Эпизод 18 Отчёт Андрея. Внезапно закончившееся детство.

 

(из отчетов Андрея Семиреченского)

 

Если вы не бывали на континенте Клада, в горах народа Ран, мне будет не так просто объяснить вам простые вещи. Но пусть будет как будет, мне остаётся лишь сказать вам, что нас землян туда никто не звал и наша главная задача была не нарушить. Такой эта задача остаётся и по сей день.

Северные или, как говорят рароги, Срединные горы представляют собой довольно обширную горную страну с широким поясом хвойных и смешанных лесов. Эти самые леса и есть основная зона обитания народа Ран. Выше, в зоне альпийских лугов живёт только одно племя этого народа – тангодры. Там они выпасают своих быков. Но речь здесь не о них.

Западный и юго-западный склон этой горной страны занимают рароги. Их зовут также "сидящими у обрыва". Дело в том, что рельеф этой страны таков: резкое поднятие западной и северо-западной оконечности и плавный спуск к востоку и югу. Сейсмическая активность здесь довольно высокая, то есть выше, чем в среднем по континенту. Можно сказать, что в недалёком будущем на континенте возможны геологические казусы, но этот вопрос пока можно опустить.

Итак, юго-западный склон гор отличает заметная разница. Он чрезвычайно обрывист западнее и плавно сходит на нет ближе к югу. Именно здесь находится основная стоянка, говоря археологически, того рода, который играет всё большую роль в жизни племени рарогов и народа Ран вообще.

Неформальным лидером или патриархом рода Гё является жрец (волх, кудесник, рунолог) по имени Лода. Как в сказке он имеет троих сыновей. Это Эда, Тонда и Квада. У Эды есть сын, подающий большие надежды, Спрада. Здесь следует сказать, что усилиями всего рода налажено достаточное производство железа вообще и металлоизделий в частности и конечно оружия тоже. Именно на землях рода Гё производятся знаменитые боевые щиты овальной формы, обтянутые бычьей кожей, а также защитная амуниция всякого рода. Остаётся также добавить, что легендарный перевал "Гремучие камни" теперь принадлежит народу Ран.

 

 

"Одд-Бро – последний в своем роду"

 

Да, Лода-Гё тоже когда-то был молодым и тоже любил путешествовать. И расстояние, равное пяти дневным переходам проходил за четыре дня несмотря на то, что путешествовал он в горах. Так от подножий рарогов Лода-Гё поднимался туда, где тангодры пасли своих быков. Поднимался налегке, только дротик для упора да клык на поясе и скатанный козий тулуп через плечо. Кровь молодого горяча и гонит его ноги в далёкие дали, хоть и ждёт его дома молодая жена да первенец Эда. Но близкие никогда не останутся одни, за ними присмотрит род и, пожалуй, это не плохо. Плохо то, что ждёт впереди, когда ты, упираясь в горы, держишь путь к далёкому побратиму.

 

Тонда-Бро и его родичи поднимались сюда на зелёное разнотравье из уже прогретых светилом долин. Так было всегда пока стоят горы. На высотных лугах быки скорей набирали вес, а коровы изрядно доились. Тонда-Бро умело изготавливал из молока сыр и оставлял его дозревать до полной готовности. Он был так же молод как Лода-Гё и уже имел сына и дочь. Возможно, нужно было оставить жену и детей дома, но ничего нельзя знать наперёд. Невесть откуда на летовку Тонды-Бро пришла чёрная хворь. По-хозяйски побродила по округе и свалила сначала тех, кто всё время был на лугах. Потом добралась до тех, кто работал в сыроварне. Тонда-Бро был уже тяжко недужен, когда вечером спустился в свой длинный сруб. Жена при свете очага и лучины перебирала собранные загодя горные травы. Но Тонде-Бро помочь она уже не могла, и он это знал, потому что от чёрной хвори нет спасенья. Тонда-Бро думал не долго, а потом сгрёб в охапку сына, уже пожелтевшую сырную рульку, свежую лепешку и поднялся на воздух.

 

Ты – будущий воин Одд, – хрипло сказал отец, – и вот тебе воинское задание. Сейчас ты пойдёшь вниз один. Только пойдёшь не туда, где твой очаг, а на юго-запад, туда, откуда дует сейчас тёплый ветер. Найдёшь место, где рождается тёплый ключ и пойдёшь дальше вниз вдоль ручья. Там на кустах растут ягоды широколапника. Они кислые, но ты их ешь обязательно. Они помогают при разных хворях, может, помогут сейчас. Там, возле ручья можно спать прямо на траве. Дальше не ходи и жди моего побратима Лоду-Гё, скоро он должен подняться сюда… только бы ты был жив.

 

– Папа, а клык?

Тонда-Бро снял с пояса короткий клинок в ножнах и, будто заклиная, произнёс.

– Только бы ты был жив.  

 

Одду-Бро было в ту пору семь лет.

 

Минуло три дня пешего перехода, прежде чем Лода-Гё очутился в знакомом приметном ущелье, с тёплым ручьём, пронизывающим его от начала до конца. Шаг Лоды-Гё был уже не таким лёгким, как в начале пути. Все устают, даже Творец всего сущего, бродя по созданному им лесу, присел на поваленное дерево, чтобы послушать жалобу йо на укус кровососа. С той поры ветер унёс всех кровососов в Дга-Битре.

 

Предания, предания. Быть может когда-то придёт такое время, что и наши дела станут для кого-то преданием. А пока остаётся просто шагать дальше.

 

Уже давно перевалило за полдень, можно было где-то присесть и передохнуть немного. Лода-Гё осмотрелся и увидел впереди нечто непривычное. Прямо у ручья лежал кто-то двуногий и, кажется, не шевелился. Лода-Гё подошёл ближе и узнал в лежащем сына своего побратима. Было похоже, что мальчик спит. Одд-Бро действительно спал, поскольку был обессилен. Лода-Гё привёл его в чувство.

– Что случилось Одд?

– Так велел отец

Лода-Гё достал из поясной сумки кусок вяленого мяса.

– Только не спеши. Просто так бы отец тебя не отослал.

– Отец велел мне ждать тебя.

 

Через день, когда Одд-Бро смог идти, Лода-Гё прошёл с ним ущелье и поднялся на летовку Тонды-Бро. И сразу понял, что здесь произошло. И потому пришлось уходить обратно. Что бы сразу вернуться с родичами и сжечь трупы всех, кто был на летовке. Быки и коровы дождались Лоду-Гё, он угнал их вниз к себе. Скот теперь принадлежал сыну побратима, который, несмотря на возраст, слыл теперь состоятельным парнем, только родичей у него уже не было

 

Позднее, когда у Лоды-Гё родится средний сын, он назовёт его Тондой, в память о побратиме.

 

Эпизод 19 Инцидент в горах

 

Адски болит затылок. Томная тягучая боль во всем теле. Я так и знал! Катер потерпел аварию. Пилот в неведении – это никакое не энергетическое кольцо, трансураны существуют, они здесь есть! И побочный эффект – причина катастрофы.

 

Как все-таки болит затылок. Ничего себе – побочный эффект... На Земле бы такого не произошло. Андрей и Джаффар бодры и спокойны. Но как выбираться?! Катер все, сдал. Такое ощущение, что его тащили по каменистому склону. Да так оно, в сущности, и было. Мы как горнолыжники спланировали на почти отвесный склон и прокатились до самого конца ущелья. Мрачновато здесь. Андрей предлагает идти к выходу из ущелья, – оттуда сообщить наверх, и нас заберут. Надо же, энергетическое кольцо в таком месте, кто бы мог подумать. Служба наблюдения передавала, что грозы здесь не было. Я молчу.

 

Идти долго. Андрей с сожалением смотрит на меня. Ничего, выдержим. На Земле я, бывало, и по 10 километров проходил. Правда, по ровной поверхности. Вот пилота жалко – катер надо обязательно уничтожить.

 

Туман глушит отзвуки взрыва. Интересно, что подумают местные жители? Хотя кто тут может жить – мрачнее глуши и не придумаешь. И холодно. Если бы не защитная сетка под хитоном – замерз бы в пять минут. И как они только без нее выдерживают? Ах, да, все должно быть естественно. На мгновение кажется, что все это сон: серая мгла, хруст камней, трепещущие куски тканей на плечах... И это тоже?

 

Нас окликают. Аборигены тут как тут. Тольке их и не хватало! Андрей делает незаметный жест рукой, потом делает несколько шагов навстречу троих вооруженным до зубов воинам. Это, несомненно, рароги. Покатые надбровные дуги, плавно переходящие в нос; лицо умное, но доброты в нем незаметно. Они что, всех так встречают? И что они делают так далеко от своего месторасположения?

 

Андрей в очередной раз объясняет, что мы – жрецы с Дальнего Святилища, что за большой Бороздой, возвращаемся с паломничества, недавно попали под обвал, едва спаслись. Начальник согласно кивает и делает резкий жест. Молодой гибкий юноша исчезает в тумане. Начальник предлагает нам зайти в селение. Это не по пути, но отказываться нельзя. Пара мечей устрашающе покачивается за его спиной. Да и дротик не будет лишним. Один воин идет неспеша впереди, другой сзади. Интересно, куда они послали юношу?

 

Впереди небольшая долина. Она почти сплошь уставлена высокими конусообразными шалашами. Или чем-то вроде вигвамов на манер древних индейцев. Тянет чем-то кислым и острым. У самого входа в поселок нас нагоняет юноша. Оказывается, его посылали к месту обвала. Юноша что-то показывает начальнику и отчаянно жестикулирует. Великий космос, да это же кусок лобового стекла катера! Как оно уцелело после взрыва?

 

Андрей пытается что-то объяснить, но его не слушают. Конвоиры ожесточаются. Как я понял, нас принимают за порождения Бездны. Это невежество может дорого стоить. Из ближайшего шалаша выходит десяток воинов и направляется к нам. Нет, в селение идти уже нельзя.

 

Пилот нагибается. Идущий сзади конвоир пытается толкнуть его ногой и, попавшись на прием, падает на скользкие булыжники. Мгновенный удар – на два часа минимум противник выведен из строя, я-то знаю! Два меча наши. Тяжелый, однако.

 

Начальник оборачивается и с пронзительным визгом кидается на Андрея, выхватывая мечи. Удары как молнии, но грозное оружие рубит пустоту. Андрей неуязвим. Вот он уже сзади, резкий точный удар – и рослый воин валится как подрубленный, получив удар по затылку. Джаффар уже справился с юношей – это легко.

 

Бежать по мокрым камням неудобно, но страх добавляет ловкости, будто еще две ноги выросли. А сзади – толпа, человек двадцать. Чего это они остановились, решили, что нас не догнать? Андрей оборачивается. Еще чего? Они готовятся кидать дротики! Дайте мне щит!! О, Великий Космос, они уже кидают...

 

В наших проникателей не так-то легко попасть. Вот Андрей перехватил один дротик на лету и начал крутить его перед собой. Да, очень эффективно. Теперь им уже нас не догнать, но почему так болит плечо? О-о-о... меня чуть не пригвоздили к огромному валуну. Спасла защитная сетка. Она мелкоячеистая и очень прочная. Все равно перед глазами плывет. Я теряю сознание. Выплывает образ Ирины Амели. Что она здесь делает? Впрочем, неважно. Теперь я достоин ее.

 

* * *

(из дневника Пьера):

«Когда я рассказывал этот сон Андрею, он долго смеялся. Я высказал предположение, что меня так проверяли. Гипнообработка и все такое. Андрей ответил, что в принципе ничто не запрещает проводить такие проверки, но настолько глупые – никогда. Все это обычная фантазия и острое восприятие.

 

Незачем идти к выходу из ущелья. Надо просто ждать на месте аварии. Зачем тогда нужна группа спасения? И уж никто никогда катера не уничтожают. Просто маскируют. Даже если аборигены на него наткнутся, то никакой реакции у них не возникнет. Рароги в тех местах не живут, разве что заходят изредка. И дома у них совсем на шалаши не похожи. Они предпочитают естественные убежища, либо стараются не выделяться из окружающей местности. А вот насчет запаха Андрей сказал, что запах я уловил правильно? С чего бы это?

 

Больше он ничего не исправил, только заметил, что рароги бегают по горам не хуже проникателей. И даже лучше.

 

Про Ирину я ничего не сказал. Это мое личное дело. И, похоже, останется со мной навсегда. Даже если бы это все произошло в реальности, в ее глазах я бы не поднялся. Точнее, я бы сам не поднял бы себя до ее уровня. Она вообще ничего про меня не знает. Мы пересекались предметно всего раз пять. Один раз у начальника Базы в день моего прибытия. Второй раз во время совещания. Думаю, она не обратила на меня внимания, точнее, не выделила из остальных. А я-то, дурак, расстарался, когда она на меня посмотрела. Даже вспоминать не хочу, что я тогда нес про трансураны в перспективе развития человеческой цивилизации. Не-е-ет, мне до нее далеко. Вот если бы я был, к примеру, начальником лаборатории...

 

Тьфу ты, при чем тут лаборатория? Как можно сравнивать какую-то там лабораторию и Диспетчера КосмоСовета, выполняющего специальные задания на других планетах?! Вот будь я как Андрей... или вообще – Начальник Проникателей... Да нет, все это пустые мечты. Кем бы я не был, я все равно бы не осмелился к ней подойти. И из головы никак не выкинуть – вот ведь напасть какая. Взгляд как магнит – так и стоит перед глазами. Как я тогда на совещании сдержался. Да-а, а потом я вернусь на Землю, буду смотреть какую-нибудь передачу, да знакомым говорить: вот, мол, Ирина Амели, мы с ней вместе на Кладе были. Аж тошно! А ведь буду говорить... я себя знаю.

 

Вот ведь анекдот. Как в старинных романах про любовь. Да почему в старинных? И не расскажешь никому. Ужас, ужас. Делом, делом нужно заниматься, а о чем я думаю? Пойти, что ли, к Андрею в спортзал. Движение утрамбовывает мысли. Когда ты на площадке – о постороннем думать не получается. Даже трансураны вылетают из головы. Это точно.

 

Так что пойду в спортзал, морду набью кому-нибудь, может, успокоюсь. А то разбередил себя этим дневником.»