Эпизод 12 Переписка, чтение и анализ Глеба.

 

Из писем Андрея:

 

…Элитные воины у рарогов – это щитовые бойцы. Те, что живут на заставах, сторожащих проходы.

Экипировка: большой овальный щит с умбоном (кованый металлический диск в центре). Бронь, разного типа, например, как европейская бригандина (плотная куртка без рукавов с внутренней стороны которой приклёпаны металлические пластины так, чтоб заклёпки на вешней стороне красиво смотрелись).

Оружие: за спиной в ножнах привязан косоруб – типа фракийской ромфеи слегка изогнутого типа, только короче. Прямо на поясе (где горцы носили кинжал) в ножнах короткий клык. Клинок типа древнего махайра, только он не висит, а прикреплён параллельно поясу спереди. Глубокий кожаный шлем с металлическим наносником. Один или два дротика.

Остальной народ при нужде идёт в ополчение. Ополченцы вооружены копьями, дротиками, топорами, тесаками вроде скрамасакса и, естественно, ножами (зубцами). Рароги, пожалуй, единственный народ, который занимается выработкой железа в рудниках, тогда как прочие племена довольствуются болотной рудой (как в средневековье вся Европа, включая славян). Кроме того, они единственные на Кладе амбидекстры. Все это неприкрыто намекает на уникальность, исключительность. Но кто мне даст средства для углубленных исследований?

От тебя давно нет вестей. Вот кабы ты был здесь! С твоей-то энергией мы бы пробили возможность полноценного контакта.

Извини, забыл написать в прошлом письме. Возможные версии развития цивилизации на Кладе:

1) Опойский стан. Расселение из-за истощения почвы. Возраст порядка 30-40 тыс. лет

Подтверждение: рароги считают, что в этом месте жилище их Предков

2) Отроги Западных гор. Расселение из-за религиозных противоречий. Возраст порядка 12 тыс. лет.

Подтверждение: более развитый уровень цивилизации в этом месте по сравнению с другими областями.

3) Спонтанное возникновение с взаимной диффузией. Возраст – до 100 тысяч лет.

Подтверждение: низкий, практически отсутствующий прогресс в развитии цивилизации.

4) Безумный вариант: возникновение цивилизации в горах и опускание на равнину. Возраст порядка 70-80 тысяч лет.

Подтверждение: наличие такого животного, как йо, негласно почитаемого общим предком всех живущих на Кладе народностей.

Подробности в следующем письме. Пока же желаю удачи сам себе.

4/1, 97д.

…

 

Разгоряченный физическими упражнениями, Глеб пытался успокоиться. Жаль, что у него не получилось ответить на письма Андрея. Отправка сообщения на такие расстояния стоит очень дорого. Андрей это понимал и не требовал ответа. Но Глеб придумал кое-что получше. Все имеющиеся у него ЭЕ он пустил на то, чтобы самому прибыть на Клад, явиться пред светлые очи своего друга. То-то будет сюрприз! А пока следует подготовиться к встрече. Физическое совершенство ничто по сравнению со спокойствием духа.

 

Глеб опять открыл "Тысячелетнюю тоску"…

 

От пределов земли Иберийской мы летели навстречу восходу.

С сардов взяли немного добычи, но побили немало народу.

Нам подарком был ветер попутный, крылья весел не рвали пучину.

И желтея песками, под утро, теплый берег подставил нам спину.

 

Уперев корабли в побережье, мы рубили и жгли, как бывало…

Южной ночи сиреневый сумрак выткал звездами нам одеяло…

А когда кузнецы поднебесья из горнила плеснули зарею,

Мы, ощерившись копьями вместе, под щербатой стояли стеною.

 

С башен серых, высоких как ели, из бойниц, из-за каменных зубьев

Сотни глаз италийских глядели, но не видели в нас миролюбья.

А на выступе цитадели, с края, словно у неба в объятьях,

Впереди от щитов хмурой стражи – дева в ярком трепещущем платье.

 

Глеб внезапно вспомнил одно из своих первых свиданий с женой, когда они гуляли на побережье залива. Было прохладно, резкий ветер рвал серую пелену облаков, низко нависшую над темной водой. А внутри была весна, душа пела от предчувствий будущего. И взгляд любимой женщины, такой родной и проникновенный.

 

Казалось, так будет всегда. Но теперь это в прошлом. Остается или забыть неудачный эксперимент с семейной жизнью, или бесконечно терзаться прошлыми ошибками, пытаясь понять, где что-то пошло не так. Практичнее, конечно, забыть, начать все с начала, улетев на край света. Только почему-то не забывается.

 

Воин жаждет богатства и славы, как бескрайних просторов ветер.

Если ветер замкнуть в ущелье, ему незачем быть на свете.

Только дурень исполнен цели, вожделея краткой услады.

Мир велик, и о деве грезить безбородых юнцов отрада.

 

Так крепил я рассудком сердце, чтоб не сгинуть в иных пределах,

Пока хёвдинг не дал отмашку, и дождем захлестали стрелы.

Вышла рать за ворота гордо, за победою шли, не к плахе.

Но бежали затем проворно, как лисицы от росомахи.

 

Я тоже вроде как бегу, думал Глеб. Только это бегство иного рода. Оно вызвано пониманием, что себя не переделать. Ну да, может быть я скучный и неоптимистичный со своими копаниями в древней истории. Но мне так проще и веселей. Не всем же стоять на передовом рубеже, придумывать новые информационные связи или терраформировать планеты. И уж никогда не хотелось присоединиться к Альянсу или другой системе. Для Альянса я слишком неактивный и не амбициозный. Для Лиги – мало фанатичный. Новый Ислам? Это было бы интересно только в качестве исследований, но полностью погружаться в чужой менталитет не самая хорошая идея. Вообще, хорошо бы заниматься только тем, что умеешь, без оглядки на других. Вот в Союзе можно заниматься чем угодно, даже если это совсем бесперспективное занятие. Главное – 2 часа в день выполнять общественные обязанности, и тогда можно ни о чем не беспокоиться – будущее у тебя будет обеспечено. Не хочешь довольствоваться малым? Пожалуйте в Альянс! Там работать надо больше, зато можно больше получить. Но я пробовал такой режим, и мне не понравилось. Хотя… если рядом с тобой будет родственная душа, можно перенести многое.

 

Эпизод 13 Пьеру неймётся...

 

(из дневника Пьера):

«Даже не знаю, как мне описать свои впечатления. Пожалуй, буду описывать честно, иначе какой смысл от дневника? В конце концов это же мои мысли, а действия свои я смогу подкорректировать с учетом чужой необходимости.

 

Как мне все это надоело. Просто голова пухнет от новых впечатлений. Свалившаяся на меня новая информация совершенно не вмещается в мою бедную голову. Спрадаты, платы, верзовиты, тангодры. Еще эти, как их, которые кочевники... Забыл опять. Кто с кем в каких отношениях, кому и что, и, главное, как говорить?

 

Бедная моя Земля, неужели и у нас когда-то было нечто подобное? Просто не верится. Хорошо, что я нахожусь здесь на Базе, а не на этой дикой планете. И моя миссия составить подробные заметки о своем путешествии. Невзирая на перепады настроения. Потому что в данный момент все надоело безмерно. Окончательно и бесповоротно. Уж если я для чего и создан, то только не для подобных мероприятий. А ведь вначале было так интересно. Итак, что же было вначале...

 

На станции я задержался недолго. Там были свои дела. Я в них не вмешиваюсь. Меня опустили на Базу. Там и находился основной контингент проникателей. Встретил меня один из помощников начальника Базы. Он же был моим гидом на ней: показывал расположение помещений, объяснял их назначение, знакомил с бытом и распорядком. Немного рассказал про методы работы. Вообще все это секретная информация, но я был введен в состав группы управления и должен был иметь представление о том, какими методами ведется проникательская деятельность, сбор и обработка данных.

 

Всего на Базе около тысячи человек. Основная часть приходилась, как ни странно, на операторов визуальных устройств. Затем сотрудники группы обеспечения и аналитического центра. Отдельную секцию составляли люди, осуществляющие пространственную связь. Проникателей и пилотов меньше всего, как ни странно. В принципе все было понятно, но, в частности, я не понимал ничего.

 

Основной контингент, как я понял, из Союза Суверенных Солнечных Республик. Немало представителей Альянса. Они, правда, специализируются на терраформировании, но в данном случае востребованы их планетологи. Из Миссии мало народу только потому, что она вообще малочисленная, зато там много ученых самого разного профиля. Несколько человек из Лиги, но только в качестве врачей, наблюдателей и посредников для своих же. Из новоисламистов никого не встречал. Общее управление ведется через КосмоСовет. Это разумно, потому что Клад официально не принадлежит ни одной системе.

 

Что касается непосредственно моих обязанностей, то пока местный ход событий идет без моего непосредственного участия. Мне предоставили отдельный холл, где я могу работать, изучая полученные снимки и сопоставляя известные факты. Иногда ко мне заглядывали какие-то незнакомые личности и предлагали пойти размяться в спортзал. Благодарю покорно! Одного раза мне вполне хватило. Если я еще как-то выдерживал, что нормальные люди могут бить друг друга, то мне становилось не по себе, когда они еще что-то брали в руки. Эти острые полосы стали, сабли, кажется. Жуть просто! А вдруг кто-нибудь попадет всерьез?!

 

А эти люди получали явное удовольствие от подобных действий. Поистине, чего только не бывает на свете. Но я понимал, что скоро наши пути непосредственно пересекутся и мысленно готовил себя к этому. Ведь в скором времени мне придется совершить спуск на планету Клад с целью непосредственной разведки.

 

Да. И еще. Не знаю, стоит ли здесь об этом писать. Но раз уж взялся протоколировать свои чувства… В общем, в группе управления меня познакомили с молодой женщиной. Ее зовут Ирина Амели. Она выполняет здесь функции диспетчера КосмоСовета. Я не понимаю, что случилось со мной, когда она на меня посмотрела. Но мне теперь почему-то хочется еще раз увидеть этот взгляд. От него становится как-то спокойно и восторженно. Наверное, это глупо, но я стараюсь почаще попадаться ей на глаза. Не знаю, что она думает на этот счет. Надеюсь, у меня получается делать это ненавязчиво.»

 

Пьер перечитал последние предложения и решил остановиться на данном вопросе в следующий раз. Пока что он в самом деле не знал, как относится к тому, что с ним случилось. Не сказать, что это его беспокоило, но слегка волновало. Привыкнув к точности в описании своих действий, он был немного растерян от того, что не получалось точно сформулировать свое состояние.

 

Разумеется, он был в курсе отношений мужчины и женщины, но всегда воспринимал их как бы отстраненно, не в применении к себе. И теперь ему нужно было понять, как поступать в новых обстоятельствах, как правильно расставить приоритеты, чтобы выглядеть достойно и выполнить намеченные ранее планы.

 

Воспитанный в рамках посткоммунистической морали, Пьер считал, что при возникновении соответствующих чувств следует сообщить о своих чувствах объекту. Раньше это называлось "признаться в любви". Такой прием хорошо работал среди сверстников и предполагал легкое увлечение в виде игры. В данном случае ситуация осложнялась наличием общих планов работы и корпоративной этики. И вероятностью отказа. Это все Пьер пытался учитывать, но никак не мог разобраться в клубке противоречий, кажущихся ему неразрешимыми.

 

Не надумав сходу ничего практичного, Пьер решил прогуляться перед сном в коридорах базы и зайти наконец в парковую оранжерею, которую ему давно нахваливали. Кроме двух случайных человек навстречу не попалось никого. И это было на руку. В таком смятенном состоянии Пьеру было не до разговоров на посторонние темы. Хотелось просто идти, не привлекая внимания.

 

Пьеру пришло в голову, что База достаточно велика, чтобы при наличии тысячи человек оставались такие укромные уголки на верхнем ярусе, позволявшие возможность уединения. Наверное, сейчас жизнь кипит внизу, один я тут прогуливаюсь. Это ничего. Надо же прийти в себя после длительного перелета.

 

Эпизод 14 Чтение Глеба.

 

БАЛКАНСКАЯ ИСТОРИЯ

 

Жарким летом, через Карантанские земли, дорогою из Любляны в Марибор ехал верхом бравый гусарский поручик. Вез поручик пакет в войсковую ставку, и кое-что важное и весомое должен был передать изустно Его Превосходительству Главнокомандующему Императорской армией. Потому приходилось офицеру спешить и обходить стороной веселые придорожные заведения, чтоб ненароком сорвавшись, не залить вином то, что необходимо было сообщить вышеозначенной важной персоне.

 

Пока пыльная дорога тянулась долиною Савы, всегда можно было напоить коня и наполнить дорожною флягу. Но дальше пришлось поворотить на северо-восток, через холмы и увалы, тут-то и натерпелись и добрый конь, и удалой всадник. И как-то к полудню, после славной утренней скачки, размазав из фляги последние капли воды по губам, уныло брел поручик, держа коня в поводу, разминая затекшие ноги. И ничто его не радовало: ни свежий ветерок из ущелья, ни буйные красоты вокруг. Присел офицер под старым грабом, узда на руке, оперся спиной о ствол, смежил веки. Спал – не спал, забылся тяжелой дремой. И грезился в дреме поручику не то родник, не то ручей, с чистой и холодной водой ... Как мало порой бывает нужно человеку.

 

Очнулся офицер оттого, что дернули его за руку. Вскочил он и понял, что это конь потянул за узду. А глянув перед собой, подумал, что ему все еще грезится: подле его коняги стояла девушка и гладила жеребца по рыжей гриве.

 

Хоть еще молодой – бывалый человек был поручик и думал, будто все, что можно, уже видел в жизни. Все, что хотел, уже ощутил. А тут вдруг не мог понять, что с ним творится. Глядел он на девушку – и будто зимняя стужа сковала его в летний полдень, онемел язык, отнялись руки и ноги. Потом подул резкий осенний ветер и понес в глаза офицеру желтые и красные листья, а утренняя роса обожгла холодной испариной лоб и змеей проползла меж лопаток.

 

Не мог понять бравый поручик, страшится он или радуется, как однажды, когда безусым корнетом впервые попал в жестокую переделку.

 

А девушка смотрела на него и улыбалась.

 

И была ее улыбка светлая и чистая, как первый снег поутру. А глаза сияли, как лучики солнца в брызгах горного ручья.

 

Смутно помнил поручик, что и как было дальше. Помнил, как вела его девушка по тропе, к колодцу-журавлю. Как поил коня, а пока конь пил, он, что-то бормоча, без нужды проверял, как подтянуты седельные сумки и подпруги. А потом сам припал к ведру, запрокинув голову, и долго не мог оторваться. И только затем уж опомнился. А опомнившись, увидел, как невесомым перышком тает впереди меж деревьев легкое платье.

 

– Как зовут тебя и где тебя искать? – успел крикнуть поручик.

 

– Злата!.. А если захочешь, найдешь за этим холмом, в городе Целье, – эхом серебряного колокольчика прозвенел ответ.

 

Сколько еще стоял, цепенел поручик: миг или час? А когда совсем прояснилось у него на душе – вскочил на коня и погнал прочь. Перемахнул через холм и промчался мимо городка – так, словно вел эскадрон в лобовую на батарею. И одна мысль натянутой струной билась в голове: "Вручить пакет, выполнить приказ и вернуться!".

 

И ничего больше не было – ни войны, ни мира, ни службы. Ни вина, ни карт, ни породистых коней, ни дорогих клинков, ни милых барышень.

 

Только девушка у колодца.

 

А летнее солнце уже западало за снежные горбы Караванке.

 

Что было потом? Была война – не первая и не последняя на этой Земле. А долгу и чести не впервой перегораживать дорогу мечтам и чувствам.

 

И уже бравый гусарский капитан, очерствевший от потерь товарищей и обычных мерзостей войны, сидя в чадной корчме на окраине отбитого у неприятеля местечка, пил хмельную горечь, отрешенно глядя в пустоту. И в сухих, усталых глазах его, на недоступной глубине, малой искоркой тлела легкая тень надежды. И виделась капитану тропинка через цветущий луг, роща у холма и тающее меж деревьев легкое платье.

 

Добрался ли туда вновь бравый капитан – прежний лихой поручик, про то мне неведомо. Может, в одной из атак встретил он грудью свою судьбу – свинцовую пулю. А может, сгинул безвестно в турецком плену. Хочется верить, что доживал свой век офицер, сидя на веранде, позади славного беленого домика, под сенью яблонь и груш.

 

... А может не было никакого поручика...

 

Может это я сам, двести с лишним лет назад, гнал долиною Савы рыжего жеребца. И, по молодецкой горячности и поспешности повернув раньше времени, измотал себя и коня горными переходами. Но иначе я бы не встретил "девушку у колодца". Но иначе я бы не нашел тебя, Злата ...

 

Здравствуй!

 

Перечитывая в очередной раз новеллы из "Тысячелетней тоски", Глеб невольно окунулся в старые воспоминания. "Ну вот, я свою девушку встретил... Я обещал отдать ей все, что у меня есть. И я сдержал обещание, даже постарался отдать то, чего не имею, но этого оказалось мало. И как ни крути, выходит, что проиграл, уступил, не дошел до финиша. И дело даже не в этом. Получается, что бежал вообще в противоположную сторону. И вот, когда ты уже близок к победе, расслабился, тебе говорят: эй, послушай! Вообще-то финиш в другой стороне. Так что давай, разворачивайся, беги обратно на старт. И потом еще всю дистанцию! Заново. И тогда может быть есть шанс."

 

Нет, так не пойдет. Если он опять начнет изводить себя предположениями, как нужно было себя вести, чтобы сохранить отношения… в общем, ни к чему хорошему это не приведет.

 

Почитаем-ка лучше письма Андрея:

 

Прошу прощения, милый Глебушка, но ты меня неправильно понял. Вовсе я не раскис. «Людям подобной профессии это не свойственно, но…» Я так же тверд, как и раньше. Жаль, далеко до тебя тянуться – ты бы почувствовал.

Суть проблемы заключается не в том, что мне трудно работать в жестком мире кладской действительности. Историк я еще тот! Но, попробуй понять, очень трудно удержаться от соблазна решить какую-нибудь проблему по-своему. Я тебе так скажу: самое сложное (для меня лично) подавлять в себе этакого бога, всезнающего, всемогущего. И если в локальных ситуациях это еще удается, потому что сама обстановка способствует собранности и самоконтролю, то вот на Базе, когда полностью расслабляешься, голову начинают беспокоить тревожные мысли: "а правильно ли мы поступаем?", "не торопимся? а может опаздываем?", "а имеем ли мы вообще право..." И как наши потомки будут глядеть в глаза будущим жителям этой Планеты?!

Все время кажется, что мы подошли к той черте, за которой все видно, как на ладони. И мы самодовольно строим теории и примеряем их на практике. А потом, сделав два-три шага вперед, вдруг убеждаемся, что теория не работает. Причем не в мелочах, а глобально. И мы строим новую теорию... По большому счету в этом ничего предосудительного нет. Так человечество и движется по пути познания мира. Этот старый добрый способ дает слом, когда его пытаются применить к кому-то другому. Лично я за свои ошибки привык расплачиваться сам.

Извини. Однако я разошелся. Впереди у меня бездна времени. Что касается конкретно кладских событий, то там пока все без изменений. Это не должно нас успокаивать. В качестве тренировки решили смоделировать масштабные военные действия. Вот тебе и задача: как бы ты посоветовал поступать нам? Небезызвестный тебе Джафар Неёлин сразу заявил, что мы не должны этого допустить. Значит моментально надо свернуть основные программы исследований и направить силы на предотвращение. Скажу тебе как специалист – сделать это было бы непросто. Скорее всего невозможно. Кроме того, теми скромными ресурсами, что имеются у нас, никак не обойтись. Да и люди не машины.

Пока же глобальная война Кладу не грозит. Бывают, конечно, локальные конфликты. Но они не выходят за рамки межплеменных отношений. Возможно, в будущем, когда природные ресурсы начнут исчерпываться и начнется переселение народов, возникнет и почва для серьезных конфликтов. А будет это нескоро, и к этому моменту у нас уже будет теория. Я на это надеюсь.