Маленькое солдатское кладбище неподалеку от реки Ловатъ в Рамушево, юго-восточнее озера Ильмень

Прежде чем приступить к детальному описанию своих впечатлений, мне хотелось бы вкратце пояснить о причинах возникновения кольца окружения под Демянском. Произошло это в суровую зиму 1941/42 гг., суровую даже по русским меркам, в условиях которой пришлось действовать нашим войскам. Как утверждали, это была самая холодная зима за 140 лет. Примерно с конца ноября 1941 года установились морозы в 40–50 градусов.[10] У большинства наших солдат были только каска на голове, вязаная куртка и перчатки. Потери по причине обморожений в этих условиях были колоссальными и почти до критического минимума сократили численность войсковых соединений. Заболоченные участки под Волховом, у озер Ильмень и Селигер, быстро сковали морозы, что позволило сибирским ударным дивизиям, солдаты которых были соответствующим образом экипированы для ведения боевых действий в условиях морозов, совершить решающий прорыв на широком фронте. Тем самым участь 16-й армии была фактически предрешена — она в полном составе оказалась в кольце окружения. Нетрудно догадаться, что при таком холоде и оружие отказывало. Стволы минометов покрывались льдом, да и с артиллерийскими орудиями возникали аналогичные проблемы. Войсковой подвоз агонизировал. И положение окруженных с каждым днем все более осложнялось. Необходимо было создать фронт внутри кольца окружения, причем в условиях сокращенного более чем наполовину продовольственного рациона. Лошади, а их было несколько тысяч, остались без прокорма, и среди них начался массовый падеж. Военные ветеринары отчаянно боролись за каждое животное, но в конце концов оставался единственный выход — пристрелить его ради избавления от мук. Конина поступала на полевые кухни, потому что именно она стала основным источником пропитания войск. Кости и внутренности доставались местному населению, в отходы шли одни только копыта.

Теперь все надежды возлагались на транспортные эскадрильи германских люфтваффе и их трехмоторные машины Ю-52. Временный аэродром вблизи Демянска мог удовлетворять лишь первостепенные нужды, через него завозились провиант, боеприпасы, горючее. Через него осуществлялась и эвакуация раненых. Прибытие каждого такого самолета становилось событием. Среди пилотов-транспортников тоже были большие потери. Трудно вообразить, что пришлось вынести немецкому солдату в эти жестокие зимние месяцы. Лишь ранней весной 1942 года удалось создать узкий коридор войскового подвоза. И вот мы, молодые пехотинцы, в те сырые, промозглые дни небольшими группами небольшим интервалом, пройдя по шатким бревнам деревянного настила, вошли в кольцо окружения через этот самый коридор. Ширина его в самом узком месте составляла 400 метров, местами он с обеих сторон простреливался противником, а длина — приблизительно 18 километров. По обеим сторонам внутреннего фронта коридора окопались силы дивизии СС «Мертвая голова». Русские постоянно пытались прорвать этот единственный путь обеспечения. Для лежавших в глухой обороне дивизий это были самые тяжелые времена, но именно они сумели отвлечь на себя целых пять русских армий.

Бревенчатый настил дороги, единственный путь войскового подвоза в кольцо окружения, первоначально возводился для снабжения Демянска. Он был так сильно поврежден артиллерийским огнем и бомбами, что стал полностью непроезжим. Переправить по нему удавалось лишь небольшие по численности пехотные части. Противник с обеих сторон подвергал путь снабжения непрерывным минометным обстрелам. Мины, которые мы прозвали «фрикадельками», нередко шлепались в трясину, не разрываясь. На наиболее узких участках противник простреливал коридор из пулеметов. Во время передвижения через коридор мы всегда были начеку, чутко прислушиваясь к выстрелам из артиллерийских орудий и краем глаза отыскивая для себя подходящее место для укрытия, если станет совсем уж жарко. А по ночам коридор становился и вовсе непроходимым. Через эту заболоченную, усеянную ямами с водой местность и разрушенные огнем остатки бревенчатого настила и в светлое время суток было сложно пробраться. И наша запасная часть, включенная в 126-ю пехотную дивизию, в страшную духоту двинулась по снабженческому коридору к Демянску. По обеим сторонам в болотах и ямах, наполненных водой, еще с зимы лежали трупы русских солдат, лошадей, а также полусгоревшие обломки подбитых танков и грузовиков. Более жуткой картины для нас, молодых пехотинцев, вообразить трудно. Страшный, ужасающий смрад исходил от разлагавшихся трупов лошадей, сплошь покрытых белесой колышущейся массой червей. Вся эта мертвечина еще долго не давала нам покоя, поскольку убрать ее не было никакой возможности. Не следует забывать и о комарах, тоже ставших для нас адовыми муками. Прямо у нас над головами проносились колонны транспортных Ю-52. Ежедневно садились и взлетали от 100 до 150 машин, снабжавших 100000 человек 16-й армии, доставлявших в котел все необходимое и забиравших оттуда раненых. Проход через коридор войскового подвоза вечером наконец завершился, и мы получили возможность передохнуть. Он стал для меня одним из самых изнурительных маршей за всю войну в России.

По прибытии в 126-ю пехотную дивизию нас, молодых запасников, разделили на полки. Я попал в 422-й пехотный полк, в 4-ю пулеметную роту. Адъютант полка приветствовал нас следующей тирадой: «Ну, вот, дождались! Скоро они нам из детского сада пополнение пришлют. Вы хоть голую бабу живьем видели?» Повисло неловкое молчание, после этого посыльный повел нас на командный пункт 4-й роты.