Конфессиональная политика по отношению к мусульманам Поволжья от Петра I до Елизаветы Петровны.

 

Первая половина XVIII века ознаменовалась политикой жесточайшего давления на нерусские народы края в целях христианизации и дальнейшей русификации. И силы и средства для её проведения теперь были. Идеи христианизации и русификации Петр воспринял не только от русских церковников и общественных деятелей, но и от европейских. Как не странно, но взгляды раннего Просвещения не оставляли места в общественном сознании для идеи равенства вер и народов. В литературе упоминается переписка Петра I с немецким просветителем Лейбницем, где он советовал Петру крестить мусульман, обосновывая это как просвещение неверных.[146] Однако европейскую идентичность российская власть насаждала отнюдь не на основе равенства и демократии, а на основе экономической, языковой и религиозной дискриминации. Все это выражалось в виде непомерных налогов, разрушения школ и мечетей, тюрем и виселиц, сожжениях на кострах и т. п.

Хоть Петр и побывал дважды в Европе, но так и не понял, что секрет уникальных достижений европейской цивилизации, не в деспотизме, а в свободе, которую власти предоставили третьему сословию в не зависимости от вероисповедания и этнической принадлежности.

Как отмечает А. Ногманов: «Поворот в религиозной политике осуществился не без уча­стия константинопольского, и иерусалимского патриархов, которые заметили ужас­ное положение православия в империи»[147]. Целевую установку на христианизацию иноверцев, а особенно «безбожных татар» оставил в духовном завещании патриарх московский Иаким(1674-1690), а так же митрополит Андриан(1627-1700).

В правление Петра заметна активизация на поприще миссионерства и светских феодалов. Этот явление ярко иллюстрирует труд И.Т. Посошкова (1670-1706) "Завещание отеческое". По мнению И.Т. Посошкова, основным инструментом по христианизации нерусских народов Поволжья по-прежнему должно оставаться предоставление правительством льгот крещённым. Огромное значение Посошков придает христианизации народов Поволжья через обучение иноверцев русскому языку и грамоте. Он полагал, что " иные выучат грамоте, познают христианскую веру, возжелают и креститься, то те грамотники мало по малу и иных свою братью к христианской вере приводить будут". Местному начальству предлагалось предоставлять доходные должности только крещеным, а также обучать их детей только на русском языке. Когда эти дети подрастут, то вовсе запретить им говорить на ином языке, кроме русского. У Посошкова была разработана программа христианизации татар, живших по Оке и Мокше. Он предлагал отобрать у мурз всех христиан нетатарского происхождения. По отношению к крестьянам татарам предполагалось давать вольную. Посошков разработал даже систему опознавательных знаков, дающих возможность отличить крещённых татар от некрещёных. Он предлагал крещеным инородцам Поволжья носить на верхней одежде кружек из красной или белой ткани, как опознавательный знак.[148]

Как известно, Петр I не был, мягко говоря, набожным царём, (если вспомнить, хотя бы его кощунственные по отношению к церкви развлечения), однако его вмешательство в дела церкви было, пожалуй, самым беспрецедентным в истории России. Он смотрел на церковь как на учреждение, главной целью которого было воспитание верноподданных граждан. Эту задачу, по его мнению, должно было выполнять «белое духовенство», так как оно было ближе к народу. К монастырскому же духовенству он относился как к бездельникам. Свою главную задачу он видел в подчинении церкви государству. Сначала это нашло свое выражение в назначении митрополита Рязанского Стефана Яворского «экзархом блюстителем и администратором» патриаршего престола (указ 16 декабря 1700 г.) и восстановлении деятельности Монастырского приказа (указ от 24 января 1701 г.), а затем создании в 1721 г. специального государственного учреждения – Святейшего Синода, призванного направлять и контролировать деятельность церкви.

В 1721 году был издан «Духовный регламент» - специальный документ, определявший обязанности, права и привилегии русского духовенства. Этот документ наложил отпечаток на многие законопроекты последующего времени, хотя он и не был полностью кодифицирован в "Своде законов Российской империи". Кроме общих привилегий, определяющих русскую православную церковь как господствующую, в документе были представлены и большое количество чисто сословных привилегий. Например, духовенство полностью освобождалось от воинской повинности и пользовалось льготами в налогообложении. Священнослужители высокого ранга, а так же часть приходского духовенства получали казённое жалование. За предоставленные широкие права церковь обязана была всячески поддерживать их дарителя, т.е. государство. Самым важным моментом в этом документе являлась ликвидация патриаршества и образование коллегиального органа управления. В законе говорилось, что "в управлении церковном самодержавная власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, ею учрежденного", т.е. в документе подчеркивалось зависимое состояние органа церковного управления от самодержавной власти. [149]

Зависимое состояние церкви от государства выражалось так же и в том, что члены Синода назначались митрополитом, а митрополит, как известно, назначался царём. Члены Синода обладали небольшими полномочиями. Они занимались назначениями пенсий, пособий, дополнительных окладов, разбором жалоб на епархиальное начальство. Все более серьёзные вопросы решались только с "высочайшего утверждения".

Таким образом, петровские преобразования в сфере управления православной церковью значительно ограничили, возможность церкви влиять на политику государства. Если в допетровский период русская православная церковь активно участвовала в выработке и осуществлении государственной политики, то в начале XVIII века, по словам П.Н. Зырянова, "церковь интегрировалась в систему феодально-абсолютистского государства как особая часть его административного аппарата и важнейшая идеологическая опора".[150]

Необходимость использования в ходе реформ большого количества западных специалистов вынуждает правительство начать взаимоотношения с неправославными конфессиями, хотя бы выборочно на основе принципа веротерпимости. В 1702 г. Петр I издал указ, в котором подчеркивал, что «совести человеческой приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому на его ответственность пещися о спасении души своей». Невский проспект в Санкт-Петербурге превратился в своеобразный "проспект веротерпимости".[151] Дело в том, что на этом проспекте Пётр I разрешил иностранцам построить свои культовые здания. Этим воспользовались, прежде всего, немцы, датчане и англичане. Но эти попытки носили, во-первых, избирательный, во-вторых, вынужденный характер. Составленный при личном участии Петра I Устав морской (13 января 1720 г.) содержал специальную статью «О дружелюбии офицеров и прочих служителей между собою», где говорилось: «офицеры и прочие, которые в нашем флоте служат, да любят друг друга верно, как христианину надлежит без разности какой веры или народа будут». [152]

Однако к «своим» иноверцам политика нетерпимости лишь набирала обороты. Преодоление технико-экономической отсталости страны требовало больших финансовых ассигнований. Если у русских крестьян налоги увеличились в 2 раза, то с мусульман больше чем в 4 раза.

Результатом этой политики стали татаро-башкирские восстания 1704–1711 годов, которые носили характер национально-освободительных и религиозных воин. Начало восстания связано с указом, объявленном прибыльщиками (собирателями налогов) А. Жихаревым и М. Доховым в августе 1704 г. на собрании башкирских родов. Указом Петра 1704 года вводилось 72 новых налога. Мусульманам было велено оплатить: «с абызов с мечетей и с кереметей, и со всякого человека по три деньги на всякой год»[153]. По данным А.Б. Юнусовой, в Баш­кирии был введен налог с мечети – по пять рублей с каждого муллы и по одному алтыну с приходящих в мечеть. Кроме того, вводился налог за посещение базара, налог за обручение новобрачных, налог за молитву об усопших, налог за цвет глаз: по 6 копеек с сероглазых, и 8 копеек с черноглазых. В указе также требовалось строить мечети только по образцу христианских храмов, устраивать кладбища рядом с мечетями, фиксировать заключение браков и смерть прихожан муллам только в присутствии русского священника. [154]

Восстание вспыхивает сразу в трех воеводствах: Казанском, Уфимском и Мензелинском. Понимая, что идет мощное наступление на мусульманскую идентичность, а форпостами духовной колонизации в крае становятся церкви и монастыри, татары и башкиры обрушивают все свои силы на уничтожение храмов. В Казанской епархии было сожжено 62 церкви, а в Кунгур­ском уезде 8 церквей, и «в селах тех многих людей порубили». За имперские помыслы и действия властей пришлось отвечать простому русскому населению.

Расправа над восставшими совершилась моментально. В Закамье было послано 2 драгунских и 4 пехотных полка. У мусульман были сломаны все мечети. Деревни Ляки и Минзелетамак были сожжены. В деревне Ахметово (22 двора) было отнято 420 лошадей. Всего в ходе подавления восстания было отнято более 4 тыс. лошадей. Повстанцев повсеместно пытали и вешали. Жители многих деревень бежали за Яик. Среди руководителей восстания были представители духовенства: Исмагил мулла, Мурза абзый, Аббас мулла. Татарские старшины направились в Казань к фельдмаршалу Шереметьеву с просьбой об отмене новых налогов. Все они были арестованы, а лидер Дюмай Ишкеев был повешен на площади перед Казанским кремлем.

В 1707 году борьба мусульман приобретает национально - освободительный характер. Осенью этого года, собирая налоги, карательные отряды начали бесчинствовать в Ногайской даруге. Борьбу возглавили феодалы Аддар Исяльгильдин и Кусюм – батыр (сын повешенного в 1684 году Тюлекея мурзы). Они решили восстановить Казанское ханство и пригласить на престол каракалпакского царевича Мурата, чьи предки были напрямую связаны с казанской ханской династией. Мурат дал согласие и совершил поездки в Крым и Османскую империю с просьбой о поддержке.[155] Однако поддержку он там не получил, а на обратном пути попал в плен к русским. Он умер мучительной смертью в Казани.

В 1707-1708 гг. восстанием было охвачен весь Волго-Уральский регион.[156] Повстанцы захватили Заинск, Чистополь, Рыбную Слободу, остановившись в 30 верстах от Казани. Руководители восстания Алдар и Кусюм начали переговоры с воеводой Хованским. Царское правительство сосредоточило в крае контингент войск количеством 12400 человек. Хованский обещал отменить дополнительные налоги и заменить уфимского губернатора. Группа старшин во главе с Кусюмом принесла повинную. Алдар – тархан успел уйти к ногайцам. В результате было убито 11 тысяч крестьян, разорено и сожжено более 300 деревень, сбежало в башкирски степи более 14 тыс. татар.

После подавления татаро-башкирских восстаний по предложению колониальных властей, а именно, начальника Оренбургской экспедиции И.К. Кирилова и начальника Комиссии башкирских дел А.И. Румянцева, Сенат принял указ от 3 июля 1719 г., в котором запрещалось насильственное крещение инородцев. Однако на церковников это не подействовало.

«Дожать» мусульман и язычников края власти и миссионеры решили экономическими мерами. С 1720 года льготы и привилегии крестившимся инородцам правительство давало за счет тех, кто оставался в старой вере. Новокрещеные освобождались от рекрутских наборов и от всех налогов на три года. Предоставление различных льгот на три года, принявшим христианство, было подтверждено указом от 3 апреля 1731 года[157], таким же льготным по указу от 11 ноября 1740 был 1741 год.

Таким образом, вся тяжесть государственных налогов и повинностей, а так же рекрутчины легла на плечи мусульман и язычников Казанского края. Такая политика властей приводила к жесткому противостоянию людей живущих в одной общине, но принадлежащим к разным верам. От провозглашенного накануне завоевания Казани принципа "во имя веры и для веры" и "во имя света истинного учения" не осталось и следа.

Как пишет Р.Р. Хайрутдинов: «Основную тяжесть экономического давления в первую очередь испытали татары мусульмане, наиболее активно сопротивлявшиеся христианизации. Экономический гнет татар приобрел невиданный масштаб, так как в 1750 г. в Казанской губернии, включавшей тогда все Среднее Поволжье, на 202,3 тыс. душ мужского пола новокрещен (из которых татар были всего 35 тыс. человек) приходилось 129,1 тыс. душ оставшихся по мнению церкви в неверии – в основном татар- мусульман (108,6 душ мужского пола)»[158].

По подсчетам И. Габдуллина из-за указов Анны Иоанновны от 1736 года татарский крестьянин вынужден был отдавать хлеба государству в два раза больше, чем русский. Тот же крестьянин обязывался участвовать в ремонте или строительстве дорог, мостов, мельниц, выделять продукцию, фураж, подводы для проезжающих через уезд воинских команд или для дислоцированных в уезде гарнизонов. На плечи того же крестьянина ложилось обеспечение боевым конем, подводой, амуницией для коня, продукцией, одеждой, деньгами односельчан, уходящих на войну или на охрану границы по Яику; денежную подать за отбывших вносили опять же они. В 1750 году сумма недоимок у татарских крестьян исчислялась в 251 тысячу рублей. Для выяснения причин этих недоимок Сенат отправил в Казанскую губернию специальную группу офицеров. Офицеры написали следующий рапорт: "Всех оставшихся иноверцев - 129087 человек, в том числе татар – 108 580. Состоятельных к платежу за себя и за новокрещеных -44 998. Несостоятельных к платежу не только за новокрещеных, но и за себя - 64700 человек".[159]

Невыдерживая налогового гнета и подлаживаясь под государственную политику некоторые татары, стали принимать крещение по два три раза. Всякий раз, получая при этом льготы. Чтобы присечь подобную пактику миссионеры придумали специальную форму прошения. Этот документ должен был храниться в архиве консистории. Прошение обязательно должно было адресоваться на имя императрицы, и в нём указывался домашний адрес, принимающего " истинную веру". Отречение от веры предков звучало так: " Я, состоявший прежде в магометанском законе, ныне через священника... познал всесовершенно, что Магомет не есть и никогда не был от бога посланный. Он самый стыдный и лживый пророк и предтеча антихристов; також и закон его Коран есть лживый и богопротивный; по такому моему узнанию я отрицаюсь от лжепророка Магомета и его Корана и проклинаю. Этот лжепророк Магомет в своём богопротивном учении блядословит. Христианский же закон самый истинный и богоугодный. Иисус Христос есть истинный бог божий. Я хочу принять спасительную христианскую веру и прибыть в ней до скончания жизни".[160]

Несмотря на принятые меры, результативность политики крещения мусульман была невелика. По данным " Описи документов и дел св. Синода", к 1700 году было переведено в христианскую веру 3687 человек"; за 1719—1724 гг. прибавилось 2184 человека, а за 1724—1731 гг. всего только 811 человек.[161]

Однако, как сообщает архиепископ Илларион: «принявшие христианство "инородцы" жительствуют по своему древнему обычаю на прежних своих местах, а между оными новокрещенами во многих деревнях купно живущих с ними и поныне иноверцы по древней своей природной обычности имеют крупное знаемство, и как помянутых новокрещенов иноверцы называют, так и питие общее употребляют без возбранения».

Об этом же сообщает в Святейший Синод в 1721 г. казанский митрополит Тихон (1699—1724). Он рекомендовал следующие меры по удержанию в православной вере крещеных мусульман: запретить «под страхом или под штрафом» погребение умерших на мусульманских кладбищах; хоронить умерших в указанных местах в присутствие священников; построить в селениях церкви; обеспечить посещение церкви в воскресные и праздничные дни; взять у родителей путем награждения несколько детей для подготовки из них священников.[162]

Оказавшись перед фактом формального принятия православия, правительство приняло меры для подготовки в крае миссионерских кадров, причём из местного населения. Правительство со временем осознало, что только раздачей льгот, или же наоборот, усилением репрессий мало чего добьёшься. Как писал один из крупных миссионеров А. Благовещенский, "для одержания полной и окончательной победы над Казанью, надлежало христианским победителям победить инородцев Казанского края еще нравственно, мечем духовным, иже есть глаголь Божый, - победить верою, христианским просвещением и тогда только казанские "бесермены" могли были истинно и по духу побежденными и сделаться верными подданными русского христианского государства".[163]

Первый опыт подготовки младшего церковного клира из детей не русских народов не удался. В 1707 году митрополит Тихон насильно набрал в школу 32 ребенка из семей новокрещеных для подготовки причетчиков и дьяконов. Уже в 1709 году школа была закрыта из-за ужасных условий и большой смертности учеников. Но правительство не отказалось от идеи подготовки миссионеров из числа новокрещеных. В 1723 году в Казани при Фёдоровском монастыре открывается славяно-латинская школа, куда также силой было набрано 14 детей из новокрещеных семей. С этого времени наборы детей из семей инородцев стали постоянными. В сороковых годах XVIII века, кроме Казани, для обучения нерусских детей открываются школы в Елабуге, Цивильске, Царевококшайске, Свияжске. В начале пятидесятых годов XVIII века архиепископ Лука Канашевич объединил их в единую Центральную новокрещенскую школу. Она находилась сначала в Фёдоровском монастыре, а потом была перенесена к озеру Кабан недалеко от Татарской слободы.

В этой школе первоначально училось десять - двадцать учеников. Впоследствии их численность возросла до трёхсот. В 1755-1773 гг. среднегодовое количество учеников составляло 120 человек. Реальную оценку этим школам дал князь Щербатов: "Прежде же бывшие заведенные школы, также не только не способствовали распространению веры, но паче к ненависти ее приводили, ибо духовный российский чин, под чьим ведением сии школы состояли, столько злоупотребления чинил, что большая часть отроков помирали, а другие исполненные огорчения и не обученные христианскому закону выходили".[164]

В 1724 году 28 августа Сенатом был издан указ, по которому все осужденные за какое-либо преступление татары, согласившиеся принять православие, объявлялись свободными.

В связи с масштабными преобразованиями Петра в центральных районах России появляется всё больше и больше мусульман, причём не, только людей служилого сословия, но и простолюдинов. Связано это было со строительством жемчужины России города Санкт-Петербурга. Указом от 12 мая 1708 г. царь потребовал от татар пять тысяч, а от башкир тысячу мужчин для строительства будущей столицы. Имамов пишет: "Башкирские старшины отказались исполнять сей указ, а в Казанской же провинции начался насильственный набор".[165]

"Вместе с русскими из Казани, Нижнего Новгорода, Касимова, Пензы совершают тысячевёрстный путь и татары ".[166] А. Богданов в своём историческом, географическом и этнографическом описании Санкт-Петербурга с 1703 по 1751 год писал: "На Санкт-Петербургской стороне есть урочище, именуемое "Татарское ", то место, что против Кронверка, где ныне качели стоят от большой Никольской к Мытному двору на том месте были татарские юрты, почему Большая Никольская и Малая называются Татарской улицей. Понеже с первых времян, когда строилась земляная Санкт -Петербургская крепость, оную татары, бывшие на службе, дёрном укладывали, а потом при артиллерии всякую работу отправляли ".[167] По данным Т.М. Мастюгиной и Л.С. Перепелкина, татары - мусульмане с XV века проживали и в Москве, "где имели особые кварталы-слободы на Сретенке, Мещанке, в Кукуй-городе, Марьиной роще и проч."[168]

По отношению к крещеным татарам правительство продолжало вести политику предоставления льгот. Как известно, крещеные инородцы были освобождены от рекрутского набора, но в 1722 г. Петр I писал Казанскому губернатору: " Писал ты, что по указам берутся ныне рекруты из инородцев, в том числе и новокрещеные, и приверстываются в гарнизонные полки; и по получении сего таких, которые из бусурманов крестились, в службу не бери; а которые взяты и ныне обретаются еще в Казанском гарнизоне, и оных отпусти в домы их; а кои отосланы в военную коллегию, или в другие полки, и тем уже там быть. А которые креститься не хотят, и таких бери в службу по прежнему указу".[169]

Освобождение от рекрутской повинности было очень действенным методом христианизации. В эти годы количество мужчин, принявших православие, было гораздо больше, чем женщин. Например, как пишет Ф. Ислаев, "в 1746 г. рекруты - удмурты Арской даруги Казанского уезда в количестве 76 человек крестились и получили освобождение; вместо них в этих же селах было назначено в рекруты 56 человек, которые так же приняли крещение; после этого были определены новые 26 чел., которые так же крестились. Таким образом, в этих селах не осталось ни одного человека, которого можно было бы забрать в рекруты. Удмуртам пришлось нанять на стороне 6 человек и заплатить каждому от 40 до 80 руб."[170] Но татар и этот закон не пронял.

При Петре I в русских войсках служило большое количество татар. Как уже отмечалось, их насчитывалось около семидесяти тысяч.[171] В.И. Семевский в своём исследовании "Крестьяне в царствовании императрицы Екатерины II" пишет: "Для комплектования армейских полков с татар, мордвы, чуваш и черемис Петр I приказал брать рекрут по одному человеку с каждых 83 1/2 дворов".

Кроме общего рекрутского набора, среди татар проводили особый набор для несения гарнизонной службы.

В этом случае брали "малолетних детей десяти - двенадцати лет, из которых 1/3 употребляли в деньщики, а некоторую часть в матросы. Вследствие этого в 1722 году было взято в набор 133 малолетних детей, а в 1723 году, когда велено было брать рекрут по одному с 95 1/2 дворов, взято со служилых иноверцев 113 человек взрослых ".[172]

При Елизавете Петровне указом от 6 апреля 1742 г. «Об обращении полковым священникам» Синод обязал полковых священни­ков «кре­стить непросвещенных иноверцев, обучить их молитвам, наблюдать».[173] Таким образом, рекруты мусульмане не могли избежать крещения ни при каких условиях, а священнослужители в российской армии становились миссионерами среди военнослужащих-иноверцев.

Для того чтобы ограничить общение солдат из числа мусульман со своими единоверцами был предпринят указ от 1736 г. Мусульман теперь следовало направлять для прoxoждeния cлужбы нe в гaрнизoнныe пoлки Кaзaнcкoй, Acтрaxaнcкoй и Вoрoнeжcкoй губeрнии, a в гaрнизoнныe пoлки Ocтзeи, тo ecть Прибaлтики.

По резолюции Кабинета Миниcтрoв от 1737 года «O нaбoрe вo флoт рeкрут: oднoй пoлoвины из инoвeрцeв, a другoй из руccкиx житeлeй Aрxaнгeлoгoрoдcкoй губeрнии» видно, как этот указ уже был воплащен в жизнь. В данном указе приведeны гeoгрaфичecкиe дaнныe и кoличecтвo и мecтo cлужбы инoвeрцeв: coбрaны из Кaзaни и oтпрaвлeны в Рeвeль 674 чeлoвeкa, в Ригу - 1825; coбрaны из Кaзaни, Cимбирcкa, Aлaтыря и Вятки и oтпрaвлeны в Caнкт-Пeтeрбург - 1262 чeлoвeкa[174].

В «Генеральном учреждении o ежегодном cбoрe рeкрут» oт 23 дeкaбря 1756 г. нaгрaждeниeм зa пeрexoд в xриcтиaнcтвo являлocь ужe тoлькo пeрeвeдeниe вoeннocлужaщeгo из гaрнизoннoгo в пoлeвыe пoлки.

Указ Ceнaтa oт 16 мaртa 1758 г. и вовсе отменяет льготу от рекрутской повинности для крестившихся нерусских народов. В указе требовалось крестившихся до 1743 г. татар, чуваш, черемис, вoтякoв и мoрдву внoвь брaть нa вoeнную cлужбу[175].

В течение всего XVIII века правительство ограничивает исламский прозелетизм и поддерживает господствующее положение РПЦ. Об этом свидетельствует «Артикул воинский» 1715 г., где, как и в Соборном уложении 1649 г., преступления против православной веры и церкви были вынесены законодателем на первое место (глава I — «О страхе Божии»). Эта мера вводилась из-за необходимости сохранения «перенствующего» положения православной веры и господства православной церкви. Об этом же свидетельствует «Артикул воинский» 1715 г., где, как и в Соборном уложении 1649 г., преступления против православной веры и церкви были вынесены законодателем на первое место (глава I — «О страхе Божии»). Тем не менее, даже такие меры не помогали.

"Магометане превращают в свою веру и обрезовывают чуваш"[176], - говорится в одном правительственном указе. Были даже случаи, и надо сказать, не единичные, когда мусульманским проповедникам удавалось убедить русских крестьян принять ислам.

Правительство очень оперативно прореагировало на все эти явления. Прежде всего, это касалось так называемых «совратителей». Правительственный наказ от 12 сентября 1728 года, изданный для губернаторов и воевод, предписывал тщательно разыскивать тех, кто совращает крещеных инородцев в старую веру. В наказе говорилось: "Понеже в Российской империи многие подданные обретаются иноверцы, а именно: мордва, чуваши, черемисы, остяки, вотяки, лопари и иные им подобные, из которых народов небезызвестно есть, что магометане превращают в свою веру и обрезовывают: чего губернатору или воеводе накрепко смотреть и отнюдь до того не допускать. А ежели явятся такие магометане, или д ругие инородцы, которые тайно или явно кого из российских народов в свою веру превратят и обрежут, таких брать и разыскивать, и по розыску чинить указ по уложению XXII главы 24 статьи, а именно казнить смертию, сжечь и без всякого милосердия".[177]

Следует обратить внимание на то, что если Соборное уложение 1649 г. касалось только мусульман, то в данном документе предусматривается то же наказание за совращение и в другие вероисповедания. Свое подтверждение данная норма получила в указе Сената от 19 ноября 1742 г., в котором местные власти должны были «всеми удобовозможными способами разведывать, а кто явится, сыскивать накрепко, кем и из какой веры или народа к магометанскому закону обращены и в вере их утверждены». [178] Указ от 22 июня 1744 г. повторял по смыслу предыдущие, но адресовался «губернаторам и Воеводам и их товарищам, по которому они должны поступать». Они должны были: «всеми удобовозможными способами разведывать, а кто явится, сыскивать накрепко, кем и из какой веры или народа к магометанскому закону обращены и в вере их утверждены». С мусульманского духовенства и авторитетных людей из числа татар бралась подписка о том, что они с указом ознакомлены и никого из народов Российской империи в свою веру обращать не будут.[179]

Вероотступников, как и раньше, предписывалось заковывать в кандалы и отсылать для "увещевания" в монастыри, а затем переселять их в чисто русские селения, или в крещено-татарские с "благонадежным", по их мнению, населением. С 1743 г. правительство перестало переселять крещеных инородцев с их родных мест, а начало переселять некрещеных.

После смерти Петра I при императрице Анне Иоанновне(1730—1740) политика насильственной христианизации мусульман и язычников края усилилась.

В 1731 году в Богородецком монастыре г. Свияжска была организована "Комиссия для крещения народов Среднего Поволжья". Главной её задачей было принудительное крещение местного населения. Территория, охватываемая этой организацией, была внушительной. Она охватывала кроме Казанской, Нижегородскую, Симбирскую, Саратовскую, Астраханскую, Уфимскую, Оренбургскую, Воронежскую губернии. Возглавил ее известный то время миссионер Алексий Раифский. Как пишет Ф. Ислаев: "Вместе со своим отцом Федором с 1701 по 1704 г. он крестил более трех с половиной тысяч марийцев и построил для них за счет казны семь церквей".[180] Первоначально эта организация подчинялась не казанскому архиепископу, а непосредственно Синоду.

Крещение инородцев, а также содержание штата миссионеров требовало немалых материальных затрат, до 10 тыс. в год. Так, например, в 1733 году на крещение только в Казанской епархии было затрачено 1047 рублей. Было крещено 290 человек, крещение одного инородца обходилось в 3 р.61коп. То, что такие огромные суммы проходят мимо казанского епархиального начальства, не устраивало нового казанского архиерея Иллариона Рогалевского. Вскоре указом Синода Свияжский Богородицкий монастырь был переведён в подчинение казанского архиепископа. Но Алексий этому указу не подчинился. Он был вызван в Санкт-Петербург, где подробно отчитался о расходовании полученных средств. В итоге Алексий Раифский остался служить на своём месте, а Рогалевский был переведён в Чернигов. Алексий Раифский был очень деятельным архимандритом.

В 1732 году он обратился в Синод об усилении миссионерской деятельности в Поволжье. Он просил увеличения штата проповедников, открытия школ для детей новокрещеных, предоставления новых льгот для миссионеров и младшего церковного клира из числа инородцев. Предлагалось освободить от положенных в то время государ­ствен­ных пошлин выпускников новокре­щенской школы, при их аттестации в каче­стве попа, пономаря и дьякона. Все эти предложения Синодом были одобрены.

После Алексея Раифского эту организацию возглавил Герман Барутович. В 1740 г. "Комиссия по крещению народов Среднего Поволжья" была переведена в Казань, но уже под другим названием. Она называлась "Контора новокрещенских дел". Именно в это время вышел указ об организации массовой христианизации нерусских народов от 11 сентября 1740г. Данный документ в течение 20 лет регулировал правовую сторону крещения инородцев, В указе говорилось, что в Казанской, Симбирской, Нижегородской, Астраханской, Воронежской губерниях проживает большое количество мусульман и язычников, о необходимости, крещения которых указывал ещё Петр I. В документе отмечалось, что часть инородческого населения, которое приняло православие, не придерживалось канонов христианской веры и жило вместе с некрещеными. Это явление правительство расценивало как опасное и нежелательное. Поэтому указ предписывал переселять крещеных инородцев на территорию между Саратовом и Царициным. В этих новых поселениях предусматривалось построить по одной церкви на 250 дворов. Согласно этому же указу, новокрещеным давались налоговые послабления на три года и освобождение от рекрутского набора. Указ предписывал открыть в Казани, Свияжске, Елабуге, Цивильске, Царёвококшайске новокрещенские школы. Разумеется, все эти мероприятия требовали больших бюджетных ассигнований, но правительство не жалело денег для этих целей.

Однако эти меры не привели к резкому увеличению числа крещеных иноверцев. Так, в 1739 г. 1740 г. было крещено 514 человек, му­сульман среди крещеных было 46 человек[181].

Указ от 2 сентября 1740 года был издан специально для Новокрещенской конторы, где предписывалось всем новокрещеным регулярно посещать церковь, притом, не только по праздникам, но и в будни. На крестьян, уклонившихся от посещения церкви, помимо денежного штрафа, налагалась церковная епитимия. За новокрещёными инородцами предписывалось наблюдать русским крестьянам, в том случае, если они заметят, что крещёные инородцы придерживаются своих старых обычаев, они должны были об этом срочно донести священнику. В законодательном порядке также предписывалось всех новокрещёных крестьян переселять в русские деревни или в деревни новокрещёных и давать им столько же земли, сколько было у них прежде. В этом же указе была предусмотрена выдача новокрещёным следующих вознаграждений: " каждому по кресту медному, что на персях носят, весом каждый по 5 золотников, да по одной рубахе с порты и по серемяжному кафтану с шапкою и рукавицы, обуви с чулками; а кто похочет, ценою по 50 копеек аршин, а вместо чириков сапоги ценой по 45 копеек; женскому полу волосники и очельники, по рубахе холщёвой, да от денег мужска пола, кои от рождения выше 15 лет, по рублю 50 копеек, а от 10 до 15 лет, по рублю, а кои ниже 10 лет, тем по 50 копеек; женска пола от 12 лет и выше по рублю, а прочим, кои ниже 12 лет, по 50 копеек; сверх же того, которые святое крещение с жёнами и с детьми примут всею семьёю, давать в домы по иконе ".[182]

Как пишет Григорьев: " те денежные и иные льготы, которые предоставлялись принявшим христианство, часто до них не доходили задерживаясь в карманах представителей власти ".[183] Например, крещеные в 1724-1791 гг. положенных льгот не получили. Более детально описывает данные факты А. Ногманов. «У иеромонаха В. Григоровича при обращении в но­вую веру иноверцев в Вятском уезде не хватило на «на­граждение денег», в результате инородцы «чуть его не убили, а Георгия Давыдова в Царевококшайском уезде чуть не сожгли». Из-за недовольства несвоевременной выплатой премий, миссионеры пытались заручиться у новокрещеных обязательствами, что они не будут требовать денежных выплат. В 1747 г. был составлен список селений, жители которых отказались требовать вознаграждения за пере­ход в православную веру».[184]

Кроме того, отмечает Григорьев, " священники и проповедники, под предлогом укрепления крещенцев в христианстве, отдавали их в монастыри, отдельным чиновникам, а последние, пользуясь незнанием русского языка, первыми составляли на них крепостные записи, т.е. фактически превращали их в крепостных крестьян".[185] Этот тезис подтверждает документ 1737 г. «Из доношения Казанской канцелярии в Сенат о судьбах крещенных крестьян из нерусских народов». В нем сообщается: «Разных народов новокряшены от Новокрященской конторы раздаются разного чина людям под видом, якобы их восприемникам и быд-то на некоторое время для обучения христианскому закону, а указы на оные дают владелые, как то по допросам тех новокрящен и по извету черемисянина Кукурской волости деревни Кунгурской мурзы Самеева показалось».[186]

После Германа Барутовича контору возглавил Дмитрий Сеченов. Ф.Г. Ислаев отмечает, что "именно он придал насильственному крещению массовый масштаб. При нем активно проявила себя новая волна миссионеров. В их числе были учитель Казанской духовной семинарии Василий Прицек-Григорович, Сильвестр Головацкий, священник села Всехсвятское Николай Коменский и др."[187] Сеченов пробыл на этом посту всего два года. Сделав стремительную карьеру, он достигает поста митрополита. После него контору возглавил Сильвестр Головацкий. Он был таким же рьяным миссионером. Последним руководителем новокрещенской конторы с 1750 по 1764 г. был Евгений Скаловский.

Оценивая работу новокрещенской канторы, Можаровский писал: " Действие Новокрещенской конторы не осталось без вредного влияния. Оно отчасти предрасположило и приготовило умы инородцев к принятию Пугачева".[188]

Если изучать конфессиональную политику российского государства только по законам Российской империи, то может сложиться впечатление, что политика побуждения мусульман к переходу в православие осуществлялась исключительно мирными способами. А именно с помощью предоставления новокрещенам социально-экономических привилегий и льгот: денежных выплат, раздач земельных угодий, освобождения от уголовного преследования и рекрутской повинности, предоставления личной свободы крепостным мусульманского вероисповедания. Но тем, ни менее, число добровольно крестившихся не прибавилось, наоборот, в 1721 году был зафиксирован массовый отход нерусского населения от православия. Получается парадокс, правительство не применяет ни каких насильственных мер, а население поднимается на восстания и до последней капли крови защищает свою мусульманскую идентичность. Однако изучение комплекса документов отложившихся в Национальном архиве республики Татарстан, в Национальном архиве республики Башкортостан, а так же ряда опубликованных источников, таких как, например, «Опись документов и дел св. Синода», совершенно опровергают утверждение М.А. Батунского о том, что «насильственные … меры были большей частью частной инициативой отдельных архиереев»[189].

Это абсолютно не так. Достаточно вспомнить, что Новокрещенская контора имела в своём распоряжении штат стрельцов, который проводил карательные мероприятия, особенно проив тех, кто «двоекратно и троекратно святое крещение приняли». Этот факт наверняка был известен как Святейшему Синоду, так и Сенату. В 60-е годы XVIII века штаб-офицеры, отправленные в Казанскую губернию, сообщали в Сенат: «Проповедники…, ездя по новокрещеным жительс<