ГАЛЬЦИОНА, ИЛИ О ПРЕВРАЩЕНИИ

 

Перевод Н. П. Баранова

1. Херефонт. Чья это песнь к нам, Сократ, доносится? Издалека, с морских берегов, вот с того высокого мыса? Как приятна она для слуха! Что за существо издает эти звуки? Безгласны обычно обитатели водных раздолий.

Сократ. То — морская поет, Херефонт, птичка. Гальционой прозывается она, многостонная, многослезная. Про нее люди давно сложили печальную повесть. Говорят, была женщиной некогда, дочкой Эола, Эллина — внучкой. Любезного мужа потеряла она и по нем долго тужила без меры: Кеиком он звался, происходил из Трахины, рожден был светлым сыном Денницы, — красавец-сын, красой в отца. После же Гальциона, по умыслу бога, птицей сделалась и вот, окрыленная, облетает моря, плачет, ищет супруга, обыскав всю землю в тщетных исканьях: супруга нет как нет.

2. Херефонт. Гальциона — ты говоришь? Я песни ее еще ни разу не слыхал: поистине, показалась она мне чуждой странницей. Да, отзвук, подобный стону, в песне своей издает птица. Скажи, Сократ, а собой как она велика?

Сократ. Небольшая. Большой, однако, за преданность супругу боги оказали ей почет. Покамест выводит Гальциона своих птенцов, природа соблюдает «гальционовыми» именуемые дни, средь зимней непогоды их отмечая светлым вёдром, — вот, как сегодня: выдался денек на славу. Посмотри, как там, наверху, безоблачно! Неподвижны лежат и спокойны равнины морские, с зеркалом, как говорится, схожи…

Херефонт. Да, это — так: кажется, день в самом деле выдался «гальционовый» нынче. Такой же вот был и вчера… Но, ради богов: можно ли верить старой сказке, Сократ, тобой рассказанной, будто птицы могли женщинами делаться, а женщины оборачиваться в птиц? Во всяком случае: мне невозможными кажутся все эти басни.

3. Сократ. Любезный Херефонт! Привыкли мы с тобой быть в том, что — возможно и невозможно, чересчур недальновидными судьями! Мы обо всем заключаем по способностям человека, слабого в знании и в вере, и даже — в зрении. Как часто являются для нас легкие вещи трудными, доступные — недоступными, отчасти по неопытности нашей, отчасти, впрочем, по детской слабости ума. Воистину, каждый из нас младенцем кажется, даже самый старый, настолько ребячески кратка она, долговечность наша, против вечности целой. Друг! Подумай сам: люди, не зная силы богов и полубожественных существ и мощи всей природы, что могли бы сказать: мыслимо или нет то, что мы с тобой ныне видим? Не вспомнишь ли ты, Херефонт, что за непогодь третьего дня была? Вспоминать даже жутко, пожалуй, молний жестокий блеск, ужасный гром и ветров чрезмерную силу! Можно было подумать: вселенная хочет вот-вот сейчас распасться на части!

4. А спустя немного какое-то чудо свершилося: погода прояснилась, да так вторые сутки и держится. Ну, а теперь: что же большим признаем и более трудным делом — превратить в такую прозрачность буйствующий вихрь, смятение недавней расходившейся бури, снова порядок и тишину воздвигнуть в природе, или женщину, обличье ее изменив, птицей сделать? Это даже дети, малые дети способны свершить, что лепке обучаются: взяв глины иль воска, без усилия не раз в одну и ту же глину они воплощают различных существ природу. Но божество чрезвычайной мощью своей несравнимо ни в какой степени со слабыми нашими силами, и сподручным явится делом ему все это и легким. Скажи: огромный небосвод во сколько раз больше тебя? Что ж? Измерь!

5. Херефонт. Кто из людей, Сократ, отважится подумать или словами обозначить нечто подобное? Никому не доступно сказать об этом!

Сократ. А разве нам не придется созерцать, если станем людей друг с другом сравнивать, — какие пропасти раскрываются и в силе, и в бессилии! Сравни мужчину в полном расцвете возмужалости с малышом глупым, так, пяти или десяти дней от рождения, и ты сам удивишься. Слишком велико, пожалуй, различие между силой и бессилием во всех наших делах, жизнью вызванных, — и в смысле различных искусств, столь богатых различной выдумкой, и в смысле телесных сил и душевных наших способностей. Разве может, как сказал я, дело мужчины на ум прийти малому ребенку?

6. И мощью тела один, но взрослый, мужчина окажется неизмеримо сильнее многих только что родившихся младенцев. Ибо тысячи их, тысячи тысяч один взрослый без труда, конечно, одолеет. Юность наша, во всем совершенно беспомощная и в самом начале претерпевающая непреодолимые трудности, сопутствует человеку, как положено это природой. Но если столь отличается, как оказывается, человек от человека, то чем же покажутся огромные небеса, по сравнению с нашей силой, тому, кто до уразумения таких вещей поднялся? Несомненным будет для большинства: если эта вселенная пространством имеет столь явный перевес над Сократом и Херефонтом, то не будут ли и способности ее, разуменье и рассудительность — соответственно отличны от наших сил и способностей?

7. Для тебя, для меня и для многих людей, нам подобных, — многое невозможно, что для других окажется очень легким. Например, на флейте играть никогда не игравшим, или правильно читать и писать — не знающим грамоты, покуда остаются они необученными, более невозможно, чем сделать женщиной птицу или птицей женщину. Природа помещает в пчелиные соты существо, ног и крыльев лишенное, после — ноги предоставляет, крылатым делает и, расцветив пестро, прекрасно и многообразно, взорам нашим являет пчелу, труженицу искусную над божественным медом. Так же из яиц, немых и безжизненных, природа выводит много пород пернатых, наземных и водных живых существ, святым искусством, как иные говорят, великого Эфира воспользовавшись.

8. Итак: велики силы бессмертных! А мы, смертные, во всех отношениях ничтожны, мы, чьи взоры ни большого, ни малого не в силах охватить, кого приводит в затруднение все происходящее вокруг, — что же мы можем сказать уверенного о женщине Гальционе и о соловье Филомеле? А славную сказку, что отцы наши нам рассказали, я в том же виде детям передам, о тебе, певунья тоски, о твоих жалобных стонах. И не раз воздам похвалу твоей чистой преданности и привязанности к мужу перед обеими женами моими, Ксантиппой и Мирто: все расскажу им и вдобавок — про почет, который ты нашла у богов. Не правда ли, и ты так же поступишь, Херефонт?

Херефонт. Да подобает так поступать, Сократ, ибо в том, что ты рассказал, содержится двойной призыв к женам и мужьям — пребывать в согласии.

Сократ. А теперь, простившись с Гальционой, возвратимся из Фалера в город. Уже пора.

Херефонт. Ты прав: пора! Так и поступим.

 

ТРАГОПОДАГРА

 

Перевод Ю. Ф. Шульца

Подагрик, Хор, Подагра, Вестник, Врачи и Страдания

Подагрик

 

Сколь ненавистно имя всем богам твое,

Подагра, дочь Коцита, сколько слез в тебе.

В глубинах черных Ада родила тебя

Эриния Мегера и вскормила там

[5] Своею грудью; после молоко, как яд,

Жестокому младенцу Алекто дала.

О самый гнусный демон, кто дерзнул тебя

Явить на свет? Погибель ты приносишь нам.

Ведь если кара людям за злодейства их

[10] И после смерти с ними, ни к чему тогда

Терзаем Тантал жаждой; Иксион страдать

Не должен, век вращаясь с колесом своим;

Не должен камень тяжкий поднимать Сизиф;

Но всех виновных надо наказать одним:

[15] Пусть их суставы крутит злая боль твоя,

Недуг терзает тело; мой удел — страдать.

От пальцев рук до пальцев на ногах во мне

Разлилась желчи горечь, гноем все полно!

Как стеснено дыханье! Все пути его

[20] Закрыты, и мученья оттого сильней.

Из самых недр телесных рвется, плоть губя,

Пылая вихрем жара, огневая боль;

Как будто кратер Этны до краев в огне,

Иль это Сицилийский меж морей пролив

[25] Стремительно несется в свистопляске волн,

Крутя водовороты средь камней и скал.

О ты, конец болезни, недоступный нам!

Сколь глупы мы, лелея о тебе мечту:

Напрасная надежда обольщает нас.

 

Хор

 

[30] На Диндиме край Кибелы

Где фригийцы крик священный

В честь тебя, о нежный Аттис,

Издают. И, подражая

Песням Фригии, на Тмоле

[35] Шумно праднуют лидийцы.

А под звуки тамбуринов

В критском ритме громко "эван!"

Восклицают Корибанты.

И трубы могучий голос

[40] Раздается в честь Ареса,

Неудержного в сраженьях.

Ну, а мы тебе, Подагра,

Посвященные, приносим -

Лишь весна придет — стенанья

[45] В дни, когда травой зеленой

Все луга покрылись пышно

И под ласковым Зефиром

Зеленеют все деревья.

О своем несчастном браке

[50] Плачет ласточка; а ночью

По лесам несутся стоны -

Жребий Итиса печальный

Там оплакивает Прокна.

 

Подагрик

 

Увы, от бед спаситель, палка мне в удел -

[55] Нога досталась третья. Поддержи меня

И по пути прямому мне направь шаги,

Чтоб на земле оставить мог я твердый след.

Воспрянь, несчастный, с ложа подними свои

Больные члены, бросив темный угол свой.

[60] Гони от глаз ночную бездну мрака прочь,

И, выйдя к свету солнца, полной грудью ты

Дыши и, наслаждаясь, чистый воздух пей.

Пять дней прибавить надо к десяти другим,

Как я вдали от солнца чахну день за днем;

[65] Во тьме на жестком ложе исстрадался весь.

Но бодрость и веселье не утратил я

И вот стремлюсь направить к двери робкий шаг,

А тело, сил лишившись, неподвластно мне.

Воспрянь же духом, зная: коль подагрик вдруг

[70] Захочет прогуляться, да не хватит сил,

То это означает: он уже мертвец.

А ну-ка!

А это кто плетется? Палки в двух руках,

На голове венок из бузины надет?

[75] Какому богу буйный хоровод они

Ведут? Уж не тебя ли славят, Феб-Пеан?

Но нет, ведь лавр дельфийский не венчает их.

Не в честь ли Вакха звучный здесь поется гимн?

Но нет отличья Вакха — на кудрях плюща.

[80] Так кто же вы, о гости, что явились к нам?

Всю правду нам откройте, возвестив ее.

Друзья, какой богине вы поете гимн?

 

Хор

 

А ты-то сам откуда, вопросивший нас?

И палка и походка выдают тебя:

[85] Богини необорной миста видим мы.

Подагрик

Так, значит, я достоин той богини сам?

 

Хор

 

Афродиту, богиню Киприйскую,

Ту, что с высей эфира спустилась к нам

В блеске дивной своей красоты, вскормил

[90] Сам Нерей среди пены и волн морских.

А там, где начало берет Океан,

Олимпийского Зевса супругу,

Белорукую Геру — богиню

Вскормила Фетида грудью своей.

[95] А Кронид, величавый из всех богов,

Из бессмертной своей головы родил

Деву с сердцем, не знающим страха,

Ту, что любит сраженья, — Афину.

А наша благая богиня на свет

[100] Первой старцем Офионом рождена

Средь объятий веселых и ласковых.

Даже злой прекратился тогда хаос,

Засверкала заря, и явилось к нам

В лучезарном сиянии солнце.

[105] Объявилась тогда и Подагры мощь

Ведь как только на свет появилась ты

И мойра Клото приняла тебя,

Засмеялись от радости небеса,

И эфир зазвучал, отвечая им. [110] А тебя на обильной своей груди

Преисполненный счастья, вскормил Плутон.

 

Подагрик

 

А что за тайны мисты узнают ее?

 

Хор

 

Не льем мы кровь, железом не казним себя,

И косы из свободных не плетем волос,

[115] И не сечем бичами мы своих же спин,

Сырое мясо бычье мы не станем есть;

Но лишь весной роскошно расцветут цветы

И дрозд зальется звонкий в молодых ветвях,

Тогда у посвященных все суставы их,

[120] Подкравшись тайно, злая пронизает боль

Ступни, колена, пятки, бедра, голени,

Лопатки, плечи, руки и запястья рук

Она терзает, жжет, кусает, ест, палит,

Пока богиня муки не велит унять.

 

Подагрик

 

[125] Выходит, я один из посвященных сам,

Коль мне известны тайны? Пусть грядет сюда

Богиня благосклонно. Я и мисты все

Во славу ей затянем посвященных песнь.

 

Хор

 

Умолкни, эфир, и безветренным стань,

[130] И каждый подагрик смиренным пребудь.

Гляди! Полюбившая ложе грядет

Богиня, на палку рукой опершись.

Кротчайшая, здравствуй! Из многих богов

Одна ты служителям милость даришь.

[135] С ликующим взором нам благость яви

И всем избавленье от болей даруй

В прекрасные эти весенние дни.

 

Подагра

 

Из смертных кто на свете не знаком со мной,

Подагрой? Все страданья здесь подвластны мне.

[140] Мне воскуряют ладан — не смиряюсь я;

Ни крови жертв горячей не смягчить меня,

Ни посвященьям разным, что висят всегда

В святилищах. Бессильны и лекарства все

Пеана — он же лечит в небесах богов.

[145] Бессилен сам Асклепий, мудрый Феба сын.

Ведь с той поры, как только род людской возник,

Напрасно все дерзают свергнуть власть мою.

Лекарствами, коварно составляя их,

Свое искусство каждый испытал на мне:

[150] Трут подорожник эти, растирают плющ,

А те — латука листья, портулак берут.

Те — подорожник водный и порей, а те

Крапиву трут морскую, живокость; одни

Как средство чечевицу из болот несут

[155] И пастернак, и натр, и листья персика

Готовят. Мак, гранаты, белену и лук,

И девясил, и ладан с чемерицею,

Колламфоком и сено грецкое с вином,

Орешки кипариса и ячмень в муке,

[160] Лягушек семя, мрамор и капустный лист,

Помет козы, а также человечий кал,

Берут Ассийский камень и муку бобов,

Жаб варят, землероек, ящериц, котов,

Свиней, козлооленей, лягушат и лис.

[165] Какой металл не призван на меня людьми?

Каких деревьев слезы? Сок не взят какой?

От всех животных кости, жилы, кожа, жир,

Их мозг и кровь, моча их, молоко и кал, -

Все взято. И четыре зелья пьют зараз

[170] Одни, другие — восемь, большинство же — семь!

Один священным средством гонит прочь болезнь,

Заклятья произносит нараспев другой,

И новым вздором тешит иудей себя.

Иной лечиться вздумал ласточки гнездом.

[175] Один совет даю им: пусть рыдают все.

На тех, кто хочет этим испытать меня,

Еще грозней привыкла я идти войной.

А к тем, кто зла не мыслит, не враждебен мне,

Я сердцем благосклонна и мягка душой,

[180] На самом деле, мисты у меня тотчас

Научатся прекрасно говорить; из них

Изящной речью сможет усладить любой.

С улыбкой одобренья все глядят, когда

Он, на руках несомый, в бани держит путь.

[185] Ведь Ата, что шагает на ступнях своих

Нежнейших, — и об этом говорит Гомер, -

По головам у смертных — это я сама,

Хоть и зовусь Подагрой: я ведь ног болезнь.

Но веселей, кто в тайны посвящен мои!

[190] Богине необорной начинайте гимн

 

Хор

 

Твое сердце, о дева, со сталью сравним.

Необорная духом богиня, внемли

Песнопеньям служителей смертных своих!

Велика твоя сила, богатство ты чтишь.

[195] Даже молния Зевса страшится тебя,

И трепещут морские валы пред тобой,

И дрожит сам подземный владыка Аид.

Как ты рада повязкам, над ложем склонясь;

Ты терзаешь лодыжки, бежать не даешь;

[200] Чуть касаясь земли, жжешь ты пятки огнем.

Пестик страшен тебе, ты в бессонницу жжешь

Пятки; кожей сухою суставы стянув,

Гнуть и крючить колени ты рада.

 

Вестник

 

Ты вовремя приходишь, госпожа, сюда.

[205] Внемли мне: не пустые я скажу слова,

Но за словами дело поспешит вослед.

Едва-едва шагая, как велела ты,

По городам прошел я, обыскал дома -

Узнать хотел, найдутся ль, кто не чтит тебя.

[210] И вот, что я увидел: беззаботны те,

Кто поражен рукою, госпожа, твоей.

И лишь два этих мужа, обнаглев душой,

Внушали всем народам и клялися в том,

Что нет священной силы у тебя совсем.

[215] Они хотят из жизни прочь изгнать тебя.

Вот почему, сковав их, я пришел к тебе

На пятый день, всего два стадия пройдя.

 

Подагра

 

Да ты летел на крыльях, быстрый вестник мой!

Какой земли теснины ты прошел в пути?

[220] Все расскажи подробно: знать хочу скорей.

Вестник

По лестнице спустился деревянной я;

Дрожали пять ступеней под ногой моей.

Потом ступил на землю — хорошо ее

Утрамбовали палки — и побрел по ней.

[225] Пройдя такой дорогой на больных ногах,

Я на другую вышел, а на ней кругом

Ковер каменьев острых — не ступить никак.

Затем, попав на гладкий и на ровный путь,

Я по пути такому поспешил, но тут

[230] Больная вдруг лодыжка стала в грязь назад

Меня тянуть; пока я шел дорогой так,

Ступня отвисла. Влажный тек по членам пот,

Уже иссякли силы… Тут открылся мне

Не безопасный этот, но широкий путь.

[235] Туда, сюда повозки все снут: они

Стремят, торопят, гонят и велят бежать.

И я, взбодрив немедля свой усталый шаг,

Сошел на край дороги, перейдя ее.

Повозки, обгоняя, мчались мимо вдаль,

[240] А я — твой мист, и быстро я бежать не мог.

 

Подагра

 

Мой милый, не напрасен этот подвиг твой.

Я за такое рвенье отплачу тебе

Достойною наградой. Пусть награда та

Тебе по сердцу будет: на три года я

[245] Тебе дарую только небольшую боль.

А вы, обитель скверны и враги богов,

Кто вы такие, кем вы рождены на свет?

Дерзнете ли с Подагрой состязаться? Сам

Кронид с моею мощью совладать не смог.

[250] Ответьте, негодяи! Я героев сонм

Смирила также — знают мудрецы о том:

Подарк — Приама звали: был подагрик он.

И сам Ахилл скончался от болезни ног.

Беллерофонт-подагрик был неколебим.

[255] Страдал Эдип подагрой, повелитель Фив;

Средь Пелопидов мною болен был Плистен.

Подагрик, сын Пеанта, полководцем был;

Другой Подарк — отважный фессалийцев вождь -

Страдал подагрой также, но, когда погиб

[260] Протесилай в сраженье, — заметил его.

Лаэрта сын, Итаки повелитель, был

Сражен не шилом ската, а погублен мной.

Несчастные, про радость позабудьте вы!

За все злодейства ваши вас мученья ждут!

 

Врачи

 

[265] Сирийцы мы, а родом из Дамаска, нас

И нищета и голод извели вконец;

По морю и по суше наш удел блуждать.

Но с нами здесь лекарство, дар отцовский, мазь.

Больных страданья ею облегчаем мы.

 

Подагра

 

[270] Скажи, а как готовят эту мазь твою

 

Врач

 

Я посвящен и клятву дал молчать; к тому ж

Отца последней воли не нарушу я:

Лекарства мощь и силу утаить от всех;

Оно свирепость может укротить твою.

 

Подагра

 

[275] Проклятье вам! Погибель вас лихая ждет!

Найдется ль где на свете мазь такая, чтоб

Моей высокой власти положить конец?

А ну-ка! Испытаем и тогда решим,

Кто из двоих сильнее — вашей мази дар

[280] Природный или схватки, что полны огня?

Слетайтесь, злые муки, отовсюду! Вы

Моих мистерий слуги, вы всегда со мной.

Поближе подойдите. Ты подошвы ног

До самых пальцев тотчас воспали огнем,

[285] А ты вступи в лодыжки. Ты обильно лей

В их бедра ядовитый и кровавый гной.

А вы крутите пальцы на руках у них.

 

Страдания

 

Мы все уже свершили, как велела ты.

Они лежат, бедняги, и вопят вовсю:

[290] Скрутил у них суставы смелый натиск наш.

Подагра

Ну, гости, мы узнаем до конца сейчас,

Годится ль ваше средство, если смазать им.

Когда оно и вправду посильней меня -

Уйду в земные недра и, покинув свет,

[295] В глубокой Тартар скроюсь я, на дно его.

 

 

Врач

 

Вот я намазал мазью, но пылает жар.

 

Подагрик

 

Ой, ой! Я сил лишился, я погиб вконец!

Жестокой болью каждый поражен сустав.

И стрелы молний Зевса не грозней ее,

[300] И волн ужасных моря не сильней напор,

И в ураганном вихре силы нет такой.

Не Кербер ли клыками тело рвет мое?

Не яд ли то Ехидны разъедает плоть,

Иль плащ, что ядом крови напитал кентавр?

[305] Царица, сжалься, средство, как и все, мое

Остановить не в силах твой победный бег;

Во всем ты побеждаешь смертный род людской.

 

Подагра

 

Утихомирьтесь, муки, и оставьте тех,

Кто пожалел, что начал враждовать со мной,

[310] И пусть узнает каждый: из богов лишь я

Не поддаюсь лекарствам — я сильнее их.

 

Хор

 

Тщетно дерзнул Сальмоней состязаться с молнией Зевса,

Вот и погиб, пораженный стрелою дымящейся бога.

Марсий-сатир не на радость поспорил с Фебом, и ныне

[315] Содрана кожа с него и звучит, на сосне колыхаясь.

Вечную скорбь из-за спора в удел получила Ниоба,

Мать плодовитая: горько рыдает она на Сипиле.

Спорить с Тритонией дерзко решилась Арахна, но, прежний

Облик утратив за это, теперь паутину свивает.

[320] С гневом богов не сравнится людская отвага и дерзость,

С Зевсовым гневом и с гневом Пифийца, Лето и Паллады.

О всенародная наша Подагра, отныне даруй нам

Лишь нетяжелую боль и несильную — острой не надо;

Легкую боль, без вреда и без мук, чтоб ходить не мешала.

[325] Бедствий на свете не перечтешь, -

Значит, привычка к несчастьям есть:

Пусть же утешит она бедняг.

Теперь, сотоварищи, кинув грусть,

Забудьте про боль!

[330] И если желанное не сбылось,

Нежданному сбыться богиня даст.

Пусть же любой из бедняг снесет

Шутки и смех людей над собой:

Такое ж и это творенье.

 

 

БЫСТРОНОГ

 

Перевод Н. П. Баранова

Быстроног, сын Подалирия и Астасии, отличался красотой и силой и не пренебрегал гимнастическими упражнениями и охотой. И часто, глядя на страдающих неумолимой Подагрой, он смеялся над ними, говоря, что вообще нет такой болезни. Богиня разгневалась на это и вошла в него через ноги. А его самого, продолжавшего стойко терпеть и отрицать ее существование, богиня повергла навзничь.

Сцена драмы находится в Фивах. Хор составлен из местных подагриков, порицающих Быстронога. Драма эта одна из самых остроумных.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ДРАМЫ:

Подагра, Быстроног, Воспитатель, Врач, Страдание, Вестник

Пролог произносит Подагра

Подагра

 

Подагра я; ужасной, ненавистной все

Меня зовут, жестокой для людей бедой.

Из жил скрутивши путы, ими ноги я

Сковать могу, в суставы я вхожу легко.

[5] Смешны мне те, кто болью сражены моей,

Но, тщетно отговорки измышляя, свой

Недуг открыть боятся и сказать о нем.

Стремится ложью каждый обольщать себя:

Споткнулся он-де как-то, не туда шагнул;

[10] Друзьям твердят об этом, чтобы правду скрыть,

Надеясь, что молчаньем утаит ее.

Но медленное время проясняет все.

И тут, смирив гордыню и признав меня,

Он шествует, несомый на руках друзей.

[15] Страданье — мой помощник в злых делах моих;

Когда я с ним в разлуке, я одна — ничто.

Но мысль одна терзает и сверлит мой ум:

Страданье — зол причину — не бранит никто,

Ему проклятий злобных ни один не шлет,

[20] Но все попреки люди посылают мне,

Моих надеясь грозных избежать оков.

Но что я вздор болтаю, не сказав, зачем

Я здесь стою, а злоба не кипит во мне?

Ведь благородный этот Быстроног-силач

[25] Мне строит козни, молвя, будто я — ничто.

Я женщина и, гневом воспылав, его

Неизлечимой болью уязвила вмиг,

И, как всегда, забралась я в сустав ноги.

И вот неимоверный в этом месте жар,

[30] И снизу ног подошвы боль моя сверлит.

А он, как будто ногу повредил в борьбе

Иль беге, дядьку вводит своего в обман

И, охромев, особый оставляет след.

Да вот он сам, несчастный, к нам идет сюда.

 

Быстроног

 

[35] Откуда боль такая в ногу мне вошла

Без раны: ни стоять мне, ни шагнуть нельзя?

И тянет, тянет жилы, словно лучник-муж

Стрелу пустить задумал. Исстрадался я.

А верх моих страданий впереди еще.

 

Воспитатель

 

[40] Будь бодр и стоек, мальчик; охромев теперь,

Того гляди, случайно с ног собьешь меня.

Быстроног

Смотри, тебе послушен, я легко держусь,

Больную ставлю ногу, пересилив боль.

Ведь стыдно, если должен помогать юнцу

[45] Старик бессильный, кто на всех брюзжать привык.

 

Воспитатель

 

Себя, глупец несчастный, не меня брани

И не кичись, что молод: ты ведь должен знать,

Что в переменах рока старики всегдаПодобны юным.

Слушай, что скажу тебе:

[50] Я — старец, но стою, ты хоть и юн — упал.

 

Быстроног

 

Да если ты и наземь упадешь, тебе,

Старик, не будет больно: бодрый дух у вас,

А как дойдет до дела — вы не столь бодры.

 

Воспитатель

 

Ты что мудришь, скрывая, почему и как

[55] В изгиб твоей подошвы эта боль вошла?

 

Быстроног

 

Чтоб легче стали ноги, я бежал, и вот,

Рванувшись, напоролся на свою болезнь.

 

Воспитатель

 

Беги назад — как некто, кто бородку рвал,

В то время как подмышки заросли совсем.

 

Быстроног

 

[60] Так вот, отставши в беге, дать подножку я

Хотел, но сам ответный получил удар.

 

Воспитатель

 

Какой же ты воитель? Сам подножку дал,

И самого ж побили. Что-то крутишь ты.

Да мы и сами прежде говорили так

[65] И истину скрывали от своих друзей.

И все мы здесь… Страданье, охватив тебя,

Выкручивает ловко каждый твой сустав.

 

Врач

 

Скажите, други, где тут славный Быстроног,

С расслабленной походкой и с больной ногой?

[70] Я — врач, а друг больного мне сказал, что тот,

Непостоянной болью поражен, лежит.

Да вот он сам так близко предо мною здесь

И опрокинут навзничь на одре своем.

Клянусь богами, здравствуй! Быстроног, скажи

[75] Мне о своем страданье, я прошу тебя

Ведь если я узнаю про твою болезнь,

Быть может, исцеленье принесу тебе.

 

Быстроног

 

Сотер, меня ты видишь, о Сотерих мой!

Глашатаем спасенья все тебя зовут.

[80] Страданье гложет ногу: не могу терпеть!

Мой робок шаг, я странный оставляю след.

 

Врач

 

Но почему? В чем дело? Покажи-ка мне!

Ведь врач, узнавший правду, исцелит верней;

Не зная правды, может ошибиться он.

 

Быстроног

 

[85] В гимнасии однажды упражнялся я,

И там меня друзья побили, сверстники.

 

Врач

 

Так что ж на месте этом злой флегмоны нет

И никакой примочки не лежит на нем?

 

Быстроног

 

Да, я оков из шерсти не терплю: они

[90] Никчемны, хоть и многим по душе пришлись.

 

Врач

 

Ты что же мнишь, я ногу рассеку твою?

Коль ты позволишь это — знай, что я тебе

Пущу немало крови рассеченьем тем.

 

Быстроног

 

Так действуй, если можешь чем-нибудь помочь,

[95] И поскорее боли мне в ногах уйми.

 

Врач

 

Вот я железомедный наношу разрез;

Нож алчет крови, острый, полукруглый он.

 

Быстроног

 

Пусти! Пусти!

 

Воспитатель

 

Не знать тебе спасенья! Что творишь, Сотер?

[100] Ты боль дерзнул железом причинить ему?

Не зная толком дела, режешь ногу ты.

Ведь то, что ты услышал о болезни, — ложь.

И не в борьбе, не в беге, как поведал он,

Его побили. Слушай, что скажу тебе:

[105] Сначала он здоровым прибежал домой.

Наевшись и напившись до отвала, лег

Один в постель и сразу погрузился в сон.

Но вот, проснувшись ночью, закричал он вдруг,

Как будто одержимый, — устрашились все.

[110] А он сказал: "О горе! Что за жребий злой?

Какой-то демон ногу захватил мою".

А после среди ночи, как глашатай, он

Рыдал неудержимо над ногой своей.

Когда же утро громко возвестил петух,

[115] Пришел ко мне и, в плаче сотрясаясь весь,

Передвигался робко, за меня держась.

А все, что ты услышал от него, — обман.

Чтоб скрыть болезни тайны, он придумал все.

 

Быстроног

 

У старика на все готов ответ, и он

[120] Всегда похвастать любит — только силы нет.

Болеть, болезнь скрывая, — это все равно,

Что, голодая, сладкой пожевать смолы.

 

Врач

 

Тобой все с толку сбиты, не поймешь тебя;

Про боль твердя, скрываешь, чем болеешь ты.

 

Быстроног

 

[125] Но как же род страданья объяснить тебе?

Страдая, знаю только, что страдаю я.

 

Врач

 

Всегда, когда с ногою приключится боль,

Больной, страдая тяжко, сочиняет вздор,

А сам, конечно, знает о свой беде.

[130] И тут один нашелся…

Но час придет, другая заболит нога.

Стеная, ты заплачешь, я ж скажу одно:

Ты хочешь иль не хочешь — болен этим ты.

 

Быстроног

 

А что такое это? Как зовут его?

 

Воспитатель

 

[135] В его названье тяжесть двух таится бед.

 

Быстроног

 

Ой! Ой! Скажи, что это? Заклинаю я. Воспитатель

Его начало там же, где таится боль.

 

Быстроног

 

Так что ж, в ноге начало имя то берет?

 

Воспитатель

 

К нему "охоты дикой" имя ты прибавь.

 

Быстроног

 

[140] И ты еще смеешься надо мной теперь?

 

Воспитатель

 

Какой тут смех: пощады от него не жди.

 

Быстроног

 

Сотер, что скажешь? Что же…

 

Врач

 

Пусти: я на чужбине по твоей вине.

 

Быстроног

 

Чего ж бояться? Разве я попал в беду?

 

Врач

 

[145] В тебе недуг ужасный, он с ногою слит.

 

Быстроног

 

Так, значит, я хромая буду дни влачить?

 

Врач

 

Когда б хромая! Это полбеды — хромать.

 

Быстроног

 

А что страшнее?

 

Врач

 

Когда другую ногу прикует недуг.

 

Быстроног

 

[150] О горе! Как пробраться новый мог недуг

Через другую ногу и терзать меня?

Я встать желаю с места — пригвожден к нему,

И даже сдвинуть ногу я теперь страшусь.

Беспомощный ребенок — испугался вдруг.

[115] Богов зовя, Сотерих, я молю тебя

Не отказать в леченье, исцелить меня.

А не излечишь — значит, мой конец пришел.

Что я терплю! Стреляют по моим ногам.

 

Врач

 

Врачей болтливых речи далеки всегда

[160] От правды: в словопреньях те врачи сильны, -

На деле ж исцеленья ты от них не жди.

А я тебе, страдальцу, кратко все скажу:

Во-первых, без исхода ты попал в беду;

Ведь не башмак железный на твоей ноге,

[165] Который в преступленьях уличит тотчас,

Но зло, что скрыто в тайне от других людей,

Его людской природе не дано стерпеть.

 

Быстроног

 

Ай, ай, ай, ай, ай, ай! Ой, ой, ой, ой, ой, ой!

Откуда боль, подкравшись, ноги мне сверлит?

[170] Вы под руки возьмите, а не то свалюсь;

Ведь и Сатиры тоже держат Вакха так.

Воспитатель

Старик я, но смотри-ка! Вот держу тебя:

Хотя и старец, все же сам веду юнца.

 

 

ЭПИГРАММЫ

 

Перевод Н. П. Баранова

 

1

Все это я, Лукиан, написал, зная глупости древних.

Глупостью людям порой кажется мудрость сама.

Нет у людей ни одной безупречно законченной мысли;

Чту восхищает тебя, то — пустяки для других.

2

Будучи юным еще, Ферон, сын Мениппа, постыдно

Деньги отца промотал, в тратах не зная границ.

Это узнал Евктемон, старинный приятель Мениппа,

Юношу он пожалел в бедности горькой его

И, прослезившись, сказал: "В свой дом я тебя принимаю;

Зятем ты станешь моим, я и приданое дам".

Но не успело к Ферону богатство вернуться нежданно,

Как обратился опять к тратам привычным Ферон.

Так он приданое все расшвырял до последней монеты,

Ставши рабом живота, сделавшись блуда рабом.

Снова беднягу Ферона несчастий волна захлестнула,

Гибельной бедности вал, снова нахлынув, увлек,

Плачет опять Евктемон, но он не Ферона жалеет.

Горе! Приданого нет, дочери горестен брак.

Опыт его научил. И узнал Евктемон, что не станет

Деньги чужие беречь, кто и своих не сберег.

3

Смерть ожидает тебя — так истрать, не жалея, богатства;

Но не окончена жизнь: побереги-ка добро.

Мудр только тот человек, кто, постигнув и то и другое,

В меру добро бережет, в меру и тратит его.

4

Смертны владения смертных, и все они быстро уходят.

А не уходят — так мы сами уходим от них.

5

Целая жизнь для счастливых — такое короткое время,

А для несчастных людей ночь бесконечна одна.

6

Нет, не любовь обижает наш род, но беспутные люди

Все безрассудства свои рады свалить на любовь.

7

Быстрая радость приятна. Но если замедлит с приходом,

Станет ненужной, и вот — больше не радость она.

8

Всякий худой человек продырявленной бочке подобен:

Сколько в нее ни вливай — бочка все так же пуста.9

Можешь поступок постыдный укрыть от людей; от богов же

Даже и в мыслях своих скрыться тебе не дано.

10

Самое тяжкое зло, что приходится вынести, — это

Друг вероломный, когда дружбы союз предает.

Мы в нем не видим врага, а, напротив, по-дружески любим,

И оттого пострадать больше приходится нам.

11

Если ты тайну узнал, запечатай молчанием губы.

Ибо сокровищ важней речи иные беречь.

12

Только в богатстве души настоящее наше богатство;

Все остальное таит больше печалей в себе.

Только того справедливо назвать подобает богатым,

Кто достоянье свое с пользой сумел применить.

Если ж за счётами он изнывает и вечно стремится

Нагромоздить на добро новые горы добра, -

Я уподоблю такого пчеле, наполняющей соты:

Ей лишь работа, а мед весь достается другим.

13

Ахеменида землей я была, но землею Мениппа

Стала теперь; и к другим после еще перейду.

Первый считал, будто мною владел он, второй — что владеет,

Но у меня лишь один вечный владелец — Судьба.

14

Коль улыбается счастье, тебе улыбаются люди;

Станешь молиться богам — боги услышат тебя.

Если ж несчастье случилось, то все от тебя отвернутся.

Стоит нагрянуть беде — станет враждебен любой.

15 НА СУДЬБУ

Многое может свершить негаданно воля богини.

Гордых смиряет она, помощь смиренным дает.

Пусть золотые текут по полям твоим реки, однако

Должен ты будешь пред ней гордой склониться главой.

Ибо не мальву ломает Борей, не болотные травы -

Валит он наземь и дуб, и горделивый платан.

16

Лучше гораздо решенье, созревшее медленно. Если ж

Было поспешным оно — скоро раскаешься в нем.

17

Шесть часов для труда предназначены; те, что за ними,

Самым значением букв смертному молвят: "Живи".

18

Если ты скор на еду, но вял и медлителен в беге, -

Ешь ты ногами тогда, рот же для бега оставь.

19

Моешь индуса зачем? Воздержись от работы напрасной:

Сумрак ночной озарить ты ведь не можешь лучом.

20

Апис, кулачный боец, никого и не ранил. За это

Был от соперников он статуей этой почтен.

21

Всюду, где были в Элладе кулачных бойцов состязанья,

Я, Андролей, приходил биться на каждом из них.

В Писе я стал одноухим, без глаза остался в Платеях,

Полуживого меня в Дельфах едва унесли.

Начал отец мой просить и сограждане, чтобы с арены

Или калекой меня, или хоть мертвым забрать.

22

Животворящая, будь благосклонной, Грамматика! Голод

Лечит лекарство твое: "Гнев, богиня, воспой…"

Надо прекраснейший храм за такую воздвигнуть заслугу,

Жертвенник в нем водрузить, жертвами полный всегда.

Ведь, всеобъемлющей, все преисполнено в мире тобою: