Умерших, вас я собственной рукой

Омыла, убрала и возлиянья

Надгробные свершила. Полиник!

Прикрыв твой прах, вот что терплю 920 я ныне,

Хотя в глазах разумного поступок

Мой праведен. Когда была 6 я мать

Или жена и видела истлевший

Прах мужа своего, я против граждан

Не шла бы. Почему так рассуждаю?

Нашла бы я себе другого мужа,

Он мне принес бы новое дитя;

Но если мать с отцом в Аид сокрылись,

Уж никогда не народится брат.

930 Я соблюла закон, тебя почтила,

Меня ж назвал преступницей Креонт

И нечестивой, о мой брат родимый!

И вот меня схватили и ведут,

Безбрачную, без свадебных напевов,

Младенца не кормившую. Одна,

Несчастная, лишенная друзей,

Живая ухожу в обитель мертвых.

Какой богов закон я преступила?

Зачем – несчастной – обращать мне взоры

940 К богам, их звать на помощь, если я

Безбожной названа за благочестье?

Я, пострадав, могу, богам в угоду,

Признать вину, но коль ошиблись боги

Не меньше пусть они потерпят зла,

Чем я сейчас терплю от них неправды.

 

Хор

Не стихает жестокая буря в душе

Этой девы – бушуют порывы!

 

Креонт

Потому и придется ее сторожам

Пожалеть о своем промедленье.

 

Антигона

Горе мне! В этом слове я смерти моей

Приближение слышу.

 

Креонт

Нет, надеждой не стану тебя утешать,

Что твоя не исполнится доля.

 

Антигона

Город предков! Столица фиванской земли

Боги древние нашего рода!

Вот уводят меня… Не могу не идти…

На меня посмотрите, правители Фив,

На последнюю в роде фиванских царей,

Как терплю, от кого я терплю – лишь за то,

960 Что почтила богов почитаньем!..

 

Антигону уводят.

 

 

Стасим Четвертый

 

 

Хор

 

 

Строфа 1

Так пострадала Даная[66] прекрасная,

Та, что на доски, обитые бронзою,

Переменила сияние дня.

Спальней могила ей стала, дитя мое, –

А родовита была, и хранил ее

Зевс, к ней сошедший дождем золотым.

Но необорное Рока могущество

Злата сильней, и Арея, и крепости,

И просмоленных морских кораблей.

 

Антистрофа 1

970 Так усмирен был Дриантов заносчивый

Сын,[67] повелитель эдонян: за дерзостность

Был Дионисом в скалу заключен.

Там улеглось постепенно неистовство,

Бога признал он, которого буйственно

Злыми насмешками смел задевать, –

Он, изгонявший восторгом исполненных

Жен, загашавший огни Дионисовы,

С флейтою дружных тревоживший Муз.

 

Строфа 2

Возле скал голубых,[68] у обоих морей

980 На Боспоре фракийском[69] стоит Салмидес, –

Там когда‑то увидел соседний Арей,

Как, сынов ослепляя,

Им ужасные раны

Наносила жестоко Финея жена,

Как отмщенье провалами темных глазниц

Призывали слепые.

А пронзила им очи

Не рукой – острием челнока из станка.

 

Антистрофа 2

Горевали об участи горькой своей

990 Этой матери, в браке несчастной, сыны,

А была и она из древнейшей семьи[70] –

Эрехфеева рода,

В отдаленных пещерах

Возлелеяна сонмом отеческих бурь,

Дочь Борея, что резвых быстрее коней,

Порождение бога.

Все же Мойры седые

На нее ополчились сурово, дитя![71]

 

Входит Тиресий с мальчиком‑поводырем.

 

Эписодий Пятый

 

Тиресий

О государи Фив! Пришло нас двое –

1000 Один лишь зрячий, – ибо нам, слепцам,

Дорогу указует провожатый.

 

Креонт

Что скажешь нового, Тиресий‑старец?

 

Тиресий

Скажу; но ты вещателю внимай.

 

Креонт

Твоим советам я внимал и раньше.

 

Тиресий

Ты потому и градом правил с честью.[72]

 

Креонт

Да, признаюсь: ты приносил мне пользу.

 

Тиресий

Ты вновь стоишь на лезвии судьбы.

 

Креонт

В чем дело? Весть твоя меня тревожит.

 

Тиресий

Поймешь, узнав совет моей науки.

1010 На старом месте я сидел гаданий,

Где у меня был всякой птицы слет,

И слышу странный голос птиц, во гневе

И в бешенстве кричащих непонятно.

Я понял, что друг друга рвут когтями:

Мне крыльев шум об этом говорил.

Я в страхе, начал по огню гадать

На алтаре, но бог не принял жертвы.

Огонь не разгорался, и на угли

От бедер сало капало, топясь,

Дымилось, и плевалось, и, раздувшись,

Вдруг желчью брызгало, и вскоре с бедер

Весь жира слой сошел, в огне обтаяв.

И тщетно от богов я ждал ответа.

Так рассказал мне мальчик мой; ведь он –

Вожатый мне, как я для вас вожатый.

Твой приговор на град навел болезнь;

Осквернены все алтари в стране

И в самом граде птицами и псами,

Что труп Эдипова терзали сына.

1030 Уж боги не приемлют ни молитв,

Ни жертв от нас, ни пламени сожженья;

Уж не кричит, вещая благо, птица,

Убитого напившись жирной крови.

Итак, об этом поразмысли, сын:

Все люди заблуждаются порою,

Но кто в ошибку впал, коль он не ветрен

И не несчастлив отроду, в беде,

Упорство оставляя, все исправит;

Упрямого ж безумным мы зовем.

1040 Нет, смерть уважь, убитого не трогай.

Иль доблестно умерших добивать?