Баш: Да. Мне нужно идти. Мы поговорим завтра.

 

Я оставила его сообщение без ответа. У меня болели голова и сердце. Глупо, что я влюбилась в парня, которому мои слезы нравились так же сильно, как и наслаждение. Я отдавала, а он брал, но взаимность между нами была незначительной. Единственный раз я его попросила не просто уделить мне время, а дать простой ответ, а он не смог или не захотел этого сделать.

Я бы не стала бросаться на него. Если Себастьян хотел большего, то он должен был быть тем, кто должен давать.

Я подключила свой телефон к зарядному устройству и вышла из комнаты, проведя остаток вечера с мамой, разговаривая друг с другом по-испански и забыв обо всем остальном мире.

 

***

 

В понедельник я совершила смелый поступок, надев белую мини-юбку, туфли на платформе, черные гольфы до бедер и укороченную черную водолазку. Конечно, такой себе наряд для школы, но мне это было необходимо. Я была на высоте и уверенной в себе, когда забывала о том, что все это — моя броня.

Себастьян был не единственным, от кого я защищалась. За выходные я взяла себя в руки после инцидента с Еленой, но она ни за что не позволила бы мне дать ей пощечину просто так. Последнее, чего я хотела, — это еще одной конфронтации, но я была бы готова, если это произойдет. Я знала весь ее арсенал, так что она больше не сможет причинить мне боль.

Это не означало, что мой желудок не сжимался, когда я поднималась по ступенькам в школу. Когда Гейб выкрикнул мое имя, сидя на стене, стало только хуже. Я отказалась смотреть в ту сторону, продолжая свой путь, почесывая щеку средним пальцем, когда проходила мимо.

Я знала, что он был там. Его пристальный взгляд давил на меня больше, чем чей-либо другой, и я почувствовала всю тяжесть на своей спине. Себастьян мог смотреть на меня как угодно, но я больше не собиралась быть его маленькой игрушкой.

Облегчение пронзило меня, когда я заняла свое место на социологии рядом с Бекс, навалившись на свой стол. Она вопросительно подняла бровь, и я застонала.

— Не спрашивай.

— Это худшее, что ты можешь сказать хронически любопытному человеку. — Она наклонилась ближе. — Ты была в таком хорошем настроении, когда я уходила от тебя вчера, что-то случилось?

— Нет. Ничего. Просто раздражена. Как ты думаешь, мы можем сегодня пообедать с мисс Стейнберг?

Она сморщила нос, но кивнула.

— Конечно. Она сказала, что мы можем прийти в любое время.

— Тогда давай пообедаем.

— Ты избегаешь Баша?

— Да. Но можем мы не говорить об этом?

— Нет проблем. Лично я бы хотела избегать Гейба до конца своей жизни, так что обед в кабинете искусства мне подходит во всех отношениях. — Она написала «Гейб» на уголке своего блокнота, затем зачеркнула его, я повторила то же самое с именем «Себастьян».

Мы обе хихикали над тем, как по-детски и нелепо мы себя повели, но в любом случае это было приятно.

Большая часть моего хорошего настроения исчезла к тому времени, когда начался урок математики. Я подумывала о том, чтобы пропустить занятие, но это только отсрочило бы неизбежное. Я должна была сдать этот предмет, чтобы получить диплом, так что каждый день приходилось садиться на свое место.

Себастьян и Гейб вошли в класс как раз в тот момент, когда прозвенел звонок. Мистер Класки попытался отчитать их, но они полностью проигнорировали его. Гейб помахал мне, затем выкрикнул имя Хелен, хотя она сидела в двух рядах от него и могла услышать даже его шепот. Баш скользнул на свой стул рядом со мной, пока Гейб был в смятении, и протянул руку, потрогав кончики моих волос.

— Ты снова злишься на меня, — заявил он.

Вздохнув, я открыла тетрадь по математике и не сводила глаз с мистера Класки. Он снова объяснял проект, который мы с Себастьяном уже закончили, так что я могла бы вздремнуть или заговорить с этим парнем, что сидел рядом со мной. Но я не хотела этого делать. Я даже не знала, что сказать. На самом деле я не была зла, просто не придумала точного слова для описания моих эмоций.

После минуты моего ледяного молчания Себастьян бросил мне на стол сложенный листок бумаги. Я отодвинула его в сторону, после чего он послал мне еще одну записку. К четвертой записке он начал привлекать к себе внимание, и я сдалась.

 

Грейс,

Открой первую заметку.

СВ.

 

Вместо того чтобы сделать так, как мне было сказано, я сначала открыла две другие записки, в которых говорилось то же самое. Затем я демонстративно разгладила их рукой и сунула в рюкзак. После я помедлила достаточное долгое время и, наконец, открыла первую записку.

 

Грейс,

Не сердись на меня. Я скучал по тебе вчера.

Ты бежишь, я догоняю.

Так что не убегай. Прекрати это дерьмо сейчас же.

Осталось два дня.

СВ.

 

С пылающим взглядом я сложила его записку и сунула ее в свой рюкзак. Я бы бросила листок на пол, но не хотела, чтобы его прочитал кто-то еще. Не то чтобы кто-то еще понял, что значит «осталось два дня», но я бы предпочла, чтобы мое унижение не было выставлено на всеобщее обозрение посторонним. Это было бы довольно ужасно — жить с этой мыслью в своей голове.

— Грейс, — сказал он тихо, и я бы назвала его обращение ко мне нежным, если бы не знала его лучше.

— Просто остановись, — прошипела я, пряча мокрые глаза за рукой. — Пожалуйста.

Взгляд Себастьяна ни разу не отрывался от меня до конца урока, но больше он ничего не сказал. Когда прозвенел звонок, возвещающий об окончании урока, мы оба одновременно встали. Мои глаза встретились с его на краткий миг, и он снова прошептал мое имя, но я отвернулась.

Он последовал за мной по проходу между парт, а Гейб встретил нас у двери. Гейб склонил голову набок, глядя на меня, затем положил руку мне на плечо.

— Что случилось, маленькая принцесса? Можешь рассказать дяде Гейбу.

— На прошлой неделе я была твоей мамой. — Я вяло толкнула его в ребра, но он едва сдвинулся с места.

— У нас здесь все виды инцеста. Мамы — племянницы, дяди — сыновья. — Он вздрогнул. — Ладно, не бери в голову. Это было слишком, даже для меня. Почему ты заставляешь меня говорить подобную чушь, Грейс?

Короткий смешок вырвался из меня.

— Я оказываю ужасное влияние. Тебе определенно следует держаться подальше от меня.

Баш повернулся ко мне, вставая на моем пути. Его взгляд метнулся к Гейбу, затем снова ко мне.

— Мне нужна минутка с Грейс. Увидимся за обедом.

Гейб взъерошил мои волосы.

— Я знаю, когда я лишний. Увидимся, голубки.

Когда мы остались одни, Себастьян вторгся в мое пространство, взяв меня за подбородок.

— Ты серьезно так расстроена из-за вчерашнего или случилось что-то еще? Мне нужно, чтобы ты все рассказала.

Я не стала отталкивать от него. Он не уйдет, пока не получит ответы.

— Я встречаюсь с Бекс в кабинете мисс Стейнберг. Вот куда я сейчас направляюсь.

Его темный взгляд сверлил меня, выискивая все мои секреты до последнего. Только не у меня одной были секреты. В этом был весь Себастьян.

— Я провожу тебя.

— Я знаю дорогу, — тихо сказала я.

— Гребаная Грейс. — Отпустив мое лицо, Себастьян взял мою руку в свою и переплел наши пальцы, но я никак не отреагировала. — Прекрати это. Ты мне такой не нравишься.

Я пожала плечами, продолжая свой путь в кабинет искусства, расположенный в другой стороне здания. Себастьян был рядом со мной всю дорогу, сжимая мою руку, как будто пытался привести меня в чувство.

У двери в класс мисс Стейнберг я снова столкнулась с ним лицом к лицу.

— Я больше не хочу этого.

— Ты не сможешь выбрать этот вариант. — Он прижался своим лбом к моему. — Я не согласен.

Я выдернула свою руку из его.

— Не всегда все будет по-твоему.

— Ты думаешь, я этого не понимаю? — Он мотнул головой в сторону двери, его голос звучал так же безумно, как и мой: — Иди. Беги. Увидимся позже.

Я знала, что это еще не конец. Но сейчас я нахожусь в убежище у Бекс и моего творчества.

 

 

Глава 24

 

ОСТАТОК МОЕГО дня прошел не так плохо, как я ожидала. Елена очень демонстративно игнорировала меня на уроке по английскому, и, похоже, она снова взяла Нейта на поводок, потому что он едва удостоил меня взглядом. Как только занятия в школе закончились, волнение пронеслось по моим венам.

Пришло время приступить к моей работе с металлом.

Мисс Стейнберг дала мне окончательное разрешение, и все мои инструменты уже находились в мастерской, ожидая меня. Я зашла в ванную, чтобы переодеться в джинсы и старую футболку, и собрала волосы в хвост. Как бы мило я ни выглядела в своей крошечной юбке и гольфах, но при работе с металлом и высокой температурой, чем меньше обнаженной кожи, тем лучше.

Когда я пришла в мастерскую, там было тихо и пустынно. Но мне никто и не был нужен. Эта работа для одного — именно то, что мне было необходимо. Я надела защитное снаряжение и приступила к работе. Сегодня я просто сваривала основание для своей подвесной скульптуры — ничего сложного, — но впервые за несколько месяцев я взяла в руки сварочный аппарат.

Я позволила себе потеряться в процессе использования огня для нагрева металла и подчинения его своей воле. Если бы только люди были такими податливыми.

Моя рама подошла легко. Я подумала о том, чтобы перейти к следующему шагу, но решила на этом закончить. Я не торопилась и хотела, чтобы мои мысли были полностью погружены в работу, когда я буду приступать к более творческой части.

Я бросила свой сварочный шлем на стол рядом с собой, убирая волосы со лба и за уши. Движение с другого конца кабинета привлекло мое внимание, послав во мне вспышку удивления.

Я не должна была удивляться, увидев Себастьяна. Он уже сказал мне, что это его владения.

Он встал с табурета, на котором сидел, и подошел ко мне.

— Тебе нужна помощь?

— Нет. — Я сняла свой тяжелый фартук через голову. — Я здесь закончила. Просто прибираюсь.

Он встал по другую сторону металлического стола.

— Я помогу.

Поскольку я не стала спорить, следующие несколько минут мы потратили на то, чтобы привести в порядок мои инструменты и убрать фундамент. Когда с этим было покончено, мне пришлось встретиться с ним лицом к лицу. Этого разговора я больше не могла избегать.

Себастьян подошел ко мне и заключил меня в крепкие объятия. Его лицо было на одном уровне с моим, так близко, что не потребовалось бы много усилий, чтобы провести губами по его губам.

— Ты готова рассказать мне, почему в субботу я оставил тебя счастливой девушкой, но сегодня ты ведешь себя так, как будто ничего из этого дерьма между нами не было?

— Я попросила у тебя две недели, чтобы мы могли лучше узнать друг друга.

Он резко кивнул.

— Верно.

— Но ничего не изменилось. Я не знаю тебя, Баш. Ты скрытен до такой степени, что я почти уверена, что ты ведешь двойную жизнь. Я понятия не имею, где ты живешь и какой ты на самом деле, когда тебя нет рядом со мной. Ты хорошо держал себя в руках, раскрывая меня со всех сторон, и все это время отсчитывал дни, чтобы заняться со мной сексом.

Он поднял руку к моему лицу, прижавшись пальцами к моим щекам.

— Гейб — единственный человек, который когда-либо был в моем доме. Мне это не нравится. Я этим не горжусь. Это не секрет, но это и не то место, куда я хочу привести девушку, которую все еще убеждаю, что я не настоящий монстр.

Я отвела от его рук свое лицо.

— Прекрати это, Баш. Давай все прекратим. Забудь меня и займись сексом с Хеллс или с девушкой с закусочной. Между моими ногами нет никакого волшебства. У меня все так же, как и у других. Наверное, так даже лучше, потому что они знают, чего хотят.

— Я мог бы поступить таким образом, ты права. Я хочу заняться с тобой сексом. Не буду лгать. Но если бы дело было только в этом, тогда я бы сделал все для того, чтобы ты встала в нужную мне позу. Или я бы просто взял то, что хотел. — Себастьян слегка отодвинулся от меня, запустив пальцы в волосы. — Скажи мне, что я сделал не так.

Я встряхнула руками, расстроенная и разозленная.

— Есть много вещей, которые ты сделал не так!

Он схватил меня за запястья, потянув мои руки вниз.

— Тогда позволь мне быть прямолинейным. Скажи мне, что я вчера сделал не так, что все резко изменилось.

Я сделала глубокий вдох, готовясь выплеснуть все, что держала в себе. Большим пальцем Себастьян потирал мой пульс, угрожая свести меня с ума, но меня было не остановить.

— Больше всего на свете я злюсь на себя. Ты вторгся в мою жизнь, и я стала убеждать себя, что главная причина этого является твоя симпатия ко мне. Я подумала, что у нас отношения, как бы глупо это ни звучало.

— Это не глупо.

— Так и есть. Я хотела понравиться тебе, чтобы то, что произошло в минивэне, могло иметь смысл, но этого никогда не будет. — Слезы навернулись мне на глаза в сотый раз за сегодняшний день. — Я позволила себе полюбить тебя. Позволила себе сблизиться с тобой. Но у тебя никогда не было никакого намерения впустить меня, не так ли? Ты даже не смог сказать мне, что ты делал вчера, когда должен был понять — твое отталкивание заставит меня чувствовать.

Он тяжело сглотнул, вглядываясь в мое лицо в поисках ответов, которые он никогда не найдет. Я отключилась от всего, что меня окружало. Я не могла вынести сверх того, что с трудом держала себя в руках.

Я, пошатываясь, отошла от стола, направляясь к своему рюкзаку. Себастьян легко поймал меня, обхватив руками за талию и притянув меня спиной к себе. Он зарылся лицом в мои волосы, и что-то похожее на вздох сорвалось с его губ.

— Я отвезу тебя домой, Грейс.

Разочарованная его ответом, я внутренне поникла, но сохранила свою стальную маску.

— Хорошо. В любом случае, я не очень-то хотела идти пешком.

— Я отвезу тебя к себе домой. Ты хочешь увидеть, где я живу, потому что это так важно для тебя, и я хочу, чтобы твое желание было исполнено.

Я повернула голову, насколько могла себе позволить, но все равно не смогла разглядеть Себастьяна.

— Ты отвезешь меня домой, если я захочу уйти?

Он прислонился лбом о мою макушку.

— Я не могу обещать, что отпущу тебя, Грейс. Спроси меня о чем-нибудь попроще.

— Не делай этого только потому, что ты хочешь быть внутри меня.

— Я отвезу тебя к себе домой. Если бы я просто хотел войти в тебя, я бы заставил тебя наклониться над этим столом. — Себастьян пальцами скользнул по моему животу. — Не то чтобы я не хотел этого сделать.

— Это не особо утешает.

Он прижался своей щекой к моей.

— Я думал, ты хочешь честности. Это то, что я тебе даю.

Я вздохнула, в очередной раз потерпев поражение. Я действительно хотела честности. Даже если бы это стало для нас концом, по крайней мере, я бы ушла с ответами.

— Ладно. Отвези меня домой.

Себастьян поехал в противоположном направлении. Я вцепилась в его талию, когда он проезжал мимо моего старого района и свернул в закрытый поселок. Охранником был все тот же старик, работавший еще в то время, когда я жила в Сэвидж-Ривер. Он помахал Себастьяну с улыбкой и без малейших колебаний впустил нас. Дома увеличивались в размерах по мере того, как Себастьян петлял по нетронутым улицам Сэвидж-Гейтса. Когда он припарковался на подъездной дорожке одного из самых больших домов — я точно знала, кому принадлежал таких же размеров соседний дом, на который сразу обратила внимание, — я рассмеялась. Это должно быть шутка, верно?

Он слез с мотоцикла и протянул мне руку.

— Давай же.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы найти опору на этой земле.

— Что это?

— Мой дом. Это место, где я живу, Грейс. — Он переплел свои пальцы с моими, ведя меня внутрь.

Мы вошли через боковую дверь в кухню, которая в любом другом месте считалась бы просторной, но здесь было уютно. Я достаточно знала подобный тип домов, чтобы понять, что передо мной кухня дворецкого. Второстепенное помещение предназначалось для приготовления блюд личными поварами, в то время как основная кухня содержалась в первозданном виде, выставляемая напоказ.

— Ты знал, что Елена Сандерсон живет по соседству? — Я провела там половину своего детства, прямо рядом с этим домом. И дом Елены заметно выделялся на фоне.

— Конечно, — просто сказал он.

— О. — Я посмотрела на Себастьяна. — Ты когда-нибудь разговаривал с ней?

Себастьян провел пальцем по своему рту.

— Я стараюсь этого не делать. — И потянул меня за собой.

Через кухню мы вошли в прихожую, затем в просторную комнату, уютно обставленную мягкими кожаными диванами и выкрашенную теплым оттенком. Большой телевизор у стены подсказал мне, что это была берлога. Здесь должна была быть, по крайней мере, еще одна гостиная, куда приглашались бы гости, но она действительно использовалась по назначению.

Себастьян прочистил горло.

— Что ты хочешь увидеть?

Я встрепенулась, обращая на него свое внимание.

— Твою комнату?

Он кивнул, потянув меня к лестнице, которая, должно быть, тоже была второстепенной. Я ожидала, что в этом доме будет парадный вход с мрамором и люстрами, а также эффектная лестница, ведущая на второй этаж. В таких местах, как этот особняк, всегда так было.

Комната Баша находилась в середине длинного коридора на втором этаже. Он позволил мне войти внутрь, пока сам топтался у двери. Первое, что я заметила, — комната пропитана другим запахом, нежели сам Себастьян. Я подошла к кровати, проведя пальцами по темно-синему одеялу. Следующее, что меня поразило, — это отсутствие картин на стенах. Там были фотографии и какие-то спортивные сувениры, но ничего из того, что нарисовал Себастьян.

Себастьян все еще стоял у двери. Я никогда не видела, чтобы он выглядел таким смущенным, что не имело смысла. Мы были в его комнате. Это был его дом. Почему он выглядел так, словно никогда не был здесь раньше?

— Где ты на самом деле спишь? — спросила я.

Он склонил голову набок.

— Почему ты думаешь, что я не сплю в своей комнате?

— В этой комнате никто не живет. Здесь нет души. И даже если твои родители действительно строгие, я не могу представить, чтобы у тебя был такой порядок. — Я покачала головой, снова оглядываясь по сторонам.— Это не ты. Зачем ты привел меня сюда?

Он протянул руку.

— Иди сюда.

Я подошла к нему, слишком любопытная, чтобы сопротивляться. Взяв меня за подбородок, он запечатлел на моих губах нежнейшее подобие поцелуя, затем снова взял меня за руку, повел нас вниз, в коридор, затем вниз по еще одному лестничному пролету в чистый подвал. Там было еще одно жилое пространство с приставками для видеоигр, выстроившимися вдоль стены на полках на шарнирах, и еще бо́льшим телевизором. Себастьян включил свет, и вот оно — его владения. Одна стена была полностью покрыта его граффити. Королевского размера кровать была не застелена, и в воздухе витал прохладный зимний сосновый аромат.

Я сбросила туфли и забралась на его кровать, прислонившись к изголовью и вытянув ноги точно так же, как он делал это в моей комнате. Похлопав по месту рядом со мной, я вздернула подбородок.

— Сядь рядом со мной и объясни, — сказала я.

Себастьян занял место рядом со мной, копируя мою позу, и похлопал себя по бедрам.

— Было бы лучше, если бы ты была вот здесь.

— Я не сяду на тебя. Сейчас я думаю о тех временах, когда ты с невозмутимым видом называл меня «богатой девочкой» и очень старался не ударить меня.

— Да, — выдохнул он, потирая лицо обеими руками. — Я вырос не таким, Грейс, не таким, как ты.

— Я не росла такой. Я говорю о богатых-богатых. — Я покачала головой, все еще сбитая с толку тем, что он мог придираться ко мне, что я из богатой семьи, когда в доме, в котором он жил, легко могли поместиться три моих дома.

Он скрестил руки на груди.

— Я переехал сюда два года назад, когда моего отца посадили. Это дом мужа моей сестры. Брэдли. Не я богат, а он, — он говорил с чистой, ледяной ненавистью.

— Где твоя мама?

— Мертва.

Я застыла, разрываясь между сочувствием и замешательством. Казалось, его не волновало, что его мама умерла. С таким же успехом он мог бы рассказывать мне о погоде.

— Мне жаль. Она недавно умерла?

— Нет. — Он наклонился ко мне. — Она была наркоманкой. Она умерла, когда мне было десять или около того. И я понимаю, что ты хочешь, чтобы я чувствовал то же, что и ты, из-за смерти твоего отца, но этого не будет. Моя сестра Сара взяла на себя роль матери, хотя она всего на шесть лет старше меня. Смерть мамы не была большим событием в моей жизни.

— А твой отец... он тоже наркоман? — Я тоже придвинулась к нему так, чтобы мы были близко лицом друг к другу.

— Не-а. — Себастьян приподнял край моей футболки, растирая ткань между двумя пальцами. — Он был на стройке. Связался не с теми парнями, которые подумали, что было бы неплохо ограбить их босса и несколько домов, над которыми они работали. Ребята указали на моего отца как на того, кто все это спланировал. На этот раз его срок будет достигать от десяти до пятнадцати лет. Он не первый раз за решеткой, но будет находиться там достаточно долго.

— Ты никогда не планировал мне об этом рассказать? Когда я выложила тебе все начистоту, ты не подумал, что, может быть, тебе тоже стоит чем-то поделиться? Что, когда я сказала, что хочу узнать тебя, я это имела в виду?

Себастьян крепко зажмурился.

— Я не горжусь тем, что имею. Мои оба родителя — куски дерьма. Я живу в огромном доме, который мне не принадлежит. Моя сестра так увлечена своей новой жизнью, что ее едва можно узнать. Ее муж — еще бо́льший кусок дерьма, чем мои родители. У меня здесь нет ничего, кроме аэрозольной краски на стене. Когда я с тобой, я не хочу думать обо всем этом. Это не похоже на мою жизнь. Это промежуточная станция, пока я не решу, куда идти дальше.

— Но это твоя жизнь, Баш. И ты нарочно скрывал ее от меня все это время.

Он приподнял свои брови, а за его гневом скрывался намек на уязвимость, который проскальзывал в очень редких случаях.

— Я не думал, что тебя это так уж заинтересует.

Я усмехнулась, все еще злясь, хотя и чувствовала, что немного смягчаюсь. Что такого было в этом парне? Я знала, что. Ведь он показал мне самую важную часть себя. Чудовище. Но почему я хотела увидеть больше? Этого должно было быть достаточно. И все же я была здесь. Кошка, которая стала рабыней своего любопытства, и ее придется жестоко убить, прежде чем это самое любопытство будет удовлетворено.

— Я спросило тебя, что ты делал вчера, разве это не прозвучало так, как будто мне не было интересно?

— И ты подумала обо мне худшее, когда я не сказал тебе.

— Черт возьми, да, ты прав. Ты продолжаешь показывать мне каждую свою плохую сторону. Это что, проверка? Если это так, тогда я потерплю неудачу, потому что действительно больше не могу этого выносить.

Себастьяна скользнул рукой вокруг моей талии и притянул меня к себе, на бедра — куда он хотел посадить меня с самого начала. Мне пришлось оседлать его ноги, чтобы не распластаться на нем. Скатиться с него было невозможно, только не с его руками, держащими меня в заложниках.

— Ты бежишь, я преследую. Вот как это работает, так что перестань говорить об уходе. — Его слова были угрожающими, но Себастьян заметно успокоился, как только я оказалась у него на бедрах, словно теперь он смог позволить себе расслабиться, когда у меня не было возможности сбежать.

— Почему ты такой? — вздохнула я. — Сила — это единственный способ, которым ты хочешь овладеть мной?

Он склонил голову набок, глядя на меня своими проникновенными глазами.

— Я не хочу принуждать тебя. Если бы я знал, что ты придешь ко мне добровольно, я был бы с тобой гораздо терпеливее. О том, почему я такой... Я не знаю. Химический дисбаланс? Ранняя детская травма? Выбирай сама. У меня есть целый список проблем на твой выбор. Но если бы мне пришлось принять решение прямо сейчас, я бы сказал «из-за тебя».

— Из-за меня?

— Да, из-за тебя. Ты сводишь меня с ума, Грейс. В день у меня есть несколько часов, которые я могу посвятить свои мысли о тебе — как я прикасаюсь к тебе, вдыхаю твой запах, чувствую тебя. — Ладонью Себастьян скользнул по моей спине к шее, затем под мои волосы, сжимая их в кулак. Я зашипела, когда он прижал меня к своей груди. — Если бы у меня был выбор, я бы был у тебя вчера по твоему первому приглашению. Вероятно, начиная с первого сообщения. Дело в том, что к этому дому, к этим деньгам прилагается набор золотых наручников.

— Что это значит? — Я уперлась руками ему в грудь.

— Это означает, что у моего шурина есть ожидания, которые я должен оправдать. Каждое воскресенье мы устраиваем семейный ужин. Мы не разговариваем друг с другом. Я ему чертовски не нравлюсь. Но я должен быть здесь, сидеть в кресле каждое воскресенье, или я ухожу. Назад в военную школу, без колебаний. — Он схватил мои запястья жесткой хваткой. — Я не могу вернуться туда. Я провел там большую часть своего шестнадцатилетия, и у меня нет никакого желания повторять это. Итак, я раб гребаных прихотей Брэдли. Должен ли я был написать тебе все это?

Я моргнула, глядя на него. Затем еще раз моргнула.

— Нет. Достаточно было бы сказать мне, что у вас семейный ужин.

Он смотрел в ответ, пока не сломался, хихикая, как маньяк.

— Гребаная Грейс. — Он притянул меня вплотную к себе. — То, что ты говоришь.

Я попыталась вырваться, но он держал меня.

— Я все еще злюсь на тебя. Прекрати пытаться обнять меня.

— Никогда. — Он обхватил меня обеими руками за спину так крепко, что даже извиваться стало почти невозможно.

— Ладно. Я задам тебе еще вопросы, пока ты здесь, в ловушке на своей кровати.

Он улыбнулся мне в ответ.

— Ты уверена? Я в ловушке?

— Заткнись, Себастьян.

— С удовольствием. — Его рот врезался в мой.

 

Глава 25

 

Я ПОЗВОЛИЛА ЕМУ ПОЦЕЛОВАТЬ СЕБЯ и позволила себе поцеловать его в ответ. Ненадолго. У меня все еще оставались вопросы, на которые мне нужны были ответы. Я не собираюсь идти дальше, пока он не расскажет мне все. Мне надоело плыть по течению через «это»... кем бы мы ни были, в то время как со мной просто что-то происходило.

Затаив дыхание, я отодвинулась назад настолько, насколько мне позволил Баш, а это было не так уж и далеко.

— Этим поцелуем ты не делаешь лучше. — Я надавила ему на грудь и сжала его челюсть. — Если ты хочешь меня, действительно хочешь меня...

Себастьян пальцами обхватил мое запястье.

— Я не знаю, как еще яснее дать тебе понять, что я хочу тебя.

— Ты хочешь заняться со мной сексом.

— Да. Ты тоже хочешь заняться со мной сексом.

— Может быть. Но для меня секс — физическое действо, я хочу наслаждаться им, а не чувствовать, что меня использовали, как теплую дырочку.

Себастьян нахмурил брови.

— Ты никогда не была для меня таковой.

— Даже в минивэне?

Он убрал мою руку со своего подбородка и прикоснулся губами к моей ладони.

— Минивэн был... исключением.

Больше ничего. Мне было интересно, скажет ли он мне когда-нибудь почему. Может быть, на то не было веской причины. Иногда жизнь может быть лоскутным одеялом из хаотичных моментов, лишенных смысла или цели. Я быстро это усвоила. Но было кое-что еще, что не давало мне покоя с той ночи.

— Как ты узнал о Нейте? В машине... Откуда ты знал, что я имела в виду?

Себастьян сделал глубокий вдох, и его хватка на мне ослабла настолько, что я смогла бы сесть. Но как только я это сделала, он вцепился в меня изо всех сил, лишив всякой надежды соскользнуть с него на кровать. Впрочем, это было нормально. Мне просто нужно было видеть его лицо, когда он мне ответит.

— О чем ты говоришь?

Я наклонила голову, пытаясь прочитать его мысли. Я уверена, что он точно знал, что я имела в виду, но по какой-то причине Себастьян не решался ответить, что только заставило меня надавить сильнее.

— Я сказала тебе, что если ты пойдешь дальше, ты будешь ничем не лучше Нейта, и это заставило тебя остановиться. Как ты узнал, что произошло? Последнее, что я слышала перед тем, как переехать в Швейцарию, это слова Елены о том, что я большая шлюха, которая набросилась на Нейта Бергена, несмотря на то, что она знала, что я была в него влюблена. Это была история, о которой говорили долгое время, даже Нейт. Так как же ты узнал?

— Грейс... — Себастьян скользнул ладонями вверх по моим ребрам, все еще держа меня так по властному крепко.

— Себастьян. — Я посмотрела в его глаза, которые когда-то казались мне черными дырами пустоты. Но это было именно то, что он проецировал на мир. Он не хотел, чтобы кто-нибудь заглядывал глубже. Теперь я знала его лучше. Это были неисследованные пещеры, бездонные и необъятные. Перспектива быть первой, кто захочет узнать Себастьяна под поверхностью, ходить с ним в темноте, была ужасающей, но я уже видела проблески того, что лежало за чернотой, и это только подстегнуло мое любопытство увидеть больше, будь прокляты моя безопасность и здравомыслие.

— У Нейта длинный язык, и ему не хватает утонченности. — Все поведение Баша кардинально изменилось. Закипающая ярость вернулась, и его челюсть задергалась, сдерживая ее. — В начале второго курса я слышал, как он разговаривал в раздевалке перед физкультурой. Он подробно описал то, что произошло между вами, как будто все это было большой шуткой. Он рассказывал своим друзьям о цвете твоих сосков и звуках, которые ты издавала, когда он лишал тебя девственности. Кретин посоветовал им, как проникнуть в киску, которая не была мокрой.

Слеза скатилась по моей щеке. Себастьян вытер ее большим пальцем, затем накрыл мою щеку своей горячей ладонью. Я не была готова к этому. Нисколько. Мой опыт с Нейтом был травмирующим не только из-за того, как это произошло, но и из-за последствий.

— Я не знаю, что произошло между вами двумя. Но когда я услышал, как он говорил о тебе, раскрывая личное дерьмо своим друзьям, мне показалось, что я был свидетелем насилия. Итак, когда ты сказала мне это в минивэне, ты перенесла меня обратно в ту раздевалку. Я чертовски ненавижу Нейта Бергена. Я никогда не хочу быть похожим на него.

Унижение жгло меня изнутри. Как я могла ходить по коридорам школы с этой информацией? Сколько парней смотрели на меня, думая о сказке, которую сплел Нейт?

— Ты монстр другого типа, — пробормотала я.

Он вздернул подбородок.

— Я этого не отрицаю.

— Он не насиловал меня.

Его ноздри раздулись.

— Хорошо.

— Я была слишком пьяна, чтобы сказать «да», но я не сказала «нет». Я подумала, может быть, мы поцелуемся, но прежде чем я поняла, что происходит, он занялся со мной сексом. Это было больно и неловко, и я сразу же побежала к Елене, рыдая, но она уже знала. Она все видела и была вне себя от злости. Она так сильно ударила меня, что у меня неделю были синяки. Отец, Нейт и Елена полностью разрушили меня.

Он вытер еще больше слез с моих щек.

— Господи, Грейс. Ты заставляешь меня хотеть убить их обоих. Мне так чертовски жаль, детка.

— Это было так давно. — Мои веки затрепетали, когда я наклонилась к его ладони. — Почему ты должен был пойти в военную школу?

Он колебался. Сделал глубокий вдох.

— Попал в беду, — сказал он хрипло.

— Скажи мне, Себастьян.

Он схватил меня за затылок и потянул к себе, так что мы оказались нос к носу.

— Я выбил дерьмо из Нейта Бергена. Я не должен был этого делать. У меня не было мышечной массы, и я никогда раньше не дрался. На моей стороне был элемент неожиданности и чистой гребаной ярости. Потребовалось три учителя, чтобы оттащить меня от него. — Его пристальный взгляд впился в мой. — Я бы убил его, Грейс. Ему повезло, что он дышит тем же воздухом, что и ты.

— Но почему? Почему ты защищал меня? Ты даже не знал меня тогда. — Мой разум отказывался верить, что он сделал это для меня. В этом не было никакого смысла. Мы были чужими друг другу. Я не могла придумать объяснения тому, что он напал на Нейта.

Себастьян отвел взгляд, затем снова посмотрел на меня.

— В последние пару недель того года, когда ты была здесь, ты начала обедать в арт-холле. Там обедал и я. Я чуть не сказал тебе убираться оттуда к черту, но ты плакала. Ты меня не заметила, но я запомнил тебя такой. Твои слезы выжглись в моей памяти. До меня доходили слухи, и я верил им, пока не увидел тебя.

Мое дыхание сбилось, а сердце подскочило к горлу.

— Баш... Ты сказал, что я всегда была красивой, когда плакала... Ты это имел в виду?

Он кивнул, потершись своим носом о мой.

Я вздрогнула, погружаясь в него еще больше.

— Дело в том, что я почти не помню этого. Говорят, травма портит память. Многое из того года для меня было как в тумане. Я никогда не хотела его вернуть так сильно, как сейчас.

Что-то защекотало мой разум — возможно, смутное воспоминание, — но это было так давно, что я даже не могла этого увидеть, не говоря уже о том, чтобы ухватить.

— Это больше не важно.

— Так и есть. — Я запустила руки в его волосы. — Это так важно.

Я коснулась его губ, медленно целуя. Себастьян перестал дышать, позволяя мне отдаться ощущению, принимая мою благодарность и нужду. Он показывал мне свои снимки. Дал мне проблеск понимания, и теперь я жаждала большего — его самого.

Я просунула язык между его губ, вздыхая, когда он открылся и ответил мне. Руками Себастьян скользнул вниз по моей спине к ягодицам, крепко сжимая меня, и он надо мною верх. Больше никакой медлительности. Он поцеловал меня так глубоко, наполняя меня сильным желанием, что я могла почувствовать его вкус. Себастьян застонал мне в рот, и это прозвучало как боль. Но то, как он поцеловал меня, было наименее болезненным из всего, что я когда-либо испытывала.

Себастьян рассказывал мне истории своим языком. Они были темными и извращенными, но иногда такими были и мы. Теперь историй стало еще больше — полные нежности и желания. Все это он подарил мне своим поцелуем.

Но этого было недостаточно.

Я хотела, чтобы то, что будет дальше, было моим решением. Я хотела сама решать, насколько все будет правильно.

— Я хочу тебя, — прошептала я ему в губы. — Я хочу тебя сейчас.

— Детка, — Себастьян потерся своей эрекцией о мою сердцевину, — я не хочу заставлять тебя ненавидеть меня. Я хочу тебя больше всего на свете, но не в том случае, если ты будешь злиться на меня после.

Я прижалась к нему, позволяя ему почувствовать, как горячо у меня между ног, затем стянула футболку через голову на случай, если мое сообщение было неясным. На один или два удара сердца Себастьян был ошеломлен и неподвижен, но я — нет. Мой лифчик был снят следующим, затем я скользнула руками под его рубашку, нуждаясь в прикосновении его кожи на моей.

— Грейс, — он схватил меня за запястья, — не играй со мной. Если ты начнешь, то уже не сможешь меня остановить.

Я покачала головой.

— Я не хочу останавливаться.

Его челюсть задрожала от напряжения, и он отвел взгляд.

— Я не сумею быть нежным. Ты возненавидишь меня.

— Я другого не ожидала. Я не хочу, чтобы ты был нежным. — Я сжала пальцы, впиваясь ногтями в его грудь, и на следующем вдохе Себастьян перевернул нас так, что я оказалась на спине, а его бедра находились между моих ног.

Себастьян вцепился ртом в мою грудь, сильно посасывая и притягивая меня к себе, управляя мной, как кукловод. Он едва коснулся ко мне, а я уже изгибалась от удовольствия. Ногами я обхватила его талию, прижавшись к его твердой выпуклости.

Себастьян потянулся к моему горлу и начал посасывать мою кожу настолько сильно, что, я уверена, на месте его поцелуев останутся отметины. Без сомнения, это и было его целью.

— Себастьян... Я пойду в школу с засосом на шее. Другие будут болтать.

Он улыбнулся мне распухшими, мокрыми губами.

— Хорошо. Они должны знать, что ты неприкасаема. Если хоть один ублюдок переступит черту, ты отправишь его ко мне.

— Тогда я тоже отплачу тебе, так что пусть сучки знают, что ты также неприкасаемый.

Я подняла голову, уткнувшись лицом в его шею. И впилась зубами в его пульс, а затем слизнула место укуса. Себастьян обхватил ладонями мой затылок, удерживая меня на месте, пока он сквозь ткань толкался в меня, и я ответила ему движением бедер.

Удовлетворенная тем, что я оставила отметины на его коже, я прошлась поцелуями по его шее и подбородку, пока наши рты снова не соприкоснулись. Мы извивались на его простынях, целовались и прикасались, но этого все равно было недостат