Дорожный патруль: а если доберется? Он узнает все наши тайны.

ПАТРОН: Стало быть, нужно его опередить...

 

* * *

 

ИНТЕРЛЮДИЯ

Дорогая Электра,

я пригласила к нам Сару, вместе с Симоной и Джессикой, – посмотреть несколько ужастиков. Я даже не подозревала, что она вообще смотрит фильмы, а она просто включает субтитры в настройках DVD‑плеера. Я почувствовала себя такой дурой, ведь это же настолько очевидно! И потом, она просто потрясающе читает по губам.

Мы взяли напрокат несколько фильмов про маньяков и смотрели их в подвале, полностью потушив свет. Скорее было смешно, чем страшно: некоторые из этих фильмов такие тупые! Ну например: если по округе бродит психопат, который убивает людей направо и налево, кому придет в голову прятаться от него на кладбище или в пустом доме? Любой сразу свалил бы куда глаза глядят и прихватил бы с собою всех друзей. Никто не стал бы бродить по улицам в полном одиночестве и уж точно не полез бы в подвал выяснить, что там за странные звуки.

Мы все решили, что это даже оскорбительно; ну, в смысле, в этих фильмах тинейджеров вечно выставляют такими невероятными придурками!

Джессика заметила, что это не просто подростки – это помешанные на сексе тинейджеры. Как будто у них на голых задницах мишень намалевана: разделся, и – бац! – в тебя попали.

"Да, – сказала Сара. – Интересно, что эти люди пытаются сказать нам о сексе?"

«Не занимайтесь этим, если не хотите умереть», – предположила Симона.

"Или хорошенько предохраняйтесь, – добавила Джессика. – Типа, используйте крупнокалиберные средства защиты".

"Детки! – вскричала я голосом телерекламы. – Вы занимаетесь сексом, не предохраняясь? Вы делаете это в опустевших летних лагерях и на заброшенных заводах? Пользуйтесь нашими маньякоустойчивыми презервативами! Лично одобренными Фредди, Джейсоном и Чаки!"

"Да! – смеясь, сказала Сара. – С маленькой хоккейной маской на кончике!"

«А презерватив Фредди делается, скажем, из горелой кожи», – сказала Джессика.

«Фу‑у, ГАДОСТЬ!» – Не знаю точно, кто это сказал. Наверное, все разом.

В общем, Электра, разговор после этою принял довольно странный оборот. Мы не успокоились, пока не придумали целую серию сексуальных игрушек‑ужастиков, включая: надувную куклу‑макет Чаки (отлично отвлекает внимание преследователей при бегстве и делается из специальной резины, устойчивой к ножевым ранениям), вибратор Фредди (в оранжево‑зеленую полосочку) и крем‑смазку Джейсона (попробовав раз, вы непременно вернетесь за новым тюбиком, даже если с вами окончательно расправились в предыдущей серии фильма!).

Я по‑настоящему рада, что Джессике и Симоне нравится Сара. Я бы здорово обломалась, если бы они решили, что Сара недостаточно крута, чтобы с нею водиться... Я хочу сказать, все мы не очень‑то круты, хотя Джессика порой может насмешить до колик. Раньше мы всегда тусовались с Дженни Берч, а потом они с Джессикой чего‑то не поделили и поцапались. Джессика начала обзывать Дженни по‑всякому, наговорила ей кучу гадостей, а потом встряла и Симона, да и я, кажется, тоже. Не знаю почему; даже не помню, из‑за чего вышел весь сыр‑бор. Только с тех пор мы с Дженни больше не разговариваем.

В любом случае я рада, что Сара нам подошла. Если в школе тебе не с кем тусоваться, это может здорово давить на психику... Помню, когда мы только сюда переехали, мне было очень сложно с кем‑то подружиться. Я дошла до того, что вступила в герлскауты, где и познакомилась с Джессикой и Симоной.

Иногда я смотрю на все эти разные группы в школе, и мне начинает казаться, что все они прибыли на Землю с разных планет. Спортсмены, Книжные Черви, Наркоманы, Готы... Интересно, на что похожи эти их планеты, что там творится? Было бы здорово посетить их все. Диковато звучит, верно, Электра?

А у некоторых людей вообще нет своей планеты. Очень уж толстая девочка, слишком уж глупый мальчик, все, кто слишком уродлив или бестолков, чтобы с кем‑то подружиться. Я встречаю таких в школьном коридоре, жалею их и сержусь одновременно. Мне их жаль, потому что они, судя по всему, так и останутся одинокими. А сержусь я потому, что никто даже не пытается к ним подойти.

Включая и меня.

Может, дядя Рик ошибся? Наверное, мне лучше стать не писательницей, а Правителем Мира; тогда я все могла бы исправить, сделать всех‑всех счастливыми.

Точно.

Может, именно поэтому люди вообще становятся писателями – больно уж это редкая профессия – «Правитель Мира», вот они и создают себе тот мир, которым они могли бы править. Там они могут устранить все те ошибки, которые во всамделишной жизни исправить не получается.

Гм. Даже не знаю, здравая это мысль или полный идиотизм. А что думаешь ты, Электра?

МНЕ КАЖЕТСЯ, ТЫ – ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ И ОЧЕНЬ ТАЛАНТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК.

О, большое спасибо, Электра. Ты очень добра.

СКАЖУ БОЛЬШЕ: ПУСТЬ Я – НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ЭЛЕКТРОННОЕ ПОРОЖДЕНИЕ ТВОЕГО БОГАТОГО ВООБРАЖЕНИЯ, МЕНЯ ВСЕ РАВНО ПОТРЯСАЕТ ВЕЛИКОЛЕПИЕ ТВОЕГО ФИЗИЧЕСКОГО ОБЛИКА. ТЫ – ЯРКИЙ ОБРАЗЕЦ ВЫСШЕГО ИДЕАЛА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КРАСОТЫ, И ВСЯКИЙ МУЖЧИНА ГОРДИЛСЯ БЫ ВОЗМОЖНОСТЬЮ ПРЕСМЫКАТЬСЯ У ТВОИХ НОГ.

Вздох. Эх, осталось только убедить в этом дядю Рика.

ВПРОЧЕМ, ТВОИ НОГИ ИЗРЯДНО ВОНЯЮТ.

Ну хватит. Заткнулась бы ты.

 

Глава 3

 

Первым, что увидел Джинн‑Икс, когда с его головы сдернули пакет, был яркий свет, бивший прямо в глаза. Прищурившись и отвернувшись от слепящего сияния, он проговорил:

– Довольно избитое клише, тебе не кажется?

– Предпочитаю называть это традицией, – ответил Следователь.

– Да, засунуть меня в фургон и привезти сюда – куда уж традиционней, – фыркнул Джинн‑Икс. – Мы где, в твоем подвале? – Он покрутил головой, но за источником слепящего света не было видно ничего, кроме темноты. – Надо было оставить меня на складе, знаешь ли... Пустой, заброшенный, всеми забытый, и никаких выходов лично на тебя, если только ты не глупее, чем кажешься. А теперь тебе придется беспокоиться о следах: волокна ткани, кровь, весь мой долбаный труп. Может, даже свидетели. Ты еще больший идиот, чем чертов Джеффри Дамер.

– Я тебя поймал, разве нет?

– Только потому, что я тебе доверял, вероломный ты сукин сын. Убивать шлюх тебе уже мало, да? Обязательно нужно замочить кого‑то из своих?

Шаги, донесшиеся до Джинна‑Икс, сообщили, что его похититель перемещается в темноте. Рядом с источником резкого света возник мягкий цветной прямоугольник. Он сразу распознал в нем компьютерный дисплей.

– Во‑первых, ты здесь потому, что мне нужна телефонная линия, – сказал Следователь. – Чтобы войти на твой веб‑сайт. Ты назовешь пароли, которые позволят мне проникнуть в системные файлы.

– Ни малейшего шанса, урод.

– Во‑вторых, ты здесь еще и потому, что мне потребуется какое‑то время для того, чтобы вытянуть из тебя пароли. Для этого нужно место, где я мог бы работать спокойно и не спеша.

Желудок Джинна‑Икс сжался, словно самолет, в котором он летел, провалился вдруг в воздушную яму.

Луч света внезапно отклонился от его лица, и Джинн‑Икс заморгал, спеша вернуть себе зрение. Когда он вновь обрел способность что‑то видеть, то тут же пожалел об этом.

На растянутом на столе полиэтиленовом листе поблескивали разложенные правильными рядами инструменты. Стены комнаты тоже были занавешены простынями из черного пластика; это неприятно напомнило Джинну‑Икс коридоры, которыми убегала жертва в созданной им самим видеоигре Пластик отражал свет, подобно темной, влажной плоти.

– Отлично, – сказал Джинн‑Икс. – Ты коп. Поймал Поцелуя Смерти, а тот выдал меня со всеми потрохами. Воображаешь, что весь этот хренов инквизиторский вудуизм заставит меня исповедаться? Блефуешь. Да пошел ты в жопу.

– Я не коп, – возразил Следователь. Он поднял со стола маленькую бутановую горелку, размером чуть больше обычной зажигалки, и поджег ее при помощи спички. На конце горелки возник и загудел мерцающий язычок голубоватого пламени. – В газетах постоянно пишут, что я обязательно должен быть полицейским, но это не так. Я раскрываю дела, которые полиция раскрыть не в состоянии.

– Следователь, да? – Конечно же, Джинну‑Икс это имя было известно. Он просто никогда не верил, что Следователь действительно существует. Это было страшилище, придуманное копами для того, чтобы пугать им тех, за кем они охотятся. Джинн‑Икс считал, что трупы – просто изуродованные тела подозреваемых, которые покончили с собой, чтобы не даться живыми, или с которыми полицейские расправились сами, поскольку для суда у них не хватало улик. Быть не может, чтобы где‑то существовал одиночка, способный самостоятельно выслеживать и ловить настоящих хищников вроде него самого. Нелепость какая‑то...

– Вижу, ты мне не веришь, – сказал Следователь. – Но я приложу все усилия, чтобы тебя переубедить. – Он поставил горелку на стол. Тихо шипящее пламя действовало гипнотически: глаза Джинна‑Икс то и дело обращались к нему.

– Настоящая причина того, что меня называют Следователем, не приводилась в газетах. Я не просто убиваю убийц; я заставляю их сознаться. Тела, которые я оставляю полицейским, вовсе не обезображены, как об этом пишут газетчики. Их тела несут на себе следы моих весьма продолжительных, многочасовых стараний убедить их владельцев поделиться со мною своими секретами. Следы пыток.

– Значит, вот что тебя по‑настоящему вставляет? Маленькая месть психопата? – спросил Джинн‑Икс. – Дай угадаю: кто‑то из нас расправился с твоей сестренкой, невинным созданием, которая в действительности вовсе не была той шалавой, о которой все так долго трепались?

– Месть тут ни при чем, – спокойно возразил Следователь. – Во всяком случае, меньше, чем ты воображаешь. Меня беспокоит вакуум – те огромные пустоты, которые вы оставляете в жизнях людей. Я не в силах заштопать большие дыры, которые остаются после исчезновения дочери, сестры или жены. Но я могу залатать дыры поменьше. Дыры, оставленные не нашедшими ответов вопросами: жив ребенок или погиб? Где она похоронена? Какой ложью этот человек заставил моего сына довериться ему?

Следователь поднял со стола остроконечные кусачки и, поднеся их к пламени горелки, наблюдал, как их кончики наливаются оранжевым свечением.

– Я провожу... следствие. Узнаю те единственные ответы, которые семьи ваших жертв могут получить. Закрываю дела об убийстве. Видишь ли, в этой жизни ничто не дается бесплатно; все платят – когда‑нибудь, как‑нибудь. Считай свои ответы простой оплатой старых долгов.

Джинн‑Икс не мог оторвать взгляд от кусачек. Их кончики раскалились уже добела.

– Ты... Тебе не нужно этого делать. Ты получишь ответы.

– Но это лишь половина долга. А то, как я сумею получить правдивые ответы, – вторая его половина.

Следователь убрал кусачки из пламени и другой рукой схватил Джинна‑Икс за волосы.

– Получается гораздо лучше, когда человек видит то, что с ним делают...

Кусачки оказались вдруг рядом – так близко, что Джинн‑Икс лишь с трудом мог сфокусировать на них взгляд. Он чувствовал исходящий от них жар. Обонял металлическую окалину.

– Пожалуйста, – прошептал Джинн‑Икс.

– Я не хочу, чтобы ты закрывал глаза. И поэтому постараюсь, чтобы ты не смог этого сделать.

 

* * *

 

Джек стянул с кистей хирургические перчатки. Раньше, когда он совершал этот ритуал, ему казалось, что он снимает доспехи, срывает запятнанный кровью защитный слой; теперь это выглядело иначе: как будто он сбрасывает вторую кожу, избавляется от части себя самого. Руки, казалось, были голыми и беззащитными; они легонько дрожали, когда он поднес их к клавиатуре ноутбука. На мгновение ему почудилось, что брызги крови попали на клавиши, но то был лишь алый отсвет от экрана.

– Произнеси по буквам, – попросил Джек.

– Рагнарок. Р‑А‑Г‑Н‑А‑Р‑О‑К, – выдавил Джинн‑Икс. – Клянусь тебе.

Джек изучал стоявший перед ним ноутбук, специально развернутый так, чтобы Джинн‑Икс не мог видеть дисплея. В центре экрана, на постоянно движущемся фоне, висело серое прямоугольное окно, в котором мигал запрос, состоявший из единственного слова.

Пароль.

Пароль.

Пароль.

Джек обнаружил, что движущиеся изображения зачаровывают его. Гротескные по сути, они красиво переплетались между собой, создавая изящный танец цвета и форм. Сфотографированные лица жертв слой за слоем накладывались друг на друга, и внимание привлекали только их напряженные глаза. Это была мозаика ужаса и мольбы, которая в конце концов распадалась на отдельные части тел, пляшущие веселую джигу в компании блестящих скальпелей и хромированных пистолетов.

Неплохо сделано, решил Джек, но выглядело бы еще эффектней в звуковом сопровождении. Например, крики, наложенные на упругую ритмичную музыку...

Он нажал несколько клавиш.

– Так‑так. Полагаю, этого и следовало ожидать, – сказал он. – Экран просто погас.

Джинн‑Икс испустил тяжелый, булькающий вздох.

– Нечто вроде тотального уничтожения данных, так? – спросил Джек. – Интересно, сколько подобных ловушек ты здесь наставил?

– Одной вполне хватит, ублюдок недоделанный. Ты проиграл.

Джек развернул ноутбук так, чтобы Джинн‑Икс мог видеть дисплей. Серый прямоугольник все еще висел на экране.

– Наверное, мог и проиграть... если действительно ввел бы твой пароль.

Он натянул на руки свежую пару перчаток, взял флакон с бензином для заправки зажигалок и шприц.

– Кажется, придется начинать с самого начала...

 

* * *

 

– Ты крепче, чем я думал.

– Xa. Xa. Xa.

– Назови мне пароль.

– П‑пошел ты.

– Почему тебя так заботит, что с ними станется? Ведь на тебя твоим дружкам наплевать.

– Ты ошибаешься. Ошибаешься.

– Они все до одиного социопаты. Убийцы. Их интересует только одно – как лишить жизни еще кого‑нибудь.

– Мы.

– Что?

Джинн‑Икс оскалился, показав зубы в брызгах крови:

– Мы. Лишить жизни – единственное, что интересует нас.

– Назови мне пароль.

– Зачем? Доступ у тебя уже есть. Тебе нужны имена, даты, точные координаты? Все это уже там, на сайте... нет смысла кого‑то пытать. В этом‑то и есть вся суть "Волчьих угодий" – в обмене сведениями. Остальные охотники с удовольствием расскажут тебе о своих убийствах.

– Мой метод надежнее.

– Нет. Твой метод прият... АААААААААААА! Черт, не делай этого!

– Назови мне пароль.

– В этом нет никакого смысла. Я не знаю настоящих имен никого из них.

– Я тебе не верю.

– Тебе ведь вовсе не это нужно, так? Хочешь войти в систему под моим именем, прикрыться им и переловить всех, одного за другим? Нет. Ни за что. Я тебе не позволю.

– Почему?

– Да пошел ты... НННЕТ! НЕТ! О БОЖЕ!

– Скажи почему.

– ОНИ МОЯ СЕМЬЯ! – прокричал Джинн‑Икс.

Следователь замер, оторвавшись от своих занятий.

– Они моя семья, – всхлипнул Джинн‑Икс. – Как ты не понимаешь? Никто из нас никогда не был частью чего‑либо. А в Стае каждый – часть целого. Мы больше не одиноки...

Следователь долго смотрел на Джинна‑Икс.

После чего развернулся и вышел из комнаты.

 

* * *

 

Проведя с Джеком два года, Никки завела себе определенные привычки. Спала она до полудня, потом вставала и шла в местный гимнастический зал. Проводила там по меньшей мере три часа – тренировалась, а затем шла в сауну, если таковая имелась. На обратном пути она покупала чего‑нибудь поесть и несла Джеку. Дневные часы они проводили вместе, просматривая списки разыскиваемых преступников, газеты и полицейские отчеты. У большинства серийных убийц был свой излюбленный тип жертв: Тед Банди, к примеру, нападал на девушек с длинными прямыми волосами каштанового цвета Джек и Никки прикидывали, где и как каждый конкретный убийца может нанести новый удар, какой тип жертвы ему нужен. Никки в достаточной мере овладела искусством перевоплощения, чтобы при помощи париков, контактных линз и грима суметь изобразить кого угодно – от белокурой амазонки до чернокожего транссексуала.

Около девяти они выходили работать. Никки прогуливалась по улицам, а Джек неотступно следовал за нею. В сумочке лежали миниатюрная видеокамера и передатчик; устройство, при помощи которого Стэнли Дюпреи блокировал ее сотовый телефон, одновременно дало помехи на "жучок", и Джек сразу сообразил, что дело нечисто.

Обыкновенно он просто слушал, как Никки ведет торговлю быстрым трахом и минетами... Но вот уже пять раз они натыкались на нечто другое.

Когда это происходило, Никки оставляла Джека в одиночестве. Если Джек вел допрос прямо на месте, она сидела в другой комнате; если они заманивали убийцу туда, где они остановились, Никки шла прогуляться. Они перебрались из мотеля рядом с аэропортом в маленький дом, снятый в недорогом квартале, где Джек мог бы без опаски допросить Джинна‑Икс; в подвале он устроил небольшую комнату для допросов.

Сегодня Никки решила отправиться за покупками, но сосредоточиться на этом приятном занятии не получалось. Она бесцельно бродила по магазинам, не встречая ничего, что ей захотелось бы приобрести. На витринах выставлена была не одежда, а костюмы для перевоплощения в жертвы убийств.

Странствия по городу привели Никки к церкви.

Она вошла прежде, чем сообразила, что делает. Никки воспитывалась в католической вере, но, едва достигнув зрелости, отбросила напрочь все ритуалы и заповеди. С тех пор она ни разу не бывала в церкви; впрочем, нельзя же заниматься тем, чем она занималась, не раздумывая порой о жизни и смерти, добре и зле. О справедливости и воздаянии.

Церковь была строгой, но красивой, какими бывают только католические церкви: высокие своды над головой, длинные ряды простых скамей, центральный проход, ведший к резной деревянной кафедре с вычурным позолоченным крестом. Лучи солнца заливали прихотливые витражи окон, преломляясь в разноцветных фигурах святых, которые навеки замерли в исполненных страдания позах.

Никки двинулась по проходу. Впереди стояли две старушки со свечами; обойдя их, Никки оказалась сбоку. У самых исповедален.

Нерешительно приоткрыла дверцу, проглотила возникший в горле комок и вошла.

Никки верила в то дело, которым они с Джеком занимались, в правоту и необходимость этого, но ту роль, которую играла она сама, и роль Джека разделяла огромная пропасть. Когда их союз едва успел сложиться, Никки показалось, что весь серьезный риск она принимает на себя, а Джеку достается все удовольствие... но эти мысли улетучились, стоило ей впервые исподтишка подглядеть за его работой.

Никки рисковала всего‑навсего собственным телом. Джек же принимал на себя куда больший риск.

Она уселась. Панель, отделявшая ее от священника, сдвинулась в сторону, оставив между ними деревянный экран. Как там начинался ритуал?

– Благослови меня, святой отец, ибо я грешна. Прошло... много времени с тех пор, как я исповедовалась в последний раз.

Никки умолкла, не зная, что говорить дальше. Когда она своими глазами увидела, на что способен Джек, ее переполнила ошеломляющая смесь эмоций: шок, отвращение, страх... и еще, конечно, удовлетворение. Она радовалась тому, что его пленник погиб, радовалась, что тот страдал перед смертью, но она ни за что на свете не могла бы повторить то, чем занимался Джек.

В этот же, в последний раз, со Стэнли Дюпреи... она не ощутила и половины той слабости, когда Джек расправился с ним. Какая‑то ее часть чувствовала не просто удовольствие – она ощутила голод.

Что же чувствовал Джек после всего того, что делал он сам?

Затененная фигура по ту сторону исповедального экрана шевельнулась:

– Да? – Голос был низким, успокаивающим Мягким.

– Есть один человек, вместе с которым мы работаем. Мужчина. Я беспокоюсь о нем.

– Что тебя беспокоит?

– Это из‑за работы. Ему приходится заниматься... неприятными вещами. Я боюсь того, во что он может превратиться.

– Чем ему приходится заниматься?

– Он вынужден... делать людям больно.

– Он преступник?

– Не совсем обычный. Он не калечит людей из‑за денег.

– Кто‑то другой заставляет его это делать?

– Нет. Это его собственный выбор.

– Если он решил начать, то сможет и закончить. Господь будет ждать этого, чтобы даровать ему свое прощение...

– Не все так просто. У него есть на то веские причины. Но... – Никки умолкла, стараясь облечь мысли словами. – Мне кажется, то, что он делает, необходимо. Но каждый раз, когда он мучает кого‑то, это несет боль и ему самому. Я знаю, где‑то внутри него прячется хороший человек... его просто не различить за всей этой болью. И он добавляет все новые и новые слои.

– Кажется, он считает себя мучеником. Страдающим за чужие грехи.

– Да. Наверное, так и есть.

– Мученики обычно думают, что заслуживают страданий. Быть может, твой друг принимает на себя всю эту боль из‑за каких‑то прошлых событий?

Никки подумала о семье Джека. Вспомнила рассказанную им историю и о том, как мертвенно звучал тогда его голос.

– Вы попали в точку, святой отец. Раньше я думала, если он сможет преодолеть то, что случилось, этого будет достаточно, чтобы остановить его. Но прошло уже два года, и мне начинает казаться, что этому не будет конца. Сначала он должен отыскать одного человека... а эти люди очень хорошо прячутся.

– Порой встретиться лицом к лицу с человеком, который обидел тебя, или с тем, кого ты сам обидел, не так‑то легко... разве что в сердце своем. Для начала ему следует простить самого себя, это самое важное. Пока этого не произойдет, он так и будет наказывать себя за то, что случилось в прошлом.

Никки обдумала эти слова. Попыталась представить себе, как Джек примиряется с потерей семьи, начинает новую жизнь. Нормальную жизнь. Забывает про всех этих несчастных в безымянных могилах и всех тех, кто умножает скорбный список имен...

Не получилось.

– Думаю, все может оказаться гораздо сложнее, святой отец, – медленно произнесла она – То, чем он занят, вроде как обретает собственную жизнь. Дело уже не только в прошлом. Ему приходится думать о будущем... ему нужно убедиться, что одни люди будут жить, а другие – нет.

– Я не понимаю.

– Это не важно. – Никки резко поднялась со скамьи. – Спасибо за разговор, святой отец. Уж не знаю, чего я ждала от этой беседы, но мне действительно стало легче. В голове немного прояснилось. Наверное, исповедь все‑таки несет душе благо.

– Одну минуту, дитя мое...

Она вышла не оглянувшись.

 

* * *

 

– Я тут подумал кое о чем, – сказал Следователь.

– Рад за тебя, – выплюнул Джинн‑Икс. Казалось, он обрел второе дыхание и сверлил своего мучителя глазами, которые больше не моргали. – Уже сообразил, какой ты несчастный, запутавшийся мудак?

– Мне нужно знать, как тебе это удалось.

– Всего‑то? Блин, это же так просто. Глупые чертовы яппи сами распахнут дверь, стоит только заикнуться, что ты собираешь деньги для сиротского приюта...

– Я не о том. Мне интересно, как тебе удалось отыскать остальных членов Стаи.

– Дал объявление в "Желтых страницах". Позвоните по номеру 1‑800‑МАНЬЯК‑УБИЙЦА.

Следователь поднял со стола электрический нож.

– Заключим договор. Я знаю о ритуале инициации... но не знаю другого – как тебе сначала удалось отмести всех позеров и пустых болтунов. Расскажи, и я дам тебе умереть с незапятнанной репутацией. Я не стану выдавать себя за Джинна‑Икс на "Волчьих угодьях".

– Зачем? Что тебе с того, как я это проделывал?

– Предупредительная мера. Если я смогу это повторить, то поймаю убийц быстрее.

– Значит, ты хочешь, чтобы я предал будущих членов Стаи вместо нынешних? Размечтался.

– Не считай это предательством, – возразил Следователь. Он включил электрический нож и поднес его кончик к груди Джинна‑Икс. Тот завис, гудя, над его правым соском.

– Думай об этом как о сделке. Первой в длинной череде, собери их всех...

 

* * *

 

Джек знал, что Джинн‑Икс заговорит, и знал почему. Он нашел в нем слабину.

Она есть у каждого. Речь не о точке распада, когда телесная боль так велика, а разум искушают такие ужасы, что уничтожается личность как таковая. Чтобы довести человека до этого состояния, могут потребоваться дни, даже недели, и всегда есть риск, что жертва впадет в состояние кататонии, где уже никакая боль не достанет ее.

Слабина – это трещина в психике человека, в самой ее сердцевине, затрагивающая ядро личности: то, чем этот человек на самом деле является, что для него важнее всего на свете. Если найти эту трещину и приложить кое‑какие усилия, можно одним махом разрушить все защитные слои и механизмы, оголить человеческую душу. Когда Джек только начинал свою работу, ему казалось, что слабина непременно основывается на страхе, – но, к собственному удивлению, обнаружил, что не реже она коренится в гордости, в печали, в тяге к чему‑то.

Слабиной Джинна‑Икс было его одиночество. Всю сознательную жизнь он чувствовал себя одиноким и вину за эту изоляцию возлагал на целое поколение. Эта ненависть к "отцам" привела его к убийству, которое сделало изоляцию окончательной.

Создание "Волчьих угодий" дало ему наконец ту эмоциональную поддержку, которую он так жаждал обрести. Он основал собственное племя, целую страну. Единственную вещь в его жизни, которой он мог гордиться.

И он никому не мог об этом рассказать.

Как и все серийные убийцы, он был неизвестной знаменитостью. Разумеется, он получал свою порцию почета и уважения от остальных членов Стаи, но они так и оставались словами, бегущими по экрану монитора. Еще никто не смотрел ему в глаза с иным чувством, кроме плохо скрытого отвращения или слепого ужаса; и он твердо знал, что другого выражения ему уже не встретить.

На самом же деле ему хотелось наполнить своим гневным воем весь мир, дать понять всем и каждому, кто он такой и чего добился. Эту слабость разделяют многие серийные убийцы – и она нередко приводила к их поимке.

Значит, Джеку оставалось только одно: дать Стенли способ добиться желаемого.

– Я собираюсь рассказать всем о методах твоей работы в Сети, – сказал Джек. – О том, как ты всего достиг. Какими программами пользовался. Какие личностные характеристики учитывал. И я расскажу, кем ты был.

– Ты... ты лжешь, – ахнул Джинн‑Икс. – Какой в этом смысл...

– Смысл есть. Неважно, насколько ты умен, но в Сети найдется десять тысяч человек, которые растащат твои идеи на клочки и придумают способы опровергнуть их. Уже через месяц твой метод окажется бесполезен. Но взгляни на это с другой стороны, – предложил Джек. – Твое имя запомнят все...

После долгого, мучительного молчания Джинн‑Икс прошептал:

– Договорились.

– Отлично. Итак, вернемся к самому началу...

 

* * *

 

Первым этапом было исследование. Веб‑сайт под названием «Бюро отслеживания серийных убийц» перечислял точки, где орудовали известные убийцы; эти области страны Джинн‑Икс пометил на компьютерной карте. Далее, он составил список веб‑страниц, которые, по всей видимости, могли представлять интерес для убийц: анархисты, в деталях описывающие процесс изготовления бомб, приверженцы «крутого» садомазохизма, подписные сетевые издания с описаниями убийств и пыток, архивы, посвященные массовым убийствам и знаменитым убийцам Джинн‑Икс использовал поисковую систему, которой скармливал ключевые слова – от «Аушвица» до «яда».

Затем он воспользовался скрытой программой, которая прикреплялась к этим сайтам и запоминала адреса электронной почты людей, которые посетили хотя бы два из них и при том проживали в областях, где чаще всего происходили убийства. Поскольку в каждый определенный момент на территории Соединенных Штатов орудовало от тридцати пяти до пятидесяти убийц, которые зачастую не сидели на одном месте, это не слишком сократило список кандидатур.

Настал черед его собственной веб‑страницы. Он назвал ее "Серийные убийцы сегодня" и поместил на нее ссылки во всех сайтах из списка; любой, кто забредал на эти страницы, мог перескочить на его собственную одним кликом мышки.

Впрочем, сайт "Серийные убийцы сегодня" был не самоцелью, а лишь промежуточным этапом. Джинн‑Икс постарался сделать его как можно более гротескным, зная, что это отбракует случайного посетителя, гуляющего по Сети. Красочные снимки расчлененных тел и текст, высмеивавший жертвы, должны были отпугнуть простых любопытствующих.

У страницы было несколько разделов, и лишь в том случае, когда пользователь посещал их все, на его экране возникала еще одна кнопка, приглашавшая заглянуть на другой веб‑сайт: "Испытание болью".

"Испытание" подразумевалось в самом буквальном смысле – это был тест. Он состоял из сотни вопросов, основанных на нескольких научных трудах о психологии серийных убийц и на собственном опыте Джинна‑Икс. Нужно было выбить восемьдесят очков или выше, чтобы перейти на следующий уровень. Некоторые вопросы требовали изучения ("Как звали третью жертву Сына Сэма?"), а другие были сформулированы так, чтобы спровоцировать гнев – они касались интимных и неловких эпизодов жизни испытуемого; чем эмоциональнее ответ, тем выше количество набранных баллов. Джинн‑Икс не предлагал никаких стимулов для прохождения теста, только обещал полную анонимность (ее обеспечивала сложная система маршрутизации посланий).

Получив сотни ответов, он сравнил их с результатами работы скрытой программы, выявляя претендентов, которые укладывались бы в составленный профиль; затем он завязал электронную переписку с теми, кто, по его мнению, выглядел многообещающе. В своих письмах он прямо сознался в своих убийствах и спрашивал у адресатов, приходилось ли им когда‑нибудь совершать то же самое.

Большинство ответило "да".

Джинн‑Икс знал, что некоторые говорят правду... оставалось перебросить мостик через эту последнюю фатальную пропасть.

Он уже знал, как проверить, правдивы ли их заявления; ритуал инициации был первым, что он вообще придумал. Но никто не захотел бы пройти обряд, если бы он каким‑то образом не подтвердил этим людям собственную честность. У них не было причин доверять ему – не больше, во всяком случае, чем у него самого; они были волками, медленно кружившими, огрызаясь, друг вокруг друга. Надо было устроить нечто такое, что никак нельзя было бы подделать, что каждый из них мог легко проверить. Публичное жертвоприношение, исполненное Джинном‑Икс в честь крещения своего детища.

Они обсудили это в деталях. Было решено подорвать школьный автобус.

Джинн‑Икс согласился. Самодельная бомба – не проблема.

Наутро после ужасной катастрофы (двенадцать погибших, двадцать два ранены) половина респондентов испарилась. Джинн‑Икс незамедлительно "снес" веб‑страницу; он понимал, что вступает в самую деликатную и опасную фазу всего процесса. Он связался с остальными членами и рассказал им о приватном веб‑сайте, который создает: это особый клуб, вступить в который могут только они и никто больше. Желающие должны пройти обряд инициации. Большинство ответили согласием, но лишь несколько человек отказались от этой мысли, узнав об условиях. Один прислал явно забальзамированную руку, чьи отпечатки пальцев не совпали с отпечатками предполагаемой жертвы.

Те же, кто прошел проверку, стали членами Стаи. Вначале их было лишь четверо, но и этого было достаточно.

Достаточно, чтобы образовать семью.

 

* * *