Торговля в послевоенные годы (1945–1991)

После поражения в войне вплоть до 1951 г. Япония находилась под контролем штаба оккупационных (фактически – американских) войск. В 1946–1949 гг. вся внешняя торговля страны, в том числе и японо‑советская, осуществлялась по разрешениям штаба на основе межправительственных соглашений. Объемы торговли были незначительны. Лишь в 19471948 гг. удалось заключить несколько более или менее заметных сделок по экспорту в Россию деревянных судов и железнодорожных вагонов, а также импорту сахалинского угля на общую сумму около 11 млн долларов США [Мураками, 1989]. В 1949 г. текущее наблюдение над внешней торговлей перешло к правительству Японии, а совершение внешнеторговых операций было передано частным фирмам. Однако обострение политической обстановки, образование Координационного комитета по экспортному контролю (КОКОМ, или Coordinating Commmittee for Multilateral Export Controls – COCOM), осуществлявшего надзор над экспортом технологий и продукции двойного назначения в «коммунистические страны», а также начало Корейской войны и другие события привели к фактическому свертыванию торговли.

Восстановление торговых связей Японии и СССР произошло лишь после заключения совместной Декларации 1956 г., возобновления дипломатических отношений и юридического прекращения состояния войны между двумя государствами. В следующем году страны подписали торговый договор и соглашение о товарообороте и платежах, где установили режимы наибольшего благоприятствования, открыли регулярное транспортное сообщение и определили процедуры расчетов. Тем самым были сформированы юридические и организационные основы для возобновления двусторонних торговых отношений.

Вслед за этим встала еще более сложная задача: создать атмосферу доверия, необходимую для устойчивого и долгосрочного сотрудничества. Проводившаяся в СССР по инициативе Н. Хрущёва политика мирного сосуществования и курс на сближение с Японией помогли двум странам в значительной мере преодолеть отчуждение и недоверие прошлых лет. Большую роль в этом сыграли торгово‑промышленные выставки, организованные в 1960–1961 гг. поочередно в обеих странах. Кроме того, в 1962–1965 гг. состоялся обмен представительными делегациями (миссиями, как их называли в Японии) промышленников, металлургов и деревообработчиков. Делегация под руководством А. Микояна (Председателя Президиума Верховного Совета СССР) в 1964 г. передала японской стороне предложение о закупке 17 химических заводов на условиях 5‑летней рассрочки. Условия были приняты Японией, причем впоследствии отраслевой спектр оборудования оказался расширен, а период рассрочки увеличен до 8 лет. Поставки комплектного оборудования для химической, целлюлозно‑бумажной и металлургической промышленности составляли основу японского экспорта на протяжении почти 20 лет (рис. 8.5).

На рубеже 1960‑1970‑х годов Япония приняла активное участие в освоении природных ресурсов и развитии инфраструктуры советских Сибири и Дальнего Востока. Между японским и советским правительством была заключена серия так называемых компенсационных сделок, в рамках которых СССР получал целевые частные кредиты на закупку японского оборудования и расплачивался поставками леса, угля, нефти, металла, произведенных с помощью закупленных машин. Так были реализованы проекты по освоению лесных ресурсов (первое соглашение подписано в 1968 г.) и производству сырья для целлюлозно‑бумажной промышленности (1971).

После визита в СССР японского премьера К. Танаки (K. Tanaka) в 1973 г. участие в освоении Сибири даже получило в Японии статус национального проекта [Мураками, 1989]. Напомним, что экономика Японии в те годы стремительно росла, а правительство активно поддерживало экспорт. Осознание важности новых источников сырья и рынков сбыта привело к решению использовать для финансирования сделок с СССР государственные средства в форме кредитов Экспортно‑импортного банка Японии. Разумеется, это сразу расширило сферу и подняло уровень сотрудничества. На такой солидной основе началась разработка южно‑якутских месторождений каменного угля и природного газа (с 1974 г.), а также разведка шельфовых нефтегазовых месторождений на севере Сахалина (с 1975 г.). Изменилась и структура торговли. В японском экспорте на первое место вышли горнодобывающие и деревообрабатывающие машины, а в импорте увеличились доли угля, нефти, целлюлозы и технологической щепы. В то же время доля Японии во внешнеторговом обороте СССР оставалась сравнительно небольшой и колебалась в пределах 2,5–3,5 % [Госкомстат СССР, 1990].

Рисунок 8.5

Экспорт и импорт Японии в направлении СССР

Источник: [РОТОБО, 2005]

Компенсационные сделки позволили не только нарастить объемы торговли, но и создать уникальный для того времени механизм совместной реализации крупных сырьевых проектов странами с различными социально‑экономическими системами. Впоследствии отработанные принципы сотрудничества использовались при строительстве газопроводов из СССР в Западную Европу. Однако, пожалуй, самым важным результатом компенсационных сделок стал весомый вклад Японии в создание на российском Дальнем Востоке промышленной и транспортной инфраструктуры, существующей до сих пор. Неудивительно, что начиная с 1967 г. Япония заняла первое место среди внешнеторговых партнеров СССР в группе промышленно развитых стран, и только в 1974 г. уступила первенство Западной Германии.

Начало 1980‑х годов стало непростым периодом в двусторонних отношениях. Санкции после ввода войск СССР в Афганистан, усиление надзора над экспортом оборудования по линии КОКОМ, жесткий самоконтроль японских производителей – всё это привело к неустойчивости и колебаниям товарооборота. Большие изменения происходили и в экономике обеих стран: в Советском Союзе возрастала зависимость от нефти и газа, потребности смещались с химического на нефтедобывающее оборудование и трубы большого диаметра. Япония же избавлялась от материалоемких отраслей, осуществляла программы повышения энергоэффективности и развивала наукоемкие производства. Параллельно снижался японский спрос на российское сырье. В результате, по мнению японских специалистов, к началу 1980‑х годов. Япония практически утратила интерес к освоению природных богатств Сибири, а советская сторона по инерции продолжала предлагать соглашения на компенсационной основе, невзирая на серьезные перемены в системе мировой торговли [Яманака, 1989].

Разумеется, это сказалось как на объемах, так и на структуре взаимных поставок. В частности, за 1970–1986 гг. в экспорте Японии резко сократилась доля текстиля и вырос удельный вес металлоизделий и продукции машиностроения. В импорте из СССР доля леса и лесоматериалов оказалась замещена каменным углем, хлопком, мазутом и золотом. К середине 1980‑х годов расширение экспорта столкнулось с недостатком инвестиционных ресурсов в СССР, а импорта – с ограничением сырьевых потребностей японского внутреннего рынка. Торговля двух стран дошла до «объективных пределов» [Мураками, 1989].

Новый этап в развитии японо‑советских отношений начался в 19861988 гг., после того как М. Горбачёв выдвинул несколько инициатив по сотрудничеству СССР со странами Азиатско‑Тихоокеанского региона. С 1987 г. в СССР стало возможным образование совместных предприятий, и первое советское СП, действующее в сфере производства, было создано с японской фирмой («Игирма‑Тайрику», пиломатериалы). После реформы 1988 г. второе дыхание получила прибрежная торговля, быстро превратившаяся в заметный элемент японо‑советских экономических связей. В итоге к концу 1980‑х годов в торговле действовали одновременно два механизма – «плановый» (межгосударственные соглашения) и «полурыночный» (СП и приграничное сотрудничество). В результате в 1989 г. оборот взаимной торговли достиг максимального уровня (6,085 млрд долларов) за всю историю двусторонних отношений [Госкомстат СССР, 1990]. К сожалению, подъем оказался недолговременным. В 1990–1991 гг. экономический кризис в СССР и распад государственного механизма внешней торговли привели к обвальному падению товарооборота.

В послевоенный период внешнеэкономические отношения Японии и СССР последовательно прошли через этапы зарождения, бурного роста, неустойчивости, насыщения и кризисного падения. На всех исторических этапах торговле были присущи несколько общих черт. Прежде всего объем товарооборота двух стран серьезно колебался в зависимости от политического климата. Далее, даже на пике роста в 1989 г. доля СССР во внешнеторговом обороте Японии не превышала 1,3 %, да и для Советского Союза этот показатель составлял всего 2,5 %. И наконец, принцип обмена российского сырья на японские промышленные изделия также сохранялся практически без изменений, несмотря на определенные сдвиги в товарной структуре. Следовательно, в отношениях двух стран фактически возродилась модель внешней торговли, возникшая в предвоенные годы.

Ни СССР, ни Япония не были удовлетворены сложившимся положением дел. Так, например, в конце 1980‑х годов официальные лица с обеих сторон неоднократно высказывали обеспокоенность вертикальным характером и дисбалансом торговли, падением ценовой конкурентоспособности японских товаров и снижением спроса на сырье, слабой политической поддержкой бизнеса в Японии и отставанием в развитии Дальнего Востока СССР [Яманака, 1989]. Тем не менее структура экономики, механизм сотрудничества и состояние двусторонних отношений препятствовали поиску более эффективных вариантов.

В начале 1960‑х и 1980‑х годов в японо‑советской торговле наступали критические моменты. После первого из них Советский Союз расширил импорт комплектного оборудования и пошел на реализацию компенсационных соглашений. Политика сообщила торговле мощный положительный импульс. Однако расчеты за импорт велись при помощи связанного экспорта сырья. Итак, описанная цепь событий в двусторонних отношениях закрепила традиционную товарную структуру. Впоследствии именно отсутствие структурных перемен стало препятствием к дальнейшему расширению торговых связей.

Второй критический момент завершился перестройкой в СССР, частичной либерализацией внешней торговли и ростом товарооборота. Впервые в послевоенные годы в торговле появились некоторые элементы рыночных отношений. События второй половины 1980‑х годов, по всей видимости, следовали друг за другом как причина и следствие (либерализация, совместные предприятия, поставки оборудования и обратное движение продукции с низкой добавленной стоимостью). В механизме сотрудничества вновь проявилась зависимость от политических решений, в структуре торговли закрепился обмен сырья на промышленные изделия, а расширение объема товарооборота натолкнулось на ограниченные возможности промышленно‑сырьевого обмена. Кроме того, реформа советских внешнеэкономических связей носила слишком ограниченный и краткосрочный характер. В результате политический заряд перестройки оказался достаточным для разрушения СССР, но не смог привести к смене колеи в японо‑советских торгово‑экономических отношениях.

8.3.4. Экономические связи в переходный период после распада СССР (1992 – начало 2000‑х годов)

С 1992 г., после распада СССР, во внешнеэкономических связях двух стран начались крупные организационные и структурные изменения. Всего за несколько лет в этой области сформировалась совершенно новая, постсоветская модель, просуществовавшая до первой половины 2000‑х годов. Перечислим ее основные черты.

1. Вместо торговли на базе межправительственных соглашений возникла система связей преимущественно частных компаний, действовавших на основе рыночных критериев при минимальной государственной поддержке. Важнейшими факторами торговли стали состояние внутренних рынков Японии и России, динамика мировых цен и валютных курсов, внешнеторговое и валютное регулирование, а также конкуренция со стороны китайских, южнокорейских и американских внешнеторговых партнеров. Японские инвестиции в экономику России до середины 2000‑х годов не оказывали заметного влияния на торговые отношения. Всё это объясняет неустойчивость товарооборота. На протяжении 1990‑х годов его объем дважды скатывался к уровню конца 1970‑х годов (в 1992 г. – 3,4 млрд, в 1998 г. – 3,8 млрд долларов) и дважды достигал пиковых значений (в 1995 г. – 5,9 млрд, в 2000 г. – 5,2 млрд долларов; рис. 8.6).

2. Изменилась структура экспорта и импорта, хотя и сохранилась общая модель обмена российского сырья на японские промышленные изделия. До начала 1990‑х годов Япония поставляла в Советский Союз в основном машины и оборудование и имела положительное сальдо. Затем инвестиции в России резко сократились, и экспорт Японии переориентировался с инвестиционных на потребительские товары. Одновременно либерализация внутреннего японского рынка подтолкнула спрос на российские цветные металлы, рыбу и морепродукты, лес и уголь, которые не находили сбыта в кризисной России. В итоге японский экспорт сократился, а импорт вырос. Впервые с 1975 г. сформировалось отрицательное торговое сальдо Японии, достигшее в 2000 г. 4 млрд долларов. В то время основными статьями японского импорта из России были цветные и драгоценные металлы (43 %), рыба и морепродукты (29 %), лес и пиломатериалы (12 %), уголь (4 %) и нефть (3 %). Экспорт в направлении России состоял из автомобилей (29 %), включая подержанные (21 %), за которыми с большим отрывом следовали промышленное оборудование (12 %) и электроника (9 %).

3. Изменения механизма и товарной структуры торговли привели к тому, что ряд операций оказался за пределами официальной таможенной статистики. Например, японские данные о ввозе рыбы и морепродуктов начали существенно превышать соответствующие российские, поскольку вплоть до 2009 г. рыба, выловленная за пределами 12‑мильной зоны России, не должна была проходить таможенного оформления. На протяжении 1990‑х годов в экспорте Японии существенная часть приходилась на бытовую электронику. Значительное количество японских электронных изделий ввозилось в Россию через таможенные склады в Сингапуре, ОАЭ и других странах. Это позволяло минимизировать импортные платежи, но в двустороннюю статистику не попадало. До 2005 г. не отражались в статистике и подержанные автомобили, вывозимые из Японии российскими туристами и моряками в качестве личного багажа. И наконец, появилась обширная группа изделий (автомобили, бытовая электроника и др.), произведенных японскими компаниями за пределами Японии и продаваемых в России под японскими марками. Применительно к японо‑российским отношениям это означало, что присутствие японских товаров и компаний на российском рынке (и наоборот) было выше тех цифр, которыми обычно оперировала таможенная статистика.

Рисунок 8.6

Экспорт и импорт Японии в направлении России в 1992–2015 гг.

Источник: [РОТОБО, 2005; РОНИС, 2015]

4. Серьезные перемены в двусторонней торговле не дали толчка заметному повышению удельного веса Японии и России в общем товарообороте каждой из стран. В 1992–2003 гг. доля России в товарообороте Японии составляла 0,6–0,7 % (примерно 0,3 % в экспорте и 1 % в импорте). На Японию приходилось 2,2–3,5 % российской внешней торговли (1,8–3,1 % экспорта и 3,2–3,9 % импорта). В 2003 г. Россия среди внешнеторговых партнеров Японии была на 23‑м месте, а Япония для России – на 13‑м. Эти цифры в отрыве от общего контекста развития двусторонних отношений не давали оснований для оптимизма. Однако нужно учесть, что в указанный период главным фактором динамики внешнеэкономических связей в Северо‑Восточной Азии являлась всеобщая переориентация торговли и инвестиций на Китай. Торговля Японии с КНР с 1992 г. увеличилась в 4,5, а России с КНР – в 2,5 раза. Повышение значимости японо‑российских отношений произошло лишь после стабилизации темпов роста торговли с Китаем. Кроме того, десятилетие 1990‑х, если судить по динамике основных экономических показателей, и для Японии, и для России было наихудшим за всю послевоенную историю. На региональном уровне перелом в экономическом развитии соседних территорий двух стран произошел только в 2003 г. Именно тогда улучшилось состояние инвестиционного и потребительского рынков России и Японии, а на российском Дальнем Востоке началась реализация крупных энергетических и инфраструктурных проектов. Всё это создало новые возможности для взаимной торговли.

5. В 1990‑е годы в японско‑российской торговле возросла доля российского Дальнего Востока, а также северных и япономорских префектур Японии. Перед распадом СССР около 20 % японского товарооборота с Россией осуществлялось через близлежащие порты, расположенные на о. Хоккайдо и побережье Японского моря (Хакодате, Ниигата, Тояма, Цуруга, Кита‑Кюсю и др.). К концу 1990‑х годов их доля увеличилась примерно до 40 %, а удельный вес тихоокеанских портов (Токио, Иокогама, Нагоя, Осака, Кобе и т. д.) соответственно сократился. Это связано как с изменением характера японо‑российской торговли, так и с глубокими сдвигами в региональной политике обеих стран. В Японии, например, появилась концепция оздоровления депрессивных регионов (северные и япономорские префектуры входят в их число) за счет развития приграничных международных связей. На этой основе центральное правительство и руководство префектур предприняли целый ряд конкретных шагов, которые и привели к таким результатам.

6. Среди японских компаний, торгующих с Россией, выделились две основные группы, которые можно условно отнести к макро‑ и микробизнесу. Первая группа включает гигантские, всемирно известные фирмы, такие как Toyota, Nissan, Komatsu, Japan Tobacco, Sumitomo, Hitachi и т. д. Их интерес к сбытовой и производственной деятельности на территории России очевиден, хотя данное направление бизнеса ни в коей мере не является приоритетным. Вторая группа торгующих с Россией японских компаний состоит из тысяч небольших фирм, занимающихся торговлей рыбой, лесом, подержанными автомобилями, потребительскими товарами, обслуживанием российских судов и т. д. Подобный микробизнес в японо‑российских отношениях возник на волне либерализации 1990‑х годов. Как правило, участвующие в нем компании расположены в соседних с Россией северных и прибрежных японских префектурах и ориентированы исключительно на Россию. Они обладают всеми традиционными плюсами и минусами малых предприятий. К плюсам можно отнести низкие издержки и быструю реакцию на изменение рыночных условий, а к минусам – ограниченные экономические возможности, тенденцию использовать средства из арсенала теневой экономики, а также нежелание (и неумение) японских бизнесменов работать в условиях высокого риска.

7. Последняя особенность постсоветской модели связана с тем, что в 1990‑х годах в японо‑российских связях появился целый ряд проблем, которые оказалось невозможно разрешить при помощи одного только рыночного механизма. Так, в освоении энергоресурсов Восточной Сибири был выбран вариант более затратный, но исключающий превращение Китая в монопольного покупателя. Импорт в Японию российских морских биоресурсов и экспорт японских подержанных автомобилей привели к появлению крупного нелегального сектора. Дело дошло до того, что некоторые эксперты начали заявлять о противоречии государственным интересам России всей модели использования дальневосточных ресурсов на рынках СевероВосточной Азии [Богатуров, 2004]. И наконец, во взаимном восприятии друг друга японцами и россиянами появился глубокий и расширяющийся разрыв. Перечисленные явления можно считать проявлениями монополии, теневой экономики, негативных внешних эффектов и асимметричной информации. Экономическая теория относит их к провалам рынка, т. е. к ситуациям, когда невозможно эффективное распределение ресурсов на основе рыночных сигналов и требуется целенаправленное государственное вмешательство [Belov, 2005].

После критического момента перестройки и рыночных реформ японороссийская торговля вновь попала в многолетнюю колею зависимости от политических отношений и обмена сырья на готовые изделия. Это сопровождалось спиральным расширением теневого сектора и возникновением других провалов рынка в ряде секторов сотрудничества. Зависимость от колеи приобрела ярко выраженный и хорошо объяснимый теорией характер.