Сиднейский Оперный театр, 25 февраля 2015 года

ПОЧЕТНЫЙ ВЕЧЕР

В ВОЗДУХЕ ВИСИТ торжественное настроение.

И было бы странно, если бы было по-другому. Roxette выступает перед лестницей, ведущей к Сиднейскому Оперному Театру, к зданию, считающемуся эмблемой Сиднея, Выступать там – это все равно, что завоевать приз в связи с мировым турне.

”Это большая честь и абсолютная кульминация тура”, так Пер Гессле говорит об этом в своем блоге Roxette.

Пока Мари делают макияж, я иду прогуляться вокруг здания.

Все послеобеденное время небо затянуто плотными, похожими на мрамор тучами. Когда под вечер начинает темнеть, воздух по-прежнему остается теплым. Компактный облачный покров делает небо непроницаемо черным и не дает увидеть то, что луна выглядит здесь иначе.

Другое наиболее известное здание в Сиднее, арочный мост Харбор-Бридж, украшен подсветкой и сверкает над водой. Из-за его формы в виде гигантской бронзовой дуги в народе его прозвали «Вешалкой», но мне кажется, что оно больше напоминает аттракцион в Тиволи. В дневное время здесь можно увидеть людской поток, движущийся так высоко, что люди похожи на муравьев, прогуливающихся на мосту длинной в пятьсот метров.

Темнота надвигается и на ботанический сад, расположенный совсем неподалеку. Время от времени слышится звонкий крик попугаев с деревьев и какие-то еще более таинственные звуки. Я начинаю фантазировать, и мне приходит в голову, что это я слышу летающих собак, разновидность летучих мышей, которые здесь тоже обитают. Как могут звучать их голоса?

Очень много из того, что есть в Австралии, очень похоже на Англию. Но только не тогда, когда речь идет о флоре и фауне.

В одном из автобусов, обслуживающих турне, обнаруживается паук величиной с кулак, что вызывает некоторую панику, пока один из австралийцев не идентифицирует его и не сообщает остальным, что этот паук не ядовит.

Конечно, он может укусить. В крайнем случае, он может сильно ущипнуть, но не более того.

За пределами Оперного театра, ближе к воде, есть табличка в надписью ”Seal Resting Area”/ Лежбище морских котиков, и в связи с этим, информация о том, как вести себя в случае, если вы вдруг увидели морского котика или морского льва.

Рекомендуется соблюдать приличную дистанцию. Морской лев намного проворнее, чем мы считаем, и если он почувствует, что ему мешают, он может также как паук укусить.

Похоже, что тут публика помоложе, чем в Вуллонгонге и одеты они более по-городскому. Сцена находится в таком же эстетическом обрамлении дугами, что и само здание Оперного Театра.

Мари сидит на своем высоким стуле и, всматриваясь в публику, выглядит немного озорной и игривой, а в уголках ее губ притаилась улыбка победительницы.

Ну, вот я и снова здесь. Вы, наверное, на это уже не надеялись?

Мари одета в черный пиджак, еще на ней черный шарф с белыми черепами и черные разорванные на коленях джинсы. Босиком и с накрашенными черным лаком ногтями на ногах. Одна ее рука лежит на штативе микрофона, и выглядит она так по-королевски, как никогда раньше. Деа на каблуках такой высоты, что хватит и для нее и для Мари. На Кристоффере отливающая золотом рубашка и черная шляпа на длинных волосах, которые периодически развеваются, когда дует ветер с океана. На Пелле рубашка в стиле Западного побережья Америки. На Кларенсе скромный серо-голубой костюм и серая шляпа. Магнус весь одет в черное, на нем жилетка и широкие брюки, а на Пере – пиджак из золотой парчи.

Участники группы сегодня вечером выглядят необычно красиво. Когда Roxette появляется на сцене, за ними следуют два больших черно-белых изображения. Вся сцена выглядит очень стильной и украшенной с большим художественным вкусом.

”Наверное, это самые прекрасные декорации за все время?” как говорит об этом Пер. Басист Магнус Бёрьессон хочет запечатлеть это мгновение и сделать селфи вместе с Пером в самом разгаре концерта на фоне Оперного театра и публики.

Мгновение, которое хочется сберечь и показывать потом дома.

Но, к сожалению, на фото выходят лишь две макушки и темнота. По сравнению с предыдущим концертом, публика здесь более расслабленная. Когда она подпевает в акустической версии ”It Must Have Been Love”, то все это людское море превращается в один огромный праздник любви.

Какой-то сорокалетний на вид американец замечает, что на моей шее висит пропуск за кулисы, и начинает ныть: ”Я проделал целый путь из Нью-Йорка, чтобы увидеть Мари. Ну, миленькая, пожалуйста, устрой так, чтобы я позже смог сделать с ней селфи. Ну, миленькая. Подумай, как далеко мне пришлось ехать, и все только из-за нее”.

Я смотрю в его просящие глаза и начинаю сдаваться. Я выкладываю его душещипательную историю Мике, которого не так просто разжалобить, как меня.

Из этого ничего не выходит.

А когда после концерта я вижу Мари, то я более чем начинаю понимать его беспокойство о своей жене. Мари рухнула на стул с бутылкой пива в руках, и выглядит она такой уставшей, что ее взгляд то и дело теряется в темноте теплой ночи.

Она мягко и устало улыбается, когда я говорю, какой красивой она выглядела во время концерта, и как хорошо она пела. Но сейчас у нее больше нет сил. Сил, чтобы общаться с фанатами, сил, чтобы фотографироваться с кем-то.

Довольно быстро мы садимся в черную машину, которая везет нас обратно к отелю. У решетки ворот Пер выходит, чтобы дать автографы для большой толпы фанатов, которые там собрались.

”Я не могу”, говорит Мари. ”Просто не получается, как бы мне этого не хотелось. Этот вечер и в правду забрал у меня все силы”.

Оскар машет рукой каким-то фанатам, которые яростно машут ему в ответ. Пару дней спустя, в блоге Roxette: будет написано следующее: ”Спасибо за то, что помахала в ответ, Мари! Этот день я запомню!”

В этот вечер австралийский шеф концертного агентства Live Nations приглашает группу на вечеринку с едой и напитками в отеле The Langham, в том самом, где со своими семьями проживают Мари и Пер. Но у Мари только одно желание — пойти и прилечь. И в этом своем решении она непреклонна. Ни даже бокала шампанского, чтобы отпраздновать вечер, который был таким чудным.

”Нет, я пойду к себе в номер. Лучшее, что можно сделать после такого вечера, это когда у тебя есть возможность побыть в покое. Побыть наедине с собой. Это связано в моей травмой. Я уже не справляюсь со всем этим шумом-гамом вокруг меня. Теперь это так, а не иначе. Мне это уже тяжело. Конечно, очень печально, что я не могу расслабляться со всеми вместе так, как могла раньше. Раньше нам всем было очень весело вместе на гастролях. Мы отправлялись куда-нибудь ужинать или зависали в барах. Так что я бы конечно с удовольствием к ним присоединилась, если бы могла, но теперь мне нужно пойти и прилечь”.

Остальные участники Roxette привыкли к тому, что с некоторого времени Мари в свободное время предпочитает отдыхать у себя в номере. Вечеринки после концерта проходят без нее. За столом собираются те дети участников группы, которые отправились в поездку с родителями. Габриэль Гессле, Никки Офверман, Эмма Альсинг Скууг, Ингрид Лундквист и Оскар Боиош.

Мике говорит, что у него становится очень хорошо на душе, когда он видит их всех вместе. Мы все уже стали что-то вроде родственников.

”Раньше Roxette мне часто казался конкурентом, который мешает нашей с Мари личной жизни. Казалось, что Roxette просто внедрился в нашу семейную жизнь. А сегодня я ощущаю все в точности до наоборот, как будто вместо этого Roxette стал нашей родной семьей. Нашим детям очень нравится Roxette, гастроли, песни, люди. Они выросли вместе с другими детьми участников группы, и у них с ними очень близкие отношения. В общем и целом, Roxette так много сделал для нас, что когда я говорю об том, я испытываю волнение. С тех пор, как мы в 2009 году снова стали ездить на гастроли, появилось ощущение, что от Roxette заряжаешься энергией, сродни электрической. Когда ты ощущаешь всю идущую от публики мощь, это просто какое-то чудо, магия. Мы с Мари встретили друг друга благодаря Roxette, группа стоит для нас в центре. Я испытываю огромную и глубокую благодарность перед тем, что Roxette принес с нашу жизнь”.

Во время вечеринки я сажусь за тем же столом, за которым сидят Пер и Оса Гессле, а также две австралийских шишки из Live Nation. Пер, похоже, в отличном, радостном настроении, что все прошло так хорошо. Еще два выступления, затем пауза в турне аж до середины мая. А там уже ждет Европа, на 10 мая запланирована премьера в Милане.

”Это просто замечательно, что Мари вернулась на сцену”, говорит Пер. ”Но я не удивлен. У нее такая огромная воля к победе. Она из тех немногих людей, которые в психическом плане способны выдержать такого рода поездку”.

Он рассказывает о том вечере, когда они с Кларенсом Офверманом увидели Мари в первый раз после болезни выступающей на сцене.

”Это происходило на мероприятии под названием Stjärnklart / Звездная Ночь, где выступают многие артисты. Мари была одной из них и исполняла несколько песен. Я всегда полагался на свое шестое чувство, и тогда для меня было очевидным, что она сохранила свою силу амазонки. Ту силу, которая была у нее еще до болезни, она опять ее показала. Для меня было достаточным увидеть и услышать это, чтобы убедиться в ее способности вернуться на сцену. И я знаю, что для этого она и живет. И еще я часто спрашиваю у нее, чтобы она делала в противном случае. Ну что, сидеть дома в Юршхольме и попивать дорогие вина? Я убежден, что единственное, чем она хочет заниматься, это петь и выступать на сцене, и публика отвечает ей такой взаимностью!”

День спустя я прогуливаюсь до отеля, где остановилась Мари. Вечер накануне закончился поздно, он был щедрым на напитки и шампанское, и у меня побаливает голова. Издание Daily Mail напечатало восхищенную рецензию, в которой расхваливали вчерашний концерт, и в заголовке речь идет о том, что Мари по-прежнему остается неподражаемой иконой стиля с коротко подстриженными светлыми волосами платинового оттенка. ”She’s STILL Got the Look.” / Она по-прежнему шикарно выглядит. В остальном, журналисты описывают ностальгический вечер, и отмечают то, что теперь Мари не совсем верно берет высокие ноты, так как она делала прежде. Теперь она берет чувством, своим присутствием и своим бешеным темпераментом.

На мой стук Мари сама открывает дверь. Она кажется бодрой и в отличном настроении. Она не накрашена, без черного лака на ногтях, и одета она в свободного кроя тренировочную кофту. С ногой не хорошо, но и не плохо, но тут уж ничего не поделаешь. В любом случае, она хорошо выспалась и по ее собственным словам, насладилась одиночеством.

”Раньше одиночество было для меня самым плохим, что есть в жизни, а теперь я его люблю. Как вчера вечером. Я расслабляюсь, и ничего страшного, если я споткнусь. Нужно просто встать и все. Какое кому до этого дело?Я могу долго чистить зубы, а затем записать что-то, что мне пришло в голову. Мне спокойно и чудесно. Я думаю о будущем, планирую то, что я хочу сделать. Что я, например, хочу домой и снова начать рисовать красками и карандашом”.

Я спрашиваю, не печалит ли Мари тот факт, что по вечерам она не вместе с остальными членами команды?

”Нет, по этому поводу нет. Я к этому привыкла. Меня печалит то, что сдает нога. И все равно, знаешь, сейчас я чувствую в себе бОльшую уверенность. В том, кто я есть. Я научилась смотреть на все с хорошей стороны. В течение многих лет я чувствовала себя потерянной в темноте. А теперь я решила для себя не сдаваться. С каждыми хорошо прошедшими гастролями эта убежденность во мне растет. Я буду бороться,и бороться, пока хватит сил”.

Меня поражает, как часто Мари повторяет слова “борьба”, “бороться” и “не сдаваться”. Что же заставляет ее, несмотря на трудности, двигаться вперед и только вперед? Откуда у нее берутся силы?

”Из детства, я думаю. Тогда много чего было трудным, но я научилась справляться со всем сама. Я всегда стремилась вперед. Отстаивала свои интересы, по большей части. Как с песней. Ее надо продолжать. Выбрать музыкальное направление в школе, подписать контракт на выпуск пластинки. Сидящее внутри меня беспокойство всегда двигало меня вперед. Сейчас я,наконец, обрела покой внутри себя. Но еще у меня железная воля”.