Я: Она не принимает решения в подобных вопросах. Я решаю.

 

Отправив сообщение, откладываю телефон в сторону, раздраженный тем, что эти две женщины словно сговорились загнать меня в угол. Это злило.

― Кто это? ― спросила Нова.

― Тот, кто не имеет значения. ― Я решил не лгать и отвечать расплывчато, потому что не хотел произносить имя Сони, когда нам было настолько хорошо.

― Это была твоя мама? ― спросила она.

Я вздрогнул при упоминании мамы.

― Почему ты так решила?

― Обычно, когда ты думаешь о ней, у тебя появляется морщинка между бровями. С годами она стала еще глубже.

― Мне необходим ботокс, ― пошутил я.

Она засмеялась, но быстро успокоилась.

― Она часто тебе пишет?

― Не особо. Только когда хочет похвастаться своей новой семьей.

― Они посещают твои концерты?

― Боже, нет, ― рассмеялся я. ― Пару раз я оставлял билеты для сводного брата, но они так и остались не востребованы. Он сказал, что мама не разрешила ему прийти.

― Вот сучка, ― прошипела она.

― Если вкратце.

― Так, если это не твоя мама, то кто еще вызывает эту морщинку?

Я взвесил все плюсы и минусы лжи, и минусы перевесили двухсекундную отсрочку, которую бы мне это дало. Поэтому, глубоко вздохнув, я честно ответил:

― Соня.

― О, ― сказала она, заглядывая в ведерко с попкорном, словно в нем хранились ответы на все вопросы. ― Чего она хотела?

― Пригласила на обед.

― Ты пойдешь?

― Нет. Я обедаю с тобой.

― Ага, но уверена, что Аспен хотела бы, чтобы ты пошел. Ну, знаешь, для рекламы.

Она не отводит взгляд от попкорна, заметно напряжена, словно мой ответ нечто большее, чем просто утверждение. Я столько раз причинял ей боль, выбирая работу вместо нее, или когда думал, что нет ничего страшного в том, что выбираю работу вместо нее.

― Уверен, что Аспен хотела бы, чтобы я пошел на обед, но я не собираюсь. ― Наконец, она подняла голову, ее взгляд смягчилися, когда она посмотрела на меня. ― Я там, где хочу быть... здесь, с тобой.

После этих слов я замолчал, хотя больше всего на свете мне хотелось сказать, как много она для меня значит и насколько важна, но слова были бы бесполезны из-за прежних поступков. Так что я позволил своему выбору говорить за себя. Я позволил себе осознать это.

Она изучала мое лицо, пока, наконец, едва заметная улыбка не коснулась ее губ.

― Хорошо.

― Кроме того, мне бы не хотелось пропустить еще одно потрясающее шоу с твоим акцентом.

― Ой, да заткнись, ― рассмеялась она, закатывая глаза.

― Я скучаю по тому, как мы веселились, ― признался я.

Она отмахнулась.

― У тебя есть парни, с которыми можно повеселиться.

― Да, но они не ты.

― Ну, есть еще женщины, с которыми ты был на протяжении многих лет. Не похоже, что тогда ты сильно скучал, ― пробормотала она.

Она поморщилась, как только произнесла эти слова, я решил не обращать на них внимания. Гораздо лучше начать все с чистого листа, но, очевидно, у нас с этим были проблемы. Слишком многое осталось между нами. Слишком много напряжения и обиды. А иногда, если присмотреться... слишком много любви, которую мы пытались замаскировать. Мы скрывали её за совершаемыми нами язвительными промахами. К счастью, между нами была негласная договорённость о том, что все останется в прошлом. Но невозможно было избавиться от напоминания о том, что то, что мы делали, было не более чем видимостью. Даже если и так, я бы смирился с этим.

― Что за татуировка у тебя на ноге? ― спросил я, меняя тему.

Она посмотрела вниз, где ее шорты задрались и обнажили бедра, а затем потянула их обратно.

― Ой, да ладно. Ты не можешь скрыть это от меня, ― начал уговаривать я.

Она закусывает губу и изучает меня, прежде чем, наконец, отпустить ее со вздохом. Я признателен за небольшое пространство между нами, потому что не уверен, что, находясь ближе, смог бы сдержаться и не погладить розовую, пухлую плоть.

― Ладно, ― хмыкнула она, задирая шорты. ― Это ДНК и музыкальные ноты.

Я выпрямился на месте, а затем, ссутулившись, уперся локтями в колени, чтобы наклониться как можно ближе, сохраняя пространство. Бл*дь, ее кожа очень привлекательна. Безупречная бледная плоть, за исключением нескольких веснушек и изящной нити ДНК с вплетенными в нее цветами.

― Это... ― Я прищурился и засмеялся, когда рассмотрел. ― Кусочки пазлов?

― Я же говорила, что люблю пазлы, верно? ― защищалась она.

― Мне нравится. В этом вся ты. Покажи еще.

― Ну, ты тоже должен показать мне что-то взамен. Все должно быть справедливо.

― Нет проблем. ― С этими словами я стягиваю толстовку, оставшись в одной майке. Я не мог не выпятить грудь, когда у нее слегка отвисла челюсть, когда она пялилась на меня. Я позволил ей осмотреть себя, зная, что как только окликну ее, она отведет взгляд, а мне хотелось насладиться ее восхищением. Двигаясь медленно, чтобы не напугать ее, я перевернул руку и указал на гитарный медиатор с инициалами нашей группы внутри. ― Твоя очередь.

Она показала минималистский горный хребет за своим локтем, я показал ей компас.

Она показала эмблему викингов на другом локте, я показал лотос, вписанный в компас.

Она показала набросок карты мира на лодыжке, я показал ей расписанные ноги.

На протяжении всего этого процесса мы сохраняли простодушие и легкость. Рассказывали истории каждой татуировки, и о тех, о которых сожалели. Мои тату были словно постоянно растущие аппликации на руках, а ее были достаточно редкими, словно маленькие спрятанные сокровища, которые я хотел отыскать.

― Какая татуировка у тебя появилась первой?

Она сузила глаза и прикусила щеку изнутри, что-то обдумывая. Пожав плечами, словно что-то решив, она повернулась ко мне спиной и начала стягивать футболку.

Ох, бл*дь.

Я мог сдерживаться, рассматривая лодыжки и локти, но голая спина могла снести мне крышу, и, сжав кулаки, приложил огромные усилия, чтобы не провести ладонями по ее спине и волосам. Когда футболка задралась до плеч, она крепко прижала ее к груди и оглянулась через плечо. Я не знал, куда смотреть в первую очередь. На спину? На татуировку? Или на ее потрясающий профиль?

― Это одно из моих любимых высказываний, ― объяснила она, привлекая мое внимание к татуировке.

Мелкий шрифт было довольно сложно прочитать, поэтому я опустился на колени, приближаясь. Между лопаток был набит феникс, одна из линий его хвоста простиралась вниз, остроконечным курсивом.

«Я и есть шторм».

Если бы Нову можно было изобразить в виде татуировки, то лучше не придумаешь. Это была она. Идеально.

И я не мог не почувствовать этого.

Двигаясь медленно, зная, что должен отстраниться, но не в силах этого сделать, я потянулся к ней. Когда кончиком пальца коснулся очертания птицы, ее спина напряглась. Я прочертил нежные вихри и спустился вниз по хвосту. С каждым движением... каждой секундой... нашего соприкосновения, ее дыхание учащалось. Моё дыхание соответствовало бешено бьющемуся сердцу.

Я водил пальцем по буквам, ощущая каждый изящный хребет ее позвоночника, думая, как долго мне будет позволено прикасаться к ней. Интересно, как далеко смогу зайти. Дойдя до основания, задержал палец чуть выше края шортиков и стал поглаживать взад-вперед. С каждым движением усиливая давление и простираясь немного дальше.

― Паркер, ― прошептала она.

Я добавил другие пальцы, продвигаясь вверх практически прижимая ладонь к ее коже.

Затем дверь открылась, и внутрь ввалились парни.

Дернувшись, я поспешил обратно на диван, а Нова снова натянула футболку. Орен застыл на пороге и оглянулся через плечо на других парней, не понимая, что произошло до того, как он вошёл.

― Мы тоже хотим посмотреть фильм. Мне нравится Дженнифер Энистон, ― заявил он.

Они зашли, устроились поудобнее на диване, окончательно испортив момент. Не знаю, что бы произошло, но я определено почувствовал изменение. Я чувствовал это по тому, как она продолжала наблюдать за мной краешком глаза, словно увидела во мне что-то, что необходимо было изучить меня.

Что-то изменилось, и я планировал воспользоваться этим в полной мере.

 

 

СЕМНАДЦАТЬ

НОВА

 

― А что, если нам сыграть так?

Эш поджал под себя ноги в кресле, зажав пальцами гриф бас-гитары, наигрывая те же аккорды, которые мы играли так много раз, что сбились со счета

― Разрушительные ветра образуют трещины в скале.

Я наклонилась вперед, затаив дыхание, надеясь, что на этот раз на ум придут нужные слова. Он снова наиграл аккорд без слов, а я продолжала ждать. Паркер выглядел таким же напряженным, как и я, сидя в кресле рядом с Эшем. Нам нужен был перерыв. Небольшой стимул, и я была уверена, что у нас все получится.

Статистически, после стольких попыток у нас должно было что-то получить. Верно?

― И...

Ну же. Ну же.

Еще один аккорд, его брови сосредоточенно нахмурены, словно он видел слова, но не мог их разобрать.

― И честно говоря, прямо сейчас я бы предпочел кончить в носок, ― прокричал Орен, напевая придуманный им же текс со своего места на полу.

― Братан, ― проворчал Броган, вытягивая длинные ноги, чтобы пнуть Орена в бедро.

― Бл****дь.

Паркер откинул голову на спинку кресла.

― Может быть в платье, пирс или член, ― продолжал Орен. ― Или что-нибудь еще, что рифмуется со скалой (прим. пер.: в английском языке все перечисленные слова имеют одинаково созвучное окончание).

― Прекрати, мать твою, ― потребовал Броган, пиная его сильнее.

Когда Орен свернулся калачиком и вцепился в его ногу, Броган отложил гитару в сторону, и мне пришлось развернуться на длинном диване, чтобы не дать дорогому оборудованию упасть на пол.

Прошел почти месяц совместного путешествия в автобусе... за исключением нескольких ночей, когда я летала домой повидаться с девочками, а парни занимались рекламной кампанией.

За это время, несмотря на все трудности, у нас образовался привычный ритм. Я продолжала придумывать идеи, чтобы помочь нам подпитывать друг друга. Это помогло, но не сильно. Мы построили фундамент дружбы, но он лишь служил прикрытием, свободно выстроенным над хрупкой напряженностью и похотью, которую мы пытались игнорировать. Она кипела, словно магма под поверхностью земли, ожидая извержения в любой момент. Как и тогда, когда он гладил мою татуировку, мы продолжали оказываться в ситуациях, которые давили на мою решимость сдерживаться.

Каждый раз, когда мы подбирались слишком близко, мне удавалось отступить и направлять нас в рабочее русло.

Все шло довольно плохо. За это время мы написали всего две песни, и они мне даже не нравились. Может, напряжение было слишком сильным, чтобы найти тот естественный ритм, который у нас был раньше. Что бы там ни было, мне это не нравилось, потому что в итоге это была моя работа и мой шанс построить бизнес.

― Как долго мы работаем над этой песней? ― застонал Эш.

― Только сегодня или включая прошлую неделю? ― спросил Паркер.

― Три часа и тридцать семь минут сегодня, ― ответила я. ― Как минимум четыреста девяносто девять на прошлой неделе.

― Похоже на правду. ― Орен кивнул, поднимаясь с пола. ― Знаете, что нам нужно? ― спросил он, отвлекаясь на настенный планшет.

Мы выжидающе уставились на него, в сомнении бормоча, когда он выключил основное освещение, оставив включенными светильники вдоль края потолка. До того как заиграла музыка, Орен начал раскачивать бедрами из стороны в сторону, вызывая наши стоны, и мы начали бросать в него клочки бумаги с неудачными текстами.

Это его не смутило. Когда зазвучала песня Billie Eilish, он в танце отправился на кухню, покопался в шкафчике и достал бутылку текилы.

― О, нет, ― возразила я, прежде чем он успел достать стопки.

― О, да, ― ответил он с улыбкой. ― Пришло время танцевать фанк (прим. пер.: Фанк ― одно из основополагающих течений афроамериканской музыки) и пить текилу. С текилой мы обязательно создадим что-нибудь поэтическое.

― Не думаю, что текила способствовала чему-то поэтическому, в моем случае.

― Ну же, Сверхнова, ― сказал он, пританцовывая перед группой.

Оглянувшись, я заметила, что ребята берут стопки. Посмотрела на Паркера, желая оценить его реакцию по поводу перерыва в сочинительстве, и меня поразила его улыбка и пожатие плеч, перед тем как он выпил предложенный напиток.

― На данный момент, я готов попробовать что угодно, ― объяснил он.

Три недели и две заурядные песни лежали рядом со мной в блокноте. Меньше чем через месяц у нас должно было быть, как минимум, пять, а такими темпами нас ждет провал. Покачав головой, я согласилась с Паркером. Я была готова попробовать все, что угодно, наши авантюры помогали, но недостаточно быстро.

― К черту, ― пробормотал я, забирая стопку у Орена залпом выпивая содержимое. Напиток обжег горло, и я едва почувствовала, как он оседает в желудке, прежде чем потянулась за добавкой.

― Это моя девочка, ― прокричал Орен, наполняя мою стопку.

На этот раз, когда я оглянулась, Паркер оценивающе смотрел на меня, я так же, как и он, пожала плечами.

― Почему бы, черт возьми, и нет.

Спиртное ударило мне в голову, и, покрутив шеей в такт, я попыталась расслабить напряженные мышцы. Аккорды проникли в мои мышцы, расслабляя их еще больше. Закрываю глаза и начинаю двигать сначала плечами, затем бедрами, что немного затруднительно из-за моего положения на диване.

Следующее, что я осознаю, ― вокруг обвились руки, рывком притягивая меня к Орену. Он сузил глаза, изображая страстный взгляд, надул губы и обнял меня, покачивая нашими бедрами под музыку, льющуюся из динамиков.

Смеясь, я обвила руками его шею и поддалась ритму. Мы все танцевали рядом друг с другом, выкрикивая слова песен и давая волю чувствам. После двух стопок я решила ограничиться водой, но остальные ребята прикончили бутылку. Не раз мы с Паркером натыкались друг на друга и танцевали, но благодаря парням я не задерживалась надолго в его объятиях. Но это не имело особого значения, потому что каждый раз, когда наши взгляды пересекались, каждый раз, когда его руки обхватывали мои, чтобы закружить, в моей решимости образовывалась очередная брешь.

― Ооооо, ― закричал Орен между песнями. ― Знаете что, давайте поиграем?

― Вот дерьмо, ― пробормотал Паркер. ― В последний раз, когда Орен сказал нечто подобное, я бегал по коридору отеля с одним полотенцем для рук.

― Эй, это твоя вина, что ты не умеешь играть в стрип-покер, ― защищался Орен.

― Нет, ― задыхаясь, произнесла я.

― Да.

Я осмотрела его с ног до головы, представляя, как высокий, накачанный Паркер бежит по коридору, прикрываясь лишь полотенцем. Я с нетерпением ждала идей Орена, надеясь, что он предложит стрип-покер.

― Игра в бутылочку, ― закричал он.

― Э-э-э, ― вмешался Броган с сомнением на лице. ― Среди нас много парней, братан.

― Пфф, мы друзья. Это не значит, что мы обязаны целоваться. У нас есть пустая бутылок из-под текилы, и что нам с ней делать?

― Выбросить? ― предложил Эш.

― Не-а, ― вклинилась я. ― Я полностью согласна с этой идеей.

― Еще бы, бл*дь, ― пробормотал Паркер.

― Ладно, большие детки. У нас будет своя версия «Правда или поцелуй» вместо игры в бутылочку, ― внес поправку Орен.

― Что это, черт возьми, означает? ― спросил Броган.

― Не знаю. Просто пришло на ум. Давайте разберемся в процессе. Ну же, ну же, ― сказал Орен, хлопая в ладоши. ― Давайте образуем круг.

Я так быстро села, практически подпрыгивая от нетерпения, желая побыстрее начать. По какой-то причине я не видела абсолютно никаких недостатков в том, чтобы целовать каждого парня. Я свалю всю вину на текилу.

― Я первый. ― Орен раскрутил бутылку, и я ожидающе подняла голову, когда она указала на меня. ― Хорошо, Нова. Правда или поцелуй?

― Кого я должна целовать? ― спросила я.

Вместо ответа он пошевелил бровями.

Я фыркнула.

― Правда.

― Уф. Ладно. Хорошо. Мягкий или жесткий... тако?

― Жесткий, ― крикнула я, словно выиграла приз или что-то в этом роде. Затем крутанула бутылку, которая, остановившись, указала на Брогана. ― Правда или поцелуй, Броган?

― Однозначно поцелуй.

Парни одобрительно заулюлюкали, а я притворилась, что поправляю растрепанные волосы.

Орен быстро прервал ликование, застучав барабанными палочками по столу.

― К порядку! К порядку за столом! Броган выбрал поцелуй, поэтому Нова выбирает, кого он целует.

― Подожди, что? ― прокричал он.

― Да, ― крикнула я.

― Ты должен выбрать правду или поцелуй с тем, кого выберет Нова. Если бы она отказалась отвечать, то должна была поцеловать меня.

― Ну же, Нова, ― драматично умолял Броган, выпятив надутые губы сквозь бороду.

― О, нет, нет, нет. Ты можешь выбрать правду или поцеловать Орена.

― Ох, бл*дь, нет.

Ребята снова начали кричать, а я радостно захлопала в ладоши.

― Правда, ― проворчал Броган.

Я сузила глаза, одарив его самым угрожающим взглядом.

― Ты трахнул Эмбер на моей кровати той ночью, когда мы все были в гостиной после концерта Барни?

Он отзеркалил мой взгляд.

― Нет.

― Ох, слава богу, я все еще использую то постельное белье, ― вздохнула я.

― Она отсосала мне, а я вылизал ее киску, и, блин, она была мокрой и грязной.

Броган улыбнулся, прервав мою радость.

― Гребаная мерзость, ― крикнула я.

Парни дали ему пять, а я сделала пометку сжечь то постельное белье, когда вернусь домой.

Броган крутанул бутылку, и она снова указала на Орена. Он выбрал правду, отказавшись от предложения Брогана поцеловать его босые ноги.

― Я увлекаюсь многими странностями, но ноги ― хренушки.

Следующее вращение выпало на Эша.

― Правда или поцелуй с Паркером, ― заявил Орен, потирая руки.

Я вовремя посмотрела на Паркера, чтобы увидеть, как он сморщился.

― Правда, ― ответил Эш.

― Кто выводит тебя из себя каждый ноябрь?

Легкое колебание. И в мгновение ока все испарилось. Эш быстро поднимается с кресла и жестом просит Паркера встать.

― Ладно, брат. Не будем придавать этому значения. Рассматривай это как благодарность за то, что получил поцелуй от великолепного Эша.

― Подождите, что? ― завопил Паркер. ― Разве у меня нет права голоса?

― Боюсь, нет, ― сказал Орен, не испытывая ни малейшего раскаяния. ― Ты присоединился к игре.

― Я не знал правил.

― Ну же, Паркер. Не будь ребенком, ― поддразнила я.

Он устремил на меня взгляд, а я, уперевшись, локтями в колени и положив подбородок на руки, чувствовала себя ребенком, с нетерпением ожидающий конфет на Хэллоуин.

Он прищурился еще сильней.

― Я отомщу.

― Вся в нетерпении, ― бросила я вызов. ― Но сначала вытяни губки. И никаких чмоков. Мы не в средней школе.

― Да ладно, бл*дь, ― проворчал Эш.

Броган начал скандировать «поцелуй», и вскоре мы с Ореном присоединились. Когда они приблизились друг к другу, я замолчала ― мне не хватала кислорода. По мере того, как они сближались, я сползала на край сидения.

Как только их губы соприкоснулись, они резко отстранились друг от друга. Орен и Броган зааплодировали, а я освистала их от разочарования. Словно школота, ей-богу. Отстранившись, они вытерли губы тыльной стороной ладоней.

― Ссыкуны, ― сказал Броган.

― Не так уж плохо, ― сказала я, подталкивая Паркера носком своей ноги.

Он свирепо посмотрел на меня, но не смог сдержаться, когда я издала преувеличенные звуки поцелуя. Его губы изогнулись в улыбке, от которой у меня перехватило дыхание. Все больше и больше, от всего, что он делал, у меня перехватывало дыхание. Это была странная смесь смеха и шуток с неожиданными вспышками тепла и многого другого.

После Брогана бутылку крутанул Эш. Я должна была догадаться, что попала в беду, когда он посмотрел на Паркера, а затем на меня, и его губы искривились в дьявольской улыбке.

― Какое у тебя любимое мороженое? ― спросил он Брогана. ― Или поцелуй Нову.

― Никогда, бл*дь, не скажу, ― засмеялся Броган, вставая со своего места и подходя ко мне.

Взгляд Паркера метнулся с меня на Брогана и обратно. Прежде чем я успела понять, Броган схватил меня за руку и рывком притянул в свои объятия. Прижал к себе, глядя на мой рот. Я вздрогнула, когда его рука скользнула вверх по моей спине, прижимаясь ближе. На самом деле я вздрогнула не из-за прикосновений Брогана, а потому, что мысль о Паркере, наблюдающем за мной, пробудила фантазии, которые посещают меня под покровом ночи.

Я попыталась посмотреть на Паркера, чтобы увидеть его реакцию. Напористость Брогана изменила игривый настрой. Но не настолько, чтобы остановиться, потому что вместе с серьезностью пришла волна возбуждения. Броган заметил, что я пытаюсь отвести взгляд, и в следующее мгновение зарылся в мои волосы своей огромной рукой, сжимая их в кулак достаточно сильно, чтобы привлечь мое внимание к нему, откидывая мою голову назад.

― Смотри на меня, ― приказал он более глубоким голосом, чем я когда-либо слышала.

Бархатистый голос и жжение в коже головы вызвали во мне первую волну реальности. Они больше не были подростками, несмотря на то, что вели себя как дети. Нет, они были зрелыми мужчинами, у которых, вероятно, были женщины, готовые позволить им исследовать то, что они хотят. Я не могла не задаться вопросом, что Броган исследовал и что ему нравилось.

Повзрослев, я исследовала и открыла совершенно новый мир. Только не с кем-то. Я изучала свою сексуальность через Интернет и научные исследования.

Это заставило меня задуматься, что Паркер открыл для себя.

Броган глубоко вдохнул, проведя своим носом по-моему, а я изо всех сил старалась контролировать дыхание, предвкушая и ожидая поцелуя.

Но, в конце концов... возможно, они и были опытными мужчинами... но это были все те же парни, которых я знала.

Броган прижался своими губами к моим, и у меня было меньше двух секунд, чтобы почувствовать жесткость его бороды, прежде чем свободной рукой он ущипнул меня за ребра, заставив дернуться назад и вырваться на свободу, взывая о помощи.

Когда он, наконец, меня отпустил, я плюхнулась на место, скрестив руки.

― Предатели, ― воскликнула я, глядя на парней, которые вытирали слезы с глаз.

Броган раскрутил бутылку и подстроил так, чтобы она указала на Орена, и мне пришлось его поцеловать. Он встал, поклонился, словно рыцарь, прежде чем поднять меня на ноги и с ловкостью наклонив назад, спиной к полу.

― Моя госпожа, ― прошептал он.

― Поцелуй меня, мой принц, ― потребовала я, задыхаясь от смеха, мои волосы касались пола.

― Как пожелаешь.

Я зажмурилась и тут же вскрикнула, когда его язык скользнул по моей щеке.

― Орен, это мерзко.

Он вернул меня в вертикальное положение, пожал плечами и, не испытывая раскаяния, засмеялся.

― Раньше я не получал жалоб.

Он крутанул бутылку, и она указала на Эша.

Орен закатил глаза.

― Ладно, я сжалюсь над тобой и скажу поцеловать Нову. Потому что нам всем известно, что ты никогда не признаешь правду, у тебя микропенис или экстра-микропенис.

Эш отмахнулся от него, и впервые за весь вечер, когда я посмотрела на Паркера, он не встретил мой взгляд легкомысленным подмигиванием и улыбкой. В его взгляде была тревога и, возможно, что-то еще... раскаленное.

Эш поднялся из уютного кресла. Он наблюдал за мной, склонив голову набок, словно лев, изучающий добычу, прежде чем согнуть палец, призывая меня встать.

Если не считать музыки, играющей на заднем плане, автобус тихо ехал по шоссе, все остальные замолчали. Перед каждым поцелуем парни ликовали, но не сейчас.

Я перевела взгляд на Паркера, и мое сердце сильнее забилось в груди. Он сидел, расставив ноги, откинувшись назад, ни на что не обращая внимания... за исключением того, что его пальцы побелели от того, как сильно он впился в обивку кресла.

Желая разрядить обстановку и чтобы немного успокоиться, я вскочила и улыбнулась.

― Ладно, Эш. Чмокни меня. И к твоему сведению, мне понравилось, как Орен откинул меня, но, думаю, не стоит лизать лицо?

Подмигнув, я закрыла глаза и зажмурилась, как ребенок в кино.

― Что я могу сказать? Я знатный откидыватель, ― пошутил Орен, но этого было недостаточно, чтобы ослабить напряжение, которое словно штопор скручивало мои внутренности.

Особенно когда в следующее мгновение я поняла, что тепло покрывает переднюю часть моего тела, а большая ладонь прижимается к моей спине под футболкой. Я открыла глаза, и передо мной предстала заостренная челюсть Эша, покрытая легкой черной щетиной, так отличающейся от более светлого оттенка Паркера. Он провел языком по нижней губе, и мне захотелось посмотреть на Паркера, чтобы... получить подтверждение? Того, что, возможно, вспышка тепла, которую я заметила ранее, соответствовала углям, разгорающимся во мне.

Я знала, что парни наблюдают за мной. Знала, что Паркер наблюдает за мной, и мысль об этом вызывала другие эмоции, смешивающиеся с нервозностью.

Волнение. Уверенность. Намек на обиду и месть.

Чуть больше месяца назад я представляла, что буду находиться в объятиях Паркера, ожидая подобного поцелуя. Вместо этого он сцепился губами с Соней, и, возможно, я хотела отомстить ему.

Поэтому, слегка дрожа, я положила руки на бедра Эша.

― Ты собираешься поцеловать меня или рассказать нам о своем пенисе?

Уголки его губ приподнялись, и он рассмеялся.

― Если хочешь, я с удовольствием покажу тебе свой пенис.

Я сделала вид, что обдумываю его предложение, но затем поморщилась.

― Не надо.

Он покачал головой, его улыбка стала шире.

Он наклонился, заставляя мою спину выгнуться над его рукой, другой рукой убрал волосы с моей шеи, оголяя небольшое пространство кожи, вдыхая мой запах.

― Это убивает его, ― прошептал он так, чтобы слышала только я.

Я пыталась отыскать взглядом Паркера, но мне удалось лишь мельком увидеть его сжатую челюсть, прежде чем Эш снова заслонил мне обзор.

― Давай повеселимся?

― Я думала, мы уже веселимся, ― ответила я, затаив дыхание.

Он окинул меня взглядом говорящим, что ему лучше знать, а затем развернул таким образом, что я оказалась спиной к Паркеру.

― Сядь к нему на колени, ― приказал Эш.

Мои глаза расширились.

― Что?

― Я сказал. Сядь. Паркеру. На колени.

―Зачем?

― Чтобы я мог тебя поцеловать.

― Ох, черт возьми, да, ― пробормотал Броган со своего места.

― Я-я не...

― Паркер, ты имеешь что-то против этого?

Я резко обернулась, чтобы посмотреть на его реакцию через плечо. Его глаза с отяжелевшими веками встретились с моими, и он медленно покачал головой. Его пальцы ослабили мертвую хватку на кресле и скользнули вокруг моих бедер, притягивая к себе.

Мое тело ожило. Если я думала, что случайные прикосновения то тут, то там за последние несколько недель привели меня в неистовство, то это было ничто по сравнению с огнем, распространяющимся по моим венам. Его длинные пальцы легли в ложбинку бедренной кости, и у меня перехватило дыхание, когда обнаружила под собой его твердую длину.

― Это постоянно происходит, когда ты рядом, ― пробормотал он мне на ухо.

Еще больше тепла поднялось из моей сердцевины, усиливая нервное возбуждение. Каждое движение и вдох рядом с моей чувствительной кожей действовало на меня, словно горючее, пока я не была уверена, что огонь превратится в бушующий ад, сжигающий всех нас.

Эш встал между раздвинутыми ногами Паркера и наклонился вниз, сначала посмотрев на Паркера и, очевидно, получив одобрение, а затем сосредоточив внимание на мне.

Его ладонь скользнула по моей шее, удерживая на месте, прежде чем он, наконец, поцеловал меня. Он начал медленно... дразняще ― резкое покусывание и нежное облизывание, чтобы успокоить место укуса. Его рука опустилась на мою талию, и я ахнула, давая ему возможность погрузить свой язык в мой рот.

Руки Паркера сжались сильнее, и я сделала глубокий вдох, непроизвольно вжавшись в его колени, наслаждаясь стоном, вибрировавшим у меня за спиной.

Несмотря на то, что Эш был тем, чей рот завладел моим, я сосредоточилась на том, как учащенное дыхание Паркера согревало мою шею. На том, как вздымается и опадает его грудь. Все мое внимание было сосредоточено на каждом его вздрагивании и реакции, когда я прижималась к нему.

Эш, наконец, отстранился, в последний раз прикусив мою нижнюю губу. Мне с трудом удалось открыть глаза, не желая избавляться от дурмана. Я заглянула в глубину его темных глаз, пытаясь понять, что все это значит.

― Избавь бедного парня от страданий и поцелуй его, ― пробормотал он, прежде чем выпрямиться.

Я пыталась понять смысл его слов, пока он не потянулся к бутылке и специально повернул ее в мою сторону.

― Поцелуй Паркера или расскажи нам о своей самой грязной фантазии, на которую ты мастурбируешь.

― Ох, черт, ― воскликнул Орен. ― Меня устроят оба варианта.

Во мне распространялось тепло, словно живое существо, а твердый член Паркера прижимался к моей заднице. Часть меня хотела поиметь их всех и придумать что-нибудь безумное, чтобы отвлечься. Другая часть подумывала о том, чтобы послать все к черту и лечь спать. Но большая часть меня, девочка-подросток, которая хотела Паркера... не скрывая этого, женщина, которая годами только и делала, что фантазировала о нем... этой части было плевать на все, кроме ощущения губ Паркера на моих.

По крайней мере, пока я не встретилась взглядом с Паркером, и впервые за весь вечер мне не понравилось, что парни смотрят на меня. Меня тяготил его пристальный взгляд. Я находилась между его раздвинутыми коленями, потянулась к нему, чтобы погладить легкую щетину вдоль челюсти. Но когда попыталась придвинуться ближе и поцеловать его, то не смогла. Спустя столько времени я не могла представить, что буду целовать его на глазах у всех.

Целовать других парней было забавно и смешно. Поцелуй с Паркером обещал быть совсем не легким и игривым.

Я убрала руку и закрыла глаза, когда его челюсть сжалась от разочарования, желая заглушить вспышку боли и неверия.

― Серьезно? ― спросил он.

Отстраниться от него было физически больно, но это было ничто по сравнению с тем, когда он возвысился надо мной, и его решимость заставила меня открыть глаза. Его взгляд пылал горячим синим пламенем, и я ненавидела это.

― Ты собираешься целоваться со всеми подряд, но слишком упряма, чтобы поцеловать меня. Даже когда у тебя есть дурацкое оправдание в виде игры, ― огрызнулся он. ― Господи, Нова.

С этими словами он пронесся мимо меня, и меньше чем через секунду мой бой начался, и я повернулась, чтобы последовать за ним. В тот момент, когда он попытался захлопнуть заднюю дверь, я протянула руку, чтобы распахнуть ее, но только для того, чтобы захлопнуть ее за собой.

― Я не упрямая, ― крикнула я.

Он невесело рассмеялся.

― Ты самый упрямый человек, которого я знаю. Тот факт, что ты не можешь признать это, доказывает твое упрямство.

― Ты ничего не знаешь обо мне. Прошло пять лет.

Я не переступала черту, не желая говорить о прошлом, имея чертовски веские причины быть осторожной.

― Знаю. Я, бл*дь, знаю, Нова. И если я не понимал, как глубоко засела твоя обида, то после сегодняшнего вечера понял.

― Сегодня дело было не в обиде, Паркер.

― Тогда в чем? ― спросил он, широко раскинув руки. ― Пожалуйста, просвети меня. Скажи, почему ты можешь целовать всех, кроме меня. А?

― Потому что ты ― это ты. Потому что с ними это игра, а с тобой ― нет.

― Это бессмыслица.

― Еще какая, потому что я не хотела бы ничего больше, чем просто, бл*дь, поцеловать тебя.

― Так сделай это.

Это прозвучало словно вызов и мольба, смешанные воедино.

Я замерла, мои мышцы сократились, готовые к борьбе или бегству, и я понятия не имела, что выберет разум, пока все не пришло в движение ― и он встретил меня на полпути.

Мои губы прижались к его, а наши руки обвились вокруг друг друга. Ладонями он обхватил мою задницу, приподняв, чтобы я могла обернуть ноги вокруг его талии, направляя нас до тех пор, пока моя спина не уперлась в дверь.

Обняв его за плечи, прижалась к нему, крепко держась, когда эмоции ― волна за волной обрушивались на меня, словно я попала в эпицентр смерча. Мне необходимо было прижаться к нему, чтобы выжить. Его пальцы впивались в меня, и я знала, что на моей бледной коже останутся синяки, и это доставляло мне удовольствие. Я хотела, чтобы на мне остались отметины, как напоминание о каждом мгновении.

Его язык проник в мой рот, а мой язык играл с его, вспоминая вкус, словно это было вчера, а не много лет назад.

Мы терзали друг друга, словно отчаявшиеся дикие животные, пытаясь уместить последние пять лет в одну минуту... или десять. Сколько бы времени это ни продолжалось. Я растворилась в его вкусе, в ощущении его упругих мышц, которых не было, когда мы были детьми, в ощущении его твердой длины, прижимающейся ко мне. Я не хотела, но, не удержавшись, качнула бедрами, наслаждаясь вырвавшимся у него стоном удовольствия от этого легкого движения.

Большими пальцами он коснулся передней части моих ребер, едва прикасаясь к нижней части груди, и я ахнула, сильно подавшись вперед, чтобы ослабить электрический разряд в клиторе. Он воспользовался моментом, оставляя поцелуи на моей челюсти и у основания шеи.

― Боже, Нова. Я скучал по тебе, ― прошептал он так, чтобы слышала только я. ― Не могу выразить, как сильно скучал по тебе. Как сильно мечтал об этом... о тебе.

Его признание добавило еще одну приливную волну, и она ударила слишком сильно. Горло словно обожгло огнем, я попыталась смахнуть слезы, но не смогла. Прежде чем успела вытереть их, его губы снова двинулись по моей щеке, замирая, когда он почувствовал солоноватую влагу.

Он медленно отстранился, его глаза затуманились от тех же эмоций, которые бушевали во мне. Одна его рука покинула мои ребра и поднялась, чтобы вытереть слезы. Когда по моей щеке покатилась еще одна слеза, он поцеловал ее. Он одаривал меня нежными, успокаивающими поцелуями, возвращая нас туда, где мы наконец-то могли дышать.

Я могла дышать.

В его объятиях, наконец-то прорвавшись сквозь оковы напряжения, которые с каждым днем сжимались все туже и туже, я снова могла дышать. Возможно, впервые с тех пор, как в последний раз чувствовала его губы на своих.

― Я тоже скучала по тебе, ― призналась я.

Громкий стук в дверь потряс меня так сильно, что я чуть не выпрыгнула из его объятий.

― Эй, зануды. Мы отправляемся спать, ― крикнул Орен через дверь.

Я чувствовала на себе взгляд Паркера, интенсивный момент был прерван, но нежность никуда не исчезла. С протестующим рыком разочарования он поставил меня на пол, и мы открыли дверь.

― Простите, ребята. Думаю, я не умею веселиться, как рок-звезда.

― У нас впереди целый месяц. Мы тебя научим, ― пообещал Броган, обхватывая мои плечи своей мускулистой рукой.

― Не могу дождаться, ― сказала я.

К тому времени, когда мы все приготовились ко сну, у меня едва остались силы, чтобы заползти на свою койку. Изнеможение сковывало каждую мышцу, заставляя чувствовать себя одновременно тяжелее и легче от эмоциональной разрядки. Закрыв глаза, я не слышала, как парни возятся в своих койках или их обычных шуток перед сном. Все, что я слышала, это гул шин по асфальту, который успокаивал меня, усыпляя.

Мне показалось, что спустя пару секунд меня разбудил звук отодвигаемой занавески, и, дернувшись, я увидела тень, нависшую надо мной

― Это я, ― прошептал Паркер.

Широко раскрытыми глазами я наблюдала, как его тень проникает в мое крошечное пространство. Мое сердце колотилось о ребра так сильно, что я была уверена, что он услышит его в тишине, но если и услышал, то ничег<