит их благополучие. Поэтому она старается повлиять на их выбор или изменить его так, как, по мнению данной организации, будет лучше для людей ^{137}.

Что же плохого в патернализме, если определять его таким образом? Противники патернализма обычно апеллируют к благополучию или независимости — или и к тому и к другому разом^{138}. Что касается благополучия, то они полагают, что никто лучше самого человека не в состоянии решить, что будет в его интересах. Поскольку посторонние не обладают критически важной информацией о человеке, их нельзя допускать к принятию таких решений. Как мы помним, Джон Стюарт Милль тоже подчеркивал, что это ключевая проблема в принятии решений другими людьми, и в первую очередь это касается представителей власти. Целью Милля было увеличить вероятность того, что жизнь человека пойдет лучше, и он утверждал, что для этого власти должны каждому дать возможность искать собственный путь.

Таков аргумент, касающийся благополучия. Он основан на том, что каждая личность обладает информацией, недоступной посторонним. Но есть также и аргумент, касающийся независимости. Он звучит следующим образом: даже если человек не знает, что для него лучше, даже если его выбор плох, у него есть право поступать так, как ему кажется верным (по крайней мере пока это не причиняет вреда другим и не приводит ни к каким коллективным проблемам). С этой точки зрения у свободы выбора имеется не только инструментальная ценность. Отбирать у людей возможность следовать своим путем — попрание личного достоинства, и это способно привести к инфантилизации общества^{139}.

Убедительны эти возражения или нет, но нас сейчас интересует следующее: как они применимы к тем, кто выбирает не выбирать (и применимы ли вообще). По зрелом размышлении оказывается, что очень хорошо применимы, и как раз поэтому в выражении «патернализм обязательного выбора» нет никакого противоречия. Как мы узнали, люди могут отклонять возможность выбора по множеству причин. Они могут полагать, что у них недостаточно информации или опыта. Они боятся, что совершат ошибку. Им не нравится процесс выбора, и они предпочитают, чтобы кто-нибудь сделал выбор за них. Они не хотят растрачивать эмоции, особенно если речь идет о трудной или неприятной ситуации, требующей раздумий (например, донорство органов или опека в старости). Передать кому-нибудь это право для них будет облегчением, а может быть, и забавой^{140}. Они не хотят ответственности. Они слишком заняты. Они боятся пожалеть о сделанном выборе. Активный выбор обременяет совершившего его ответственностью и уже этим способен снизить уровень благополучия человека.

В повседневной жизни люди невероятно часто перекладывают ответственность на других, включая друзей и членов семьи, и в результате нередко остаются в выигрыше. Я заметил, что в обычных отношениях функциональные эквиваленты правил по умолчанию — иногда ярко выраженные, иногда нет — часто приносят людям пользу. Например, некоторые решения в браке (распоряжение финансами или планирование отпуска) по умолчанию принимаются мужем или женой, от чего в конкретных обстоятельствах можно отказаться. У этой практики есть множество аналогов в других областях. Так, имея дело с государственной или частной организацией, люди часто предпочитают не выбирать. Как мы уже обсуждали, иногда люди многое отдали бы за то, чтобы кто-нибудь совершил выбор вместо них. Но даже когда за свободу выбора не приходится явно платить, люди все равно порой предпочитают ситуации, которые избавляют их от необходимости выбирать. Испытываемое при этом облегчение снижает или цену решения, или цену ошибки, или и то и другое разом.

Допустим, Джонс считает, что не сумеет выбрать подходящую пенсионную программу. Поэтому он предпочел бы правило по умолчанию, выбранное специалистом в данном вопросе. Милль спросил бы: «А разве Джонс не знает себя лучше?» Допустим, у Смита полно насущных проблем и слишком мало свободного времени, чтобы заниматься выбором медицинской страховки или настроек на компьютере. Уважает ли теория Милля такой выбор Смита? Если создатели правил и учитывают этот аргумент и заботятся о благополучии людей, то они должны уступить их выбору, даже если этот выбор — не выбирать. Если свобода выбора понимается в том смысле, что у каждого человека своя уникальная ситуация и только он сам знает, что для него лучше, тогда тот же самый аргумент работает и в смысле уважения к такому выбору человека, как отказ от выбора.

Или, предположим, Уинстон, пользуясь свободой выбора, решает передать право на принятия решений кому-то другому, тем самым отказываясь от этого права, в той области, что включает в себя страхование здоровья, обеспечение электроэнергией, конфиденциальность и управление кредитными картами. Если государственная или частная организация откажется уважать этот выбор, не будет ли это скорее оскорблением достоинства Уинстона, чем проявлением уважения?

Таким образом, предположение о том, что уважение к свободе выбора требует уважать решения людей по поводу того, когда выбирать и выбирать ли вообще, выглядит как минимум правдоподобным. Эта мысль кажется особенно обоснованной в свете того факта, что людям приходится принимать бесчисленное множество решений и они могут счесть, что хотят пользоваться своей свободой только в том, что касается наиболее важных вопросов, но не там, где выбор тривиален, скучен или труден^{141}. Люди справедливо дорожат своим временем и хотят тратить этот бесценный ресурс на что-то важное. Они хотят сосредоточиться на настоящих проблемах — так они используют свою свободу выбора.