Глава 10. Хижина на зольной горе

Хижина на зольной горе стояла у устья старой шахты, давным - давно заброшенной, но связанной, как говорили, с действующей шахтой подземным ходом длиной в четверть мили. Это новое пристанище было примерно одного размера с домом, которого несчастная семья только что лишилась, но в крыше зияла такая огромная дыра, что Стивену и Марте пришлось затянуть ее одеялом, сшитым из разноцветных лоскутков, чтобы создать хоть какое - то подобие крова, на случай, если ночью пойдет дождь, так как небо заволокло грозными тучами. Дверь, захваченная из прежнего жилища, к счастью, закрыла весь дверной проем, а Уильям Моррис пообещал принести им ставни для окна, в котором не было стекла. В целом, новое жилище было ни лучше, ни хуже старого - лишь вместо зеленых лугов и свежего горного воздуха их окружали теперь мертвая пустошь и горы золы, где, кроме желтой мать - и - мачехи да редкого бурьяна, ничего не произрастало. Ветер часто окутывал это мрачное место едким дымом, извергавшимся из ботфилдских печей.

Сохраняя упорное молчание, которое уже начинало пугать Марту, Стивен принялся устраивать свое семейство на ночлег. Покончив с приготовлениями, он умылся и надел лучшие одежды, которые обычно носил по воскресным дням, идя на занятия к мисс Анне. Он собирался все так же молча выйти за дверь, но тут Малышка Нэн, испуганно и недоуменно за ним наблюдавшая, горько расплакалась, и Стивену стоило немалого труда се успокоить.

— Стиви, мы теперь будем тут жить? - наконец спросила она, прерывисто вздохнув.

— Да, милая, поживем здесь немножко, - ответил он. - Даст Бог, мы в один прекрасный день вернемся домой. По Стиви никогда не бросит Малышку Нэн. Так что ей не будет больше страшно, да?

— Да, Стиви, - вздохнула девочка. Стивен, нежно поцеловав сестру и, передав ее Марте, вышел на освещенную луной улицу. С востока надвигались тяжелые тучи, но небо от их черноты казалось светлее. Прозрачный свет озарял горные вершины, величественно высившиеся вокруг, и его родной холм, при виде которого у мальчика сильно забилось сердце. Зайдя за угол хижины, он встал на колени, чтобы помолиться перед дорогой. Молитва наполнила его умиротворяющим покоем, незыблемым и безмятежным, как уснувшие вдали горы и глядевший сверху месяц. Стивен поднялся и решительно зашагал к дому хозяина.

Ботфилд - Холл представлял собой большое здание, возведенное из дерева и кирпича, с остроконечной крышей, крытой соломой и черепицей. Дом одиноко возвышался посреди равнины; чуть поодаль стояла фабрика, по другую сторону которой раскинулась деревня. Оконные проемы дома были отделаны камнем, крепкая дубовая дверь на заднем дворе - обита гвоздями. Стивен взялся за железное дверное кольцо, и оно, выскользнув из его пальцев, тяжело и гулко стукнуло по шляпкам гвоздей. От неожиданности он так растерялся, что едва сумел объясниться с отворившим ему слугой. Они прошли через кухню и, отворив одну из многочисленных дверей, оказались в гостиной, меблировка которой поразила Стивена своей чудной красотой и роскошью.

У камина, выглядевшего очень уютно, расположился сам хозяин. Слуга бесцеремонно втолкнул мальчика в комнату и прикрыл за ним дверь. Стивен нерешительно остановился на пороге, комкая в руках шапку, хозяин же сидел неподвижно, глядя на него с деланным изумлением, хотя в глубине души боялся мальчика не меньше, чем Стивен его. Обижая других, мы сами становимся трусливыми.

— С какой стати ты явился сюда, юный Ферн? - недовольно спросил он.

— Сэр, - ответил Стивен твердым голосом, но не выходя из рамок почтительности, - я хотел бы знать, кто приказал выгнать нас из дому - владелец поместья или вы?

— Я купил этот участок, теперь он мой! - грозно заявил хозяин, тяжело хлопнув рукой по столу, как будто хотел таким же способом уложить Стивена на обе лопатки.

— Продать его могу только я, - сказал Стивен.

— Ты так полагаешь, мой мальчик? Даже если бы дом принадлежал тебе, то распоряжаться им ты смог бы не раньше, чем тебе исполнился бы двадцать один год. Настоящим владельцем был твой дед, и он продал мне этот дом за пятнадцать фунтов. Он стал хозяином дома, когда вернулся с каторги, и, пока жив, остается единственным полноправным собственником. Так что этот дом никогда твоему отцу не принадлежал, и прав на него у тебя нет. Если хочешь взглянуть на купчую, то вот она, составленная в присутствии моего брата Томаса и егеря Джонса и собственноручно подписанная твоим дедом. Я бы дал тебе в руки посмотреть, но, думаю, даже при всей твоей учености, она все равно останется для тебя китайской грамотой.

— Сэр, - проговорил Стивен тихим голосом, - но ведь дедушка не в себе. Подписывая купчую, он не ведал, что творит. К тому же никаких денег он так и не получил.

— Что ты мелешь, негодный мальчишка!? - вскричал хозяин. - Я сам вручил ему деньги и даже настоял, чтобы он для верности положил их в жилетный карман. Не в себе, говоришь? Несколько месяцев назад он сам ходил на похороны сына, а когда моя племянница ему читает, он лучше меня понимает все эти мудреные речи. Деньги у него, если ты, конечно, их тайком еще не стянул.

— Когда вы их ему вручили? - спросил Стивен.

— Ты и сам не помнишь? - засмеялся хозяин. - Л ведь Джонс в тот день оставил тебе подарочек на память - привесил за ноги к калитке.

Лицо Стивена побагровело от ярости, но он сдержался и не проронил ни слова. Некоторое время они оба молчали.

— Убирайся, если тебе нечего больше сказать! - отрывисто сказал хозяин.

— Мне есть что вам сказать, - ответил Стивен, подходя к столу и пристально глядя в глаза хозяину. - Господь все видит. Ему известно, что у вас нет никаких прав на мой дом. Я верю, что в один прекрасный день мы туда вернемся, хотя вы и велели его разрушить. Я не желаю гневить Бога, так как в Писании сказано, что Отец наш, видящий тайное, воздаст нам явно.

От этого острого, неотрывного взгляда, от этих смелых и мужественных слов хозяин съежился и побледнел, но тут храбрость изменила Стивену. С трясущимися коленями, ничего не видя вокруг, он вышел из гостиной, миновал коридор и очутился на дворе. Дойдя до конца аллеи, он сел под лавровым деревом, содрогаясь от отчаяния.

— Бедный мальчик, - прозвучал нежный голос мисс Анны, и ее рука мягко легла ему на плечо. - Бедный мой Стивен, я все слышала и знаю, как тебе сейчас тяжело.

Вместо ответа из груди Стивена вырвался лишь сдавленный глухой стон. Мальчик сидел неподвижно и безмолвно, охваченный горем.

— Послушай, Стивен, - горячо заговорила она, - ты как - то говорил, что у священника в Дэнсфорде хранится бумага, подтверждающая твои права на дом. Нужно пойти к нему и обо всем рассказать. Я не верю, что мой дядя поступает по закону, и, если понадобится, подтвержу, что твой дедушка не в себе - он не мог сознавать, что делает. Но если за дело возьмется священник, то оно, скорее всего, не дойдет до суда: дядюшка очень печется о своем добром имени. В любом случае, обещаю тебе, Стивен, если Фернова лощина когда - нибудь станет моей, я верну ее как принадлежащую тебе по праву.

Слова мисс Анны звучали очень серьезно и вместе с тем ободряюще, и в душе Стивена снова загорелся огонек надежды. Желая заверить мальчика в искренности своих намерений, девушка протянула ему руку и почувствовала, как на нее упала теплая слезинка. Стивен поднялся и взглянул в ее побледневшее лицо, освещенное луной.

— Стивен, - продолжала она еще серьезнее, - ты найдешь в себе силы пережить эту боль и побороть искушение?

— Я все время молюсь за хозяина, - ответил мальчик, но в голосе его послышалась горечь, и лицо снова омрачилось.

— Он очень несчастный человек, - вздохнула мисс Анна. - Я часто слышу, как по ночам он ходит по комнате и молит Господа смилостивиться над ним. Но жажда денег превозмогает в нем все остальные чувства. Может, в юные годы он и мог себя пересилить, но теперь эта страсть всецело завладела им и губит его. Полюбив деньги, он забыл о своей любви к Богу, хотя предчувствует скорый конец и знает, что в вечность ему своего богатства не унести. Вот и сегодня он не сможет заснуть, потому что причинил тебе зло. Разве можно себе представить человека несчастнее, Стивен?

— Если бы мне предложили все его богатство, я не хотел бы оказаться на его месте, - ответил Стивен.

— Стивен, ты сказал, что молишься за моего дядю, и я верю тебе, но скажи, неужели при этом ты никогда не испытываешь к нему ненависти или отвращения? Тебе не хочется пожаловаться на его пороки Богу?

— Да, - признался мальчик, потупив глаза и удивляясь, как мисс Анна об этом догадалась.

— Ах, Стивен! Господь заповедал нам не просто молиться. Он велел нам любить врагов наших всем сердцем, а такую любовь может даровать только Он - великий Сердцеведец, видящий тайное и знающий самые сокровенные наши помыслы. Человек может молиться за своих врагов и делать им добро, но лишь Господь знает, есть ли в его сердце подлинная любовь.

— Я не могу любить их так, как люблю вас и Малышку Нэн, - возразил Стивен.

— Да, врагов трудно любить так же, как друзей и близких, - согласилась мисс Анна. - Тебе легко любить нас оттого, что мы питаем друг к другу взаимную привязанность. Но «если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники любящих их любят». То чувство, которое ты испытываешь к нам, знакомо и грешнику, - это любовь мирская. Но любовь к врагам - это любовь Христова, любовь небесная, ибо Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками. Так что постарайся не только молиться за моего дядюшку и Черного Томпсона, но и полюбить их всем сердцем, подобно Христу.

— Ах, мисс Анна, получится ли у меня? - вздохнул Стивен.

— Быть может, не сразу, - сказала она мягко, - но если ты попросишь Бога помочь тебе, Святой Дух наделит тебя этой любовью. Только пусть это станет твоим самым заветным желанием, и главное - не поддавайся искушениям. Помни, что заповедал Христос, умерший ради нас: «Любите врагов ваших». Он всегда поддержит тебя, ибо «подобно нам, искушен во всем».

Мисс Анна едва успела договорить, как из дому донесся голос хозяина, громко звавший ее. Стивен смотрел ей вслед, пока, добежав до конца аллеи, она не скрылась в доме. Тяжело загремел дверной засов, и лязгнули ключи - по слухам, мистер Уайли хранил у себя в доме кучу денег, и никто в округе так тщательно не запирал двери, как он. По дороге домой Стивен представил себе, как хозяин ходит по комнате всю ночь, не в силах заснуть, взывая к Богу, но не желая каяться в своем грехе, и чувство жалости пересилило в нем жажду мести.