СОВЕТСКАЯ ГЕРОИНЯ - КАРЕЛКА Н. ЗВЕЗДИНА

В 1942 г. оккупанты арестовали в селе Попран-Кондуши секретаря подпольного Олонецкого Райкома ЛКСМ Настю Звездину. В течение трёх месяцев они водили её на допрос, пытаясь вырвать признанье, но натолкнулись лишь на презрительное молчание девушки. Пытаясь сломить дух гордой и мужественной дочери карельского народа, финны приговорили Звездину к расстрелу, но сознательно задерживали исполнение приговора. Пытаясь усугубить мучения девушки, оккупанты разрешали её родным и знакомым приходить в камеру на свидание. Нужны были исключительное мужество и самообладание, чтобы не дать возможности палачам смеяться над слезами, над бессонными ночами в одиночестве.

Но 23-летняя подпольщица карелка Настя Звездина и в этих тяжёлых условиях не переставала чувствовать себя большевиком. 16 ноября 1942 г. она пишет подруге:

«Здравствуй, Лиза, дорогая! Не нахожу слов, чтобы отблагодарить тебя за ту заботу и помощь, которую оказываешь мне. Подобная помощь неоценима. На будущей неделе, вероятно, решится моя судьба. Что же, что будет, то будет, Пусть меня расстреляют, но ещё останутся сотни, тысячи, миллионы таких как я. Они отомстят за смерть и кровь моего народа. Да, отомстят. Не сомневайтесь, настанет такой день, и опять засияет солнце счастливой жизни. Ждите Красную Армию, она обязательно придёт. Ещё раз спасибо тебе за внимание ко мне. Ну, будь здорова, береги детей. Целую всех. Настя».

И в другом письме, к другой подруге: «Дни моей жизни сочтены - присуждена к расстрелу. Что ж, если смерть поглотит меня, я знаю, за что отдаю самое дорогое - жизнь свою. А когда знаешь это, тогда не страшно на смерть открытыми глазами смотреть... Так желаю тебе, Женя, долгой, долгой жизни... Желаю тебе сильной воли... С приветом, Настя».

После трёхмесячной пытки ожидания смерти финны назначили день расстрела.

И Настя поняла, как она должна умереть.

Когда солдаты подняли винтовки, когда позади уже зияла чёрная пасть могилы, девушка шагнула вперёд и крикнула: «Будьте вы прокляты, палачи! Стреляйте, всех не перестреляете!.. Прощай, моя родина!»

Из статьи «Школа мужества», напечатанной в газете «Комсомольская правда» за 17 августа 1944 г.

ИЗ АКТА

О зверствах финско-фашистских захватчиков на территории Пряжинского района Карело-Финской ССР

Составлен комиссией под председательством т. Анхимова П. М. в составе членов: пред. РИКа Семёнова П. 3., капитана Батракова, учительницы Чаккиевой А. П. и зав. районным отделом здравоохранения Нечаевой В. С. в с. Пряжа, 20 сентября 1944 г.

Белофинские холопы Гитлера осенью 1941 г. временно захватили территорию Пряжинского района, сразу же ввели здесь каторжный режим для попадавших к ним советских военнопленных и мирных советских граждан. В районе была создана густая сеть концентрационных лагерей, тюрем и так называемых «будок», которые по существу представляли из себя сельскую тюрьму и были созданы почти в каждой деревне.

В лагерях, тюрьмах, «будках» белофинны творили гнусные преступления: избивали советских граждан, советских военнопленных, морили их голодом, всячески надругались над ними, убивали и расстреливали без всяких на то причин.

Советскую гражданку Фокину Александру, уроженку дер. Ялекка Сямозерского сельсовета, белофинны вместе с другими гражданами заставили сооружать оборонительные рубежи. Труд был непосильно тяжёлым, питание плохое. Фокина день ото дня теряла силы и не стала выполнять нормы. Белофинны её за это избивали и несколько раз инсценировали её расстрел. В результате избиений и пыток она сошла с ума.

15-летний подросток Попов из Вешкелиц Пряжинского района рассказал:

«Осенью 1942 г. белофинны ночью заставили меня одного поехать в другую деревню свезти какой-то груз. Ночь была тёмная дождливая. Дул сильный ветер. Я страшно боялся и не поехал. Утром пришли финские солдаты и стали бить меня розгами, топтать. Я потерял сознание... От этих побоев я потерял слух и получил увечье».

Не щадили белофинские палачи и советских детей. В школах их за малейшие шалости, за разговоры на русском языке жестоко избивали. В Пряжинской школе мальчика Загоскина Витю 7-летнего возраста, проживающего в с. Пряжа, учительница финка Кенне била по щекам за то, что он во время урока нагнулся под парту за карандашом.

Чунаева Николая 12-летнего возраста, проживающего в Пряже, и других его товарищей в школе за малейший проступок били розгами, таскали за уши и волосы, били по щекам. Особенно бесчеловечно относились к детям учительница финка и директор Пряжинской школы финн Роберт Аксола.

В Овятозерской школе финские учителя за малейший проступок советских детей заставляли прыгать на одной ноге по 30 раз и более на одном месте.

(Подписи)

ЗАЯВЛЕНИЕ

В Пряжинскую районную комиссию по учёту ущерба и злодеяний финско-фашистских захватчиков на территории Пряжинского района от гражданина Кулешова Фёдора Ивановича, проживающего в с Пряжа, д. № 64

Финско-фашистские захватчики, временно захватив территорию Пряжинского района, творили гнусные преступления над мирными советскими гражданами и советскими военнопленными. В дополнение к имеющимся у вас фактам гнусных злодеянии белофиннов заявляю вам ещё об одном их преступлении.

В деревне Сямозеро вместе с другими советскими гражданами белофинны мобилизовали на строительство оборонительных сооружений гражданку Фокину Александру. Труд был непосильно тяжёлый, питание плохое, отчего гражданка Фокина день ото дня теряла силы и, наконец, не стала выполнять нормы. За это белофинские изверги стали её подвергать жестоким телесным наказаниям и несколько раз инсценировали её расстрел. В результате всех этих пыток гражданка Фокина сошла с ума.

Это гнусное преступление финских холопов Гитлера широко известно всем гражданам деревни Сямозеро.

Гражданка Фокина уроженка Пряжинского района. Сямозерского сельсовета, из деревни Алекка.

(Подпись)

3 сентября 1944 г.

РАССКАЗ

Трифонова Николая Яковлевича, колхозника, карела, жителя села Сар-Гора, 7 июля 1944 г.

С приходом финских бандитов на нашу советскую землю нас заставляли обрабатывать поля и сеять хлеб. Во время обмолота хлеба финны его забирали до единого зерна. За него они нам ничего не платили. Нам выдавали карточку на получение 7,5 килограммов хлеба в месяц, но фактически ничего не давали, карточки оставались неотоваренными.

За время оккупации финны не выдали нам ни одного метра мануфактуры или промтоваров, хотя карточки и выдавали. Меня, старика, взяли со всем трудоспособным населением села на работу по возведению укреплений по реке Свирь и продержали там больше года. Кормили нас очень плохо, давали на тяжёлых работах только по 400 граммов хлеба в день и больше ничего. А русским, находившимся с нами на возведении укреплений, давали хлеба ещё меньше - по 250 граммов в день. Русских финны особенно сильно ненавидели. Всю злобу свою они вымещали на русских, называли их собаками.

Люди на работах истощали. Свирепствовали болезни: тиф, грипп, дизентерия. Начальник работ постоянно ходил с резиновой дубинкой и за малейшую провинность или, по его мнению, слабую работу безжалостно избивал людей резиновой дубинкой.

На нашем участке в 4 километра работало 800 человек. Зимой в бумажных бараках, где мы жили, было грязно, скученно, больные и здоровые спали вместе. Находились мы всё время под охраной солдат, которые обращались с нами хуже, чем с каторжниками.

За малейшие проступки или, как финны называли, «слабую работу» нас не только избивали, но и сажали в карцер до 10 дней. Просидев в карцере несколько дней, человек обессилевал и валился с ног, а его опять гнали на работу.

На работах находились люди и старше меня, глубокие старики, - а мне уже тоже ведь 57 лет, - также и женщины, например мои соседки Гутеева Марина, Родионова Вера, Петухова Катя и подростки по 15-16 лет. Все они работали на этих каторжных работах наравне с мужчинами.

Перед уходом финны пытались нас угнать в Финляндию, но Красная Армия помешала им это сделать.

РАССКАЗ

Учительницы Яндомозерской школы Заонежского района А. Лукиной о жизни к оккупации

Тяжело вспоминать годы, прожитые в оккупации. Сердце сжимается от боли и ненависти, когда вспоминаешь, как издевались финские звери над русским народом.

Я выросла, училась и стала учительницей в советской стране. Хорошо жила. В школе учила детей, передавала им свои знания. В 1941 г. разразилась война. Наш Заонежский район оккупировали финны.

С трепетом и страхом смотрели мы, когда по улицам потащились их отряды. Фашистские порядки они ввели с первых дней. Начали с того, что стали отбирать у жителей весь хлеб, не оставляя им ни крошки.

- Хватит, полопали хлеба, - кричал начальник по снабжению Симола.

Отбирали не только хлеб. Забирали всё, что попадало на глаза и под руку.

Однажды к старушке Евдокии Катагоновой пришёл комендант Липасти. Катагонова лежала больная.

- Я знаю, что у тебя есть шуба, мне она нужна, - сказал он через переводчика. - Отдай её, я заплачу хлебом.

Старушка сказала, что шубу не может продать.

- Не продашь, так мы и даром возьмём. И Симола взял шубу.

Финны полезли в сарай, отыскали кожу, сбрую для лошади и унесли с собой. Такие грабежи они чинили всюду.

Отобрав весь хлеб, финны долгое время не давали людям ничего есть, а работать заставляли по 12 часов в сутки.

Все школы были закрыты. Чтобы прокормить себя, ребёнка и старого отца, я попросила дать мне какую-нибудь работу, но мне отказали в ней.

У меня была хорошая швейная машина. Однажды меня вызвали в штаб и приказали немедленно отвезти свою машину в Великую Губу.

Над советскими людьми финны измывались как хотели, называли нас собаками. Однажды, доведённые до отчаяния, мы пошли к коменданту просить хлеба. Вместо хлеба он схватил плётку и отхлестал нас до потери сознания.

Мы собирали мох, сушили, толкли и делали лепёшки. Из берёзовых опилок варили кашу, из соломы пекли хлеб.

Такая пища истощала организм, и люди умирали целыми семьями.

Голодной смертью погибла семья Калининых из деревни Есины, умерли Николай Лукин, Андрей Стафеев, Андрей Фепонов и многие другие. Большинство жителей деревни Типиницы умерло от голода.

Весной 1942 г. смертность в Яндомозере была настолько высокой, что не успевали выкапывать могилы. В деревне Усть-Яндома несколько умерших долгое время лежали непогребенными.

Финны глумились над голодными. Когда истощённые люди приходили просить хлеба, финны избивали их.

Колхозника Чуркина финны поставили на пахоту. 12 дней он работал без куска хлеба, падая от истощения.

- Дайте мне хоть немного рыбы, - попросил он у коменданта.

Комендант Липасти рассвирепел. Он схватил Чуркина за шиворот и столкнул со второго этажа. Затем он сбежал сам с лестницы и избил лежащего Чуркина до крови. Потом Чуркина отправили в концентрационный лагерь, где он и умер.

Пятидесятилетнего колхозника Макара Пименова финские звери превратили в шута. Как только голодный старик появлялся около комендатуры, его заставляли плясать, маршировать.

Обессилевший старик маршировал, а они хохотали. Как собаке, они выбрасывали старику кусок хлеба.

Так мы мучались больше двух лет. Мы жадно ждали того дня, когда Красная Армия освободит нас от финских мерзавцев.

Этот день пришёл. Сейчас мы снова свободны, снова можем жить и работать свободно.

Я приложу все свои силы, знания, чтобы вместе с другими возродить радостную, счастливую жизнь на освобождённой земле.

21 июля 1944 г.

РАССКАЗ

Председателя Выгозерского сельсовета Ф. Диева о грабеже и издевательствах финских захватчиков в Заонежье

Когда финские мерзавцы ворвались в наше родное село Выгозеро, каждый из нас почувствовал, что погасло над нами солнце яркое, наступили чёрные, непроглядные ночи. Финны согнали всё население в одно место, а затем партиями стали под конвоем уводить в отдалённые, глухие места Заонежья. Но прежде чем отправить выгозерцов с их насиженных мест, финны учинили повальный грабёж. Они отбирали у колхозников хлеб, картофель, отбирали всё, что попадалось под руку - часы, одежду, мыло, одеколон.

Горе было тому, кто пытался что-либо спрятать от грабителей. Жителя села - Петрова заподозрили в укрытии зерна и избили не только самого Петрова, но и всех членов его семьи. Звери, они с особенным остервенением избивали беззащитных детишек.

Страшная судьба постигла А. Галанина, проживающего в деревне Белохино, что недалеко от нашего села. Его долго избивали финны, допытывались, куда он спрятал продукты питания. Только смерть прекратила мучения страдальца.

Я в числе других жителей села был отправлен в деревню Зажогино на дорожные работы.

Работать заставляли с восхода до захода солнца. Измученные, голодные, едва передвигая ноги, мы только поздним ночным часом возвращались в свои бараки. Кормили водой и мёрзлой картошкой, хлеба выдавали по 150 граммов на человека.

Побои в лагере устраивались ежедневно. Били всех, били по многу. Не раз, утираясь кровью, вставал с земли Котов и многие другие.

Однажды нам привезли заплесневевший хлеб - даже скоту его нельзя было дать. Кто-то об этом сказал финскому надсмотрщику. Он, глядя на жалобщика тупыми, идиотскими глазами, ответил: «Скот для нас дороже, поэтому мы и решили этот хлеб скормить вам».

Многие из нас от такого хлеба заболели, но никакой медицинской помощи мы не получили, а продолжали исполнять тяжёлую работу.

УГОНЯЛИ В РАБСТВО

Как мучались и погибли Александра Олькина и белорусская девушка Татьяна

В редакцию газеты «Ленинское знамя» пришло письмо от старшего лейтенанта Маймескула. В своём письме старший лейтенант рассказывает о трагической гибели двух советских девушек, пытавшихся убежать от финских негодяев, угонявших их в рабство в Финляндию. У одной из убитых девушек - Александры Олькиной - красноармейцы нашли фотографию и письмо к матери, написанное ею из фашистского плена. Ниже мы публикуем эти большой силы человеческие документы.

В редакцию газеты «Ленинское знамя»

Уважаемые товарищи!

Я, старший лейтенант Маймескул, обращаюсь к вам с просьбой напечатать письма, которые посылаю вам. И если можно, поместите вместе с письмами фотографию девушки, которую я посылаю вместе с этим же письмом. Вы, может быть, не поймёте, зачем я вас об этом прошу. Постараюсь коротко изложить, что побудило меня направить в газету этот пакет.

13 июля 1944 г. я с группой красноармейцев разминировал шоссейную дорогу по маршруту деревня Вешкелицы-Игнойла и дальше. Дорога была сильно заминирована финскими противопехотными минами.

Девушка, фотографию которой я прошу вас поместить в газете, за два дня раньше проходила одна по этой дороге. Тогда по ней ещё никто не ходил и не ездил. И она подорвалась на мине. Ей оторвало правую ногу, девушка истекла кровью и в муках умерла. Мы похоронили её на 15 километре от дер. Вешкелицы и написали на доске её фамилию и имя: «Олькина Александра». Но откуда эта девушка - мы не могли узнать. Мы нашли у неё письма к матери, из которых сделали вывод, что её, как и многих других жителей Карело-Финской ССР, финские оккупанты угоняли в рабство в Финляндию. Александра Олькина сбежала и попала одна на эту заминированную дорогу.

Я вас прошу, товарищи, поместите её письма в вашу газету. Прочтите их, и вас охватит то же чувство, которое испытали мы на 15-м километре от Вешкелиц, где нами был обнаружен труп этой советской девушки. Каждый из нас поклялся у её могилы отомстить проклятым финским негодяям, укравшим лучшие молодые годы Александры Олькиной, погубившим многие тысячи наших братьев и сестёр. И если вы поместите её фотографию, может быть её увидят родные этой девушки, знакомые, придут на её могилу, возложат венок на неё и будут детям своим рассказывать, как мучилась и погибла Александра Олькина, не захотевшая стать пленницей финских фашистов.

На этой же дороге, на 13-м километре, в ту же ночь мы нашли ещё одну девушку. У неё была оторвана левая нога. Но она ещё дышала. Мы очень старались спасти ей жизнь. Мы перевязали ей ногу, обернули её в шинели, поили горячим чаем. Потом мы несли её на себе 10 километров, доставили в госпиталь. Ей сделали операцию, но измученный организм не выдержал, и она скончалась. У этой девушки был паспорт, выданный финнами. Если к вам кто-либо обратится из её родных или знакомых, можете им передать: её зовут Татьяна, 1926 г. рождения, белорусска по национальности. Фамилию разобрать не смогли. Всё было в крови.

Теперь, я думаю, вам станет ясно, почему мы решили написать вам обо всём этом и просить напечатать письма, найденные у Александры Олькиной, в вашей газете.

С приветом!

Старший лейтенант С. Маймескул