ТАЙНА КУКУШКИ, КОТОРАЯ ЖИВЕТ В ЧАСАХ

ТАЙНА КУКУШКИ, КОТОРАЯ ЖИВЕТ В ЧАСАХ

 

В воскресенье утром Женю разбудила Кукушка.

Большие стенные часы зашипели, щёлкнули. Распахнулись маленькие дверцы, из них высунулась птичка с рябенькими перышками и острым носом. Она встрепенулась, разинула широкий клюв и поспешно сказала:

— Ку-ку!..

Женя глянула на часы. Стрелки показывали ровно девять. «А вот я сейчас загадаю, — подумала она. — Если Кукушка ошибётся, значит, сегодня обязательно случится какое-нибудь расчудесное чудо».

Птичка прокуковала восемь раз и спряталась. Дверцы часов ещё подождали, не высунется ли она снова, и сердито захлопнулись.

— Ура-а! Кукушка опять ошиблась! — закричала Женя. — Значит, сегодня будет чудесное-распречудесное чудо!

Одеяло взлетело вверх. Женя вскочила на ноги и запрыгала по квартире, как весёлый, туго надутый мячик. Раз-два-три! К умывальнику… Радостно загудел кран. Холодные брызги ударили в раковину… Быстро, быстро! Вот уже и постель убрала. Ещё минута — и обута, и одета, и готова в дальний путь.

Она надела свою любимую голубую косынку с белыми горошинами и постучала в дверь дедушкиной комнаты:

— А вот и я!.. А что сегодня будет?

 

***

 

Кукушка, что живёт в часах, ошибалась уже не первый раз. С самого начала весны она стала частенько путать время.

— Стара, видно, стала! — шутил папа.

А Женя только морщила нос и отворачивалась к стене. У неё было своё мнение, но она пока держала его в секрете.

Женя точно знала, что Кукушка иногда куда-то девается. А потом прилетает снова. Ну, а куда ей летать, если не в рощу?..

Женя много раз слышала там приглушённый расстоянием голос Кукушки. Потихоньку подкрадывалась. Но всякий раз, едва только она приближалась, хитрая птица замолкала. А чуть погодя начинала куковать совсем в другом месте.

Жене очень хотелось знать, кто это играет с ней в прятки. Та кукушка, которая живёт в часах, или совсем другая.

Она бежала домой, садилась перед часами и ждала. Подходило время — дверцы раскрывались, и рябенькая хитруля как ни в чём не бывало появлялась из часов… Женя обиженно поджимала губы. Ей казалось, что карий блестящий глазок птицы смотрит на неё насмешливо.

И всё-таки один раз Кукушка попалась.

Услышав в роще далёкое «ку-ку», Женя стрелой помчалась домой. Мигом взлетела на второй этаж. II как раз вовремя: стрелки показывали час. Раскрылись дверцы… но никто не появился. «Точно. Это она кричала в роще. Только так далеко забралась, что не успела прилететь», — решила Женя.

Целый час она никуда не выходила из комнаты. И когда с перепуга за опоздание Кукушка прокричала вместо двух три раза, Женя сказала ей укоризненно:

— Глупышка. Я же знаю твою тайну. Но я никому не скажу. Только дедушке. Да ты не бойся. Он добрый и тебя никогда не выдаст.

Жене показалось, что крылышки птицы виновато вздрогнули. Но дверцы стали закрываться, и Кукушка исчезла, так ничего и не сказав.

 

ВСТРЕЧА НА РОМАШКОВОМ ЛУЖКУ

 

Женя с дедушкой прошли мимо больших пятиэтажных домов с весёлыми разноцветными балкончиками. Обогнули белую изгородь школы. Быстренько перебежали широкое асфальтированное шоссе и очутились в роще Красная Весна.

Солнце уже высоко поднялось над землёй. В посёлке душно. По шоссе мчатся, торопятся автомашины. Кричат сердитыми голосами:

— Стой!.. Берегись!.. Раз-дав-лю-у-у!..

Гром железа. Дым. Чад.

А в роще тихо-тихо. И воздух такой вкусный, что его ртом хватать хочется, как клубничное мороженое.

Женя глядела вокруг во все глаза. Она очень боялась пропустить момент, когда начнутся чудеса.

Только подошли они к Ромашковому лужку, как с дерева раздалось:

— Кар-р-р-а!.. Ка-р-р-ра!

Женя посмотрела вверх и закричала:

 

— Дедушка! Это же наша Kappa! Kappa нашлась!

— А погляди-ка получше, Женечка. Может, ещё кого увидишь, — сказал дедушка.

Ой, правда! И Щеглик тут!

Над самыми их головами, на ветке, сидела молодая чёрная галка с красивой серой манишкой. А рядом — маленький щегол с тёмно-красным колечком вокруг клюва, в нарядном кафтанчике, с ярко-жёлтыми узорами на чёрных боках.

Карра от радости раз двадцать подряд повторила своё имя. А Щеглик, закрыв глаза, закатил такую длинную трель, что чуть не задохнулся…

 

***

 

Да! Ведь вы совершенно ничего не знаете о Карре и Щеглике. Было это так. Прошлой осенью Женя отняла совсем ещё молоденькую галку Карру у Генки Бирюлькина. У Карры была сломана нога, и он хотел бросить её на съедение рыжему коту по имени Пожар.

Когда Женя взяла её, Карра так клюнула в руку, что потекла кровь. Но Женя всё равно её не бросила. Она же не со зла, а от страху клюнула!

Дома Женя с дедушкой надели Карре на нос резиновое колечко, чтоб не клевалась. Отломали от спичечной коробки лучинки, приложили к поломанной ноге и крепко забинтовали — пусть срастается…

А через месяц появился Щеглик. Рано утром посмотрела Женя в окно, а балкон — как стеклянный. Толстый слой льда вырос на перилах, на цементном полу. Даже верёвка для белья стала толстая-толстая и прозрачная, как сосулька. Гололёд.

— Как красиво! — вскрикнула Женя.

— Красиво-то красиво. Да сколько птиц погибнет в эту непогодь, — грустно сказал дедушка. — Весь корм подо льдом. Не достать. Перышки птицам дождь намочил, а мороз льдом сковал. Вот и конец бедняжкам.

Только проговорил он это, как в стекло что-то стукнуло.

Кинулась Женя к окну. За стеклом какой-то пёстренький комочек виднеется. Выскочила она на балкон и принесла замёрзшего, умирающего щеглёнка…

Всю зиму прожили Карра и Щеглик у Жени.

Сначала они почти не понимали друг друга и ссорились. Потом поближе познакомились и подружились. Нога у галки хорошо срослась. Но белую ленточку лейкопластыря на ноге Карра так и не дала снять.

— Это она себе на память оставить хочет, — догадалась Женя. — Тогда мы ещё красивей сделаем.

Взяла Женя тюбик с бронзовой краской и покрасила колечко на ноге галки. Карре золотое колечко так понравилось, что она то и дело косила на него глазом.

Хоть и хорошо было Карре и Щеглику жить у Жени, но когда пришла весна, они затосковали. И Первого мая Женя выпустила их на волю…

А вот теперь они так неожиданно встретились.

 

***

 

Женя от радости не могла устоять на месте. Её лёгкие, похожие на пушок одуванчика волосы так и взлетали над головой, как воздушное облачко. Она погладила Щеглика по головке. Поправила на груди Карры растрепавшуюся манишку. Рассказала последние новости. Про стрижей и про новую воробьиную семью, что поселилась под крышей дома. Про кота Пожара, который погнался за удодом и так шлёпнулся с крыши, что чуть не поломал себе все рёбра. Про новую кормушку, что дедушка сделал на балконе.

Карра и Щеглик притихли и с удовольствием позволяли Жене гладить и прихорашивать их перышки.

— Ой, да вы же, наверное, кушать хотите! — спохватилась Женя.

Она мигом достала из карманчика платья кусок белой булки и наскребла чуточку конопляного семени.

— Кушай, Каррочка, булку! Иди сюда, Щеглик! Вот твоя любимая конопля.

 

Не успели они покончить с завтраком, как прилетели три вороны. Они тяжело опустились на ветку и закаркали.

Должно быть, они кричали что-то очень обидное, потому что Карра так расстроилась, что оставила недоеденную булку и взлетела к ним наверх.

Щеглик склонил головку набок, послушал-послушал, потом бросил свою коноплю и взлетел на помощь Карре.

Ссора наверху всё разгоралась. Маленький Щеглик волновался, взмахивая крылышками, кричал тонким голосом, защищая Карру.

Злая ворона с большущим носом замахнулась, хотела клюнуть его в голову. Но Карра так сердито вскинула крылья, что носатая попятилась.

— Эге! — сказал дедушка. — Пора, кажется, кончать этот разговор. А то дело дойдёт до драки.

Он приложил ладони ко рту и как-то по-особому, по-вороньи, крикнул. Что тут произошло! Вороны с перепугу кудахтнули куриными голосами. Подскочили вверх, будто в них выстрелили из ружья, и, теряя перья, сквозь ветви деревьев кинулись в разные стороны.

Карра тоже взметнула крыльями. Но дедушка успокоил её.

Женя с восторгом смотрела на него:

— Ты волшебник, дедушка! Что ты им сказал?

— Просто попугал этих задир, — улыбнулся дедушка. — Я крикнул им: «Ястреб летит!» Теперь у них от страха три часа хвосты дрожать будут.

— А о чём они спорили, дедушка? Наверно, про тайну?!

— Конечно, про тайну… Карра и Щеглик хотели рассказать её тебе. А эти…

— А какая тайна, дедушка?

— Какая, Женя, я толком не понял. А вот где она — понял. Нужно идти к Большому Дубу…

— Так идём же скорей, дедушка! — заторопилась Женя. — Карра, Щеглик! Спасибо вам за тайну! Мы идём! До свиданья!

Карра на прощание сказала: «Кр-р-а-ак!» Щеглик пискнул тоненько: «Фью-у-ить-ти!» Они взмахнули крыльями и, довольные, полетели по своим делам.

 

У БОЛЬШОГО ДУБА

 

В самом глухом углу рощи Красная Весна рос старый дуб. Все почтительно называли его Большой Дуб. И недаром. Верхушка его качалась так высоко над землёй, что пятиэтажные дома посёлка по ту сторону шоссе с завистью смотрели на него, как на великана. Ветви его раскинулись так широко, что под ними могли бы спрятаться, наверно, все ребята Жениной школы да ещё и соседний детский сад в придачу.

Большой Дуб рос тут с незапамятных времён.

Одни говорили, что Дубу триста лет, другие — все пятьсот!

За свою долгую жизнь Большой Дуб видел много. Мимо него пробегали разные звери, под ним отдыхали многие люди, на его ветви садились всякие птицы… Поэтому Дуб знал языки, на которых говорит всё живое, что ходит, бегает, летает и скачет вокруг него, в Придонской степи.

Много легенд ходило о Дубе. Много загадочных историй рассказывали о нём. Но про одну загадку не знал никто из людей. Знали только птицы. Они щебетали об этом в садах и рощах. Но люди не понимали языка птиц и не обращали на них никакого внимания.

С тех пор как люди живут вокруг, никто не видел ни одного жёлудя Большого Дуба. Но это не удивляло людей. Одни просто не замечали этого, другие замечали и говорили: «Стар стал дуб. Где уж ему желуди иметь!..»

А ведь всё было не так. На самой вершине Большого Дуба раз в десять лет вызревали восемь желудей. Об этом птицы знали. А вот куда они деваются потом — не видел никто.

 

***

 

Женя с дедушкой обошли всю полянку у Большого Дуба. Но ничего таинственного не обнаружили.

— Отдохнём, внучка, — сказал дедушка.

— Ага, — вздохнув, согласилась Женя.

И они присели на пенёк. Голубые, как у дедушки, глаза Жени стали печальными. Помолчав немного, она сказала:

— А я думала… Если вдруг найдём молодильные яблоки, то дам тебе. Чтоб стал ты молодым-молодым, как мама и папа… А если б скатерть-самобранку, так подарила бы её детям в Индию, которым кушать нечего. А теперь…

— Ничего, внучка. Значит, мы с тобой плохо искали. Может, клад где-нибудь у нас под носом. А мы его не видим.

 

— А что у меня под носом? — сама у себя спросила Женя и сама же ответила: — Пенёк. А что у пенька?.. Кустик травы. А что в траве? — Она запустила руку в кустик и вскрикнула: — Ой! Там что-то есть!

Мигом вскочила. Раздвинула траву у пенька и увидела большую дыру.

— Дупло! — догадалась Женя. — А что в дупле? И вдруг где-то совсем близко закричала кукушка:

«Ку-ку!.. Ку-ку!..» Восемь раз подряд! Умолкла. Потом — опять восемь раз «ку-ку». Помолчала — и снова!

— Вот заладила! — удивилась Женя. — Не остановишь. Некогда мне тебя слушать.

Она осторожно пошарила в дупле и вынула кусок берёзовой коры. Под корой оказалась подушечка из сухого сена. Под сеном слой сухих дубовых листьев. Женя вынула листья, заглянула в дупло и шёпотом попросила:

— Дедушка, у тебя есть спички? Там темно. Чиркнула спичка. Женя смотрела не отрываясь, пока огонёк не погас.

— Ну, что там, Женя? — не вытерпел дедушка.

— Ой, дедушка! Там лежат… жёлуди! Смотри!

Один за другим она вынула и разложила на пеньке восемь желудей и две крошечные чашечки. Четыре жёлудя были большие, длинненькие, а четыре — поменьше. Все крепкие. Красивые. Коричневые.

— Ну вот, — сказал дедушка. — Ты думала — скатерть-самобранка, а оказалось — жёлуди.

— Ну и что ж, дедушка! Они же волшебные! Восемь волшебных желудей… Дедушка, а Кукушка… Почему она восемь раз кричала «ку-ку»? И желудей восемь… Ох ты-ы-ы! Так она же, наверное, знала!

 

В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

 

Первым пришёл в себя Желудино:

— Эй! — крикнул он. — Здесь есть кто живой?

— Я живой! — тотчас отозвался Желугавчик.

— И я! — отозвался Желурёнок.

— А где Желустрёнок?

— Мы не видали! — в один голос ответили пёс и жеребёнок.

— Эх, какой же я несчастный! — заплакал Желудино. — Это я во всём виноват. Не сумел уговорить Желустрёнка не бегать!

— Нет, это я виноват, — заскулил Желугавчик. — Я не успел поймать его за хвост.

— Нет, братцы, виноват я! — жалобно заржал жеребёнок. — Я стоял рядом и не сумел его догнать.

Погоревали они немножко. Но слезами горю не поможешь. Надо что-то делать.

— А где вы? — спросил Желудино.

— Я здесь. На мне кто-то сидит, — ответил Желурёнок.

— И я здесь. На мне тоже кто-то сидит, откликнулся Желугавчик.

— Ну так давайте вставать, — сказал Желудино.

— Давайте! — согласился жеребёнок. — Только я не могу. У меня ноги перепутались. Что-то их много стало! Сейчас посчитаю. Так… Две ноги сверху, на спине… И десять ног снизу. Как же это?

— Подожди. Я подумаю, как быть, — сказал Желудино и стал думать…

Не удивляйтесь, ребята. Задача для них очень трудная. Ведь они-то все желудёвые. А мозги у них в головах — дубовые. Да и живут они на свете всего первый день.

Долго стояла тишина. Наконец Желудино радостно вскрикнул:

— Придумал! Я ведь свои ноги знаю! Их две. И они в башмаках. Я их заберу и отойду назад. Ты, Желурёнок, выбирай свои четыре, с копытцами. И отходи в сторону. А ты, Желугавчик, с остальными оставайся на месте.

Так они и сделали.

— Вот хорошо получилось! — заржал Желурёнок. — Все мои четыре с копытцами. Одинаковенькие!

— Тебе-то хорошо, — протявкал Желугавчик. — А мне что делать на шести ногах? Да ещё из них две такие длиннющие. Не хочу шесть! Мне и четырёх хватит. Вот я сейчас как укушу их! Гав!

— Ой! Ой! Не кусайте бедные ножки мёртвого Желустрёнка! — пропищал кто-то в темноте Желустрёнковым голосом.

— Желустрёнок! Желустрёнок нашёлся! Желустрёнок живой! — радостно закричали братья. — А почему ты молчал?

— Я думал, что я умер. Я же ничего не вижу.

— Глупыш, — успокоил его Желудино. — Мы то же ничего не видим. И всё равно мы живые. И ты живой! Понял?!

— Вот хорошо! — обрадовался Желустрёнок. — А то мне совсем не хочется быть мёртвым. Это очень…очень скучно… Лучше я буду бегать и обгонять поезда!..

 

***

 

Долго шли они в темноте, натыкаясь на холодные стены. Подземные коридоры то опускались вниз, то поднимались вверх, то вдруг разветвлялись и поворачивали в разные стороны. Иногда желудята проходили под трубой, которая шла прямо вверх. Они подолгу стояли и смотрели со дна глубокого колодца туда, вверх, где были голубое небо и солнце, где росли травы и цвели цветы. Вздыхали и искоса поглядывали на Желустрёнка. Лучше бы он был не страусёнком, а хоть самой маленькой птичкой, лишь бы умел летать. Вылетел бы на волю, разыскал Женю и дедушку. А уж они-то быстро выручили бы желудят из страшного подземелья.

— Ну, хватит вздыхать, — говорил Желудино. — Всему когда-то бывает конец, — и мужественно шагал в темноту.

 

И опять, выбиваясь из сил, кружили они по подземному лабиринту. Никто не знал, сколько прошло времени. Час? День? Год?..

Теперь Желустрёнка с обеих сторон поддерживали под крылышки Желурёнок и Желугавчик. Потому что у гордой птицы от страха дрожал хвост, а ноги подкашивались и отказывались идти.

На одном крутом повороте Желудино потерял шапочку, а потом, спустя много времени, шапочка опять попалась ему под ноги…

Что же это значит? Желудино стал рассуждать вслух:

— Эта шапочка моя. Потому что ни у кого нет такого красивого помпона и стрелки, похожей на пёрышко… У шапочки нет ног. А у меня есть ноги. Значит, она ходить не умеет, а я — умею. Значит, не она меня нашла, а я её нашёл. — Он долго чесал себе затылок, похлопывал по темени, чтобы голова быстрее соображала. — Тогда что же это выходит?.. Мы всё время шли вперёд, а пришли… назад?.. Нет. Я не хочу так: идти вперёд, чтобы приходить назад!

— Правильно! — закричали остальные. — Нам не надо назад! Нам нужно вперёд, к солнышку!

— Братцы, — решил Желудино. — Мы сейчас пойдём назад, чтобы прийти вперёд. А шапочка пусть полежит здесь. Мне и так жарко. Весь лоб вспотел от мыслей.

Они отдохнули немного и повернули назад. Шли, шли и опять пришли… к шапочке.

— Что такое?! — закричал Желудино. — Теперь мы шли назад и пришли опять назад! Ничего не понимаю… Давайте лучше ляжем спать.

Все согласились, потому что еле держались на ногах.

 

***

 

Проснулись они от яростного лая Желугавчика. — Что случилось?! — вскочил Желудино.

— Кто-то лезет и сопит, — объяснил Желугавчик.

— Приготовиться к бою! — скомандовал Желудино и грозно крикнул в темноту: — Эй! Кто ты? Что тут делаешь?!

Сопение прекратилось, и они услышали ворчливый голос:

— Это очень невежливо… с вашей стороны, незнакомец. Только очень молодой и невоспитанный э-э-э… может так грубо задавать вопросы… хозяину. Гм… гм… Ну что ж, от вас врагом не пахнет. Отрекомендуюсь первым. Я Крот. А это мои владения. Правда, теперь я живу в другой квартире. Но сюда наведываюсь по старой памяти… А кто вы, незнакомец?

— Извините, пожалуйста. Я не хотел вас обидеть. Мы это… только родились и сразу провалились это… то есть в эту дыру. Я Желудино. А это мои братцы.

— О! Тогда совсем другое дело! — подобревшим голосом ответил Крот и протянул лапу: — Будем знакомы.

Желудино обеими руками пожал широкую мозолистую лапу Крота и попросил:

— Уважаемый Крот, покажите, пожалуйста, нам дорогу наверх.

— Зачем? — удивился Крот. — Тут ведь так уютно. А наверху вас ждут тысячи опасностей. Погостите. Я сейчас принесу вам что-нибудь на ужин.

— Спасибо. Но мы очень спешим. Наверху нас ждут друзья.

— Жаль… Я бы познакомил вас со своей женой и с младшим сыном… Нет?.. Ну что ж, — вздохнул Крот. — Тогда, чтобы вам далеко не ходить, я пророю выход прямо здесь.

Крот сильными, широкими, как лопаты, передними лапами стал так ловко копать землю, что вскоре показались корни, потом зелёная трава, и в нору хлынул яркий дневной свет.

Бледные, смертельно уставшие желудята выбрались наверх.

Крот помахал им лапой и сказал:

— Запомните этот выход у Старого Мухомора. Я только прикрою его листьями. Может, он вам ещё пригодится. До свидания…

 

НАПАДЕНИЕ НА ХИЖИНУ

 

Они проснулись одновременно. Вскочили на ноги. В серой предрассветной мгле происходило что-то страшное.

Земля под ногами дрожала и качалась.

Желудята с ужасом смотрели на середину хижины. На ровном, утоптанном полу появились трещины. Земля зашевелилась, вспучилась, поднялась бугром. Из середины высунулась страшная чёрно-бурая голова. Она покрутилась, оглядываясь вокруг, и наружу, извиваясь, кольцо за кольцом, стало выползать громадное чудовище…

 

Надо было бежать! Немедленно! Но желудята оцепенели от страха — не могли сдвинуться с места.

И всё же храброе сердце Желудино пересилило страх.

— Желудята-а! — крикнул он. — За мной! Бегом!..

Желустрёнок, Желугавчик и Желурёнок очнулись и со всех ног кинулись из хижины за старшим братом.

Добежав до Старого Мухомора, Желудино велел братьям залезть в лабиринт Крота, прикрыл вход листьями и приказал:

— Сидите тут до тех пор, пока я сам не приду за вами!..

 

***

 

Печальный, шёл он по лесу и думал: «Как же выгнать чудовище? Ведь у меня нет никакого оружия… Эх, если бы Женин дедушка успел сделать мне лук и стрелы…»

И вдруг он увидел огромное дерево, на стволе которого, как копья, торчали во все стороны большущие колючки.

Желудино попытался оторвать одну, но его сильные стальные руки не могли даже согнуть колючку. Он чуть не заплакал с досады и тут услышал, как высоко над головой зашептали листья:

— Шшш-шшш… Зачем тебе нужны мои колючки, маленький человечек?.. Кто ты?

— Я сын Большого Дуба, Желудино. Нас с братьями выгнало из хижины страшное чудовище. А я безоружен…

— Шшш… Шшш… Бер-р-ри-и, Ж-ж-жел-луд-дино, са-а-амую ос-ст-р-р-у-ю, сам-мую кр-репкую… Защищай свой дом… Пер-редай поклон Больш-ш-ому Дубу от стар-рой Гледичии.

Желудино облюбовал себе длинную колючку. Едва притронулся, как она сама отделилась от дерева. Желудино повертел её и так и этак. Вот это оружие! Настоящая шпага! Крепкая, как железо. Острая, как игла. Удобная, гладкая рукоятка будто специально сделана по его руке.

— Спасибо, добрая Гледичия! Спасибо!

— Шшш, — довольно прошелестела Гледичия. — Иди-и-и, Жел-лу-д-дино, и храбро бейся с вр-рагом…

 

***

 

— Ты, гадкое чудовище! — крикнул он на пороге своей хижины. — Я, Желудино, сын Большого Дуба, не боюсь тебя! Защищайся! — и кинулся вперёд.

Но едва кончик шпаги коснулся головы чудовища, как оно распласталось на полу и взмолилось:

— Не убивай меня, Желудино! Я никому не причинял вреда. Я только рою ходы в земле, и от этого становится легче дышать и Большому Дубу, и кустам, и травам… Я не виноват, что вырос такой большой и испугал твоих братьев… Ведь я только слепой несчастный Дождевой Червяк… Прикажи — и я уйду так глубоко в землю, что вы меня никогда больше не увидите.

Сердце Желудино горело отвагой. Но оно было ещё и добрым. Ему жаль стало несчастного слепого Дождевого Червяка. И стыдно за свой страх перед ним.

— Ладно. Я не трону тебя, — пробормотал он смущённо. — Уходи…

Обрадованный червяк быстро-быстро задвигал кольцами и, едва перейдя порог хижины, ввинтился носом в землю…

Прошло совсем немного времени, и там, где лежал червяк, осталась только дырочка. Желудино заровнял землю башмаком, сунул шпагу за пояс и задумался: «Как нехорошо всё получилось!.. Ну, Желугавчику ещё простительно не знать, кто его друг и кто враг. Он совсем молодой и глупый пёс… Но ведь я ЧЕЛОВЕЧЕК!.. А безобидного, слепого Дождевого Червяка принял за страшное чудовище… Ой, как стыдно!..»

 

ЧУДОВИЩЕ

 

«Как хорошо, — подумал Желудино, — жара уже спадает. Скоро братцам станет легче…»

Но что это?! Издали послышались непривычные звуки: топ… топ… топ-топ-топ… По роще шёл кто-то большой, тяжёлый. Ближе. Ближе… Затрещали ветки. Кто-то ломился через кусты прямо к поляне у Большого Дуба. Вот уже слышно громкое сопение. Зверь прорычал что-то…

Волосы на голове Желудино зашевелились от страха. Чудовище грозило! Грозило Большому Дубу!

— Давно я не добиралась сюда!.. — рычало чудовище. — Ну, уж теперь не уйду, пока не попробую твоих желудей!.. Где ты их прячешь, глупое дерево?!

Лопух, под которым лежали измученные жаждой желудята, затрещал, взвился вверх и был отброшен в сторону со страшной силой.

Желудино едва успел отскочить. Большущее раздвоенное копыто, измазанное в грязи и глине, чуть не раздавило его.

Желудята вскочили на ноги, попятились и из-за спины Желудино с ужасом смотрели на чудовище.

Никогда ещё Желудино не видел ничего более страшного и отвратительного. Громадная туша чудовища была покрыта пучками чёрных и серых, толстых, как проволока, волос. Половина морды тоже была чёрная. Маленькие бесцветные глаза смотрели тупо и, казалось, ничего не видели. Зато большущие уши стояли торчком, а тупой круглый нос с дырками ноздрей беспрерывно сопел, вздрагивал, принюхивался. Из приоткрытой слюнявой пасти с торчащими жёлтыми клыками на Желудино пахнуло таким запахом, что он чуть не потерял сознание.

— Ах, вот где вы! — взвизгнуло чудовище. — Сейчас я вас съем!

— Мы же не сделали вам ничего плохого! — прошептал Желудино.

— Хр-р-рю-у!.. Смешно! Мне никто ничего не сделал плохого. И всё-таки я всех жру без разбора!

— Всех?! — испуганно вскрикнул Желудино. Но кто же вы? И за что вы всех готовы сожрать?

— Траву — за то, что она мягкая. Червяков — за то, что они ползают… Птенцов — за то, что пищат!.. А вас сожру за то, что вы жёлуди! Мы, свиньи, всех едим!

— Так вас зовут… Свинья?! — дрожащими губами пролепетал Желудино. Теперь он точно вспомнил! Когда он проходил третий круг учения, то узнал, что самый страшный враг детей дуба — Свинья!.. И вот она рядом! Желудино собрал всё своё мужество и громко сказал:

— Выслушайте меня. Посмотри те на нас. Разве мы просто жёлуди?.. Вот это — Желустрёнок. Видите, у него перышки. Он — птица! Это Желурёнок. На нём даже уздечка есть. Он — молодой конь!.. Это вот — верный пёс Желугавчик. А я, как видите, человечек! Нас нельзя есть! Это недостойно вашего… свинского достоинства.

— Всех съем! — рявкнула Свинья. — И тебя съем! По-дума-ешь, человечек! Да если бы мой хозяин был такой маленький, как ты, я бы давно и его съела!

— Спасайтесь, братцы! Скорей к Старому Мухомору! — крикнул Желудино, поняв, что никакими разумными словами Свинью не убедишь. — Я задержу её! Я буду драться насмерть! — и выхватил шпагу.

Желудята исчезли мгновенно, будто их и не было.

Свинья страшно заревела и хотела цапнуть зубами Желудино, который остался на месте. Но он прижался спиной к стволу жёлтой акации и встретил врага таким сильным уколом шпаги в нос, что у Свиньи в глазах потемнело… Пока она, ничего не видя от боли, мотала головой и визжала, Желудино что есть мочи кинулся бежать.

Он отбежал уже далеко от поляны, когда услышал позади страшный треск. Свинья догоняла. Что делать? Куда прятаться?

— Ш-шш-шшш… Жел-луд-дино, сын Болын-шш-шого Дуба! — услышал он над собой шёпот листвы. — Скор-р-рей, скор-р-рей! Я укр-р-рою тебя.

Желудино, как молния, проскочил оставшиеся двадцать шагов и стал карабкаться вверх по иголкам, которые услужливо подставляла ему старая Гледичия.

Свинья успела заметить ноги Желудино в зелёных чулках. Кинулась вперёд. Но он встретил врага новым ударом шпаги. Взвизгнув, Свинья отступила, тотчас же кинулась к нему с другой стороны. Но тут она наткнулась на колючку Гледичии. Желудино колол шпагой, Гледичия помогала ему своими иголками.

Свинья бесновалась, рыла копытами землю, бросалась опять и опять, но везде натыкалась на острые иглы.

 

— Всё равно тебе не жить! Я сожру тебя!.. Я вырою корни Большого Дуба. Пусть он тоже умрёт!.. Пусть все умрут! — брызжа слюной, визжала Свинья…

Наконец она выбилась из сил и, прихрамывая, скрылась в кустах…

Пока шло сражение, солнце уже спряталось за деревья. Наступил вечер. Желудино ужасно устал, измучился за этот день. Но всё же решил слезть с дерева и идти к Старому Мухомору, где ждали его братья. Ноги дрожали, руки не слушались. Он поскользнулся на ветке, зацепился безрукавкой за колючку и повис в воздухе, болтая ногами. Отцепиться не удавалось никак.

Желудино громко звал братьев. Но ему отвечало только эхо.

Он ещё покричал и от утомления заснул.

 

ЖЕЛУДИНО И ЛЮЦИОЛА

 

Кто-то настойчиво тянул Желудино за рубашку.

— Не балуйся, Желугавчик, — проворчал он, — я ещё не выспался.

Но рубашку не оставили в покое, тянули всё сильнее.

— Вот проказники! Сейчас я как встану с постели!.. — пригрозил Желудино и раскрыл глаза. — Ой!..

Что такое?.. Никакой постели под ним не было! Вокруг — расползающийся утренний туман. А далеко внизу качаются изрытая земля, вытоптанная трава, вырванные цветы лютика, обрызганные росой, которая уже не может вернуть им жизнь…

И Желудино вспомнил всё… Нет, это не земля, это он качается. Колючка Гледичии по-прежнему крепко держит его сзади за безрукавку. «Как же мне спуститься на землю?» — подумал он.

Гледичия будто подслушала мысли Желудино и тотчас протянула к его лицу тонкую веточку с мелкими овальными листьями.

Желудино схватился за неё. Ветка спружинила, сорвала его с колючки и прогнулась почти до земли. Он спрыгнул в траву, привёл себя в порядок и помахал рукой:

— Спасибо, Гледичия! Ты спасла мне жизнь. Я никогда этого не забуду. Прощай!..

Увидел Желудино раны на коре Большого Дуба, и в его сердце вспыхнули ненависть и отвага.

— Что же она наделала, мерзкая! Свинья хочет убить тебя! Я вызову её на смертный бой!

— Спас-с-сибо, Отважное Сердце! — прошелестел в ответ Большой Дуб. — Убить меня может только время… Я выдержал сто ураганов. Я сам за себя пос-с-тою-у-у… Спеши на помощь братьям… Слабым нужна твоя защита. Иди, мой сын Желудино, иди!

Желудино поклонился Большому Дубу и поспешил к Старому Мухомору кратчайшим путём.

Он прошёл уже больше полдороги, когда увидел в траве странное существо: жук не жук, червяк не червяк.

— Кто вы? — спросил Желудино.

— Я светлячок… Ох, как вы меня испугали! Я думала, сейчас вы наступите — и мне конец.

— Светлячок? — недоверчиво переспросил он. Почему же вы не светите? Потом я слышал, что светлячки — жуки! А у вас и крыльев-то нет.

— Совершенно верно! Крылья есть у моего мужа и сыновей. А я — светлячок-мама. Крылья мне, к сожалению, не положены. Зато свечу я в два раза сильней, чем они! Но только, извините, по ночам. Зовут меня просто Люциола.

— Ах как несправедливо, Люциола, что вам не дали крыльев! — посочувствовал Желудино. — Но куда вы ползёте? Я хочу вам помочь! Меня зовут Желудино.

— Ползти мне очень далеко, до самого Старого Мухомора! Раньше чем за две недели мне не добраться. А нужно. Там, говорят, очень сочная трава и прекрасные улитки!.. Муж и сыновья полетели туда ещё позавчера. Я так волнуюсь за детей!

— Прекрасно! — воскликнул Желудино. — Нам по пути. Я донесу вас. И вы сегодня же увидите своих детей.

— О! Желудино! Я вам так благодарна… Но я не могу. Со мной ещё моя старая тётя.

— Так в чём же дело? Заберём и тётю! Зовите её.

Желудино взял под мышку Люциолу, под другую — её старую тётю. Но теперь, когда обе руки были заняты, трава то и дело больно хлестала его по лицу. Тогда Желудино разыскал старую проторенную тропу и бодро зашагал по ней со своей ношей.

Люциола и её тётя оказались очень приятными собеседницами. Всю дорогу они развлекали Желудино рассказами об удивительных случаях из жизни светлячков. Но больше всего они гордились спасением острова Свободы. Они так увлеклись, что рассказали об этом дважды, сначала Люциола, а потом её старая тётя.

За разговорами Желудино, с Люциолой и её тётей под мышками, незаметно дошёл до цели.

Мужа и сыновей Люциолы они застали за обедом.

Увидели их светлячки, обрадовались и тотчас пригласили к столу. Но Желудино отказался наотрез:

— В другой раз — пожалуйста. Сейчас никак не могу. Меня ждут младшие братья. Я не видел их со вчерашнего дня.

 

Тогда светлячок, муж Люциолы, поклонился и сказал:

— Дорогой Желудино. Мы никогда не забудем вашей доброты к Люциоле и нашей тёте. Если когда-нибудь вам понадобится наша помощь — только позовите!

 

***

 

Увидев, что братьев возле Старого Мухомора нет, Желудино испугался: «Как же так? Ведь я приказал им бежать сюда! Где они?.. Что с ними случилось?..»

Никаких следов не было. Да и как их найти в густой траве? Он готов был отдать что угодно, только бы иметь такой замечательный нос, как у Желугавчика.

Да самого вечера Желудино обшаривал кусты вокруг и звал братьев. Ночью ему снились кошмары. А с восходом солнца он сунул за пояс слева шпагу, справа — страшный пищик и отправился на дальние поиски. Он дал себе клятву: или найти братьев, или погибнуть самому.

 

ЛОШАДИНОЕ ТЕРПЕНИЕ

 

Желурёнок проснулся и сразу почувствовал, что он не один. С той стороны куста слышался шорох и ещё какие-то непонятные звуки… Крадучись, он обошёл куст и… чуть не вскрикнул от радости. В самой чаще ветвей, сунув голову под крыло, сидел Желустрёнок и бормотал, как заведённый:

— Уходи, чудовище… Ты меня не увидишь, чудовище… Совсем не увидишь… Ни за что не увидишь… потому что я очень хорошо спрятался… Уходи, чудовище…

Желурёнок хотел окликнуть его, но передумал. Решил немного подшутить над трусишкой. Он уткнулся губами в листья подорожника и сказал грубым голосом:

— А чей это тут хвост торчит?!.. Вот я его сейчас вытащу!.. И съем!

— Ой! Ой! Ой! — запищал Желустрёнок. — Я пропал!.. Чудовище увидело мой хвост!.. Теперь оно меня съест!.. И я уже никогда не буду обгонять поезда-а-а!..

От страха он так затрясся, что закачались ветки, и с них градом посыпались капли росы. Желурёнок цапнул брата за трясущийся хвост и вытащил из куста. Желустрёнок упирался, цеплялся лапами за траву, икал и пищал от ужаса. Желурёнок не выдержал и раскатисто заржал:

— И-и-и-га-га-га-га!.. Что, напугал я тебя, трусишка?!.. Да не бойся же! Это я… Посмотри!

Желустрёнок смолк. Полежал немного, ещё не веря своему счастью. Нет, никто его не съедает… И осторожно выглянул из-под крыла:

— А где чу-чу-чу-довище?.. Вон там оно, за кустом… Всю ночь травой шелестело и со-пе-пе-ло.

— Да никакого чудовища тут и не было! Это я ночью за кустом спал и траву жевал.

— Ик!.. Ты-ы-ы?.. Как… ты-ы-ы?..

— Да так! А ты, трусишка, дрожал понапрасну.

Желустрёнок наконец понял, что никакой опасности нет. И как только он это понял, моментально преобразился. Такой уж у него был несносный, задавашистый характер. Он вытянулся, задрал нос и, глядя на Желурёнка с высоты своего роста, сказал спесиво:

— Я не люблю, когда меня оскорбляют!

— Я оскорбляю?! — удивлённо спросил Желурёнок.

— Оскорбляешь! Ты сказал «трус»… А я не трус! Это ты трус! Страусы — смелые птицы!

— А чего же ты трясся?

— Кто трясся?.. Я трясся?.. Это ты трясся!.. А я совсем и не трясся… А может, мне было холодно!..

— Ну ладно, ладно! Пускай ты не трясся, — миролюбиво согласился Желурёнок. Он знал, что если уж страусёнок заупрямился, то будет всё говорить и делать наоборот. — Успокойся… Как хорошо, что я нашёл тебя! Теперь нас двое!

— Он меня нашёл! — хмыкнул страусёнок. — Это я тебя нашёл!

— Хорошо. Пусть ты… Теперь мы вместе будем искать Желудино и Желугавчика, правда?

— Не хочу искать! Пусть они меня ищут. Я пить хочу!

— Пей. Вон сколько росы на ветках.

— Не хочу на ветках! Я привык из кувшинчика!

— Давай поищем кувшинчик, — согласился Желурёнок. — Ты иди сюда, а я пойду туда. Кто первый найдёт, тот крикнет. Ладно?

— Хитренький! Лучше я пойду туда, а ты иди сюда! — не уступал Желустрёнок. — Я сам найду!..

И они разошлись в разные стороны. Желурёнку посчастливилось. Едва отошёл он шагов на двадцать, как увидел ласковец — почти такой же кустик с листочками-чашечками, какой рос около их хижины.

— Бра-а-тец! Иди сю-да-а!.. Только, чур, мой нижний кувшинчик!

— Почему твой? Нижний мой! — закричал Желустрёнок, появляясь из-за кустов.

— Потому что из верхнего мне пить неудобно. Тогда придётся становиться на дыбы. Разве так лошади пьют?!..

— Ха! А мне какое дело! Мой нижний, вот и всё! Желустрёнок с разгону сунулся в нижнюю чашечку.

Обиженный Желурёнок посмотрел на младшего братца с укоризной, но ничего не сказал. Попробовал пить из верхнего листика… Неудобно! И он принялся слизывать росу с веток.

Желустрёнок жадно глотал, глотал, глотал воду, будто боялся, что её отнимут. Когда воды осталось чуть на донышке, он вдруг закричал:

— Ладно! Я согласен! Пусть нижний листок будет твой. — Поднялся во весь рост и стал, торопясь и захлебываясь, пить из верхнего листка…

Желурёнок уже давно утолил жажду и смотрел на братца, который всё пил и пил без остановки. Со стороны страусёнок был похож на пузатый кувшин с длинным выгнутым горлышком, поставленный на две тоненькие ножки.

— Хватит! — крикнул Желурёнок. — Ты лопнешь от воды! Ну и жадина!..

— Я не жадина! Это ты… — возмущённо пискнем Желустрёнок, отрываясь от воды.

Но едва он опустил голову,