Глава 3. Возвращаясь на круги своя

Всё не таким представлялось в мальчишеском детстве…
…Нынче действительность ты получаешь в наследство.
(Райнер Мария Рильке, 1904)

Гермиона никогда прежде не задумывалась о смерти, как о чём-то настоящем и вполне способном однажды коснуться и её кожи, превратив вот это самое родное тело, служащее её душе домом почти девятнадцать лет, в прах. Она знала, что однажды свет померкнет перед глазами, и отведённый ей жизненный отрезок подойдёт к концу, но, как и большинство людей, обладающих здоровой психикой, никогда не воспринимала эти мысли всерьез. Однако то, с чем ей пришлось столкнуться, стоя рядом с деревянным гробом, в котором покоилось тело её лучшего друга, завёрнутое в кружевную простыню, перевернуло мировосприятие, заставив впервые задрожать от животного страха перед осознанием недолговечности собственной жизни.

Возможно, какому-нибудь хорошему легиллименту, со скуки решившему покопаться в голове героини, гриффиндорки и лучшей ученицы Хогвартса, подобные мысли показались бы эгоистичными и в некоторой степени мелочными. Однако Гермиона небывалым усилием воли смогла-таки взять себя в руки и взглянула погибшему другу в лицо, которое, спустя три дня после смерти, показалось абсолютно неузнаваемым – слишком бледным, худым и безжизненным. Словно кто-то чужой решил жестоко подшутить над девушкой, заменив тело тёплого и когда-то невероятно уютного Рона на уродливую фарфоровую куклу.

Еле уловимая фальшь сквозила в каждой чёрточке его нового лица: холодный и твёрдый мрамор кожи, впалые щёки, заострённый нос.

– Гарри, я не могу, – выдохнула она, опасаясь сделать лишнее движение – Молли, поджав губы, следила за несостоявшейся невесткой изучающим взглядом. – Помоги мне, Гарри… – Она скосила глаза на лучшего друга, чувствуя усиливающуюся дрожь в коленях. – Мне дышать нечем.
Поттер коротко кивнул и, обняв подругу за плечи, вывел из толпы, предоставив остальным возможность попрощаться с Роном Уизли.

– Ты никогда не была на похоронах. – Не вопрос. Констатация факта.

Гермиона уткнулась лбом в широкую грудь и, закрыв глаза, принялась гадать, из какого материала сшита чёрная мантия Гарри. Ткань была на удивление мягкой и хорошо впитывала влагу, сочившуюся из-под прикрытых подрагивающих век.

– Только Добби. – Вспомнив о маленьком вислоухом приятеле, оба улыбнулись. – Но это не считается. Всё было совсем… не так.

– Знаю. – Мракоборец сделал небольшой шаг вперёд и прижал крепче Гермиону, почувствовав, что та дрожит от холода – прогнозы по поводу дождя, к счастью, не подтвердились, однако солнце спряталось за плотным слоем облаков, превратившись в аккуратный золотой галлеон, на который можно было позволить себе полюбоваться не щурясь.

– Гарри, если бы с подобным мне приходилось сталкиваться прежде, то я бы не смогла… – Она взглянула на него глазами, полными ужаса. – Ты ведь понимаешь, о чём я?

– Забудь об этой истории и не вспоминай. Что сделано, то сделано. Это – война.
Гермиона кивнула и, пару раз шмыгнув носом, высвободилась из объятий друга, почувствовав, что за ними наблюдают.

– Иди к ней. Ты ей сейчас нужен, Гарри.
Мракоборец нехотя убрал руки с девичьей талии, обтянутой чёрным широким атласным пояском, и с грустью взглянул в сторону толпы, в нескольких шагах от которой, прислонившись к стволу дерева, стояла Джинни Уизли и теребила подол платья, не сводя глаз со своего жениха и его подруги-героини.

В конечном итоге, она не выдержала и, подойдя к Гарри, властно взяла его под руку; несколько секунд колебалась и всё же опустила глаза, решив-таки не награждать Гермиону взглядом победительницы – не то место и не то время. Да и какая она, к Мерлину, победительница рядом с Грейнджер-то. Смешно и нелепо.

– Прощание заканчивается, – пролепетала Джинни, потянув Гарри за собой. – Сейчас гроб закроют и начнут опускать в яму.

Гермиона вздрогнула и отвернулась, обхватив плечи руками. Хотелось упасть ничком на землю, свернуться калачиком и заткнуть уши – Молли громко зарыдала, правой рукой схватившись за мужа, а левой за мантию Билла.

Было бы правильным вернуться и разделить горе со всеми присутствовавшими на похоронах, но девушка, достав из сумочки волшебную палочку, сделала несколько медленных шагов в сторону чугунных ворот, а затем резко прибавила скорость и трансгрессировала набегу.

***

Лёгкие нещадно горели, умоляя о передышке, а раны не переставали кровоточить, давая о себе знать приступами острой боли при каждом неосторожном движении, но Драко продолжал путь, стиснув зубы и баюкая ладонью пострадавшее плечо. Безумно хотелось пить, но поблизости не было ни одной лужи с мало-мальски чистой водой.

Вскоре лес постепенно начал редеть и Малфой с облегчением понял, где находится: судя по кронам деревьев, всё это время он двигался в северо-восточном направлении, а значит - где-то здесь должна была пролегать грунтовая дорога, ведущая к магловским поселениям.

Не прошло и четверти часа, как его догадка успешно подтвердилась – теперь он находился вне волшебных территорий, поэтому новой встречи с каким-нибудь очередным чудовищем можно было не опасаться.

Выйдя на неширокую грунтовку, Драко привалился к серому валуну и откинул голову, переводя дыхание. Немного отдохнув, он прислушался к окружающим его звукам и чуть не подпрыгнул от радости – метрах в тридцати к югу раздавалось мерное журчание. Ноги отказывались подчиняться, но Малфой заставил себя встать, опираясь здоровой рукой о камень, и пересёк дорогу, направившись к ручью.

Утолив мучительную жажду, Драко поднялся с колен и осторожно раздел себя по пояс, чтобы осмотреть раны. Правое плечо было порвано в нескольких местах, а грудь усыпана синяками и кровоподтёками. Наклонившись к воде как можно ближе и аккуратно совершив промывание, Малфой машинально потянулся за волшебной палочкой, чтобы наложить парочку заживляющих заклинаний, но тут вдруг снова вспомнил о её судьбе.

– Уроды, – прошипел Драко сквозь зубы, раскрывая чёрный кожаный рюкзачок. – Разыщем с отцом – головы поотрываем.

А затем плотоядно ухмыльнулся собственным мыслям о расправе над шайкой контрабандиста Джона Уолтерса, не потрудившегося убрать за собой, находясь на территориях самого Люциуса Малфоя.

На дне рюкзачка покоились различного рода склянки, магловские документы, завёрнутые в холщовую ткань песочного цвета и бархатный футляр. Драко уж было заинтересовался неожиданной находкой, как вдруг острая боль вновь поразила его правое плечо, и он, чертыхнувшись, закинул находку обратно на дно для того, чтобы поскорее достать настойку бадьяна и воспользоваться её моментальными целебными свойствами.

Обработав рану, Малфой взялся за ревизию оставшейся одежды: рубашка была безнадёжно испорчена, а волшебная палочка, способная исправить положение, – сломана и оставлена на дне злосчастного оврага. Мантию, как и рубашку, пришлось спрятать под камнями и ветками – подобное в мире маглов не носили уже лет четыреста, если не больше.

Разобравшись с лишним тряпьём и закрыв рюкзак, Драко наклонился к ручью, чтобы ещё раз освежить лицо прохладной водой, как вдруг что-то легонько ударило его в спину и проехалось по обнажённой коже, заставив резко обернуться: в ногах лежал чёрный конверт, доставленный весьма странной птицей. Бумага была абсолютно гладкой, несмотря на то, что о привязи никто не удосужился позаботиться. Малфой задрал голову и приставил ладонь козырьком, надеясь угадать в улетающем почтальоне личную сову матери.

– Эстель, – крикнул он. – Вернись!

Но птица так и не откликнулась, превратившись в маленькую чёрную точку, а затем и вовсе исчезла, оставив юношу наедине со странным посланием. Разорвав конверт подрагивающими от волнения пальцами, Драко достал пергамент, на котором кровью были выцарапаны два имени:
Люциус Армаэль Малфой и… Гермиона Джин Грейнджер.

– Что за чертовщина? – нахмурил брови Драко, вертя в руках записку. – Отец? Грязнокровка?..
И тут он начал вспоминать.

– Драко! Ты здесь? Открой дверь! Живо! Твою ж мать, Алохомора!

Щёлкнул дверной замок, и двери в спальню распахнулись, ударившись о стены. Люциус в несколько шагов преодолел расстояние от входа в комнату до огромной кровати с балдахином и нетерпеливо отдёрнул изумрудного цвета бархатную завесу, уставившись на собственного сына, в объятиях которого находилась короткостриженная брюнетка года на два старше самого Драко. Она звонко смеялась, лепеча что-то по-французски, да периодически взвизгивала, словно молочный поросёнок в ярмарочный день.

– У тебя есть ровно три минуты, чтобы привести себя в порядок и спуститься в зал. – Ледяной голос, раздавшийся над головами, моментально отрезвил любовников, начавших судорожно натягивать на себя шёлковые простыни.
Малфой-младший вскочил с постели и задёрнул за собой завесу.

– Что случилось, отец? Разве я не могу позволить себе расслабиться в собственный день рождения?
Люциус скользнул взглядом по растрёпанным светлым вихрам своего сына, а затем развернулся в сторону выхода.

– Две минуты. Тёмный Лорд хочет видеть тебя. Поговаривают, что он приготовил подарок.

Также ему вспомнилась эйфория, волной накрывшая его от предвкушения встречи. Сам Тёмный Лорд пожаловал в Малфой-мэнор для того, чтобы поздравить Драко с днём рождения!

– Только постарайся не лопнуть от гордости, – фыркнула Ивон, а затем вновь принялась заливисто смеяться, наблюдая за тем, как багровеет лицо её «mon ami».

Тогда он послал её к дьяволу и велел убираться вон, а она всё хохотала, хватаясь за живот и сгибаясь в три погибели. Ивон была старше Драко почти на три года и уже по-тихоньку начинала понимать, что к чему в этой трижды проклятой жизни.

Чёрный ворон… Вестник смерти, созданный обличать убийц и испаряться в воздухе; объявлять траур одним лишь взмахом своего крыла; царапать по сердцу тощими когтистыми лапками и вновь улетать. В никуда. В безвременье.

Подарок, который мальчишка когда-то не смог оценить по достоинству, лишь разоряя себя на высокомерные взгляды и рвущееся наружу самодовольство, спустя без малого два года наконец пригодился.

Малфой скомкал записку и обессилено опустился на землю.

Игра окончена. Люциус славился своей изворотливостью, а это значит, что поганые Фениксы добрались-таки до Лорда и его приближённых.

Что делать? Продолжать прятаться в лесу или начинать поиски матери? Уж её-то отец должен был уберечь; предупредить; спрятать, в конце концов!

Бездействие угнетало, а неизвестность закутывала в кокон разрастающейся паники.

Где-то рядом послышался знакомый звук хлопающих налету крыльев. Драко судорожно вздохнул и молниеносно вскочил на ноги. Зрачки его серых глаз расширились от ужаса, наблюдая за возвращающейся птицей с новым посланием, зажатым в острых когтях.

– Нет… – Драко попятился назад, зацепился ботинком о корягу, потерял равновесие и завалился на спину. – Нет!!!

***

Гермиона не держала зла на Джинни, чудом взявшую себя в руки и не превратившую похороны брата в цирковое представление. В конце концов, кому в этом мире не свойственно ошибаться? Хотя бы раз.

Яркая, дерзкая, способная на безумство ради любимого мужчины. Такая – и в огонь, и в воду – идеальная женщина для супер-героя.

Не к месту вспомнились голубые глаза и эти дурацкие серебряные шпильки; кровь на губах, на руках. Повсюду.

– Гарри! – Шум в коридоре вывел Гермиону из оцепенения, и она поспешила выскочить за порог своей спальни.

– Джинни, что происходит?

Но вопрос так и повис в воздухе, оставшись незамеченным.

Гермиона схватилась за перила лестницы и перегнулась через них, чтобы лучше разглядеть, что происходило внизу, однако громкие голоса доносились уже из гостиной, поэтому девушке пришлось сбежать по ступеням на первый этаж особняка. Ворвавшись в небольшую залу, которую использовали лишь тогда, когда Орден собирался в полном составе – обычно все встречи проводились на кухне под звяканье кастрюль и котлов Молли – Гермиона стала свидетельницей довольно-таки неприятной картины: Гарри, закутанный в алую аврорскую мантию, которую ему когда-то одолжил Кингсли, да так и не забрал, оставив в подарок, держался за ручку огромного магловского чемодана на колёсиках, стоя одной ногой в камине, и что-то методично выговаривал тихим спокойным голосом рыдающей Джинни. Почувствовав присутствие третьего человека, оба обернулись. Гермионе на мгновение показалось, что Гарри вздохнул с облегчением.

– Я услышала крики и подумала, что что-то произошло. – Ей было очень неловко, однако беспокойство за лучшего друга пересилило, заставив сделать несколько уверенных шагов вперёд. – Ты куда-то собрался?

Джинни перевела на неё взгляд и, не выпуская руки жениха, схватилась за плечо Гермионы.

– Гарри вбил себе в голову, что должен немедленно уехать в Хогвартс!

– Директор Снейп прислал мне сову сегодня утром, – принялся в сотый раз объяснять юноша. – Ему необходима моя помощь в восстановлении школы после атаки великанов.

Гермиона понимающе кивнула. Ей было жаль Гарри, как и младшую Уизли с её матерью. Но только ей одной был понятен настоящий смысл внезапного отъезда – война превратила юношу в аскета, рядом с которым, увы, не было места рыжеволосой юной красавице с острым язычком и громким голосом.

– Да мало ли, что тебе написало это слизеринское чудовище с помойкой вместо волос! – взвизгнула Джинни, невольно заставив Гермиону втянуть голову в плечи: последнюю фразу младшей Уизли ронять не стоило.

Лицо Гарри побагровело, густые чёрные брови встретились на переносице, весь он подобрался и сбросил руку бывшей – теперь уже не было никаких сомнений – невесты со своего предплечья.

– Да как ты смеешь?! – выплюнул он, почувствовав себя взятым за живое. – Этот человек всю свою жизнь любил мою мать, мою покойную мать! И всеми силами старался защитить нас! Меня, её, - он махнул рукой в сторону Гермионы – тебя, в конце концов! – Гарри схватил горсть Летучего пороха из широкой вазы, стоявшей на высокой каминной полке, и уверенно шагнул в камин, затащив в него увесистую поклажу, а затем развернулся в сторону Гермионы: – Я напишу.

Зелёное пламя подхватило его и унесло прочь, оставив двоих девушек наедине.

Джинни опомнилась первой:

– А ты? – подняла она глаза на Гермиону. – Я видела собранные чемоданы в твоей комнате ещё до похорон. Тоже позвал Директор? – Она скривила лицо на последнем слове.

– Я возвращаюсь домой к родителям, – последовал ответ. В голосе чувствовалась усталость.
Джинни вскинула брови:

– Ты так это сказала, будто бы – навсегда.

– Возможно. – Гермиона провела ладонью по волосам, окинула безразличным взглядом стены помещения и повернулась в сторону выхода. – Мне просто очень хочется домой.

– Бегите! – крикнула Джинни ей вслед. – Оба! Словно крысы с тонущего корабля! Фред, Рон, а теперь и вы!
Гермиона развернулась на каблуках:

– Опомнись! И не поминай покойных в суе!
Но Джинни уже не было в комнате. Громко хлопнув противоположной дверью, она выбежала во внутренний садик. Послышалось сдавленное рыдание.

Гермиона осталась стоять, как вкопанная. С одной стороны, ей хотелось броситься вслед и хоть немного попытаться утешить младшую Уизли, но, с другой, события последних дней навалились на неё таким непомерным грузом, что она не выдержала и трансгрессировала в свою спальню лишь для того, чтобы подхватить пару чемоданов и исчезнуть из мира Волшебства навсегда.

По крайней мере, так ей казалось.

Так бывает, и с нами порою бывало:
Словно за дверью жизнь остаётся вдали;
Всякий избранный путь снова к началу
Нас приведёт, будто по кругу мы шли.

(Райнер Мария Рильке, 1904)

Глава 4. Морок

...Печальный ангел с личиком больным.
Надземный взор. Прилежный лоб и локон.
Гроза в июне. Воспаленье в легком.
И тьма небес, закрывшихся за ним...
Белла Ахмадулина.
Приключения в антикварном магазине. 1962


– Уверяю Вас, констебль! Этот человек не выходил из комнаты целых три дня! И Мэри, и я несколько раз пытались прибраться в номере и даже предлагали ему чай, но грубиян не открыл нам! Представляете?! – Судя по тому, как дрожал визгливый голос старухи, возмущению ее не было предела.

– Да, мэм. Неслыханная наглость, – устало отвечал ей хриплый, булькающий мужской баритон, не оставлявший никаких сомнений относительно наличия лишнего веса и серьезных проблем с одышкой у его владельца. – Он расплатился с вами?

– Только за двое суток. Проходимец явился посреди ночи с одной единственной сумкой; бледный, как смерть… Все это было очень подозрительно! Я сразу велела Мэри спрятать столовое серебро и не зря! На следующий день у соседки пропала шелковая скатерть из корзины с бельём!

– Это не просто совпадение, сэр! – присоединился к разговору еще один женский голос. – Видели бы вы его – натуральный преступник! Более криминальной физиономии я в жизни не видела: чернявый, нос картошкой, а глаза – злые-презлые! Сам какой-то дерганый, нервный. Всё озирался вокруг, словно боялся чего-то! Вы обязательно должны задержать его и допросить в участке со всей положенной строгостью.

– Безусловно, леди. Как вы сказали, его зовут?

– Хантер. Джастин Хантер.

– Хммм… Что-то не припомню этого имени в списках разыскиваемых. Ну да ладно! Проводите меня к нему.

В этот момент Драко, который слушал весь разговор из-за двери своего номера, грязно выругался. Возня и шум топающих ног на лестнице явно говорили о том, что полицейский и обе хозяйки гостиницы с минуты на минуту должны были нагрянуть к нему в скромные апартаменты, а это никак не входило в его планы. Поэтому, схватив с кровати загодя собранный рюкзак и накинув куртку, он бесшумно покинул комнату через открытое окно – благо второй этаж старого строения располагался совсем близко к земле.

Две недели, проведенные в мире магглов, научили Драко быстро принимать решения. С той минуты, как стало ясно, что родители погибли, ему пришлось самостоятельно планировать свои действия, выбирать маршруты и учиться ладить с ненавистными созданиями, не имеющими никакого понятия о существовании высших сил магии.

Оплакав в лесу мать и отца, Драко навсегда попрощался с детством. За те два часа, что он порыдал, катаясь по земле и кусая руки в бессильной злобе, Малфой не просто повзрослел – он постарел на целую жизнь. Осознание того, что он больше никогда не ощутит тепло материнских ладоней и не услышит строгого, но до боли родного голоса отца, выворачивало душу наизнанку. Боль утраты стократ усиливала лютая ненависть к Грейнджер. Как только Драко увидел на листке пергамента имя грязнокровки рядом с именем матери, он возненавидел ее еще сильнее, чем когда-либо. Мелкие школьные перепалки, вечное соперничество и постыдная пощечина на третьем курсе – всё это оказалось детским лепетом по сравнению с тем, что на этот раз позволила себе лохматая подстилка Поттера. Подняв руку на его родителей (в особенности на мать, которая ни при каких обстоятельствах не стала бы оказывать фениксовцам сопротивление), Грейнджер подписала себе смертный приговор. И юноша дал себе клятву: рано или поздно отомстить.

А потом, когда слезы высохли, а гнев притупился, Драко стало страшно. В какое-то мгновение, до него вдруг дошло, что план, которому он должен был следовать, более не имел смысла: некого было ждать в оговоренном местечке в Милдсборо*, никто не мог придти и вывести его за руку из ненавистного мира магглов. Вот тогда-то его охватил настоящий ужас. Единственная лазейка в волшебный мир, приготовленная для него матерью, захлопнулась, оставив его один на один с чужим, враждебным, а главное – глубоко презираемым миром магглов.

Драко прекрасно понимал, что шансов незаметно пробраться к волшебникам у него не было – его колдографии с четырехзначной суммой, назначенной за поимку, наверняка, уже висели на каждом столбе. Поэтому, собрав волю в кулак и пообещав себе в скором времени вернуться и страшно поквитаться с обидчиками, он направился по направлению к ближайшему маггловскому поселку, где сразу же купил себе билет на поезд до Халтона – большего захолустья в тот момент ему не удалось припомнить. Прибыв через несколько часов в Виднес*, он снял номер в первой подвернувшейся гостинице, где, наконец, смог тщательно обработать рану и внимательно рассмотреть содержимое рюкзака, врученного ему матерью перед побегом из имения. Несколько склянок с заживляющими и укрепляющими зельями; нож; невесомая, мгновенно согревающая мантия – вещица, стоившая немало даже по меркам Малфоев; пухлый бумажник с галлеонами и маггловской валютой; маггловский паспорт на имя Джастина Хантера; крошечный пузырек с быстродействующим ядом и прямоугольная черная коробочка – вот, что теперь представляло собой все движимое и недвижимое имущество наследника одного из самых богатых семейств магической Британии.

Пролистав документы, Драко горько усмехнулся: мать и тут оказалась на высоте, выбрав для него нарочито брутальную фамилию – Хантер*, явно намекающую на страстное увлечение сына охотой. Зелья, нож и мантию он аккуратно сложил обратно на дно сумки, понимая, что разжиться магическими атрибутами возможности в ближайшее время не представится. Галлеоны отправились ждать своего часа в потайной карман под подкладку, в то время как маггловские деньги Драко тщательно пересчитал и снова вернул в кошелек. Затем он взял в руки обитую бархатом небольшую коробку и открыл ее: внутри, с белой шелковой подушечки матово блеснуло широкое кольцо. Драко придирчиво оглядел незатейливое украшение – в нем не было ничего особенного. Стандартный мужской аксессуар из белого золота с гравировкой. Молодой человек приблизил его к глазам и прочел вслух выбитые в два ряда слова на внутренней стороне безделушки.

Да обратится, не таясь,
Из сажи – снег; во злато – грязь;
Не снимет враг, не снимет друг,
Морок обманет всех вокруг.

От изумления Драко присвистнул: такая надпись могла обозначать лишь одно – кольцо являлось древним артефактом. Сначала неожиданное открытие заставило волшебника насторожиться – подобных вещиц в хранилищах Малфой-мэнора было предостаточно. И добрая половина из них была создана далеко не для благих целей.

Однако, пораскинув мозгами, Драко все-таки решил, что Нарцисса ни за что бы не положила ему в дорогу незнакомый вредоносный предмет без предварительного предупреждения. Отсутствие записок в рюкзаке и каких-либо помет на коробке подтверждали его гипотезу. Поэтому откинув всякие сомнения, он решился и ловко надел золотой ободок на безымянный палец.

Первые несколько секунд Драко даже не понял, что что-то изменилось. Физически он ничего не почувствовал и даже было подумал, что артефакт не сработал, пока его взгляд не упал на висящее на стене зеркало…

Это был не он. Определенно не он! Скуластое широкое лицо, крупный широкий нос, темные брови вразлет. Драко испуганно схватился за лицо и ощутил под пальцами густую жесткую щетину. Он никак не мог поверить в происходящее – из зазеркалья на него смотрел совершенно другой человек! Только глаза остались прежними – серыми, отрешенно-холодными.

«Вот так колечко!» – мысленно протянул он в своей фирменной манере и с интересом принялся рассматривать свое новое тело.

Черные короткие волосы, большие руки, мускулистая спина (как же он мечтал об этом в школе!). Рост остался прежним, но фигура стала плотнее, мужественнее. Фамильная нездоровая бледность уступила место бронзовому загару. Драко не удержался, поднял край футболки и с восторгом ощупал широкую, мощную грудь, какой никогда не отличались мужчины в их роду. Такие изменения явно пришлись ему по душе.

Артефакт делал свое дело превосходно: стоило только Драко стянуть его с пальца – он снова становился собой, но как только кольцо оказывалось на его руке – внешность его менялась до неузнаваемости.

«Мама, мамочка…», – от нахлынувших воспоминаний защемило где-то под сердцем. – «Отец всегда был центром твоей вселенной, но и обо мне ты не забыла!». Мысли о Нарциссе вновь вернули его к скверной реальности. Драко бережно снял кольцо и, предварительно завернув его в носовой платок, сунул во внутренний карман куртки – из гостиницы он должен был выйти, не вызвав никаких подозрений.

Неожиданный подарок дал Драко надежду на то, что он сможет неузнанным вернуться в магический мир. Нужно было только набраться терпения и переждать. Рано или поздно облава на бывших преспешников Лорда должна была закончиться. От него требовалось одно – не засветиться и не вызвать подозрений у маггловской полиции.

Именно поэтому Драко на следующее утро покинул Халтон*. Еще до рассвета он приехал на вокзал, купил билет до Камбрии* и, уединившись в уборной, одел на палец преображающее кольцо. Из Виднеса он уехал коренастым брюнетом.

Его план был прост и вполне мог бы сработать, если бы не одно «но». Малфой младший рассчитывал затаиться на какое-то время, путешествуя по просторам родной Британии. Он хотел, чтобы волшебный мир забыл само имя Драко Малфоя, дав ему тем самым возможность инкогнито появиться среди волшебников и свершить задуманную месть. И все бы было хорошо, если бы Нарцисса, собирая сына в опасный путь, не допустила досадную ошибку в расчетах. Бедная женщина плохо разбиралась в маггловских деньгах и почему-то решила, что тысячи фунтов ему хватит на несколько месяцев самостоятельной жизни. Драко их хватило на две недели. Сначала он сам не заметил, что деньги расходуются слишком быстро, а когда спохватился – было уже поздно. Не спасало даже то, что он стал экономить на еде. Вскоре он не смог позволить себе даже самый дешевый мотель.

Обшарпанная гостиница в сельской местности Шропшира* стала тем местом, где он отдал свои последние десять фунтов за ночлег, пообещав хозяйкам – двум подслеповатым старухам умильного вида – расплатиться за остальные дни позже. Разумеется, делать этого Малфой не собирался. Он просто планировал набраться сил и незаметно улизнуть, оставив двух наивных кумушек с носом. Но те оказались хитрее, чем он предполагал. Старые кошёлки вызвали полицейского, наплели ему историю про украденную соседскую скатерть и под этим предлогом потребовали вломиться к постояльцу в номер. Благо Драко додумался подслушать их разговор!

И теперь он снова бежал. Только не от шайки мракоборцев, а от толстого, страдающего подагрой и геморроем маггла-полицейского. Бежал от двух ушлых старух, без окклюменции разглядевших его коварный план. Бежал, сгорая от стыда, от первого в жизни неоплаченного счета. Вперед, в новый неизвестный городок, чтобы снова найти самую дешевую из всех гостиниц и молиться, чтобы хозяин пустил его переночевать в долг. Вперед, чтобы только дожить до того момента, как он сможет расквитаться с грязнокровкой, ставшей причиной всех его несчастий и унижений. Вперед, чтобы однажды он смог отомстить.


Ми́длсбро (англ. Middlesbrough)— унитарная административная единица на севере церемониального графства Северный Йоркшир.

Халтон (англ. Halton) — унитарная единица на севере церемониального графства Чешир.

Виднес - главный город унитарной единицы Халтон - (население - 53 тыс. чел.).

Ка́мбрия (англ. Cumbria; /ˈkʌmbriə/) — церемониальное неметропольное графство на северо-западе Англии.

Хантер (от англ. Hunter) – охотник.