Дом Мари в Юршхольме сентябрь 2014 года

В СТУДИИ НА ЧЕРДАКЕ

СЕГОДНЯ - ясный осенний день. Вокруг слышно рычание машины для сбора листьев, опавших с деревьев в квартале, где живет Мари. Газоны, очищенные от первых рыжих листьев, ярко светятся своей сочной зеленью под осенним солнцем.

Внутри виллы сидит счастливая и радостная Мари. К ней в гости сегодня пришли Пер Гессле, Кларенс Офверман и Кристофер Лундквист. Две новых песни Roxette будут записаны в студии, которую Мари и Мике создали в верхней части дома. Обе песни уже почти завершены, осталось только записать вокал Мари.

Наверху на чердаке в студии, которая называется Studio Vinden, висит большой портрет Джони Митчелл. Мари говорит, что она этот портрет очень сильно любит, потому что он красивый, и потому что на нем представлена одна из её кумиров, и она получила его в подарок от Пера и Осы Гессле после завершения предыдущего тура. Гости поднимаются в студию. Вскоре стартует новый мировой тур с премьерой во Владивостоке, а затем последуют десять российских городов. Хабаровск, Красноярск, Новосибирск, Магнитогорск, Екатеринбург, Саратов, Ростов-на-Дону, Краснодар, Санкт-Петербург и, наконец, Москва.

Roxette выступали в России много раз до этого, там у них много поклонников. Это фанаты, которые поддерживают группу, у них с группой выросли взаимные теплые отношения. Люди, как Мари часто сама говорит. Мы играем для людей. Именно о них мы и заботимся.

В последнем туре, когда Мари и я виделись, она, тем не менее, была обеспокоена по поводу начала тура. Нога всё больше и больше доставляет ей проблем. Во время ее шведского тура она стала выступать на сцене босиком, чтобы уменьшить судорогу в ноге и увереннее стоять на ногах.

Это сработало, но Мари считает, что состояние ее ноги и вызванный ею дисбаланс только ухудшились. Ей вводят инъекции ботокса в ногу с тем, чтобы уменьшить судороги. Даже она не знает, принесет ли это хоть какой-то положительный результат. Даже лечащие Мари доктора не могут точно сказать, что происходит с ее ногой. Но, возможно, это вызвано травмой после массивного излучения ее головного мозга. Травма вызывает происхождение припухлости, которая давит на конкретные области ноги.

Несколько раз по утрам, когда мы встречались, она смотрела на меня со слезами на глазах, в которых звучали вопросы, что же можно сделать со всем этим?

Что же делать, если ничего не получится? Что же делать, если я не выясню причину ухудшения? Если я упаду?

В то же время, мне кажется, что Мари просто нужно задать все эти вопросы вслух, потому как её голос звучит убедительно, но вместо этого своей тонкой дрожащей рукой она вытирает навернувшиеся слезы.

"Я справлюсь со всем этим. Всё будет хорошо".

После этого она пожимает плечами. В худшем случае, нужно настроиться на лучшее. Она уже привыкла падать. Пусть всё идет, так, как идёт. Нужно видеть во всём этом положительные моменты.

Теперь я знаю, как проявляется тревога на лице Мари. Это страх, слезы со стиснутыми зубами, после чего она почти беззаботно пожимает плечами.

Пусть всё идёт так, как идёт. Или же нет.

Тем не менее, ты не можешь просто так не обращать внимание на всё то, что с ней происходит, когда идёшь рядом с Мари. Она очень часто борется с недугами на пределе своих возможностей. Зачастую кажется, что это просто невозможно для неё.

Она просто потрясающий борец.

Выучить новый текст песни для Мари это настоящая проблема. Песня должна быть записана строфа за строфой. Вновь и вновь. Иногда она полностью забывает слова песни. Иногда делает ошибки. Иногда неправильно выражает вокально.

Правда, сейчас существуют современные технологии, позволяющие справиться с этими недочетами. Но из-за проблем, с которыми сталкивается Мари при запоминании нового текста, на это уходит очень много времени, чтобы у Мари всё отложилось в памяти.

Между тем, рядом на диване сидит Пер Гессле и общается с фанатами на домашней странице Roxette. Он делает это каждый день. Контакты между группой Roxette и поклонниками - оживленные и доверительные.

Пер признает, хоть и в беззаботной манере, что страдает от постоянной привычки сидеть в Интернете. Сколько сегодня народу лайкнуло его новый статус? И сколько раз в течение дня он может зайти на страницу, чтобы проверить статус?

Всё говорит о том, что он просто не хочет обо всём этом думать.

Вместо этого, он демонстрирует нам всем фотографии их поклонников, которые разместили у него на странице. На них видны татуировки со строчками из песен Roxette в разных местах тела. Им самим написанные тексты песен выгравированы на коже людей из разных частей света.

Как и многое, что связано с Roxette - головокружительный успех от всемирного прорыва.

Кофеварка кипит на кухне, там же уже приготовлены булочки с корицей и фрукты. Кларенс сидит рядом с Кристоффером Лундквистом за микшерным пультом, но именно Кристофер занимается технологическим процессом. Кларенс слушает и высказывает свои комментарии. Он был продюсером Roxette с того момента, когда группа только начинала делать свои первые шаги, и он занимается одним из самых важных вопросов для Roxette - каким будет его новое звучание.

Новые песни называются "Some Other Summer" и "It Just Happens" и запланированы к выпуску на альбоме на Рождество 2015 года или в начале нового года. "It Just Happens" - одна из тех баллад, благодаря которым Roxette пользуется таким успехом на протяжении многих лет, как, например, ”It Must Have Been Love”, ”Vulnerable” и ”Spending My Time”. "Some Other Summer" звучит в стиле диско, мне она немного напомнила группу Pet Shop Boys.

Пер Гессле чётко помнит Мари с момента работы по соседству в репетиционном зале находящимся в Хальмстаде. Его воспоминания вполне соответствуют тому образу, который Мари хранит с момента их первого знакомства.

"Она была довольно дикой девчонкой. Я жил безопасной жизнью среднего класса вместе с моей мамой, которая была домохозяйкой, а отец был водопроводчиком. Мы не были богатыми, но во всем была стабильность и упорядоченность. Мари тусила в шальном прогрессивном коллективе вместе с Мартином Стернхюфвудом. Я жил в своей комнате для мальчиков и любил глэм-рок, панк и Патти Смит. Музыкальная сцена в Хальмстаде была чисто политической, а я никогда не любил шведское прогрессивное общество. Мне было глубоко по барабану на все то, что тогда происходило. Ни один из участников Gyllene Tider не интересовался политикой. Не знаю, насколько сильно этим интересовалась сама Мари. Но она была в этом прогрессивном потоке. У нее были друзья, которые поехали в Христианию, чтобы купить там гашиш, а я решил не участвовать во всем этом. Либо же я поступал всегда хорошо, но только для мамы. Но то, что я особенно хорошо помню, это то, как чертовски хорошо пела Мари. Я всегда так считал."

Перу особенно запомнился вот такой момент.

"Я услышал её в студии Радио Халланд. Она записывала свои собственные акустические песни, а я корпел над своими композициями. Песня называлась "Det är svårt att bryta upp" (Сложно просто так всё сжечь). Позже она вошла в альбом группы MaMas Barn. Она и фортепиано, это было чем-то совершенно волшебным".

Пер звучит лирично при описании своих воспоминаний того времени. Но, как и Мари, он указывает на тот факт, что между ними никогда не было романтики в отношениях. Они были больше похожи на брата и сестру. Когда он купил свою собственную квартиру в Хальмстаде, они часто вместе сидели у него дома, смотрели сериалы Даллас или Династия по телевизору и пили вино.

"Мы никогда не были влюблены друг в друга, но мы всегда поддерживали друг на друга. Многим может показаться со стороны, что у Мари и у меня были любовные отношения. Когда я писал текст песни "It Must Have Been Love ', я хотел, чтобы она была о поиске спутника жизни, который сделает тебя немного лучше, чем ты есть на самом деле. Так же вы можете сказать о Мари и обо мне. В музыкальном плане мы всегда делали друг друга немного лучше, чем мы есть на самом деле".

И их сотрудничество послужило, конечно же, началом чего-то более грандиозного.

"Я был удивлен, что Мари захотела работать в Roxette вместе со мной. Она была такой звездой, а я был двадцатипятилетним стариком. Я сделал то, что мог, чтобы сделать ее счастливой; я действительно хотел заставить ее остаться со мной. Мари пела, а я сочинял песни, и это стало разделением наших обязанностей. На каждом нашем альбоме есть одна или две песни, которые она сочинила. И она была той, кто сиял как звезда нашей группы. Я был хит-машиной, а она стала лицом группы. В начале, она всегда была логотипом Roxette, в то время как я носил гитару и все меня отправляли в кафетерий. Все думали, что она была звездой Roxette, а я был тем, кто вечно с ней болтался рядом".

Пер отметил множество различий между его и Мари музыкальными предпочтениями. Мари любит немного более сложную и более продвинутую музыку. Предпочтительно чтобы это было в духе блюза и джаза. Она не "поп-девушка" и никогда не пела или играла поп-музыку до появления в ее жизни Roxette. На самом деле, она родом из прогрессивного класса, с "длинными песнями и кучей пальцев на клавишах".

"Чем попсовее у Roxette были песни, тем труднее было добиться расположения Мари. Она любит таких исполнителей, как Джими Хендрикс, который представил миру аккорды в стиле блюз, которые мне особенно тяжело давались. Я зачастую равнодушно отношусь к сложным аккордам, часто встречающихся, как я называю, во "взрослой музыке", таких как Стив Уинвуд и Билли Джоэл. Я, если можно так выразиться, более однолинейный, и мне нравятся Ramones и классическая поп-школа. Наше музыкальное наследие отличается несколькими вариантами. Но это именно то, чем я пытался всегда воспользоваться. После того, как я сочинил песню, я просил ее использовать свое музыкальное наследство, а не петь точно также, как я пою при записи демо-версии. Точно так же она поступила с песней, для которой я написал текст - "Watercolours in the Rain". Это удивительно, я никогда не смог бы сочинить такую музыку".

"Пер, иди сюда и послушай".

Кларенс хочет привлечь внимание Пера. Они слушают записи песни "It Just Happens". Все, кажется, согласны, что она хорошо звучит. После короткого перерыва на кофе, начинается работа над песней "Some Other Summer". Строфа за строфой. Всё снова и снова. Мари хвалит Кристофера Лундквиста за его терпение. Кажется, он никогда не устаёт, и вновь и вновь берется за работу с хорошим настроением, которое никогда не проходит.

"Так трудно для меня запомнить текст. У Кристофера просто невероятно огромное терпение. Мне действительно пришлось бороться на новом альбоме Roxette, но, в конечном счете, всё идёт хорошо".

Кристофер говорит, что он, тем не менее, считает, что именно Мари обладает особенным терпением.

"Я не думаю, что она понимает, какой энергией она одаривает присутствующих при каждой встрече", говорит он. "Какую энергию вы можете получить от человека, который борется на своем жизненном пути, как Мари".

Кристоффер считает точно также как и Пер, который отметил, что он и Мари делают друг друга лучше, чем они по отдельности.

"Вместе они - артисты, которые сумели общаться с миллионами и миллионами людей во всем мире. Я видел людей всех возрастов, из разных культур, которые бесконтрольно плакали, когда Мари интерпретирует музыку и тексты Пера. Их уникальные таланты, несмотря на то, какой силой они обладают в одиночку".

Наконец песня записана правильно. Когда Мари выходит из студии, она надувает щеки, и внешне она выглядит веселой. Большая улыбка, и мы слышим одно из самых любимых выражений среди участников Roxette: "Tjoho!" (Ю-ху!)

"Я так счастлива, когда мы собираемся вместе! Когда я не просто как поставленный диагноз!"

“ Я всегда хотела большего ”

МАРИ РАССКАЗЫВАЕТ О СОЛЬНОЙ КАРЬЕРЕ

С ЭТОГО МОМЕНТА я начала работать с EMI, где и выпустила свою первую сольную пластинку с Лассе Линдбумом в качестве продюсера. Довольно скоро мы также стали парой. Я по-прежнему жила в Хальмстаде на Руторпсхёйден, но также часто в однокомнатной квартире Лассе в Блосуте. Мы жили музыкой. Говорили о музыке, писали музыку – круглосуточно.

Работа и отдых слились вместе.

Первый альбом “Het vind” стал очень разнонаправленным. Мы на самом деле еще не знали, как мы должны звучать, вся пластинка стала поиском. “Ännu doftar kärlek” мы отодвинули назад в плане ожиданий, ни Лассе, ни я не возлагали на нее многого. Она казалась нам "народной", и потому не должна была стать синглом. Мы сомневались. Я считала её мягкой и слабой.

Но именно из-за этого всё так и случилось. “Ännu doftar kärlek” стала огромным хитом. Сейчас я горжусь ею, я знаю, что она многое значит для многих людей.

Во время создания "Het Vind" мы были очень вдохновлены Синди Лопер. Мысделалишведскуюверсиюее "All Through the Night” – “Natt efter natt”. Мартин Стернхюфвуд тоже написал композицию для пластинки – “Jag ska ge allt”. Я знаю, что позднее он уехал в США на заработки.

После выхода моего первого альбома я впервые поехала в тур как сольная певица. Общественные парки в 35 городах. Вначале у меня не было опыта выступать на сцене одной, и Ика Норд помогала мне. Она окончила актерскую школу в Париже и произвела на меня огромное впечатление. Она была очень харизматичной и помогала мне с макияжем, хореографией и костюмами. Она стояла на сцене слева и танцевала. Мы были очень смешные вместе.

В туре также участвовал Стаффан Астнер на гитаре. В дальнейшем мы с Мике оба работали с ним на сцене. Он был с Мике у нас дома в студии в тот день, когда я упала без сознания в ванной, когда оказалась больна. Леффе Ларссон играл на клавишных, Пелле Сюрен на бас-гитаре, Пелле Андерссон на ударных, и Нане Квиллсэтер на гитаре. Боссе “Боджо” Йоханссон был менеджером тура уже тогда. Он и сейчас менеджер Roxette, и я за ним как за каменной стеной во время наших туров.

У нас с Икой была общая гримерка. Она делала мне макияж, и мы делали укладку в стиле 80х. Ика была очень особенной. Она была такой уверенной в своей роли артистки на сцене, чего у меня не было. Я была очень не уверена в том, что я делаю, и как это выглядит. В моей музыке я была уверена, но вокруг было так много людей, которые хотели навязать свое мнение.

Ика обладала способностью слушать и поддерживала меня в моих желаниях. Несмотря на то, что мы в действительности были очень разные. Нам редко нравились одни и те же книги, одна и та же музыка или фильмы. Но мы были обе религиозны. Мы могли долго разговаривать. Насколько человек может себя оценивать лишь как инструмент в чем-то большем. Ощущение, которым мы могли поделиться.

Когда в 1984 году я выступала в концертном зале Глэдьехюсет в Стокгольме, телевидение записывало концерт. На мне был костюм, придуманный Икой. Он был очень артистичный, высокие плечи, кубический силуэт, и, чтобы сделать образ еще смелее – был только один рукав.

Некоторых это поставило в тупик. Моя мама позвонила тёте и спросила, что она думает о моем выступлении.

"Ужасно!" - воскликнула тётя. "Куда смотрела Мари, в самом деле? Оно же не дошито!"

Она жаловалась, что у нас было время только на один рукав.

В то время я познакомилась с Эфвой Аттлинг, которая стала для меня важным человеком. От неё я получила свои первые кожаные брюки! Вначале она очень заботилась обо мне. Она и Мариана Рандольф сделали костюмы для тура Rock runt Riket.

Я думаю, мы подружились уже в 1981 годуа. Группа Gyllene Tyder должна была выступать в Атлатик в Стокгольме, где мы обе бывали. Я должна была выступать на бэк-вокале у Gyllene Tider, а Эфва помогала им с одеждой.

Однажды она позвала меня, не хочу ли я поехать с ней. Она отвезла меня в Klippoteket, самую фешенебельную парикмахерскую в то время, и сказала: "Это - Мари, она фантастически поет. Сейчас нужно привести её волосы в порядок!" Она считала, что у меня красивые брови, и мне нужно убрать челку. Она помогала мне найти стиль, взяла всё на себя, а я только подчинялась. Тогда я была в ужасе, но в любом случае, осталась довольна тем, что получилось.

Эфва также познакомила меня с разными очень интересными людьми в Стокгольме. И я тоже помогала ей. Она приехала и встретилась со мной в Хальмстаде. Тогда была зима, и я купила отличную шляпу в русском стиле с муфтой из одинакового меха в каком-то секонхэнде. Я была такая довольная. Эфва тоже сказала, что она никогда не забудет, как шикарно я выглядела, когда я стояла там и ждала, когда она сойдет с поезда. Что я выглядела, как будто в фильме "Доктор Живаго" или что-то подобное.

Потом мы поехали ко мне домой на Руторпхёйден, чтобы попробовать написать вместе музыку. Мы сидели с магнитофоном, и Эфва всё делала отлично. Сама же она не считала, что может петь. Я помню, как она стояла и мыла посуду после нашей еды, и у неё падали слёзы. Тогда я выдала ей фразу, что она должна сама верить в себя. Она смогла собраться, и мы записали песню под названием "Låt dem tro", которая была о сплетнях в Стокгольме. Но эта песня не была, к сожалению, слишком хороша. Думаю, мы исполняли её только однажды. В Карлстаде.

Эфва и я продолжаем видеться. Мы обычно устраиваем рождественский обед в торговом центре NK. По той же традиции, когда нам было 30, мы делаем это и сейчас. Во время встреч мы можем плакать или смеяться. Так же, как и многие люди. Порой бывает трудно собираться вовремя. Потому что мы не всегда дома на Рождество. Но мы все равно стараемся.

Не было сомнений в том, что Лассе или я сделаем пластинку после "Het vind". После хита “Ännu doftar kärlek” ожидания EMI были очень высоки.

Когда вышел альбом “Den sjunde vågen”, я подумала, что мы,наконец, нашли своё собственное звучание. Вместе с ним произошел мой большой прорыв.

Мы с Лассе вместе писали песни для альбома на Канарских островах. В течение шести недель мы жили в бунгало на пляже в Сен-Агустин. Мы писали все песни вместе. Лассе писал основной мотив мелодии, затем работа переходила ко мне, и снова он мог продолжать на основе этого. Мы делали эту общую работу, это было реальное сотрудничество. Каждый день мы проживали с этой пластинкой. Мы нашли друг друга в написании песен и думали о музыке круглосуточно. У нас была очень плотная совместная работа. Но иногда бывали проблемы. Время от времени казалось, что не хватает воздуха. Лассе был старше на девять лет, и у него был совершенно другой опыт по сравнению со мной.

Затем, после возвращения домой, мы записывали будущую пластинку в студии EMI. В основном, мы всё сделали сами, она действительно была цельной. Там были только две песни, написанные не мною и не Лассе. Одной из них была "För dom som älskar", для которой Ульф Лунделл написал и текст, и музыку, и "Mot ökanda hav", написанная Ульфом Шагерстрёмом.

Альбом “Den sjunde vågen” с такими песнями, как "Den bästa dagen", “Den sjunde vågen” и "Ett hus vid havet" стал настоящей бомбой. Вся пластинка получилась огромным хитом! С ней я стала признанной певицей, в этом на самом деле есть заслуга Лассе Линдбума.

В те времена я познакомилась с Мари Димберг. Она работала в EMI специалистом по связям с общественностью. Я стояла и решалась пойти к "Лисбет в кассе". Она была женщиной из EMI, с которой нужно встретиться, чтобы вам заплатили аванс. Я стояла и колебалась пойти туда, я слегка опасалась её. Затем я спросила у Мари Димберг, не смогла бы она пойти со мной и быть моей моральной поддержкой.

И так мы начали больше узнавать друг друга. В то время я работала над альбомом “Den sjunde vågen”. Я помню, что была с Мари Димберг, когда фотограф Калле Бенгтссон делал фотографии для обложки альбома. Где у меня был типичный образ 80-х. Помню, для меня это было неуверенное время. Я не знала, чем я обладаю и насколько я могу проявить себя.

Я стала блондинкой с джинсами и рубашкой на своих обложках.

Мари Димберг очень многое значила для меня. В первое время моей сольной карьеры она помогала мне со всеми публичными делами с прессой и публикой.

Во время записи “Den sjunde vågen” всё закончилось между мной и Лассе. Но мы продолжали работать над следующим альбомом вместе, и он назывался "Efter stormen". Он был ещё значительнее. Почти в то же время мы начали работать с Roxette.

Пер Гессле считал, что "Efter stormen" может и подождать. Но мне так хотелось работать опять над сольной пластинкой. Я и Лассе Линдбум продолжили успешно сотрудничать, несмотря на то, что мы больше не были парой. Многие думали, что этот альбом был о нашем с ним расставании. О том, что мы хотели выразить в связи с этим. Но большинство песен на альбоме было задумано ещё в прошлом, когда мы были вместе.

Титульная песня "Efter stormen" была выбрана синглом. Я была так счастлива. В ней выразилось многое. “Om du såg mig nu” и “Bara för en dag” имели большое значение. Думаю, что “Bara för en dag” позитивная и достаточно беспечная песня. А иногда чувствовалось много меланхолии. “Jag brände din bild” - мой другой фаворит. Текст там очень красивый. "Я сожгла твою фотографию, которая больше не согревает, и она сгорела синим пламенем…" Очень нежно и драматично. Текст к “Kaffe och tårar” я написала, думая о моём хорошем друге, который покончил с собой. Его любимый человек оставил его, и он не захотел дальше жить. Это было страшно. Я никогда не забуду похороны. В церкви были сплошь молодые люди.

Огромным шагом в моей дальнейшей сольной карьере стало написание песни “Sparvöga”. Это была первая песня, которую я полностью написала сама. Андерс Херрлин продюсировал ее, и некоторое время в начале мы с ним сотрудничали вместе. Мне очень хотелось написать песню для телесериала с одноименным названием. Это название произвело впечатление на меня. Сериал вышел в 1989 году, и песня стала очень популярной. Она очень много значила для меня, но и для других тоже, мне кажется.

Я выступала на многих благотворительных концертах в то время. Вспоминается один из первых. Это происходило в концертном зале Cirkus, и также там выступали многие крупные артисты. Карола, Лилл-Бабс, Арья Сайонмаа. Среди публики были король и королева, и всё снимало телевидение.

Я страшно нервничала и пела все время "шестая волна" вместо "седьмой". Затем я начала петь “Mot okända hav”, играя на фортепиано. Для этого мне опустили микрофон. Но довольно скоро он начал спускаться вниз, и я пробовала закрепить его, когда он уже сильно опустился. Гитарист Лассе Велландер взял и попытался держать его для меня. В конце песни рука устала, и весь микрофон просто трясся. Я была просто убита! Но никто этого не заметил, по телевизору во всяком случае. Всё равно всё прошло хорошо.

Я всё больше находила себя и всё больше выражала себя в музыке. Чувствовала себя всё более ясно и уверенно. Несмотря на это, все же была шутка про меня, где человек пародирует меня и говорит: "Это было здорово!" и через секунду: "Или?.."