Действительно ли то, что в XVIII–XX вв. в императорских резиденциях кишели тараканы, блохи, вши и клопы

Утвердительный ответ на этот вопрос характерен для европейских мемуаристов, для которых такие заявления были еще одним подтверждением «дикости варварской России». Например, К. Массон, описывая время Екатерины II, писал: «Наличность вшей – явление самое обыденное в России, на которое почти не обращают внимания… Приезжая в гости, русские дамы оставляют лакеям свои великолепные чернобурые, песцовые, горностаевые, куньи и собольи шубы; в ожидании госпож своих, лакеи укладываются на эти шубы. При разъезде они закутывают барынь в драгоценные меха, населенные и кишащие паразитами; поэтому частенько приходится видеть, как во время партии виста хорошенькая женщина вынимает дорогую золотую табакерку, нюхает, потом изящно чешет виски, слегка зажимает насекомое между пальцев и, положив на эмалированную крышку, давит его ногтем, но еще чаще видишь, как офицеры и вообще светские господа попросту отделываются от паразитов и бросают их тут же на пол, не прерывая беседы».[1502]

0 «политической подоплеке» факта «нашествия» насекомых на Зимний дворец в 1839 г. с искренним злорадством писал французский путешественник маркиз де Кюстин: «Новый императорский дворец, вновь отстроенный с такими тратами людей и денег, уже полон насекомых, чтобы скорее украсить жилище своего господина, заранее отомстили за свою смерть, привив своих паразитов этим смертоносным стенам; уже несколько комнат дворца закрыты, прежде чем были заняты».

Но, надо признать, что такие факты в императорских резиденциях время от времени действительно имели место. Общеизвестно, что Екатерина I успокаивала вспыльчивого Петра I тем, что «искалась» у него в волосах. В этом случае речь идет о вшах, которые тогда воспринимались как неизбежное зло. При этом Петр I совершенно не переносил тараканов.

Екатерина II, описывая свою жизнь с Москве в 1752 г., вспоминала, что рядом с ее спальней поселили фрейлин, живших в страшной тесноте, «и это рядом с моей комнатой, которая благодаря им была полна всевозможными насекомыми до того, что они мешали спать». Сенатор Г. Р. Державин в знаменитой «Фелице» (1782) упоминает о ловле вшей в прическе супруги: «То в свайку с нею веселюся / То ею в голове ищуся». А будущий Николай I в октябре 1822 г. записал, что в Гатчинском дворце его «Разбудили блохи в 11/2, поднялся, позвал Сазонова 2, приходит, после тоже спал плохо, встал в 7».

Блохоловки на платье аристократки

Блохоловки

Дело в том, что клопы и блохи в императорские резиденции, как правило, заносились рабочими и обслугой. В 1841 г., когда молодая цесаревна, будущая императрица Мария Александровна, обустраивалась в своих комнатах Зимнего дворца, пришлось провести дезинфекцию ее личных покоев. Это было связано с тем, что ее комнаты, как водится, достраивались в «последний момент», для чего «пригнали массу рабочих для скорейшей отделки квартиры; они‑то и занесли этих насекомых».[1503] Камер‑юнгфера Марии Александровны вспоминала: «Пока мы прибирали и размещали вещи, граф Клейнмихель, который был распорядителем всего устройства, сновал беспрестанно по всем комнатам, заходил к нам и осведомлялся, не беспокоят ли нас блохи, уверяя, что он буквально съеден ими».[1504]

Естественно, с насекомыми боролись, как глобально, так и камерно. К камерным «средствам индивидуальной защиты» можно отнести блохоловки,[1505] которые дамы носили в декольте или на поясе. Края таких блохоловок смазывались куриной кровью, а вовнутрь помещался цилиндрик с медом. Блохи, привлеченные запахом крови, залипали, попав в мед.

Клоповарка

Глобально с насекомыми боролись либо с помощью «клоповыжигалок» или «клоповарок»,[1506] либо с помощью различные порошков.

Например, в мае 1838 г., камердинеру Николая I Гримму выдали на «заготовку травы против клопов для гардероба Его Величества» 50 руб.[1507] Видимо, клопы, закаленные многовековой борьбой с человеком, не сдавались. Поэтому, в июне 1839 г. камердинеру Гримму выдали «для выписки из Тифлиса… порошка для истребления клопов» еще на 50 руб.[1508] Борьба с паразитами с помощью «персидского порошка»[1509] приобрела настолько постоянный характер, что в 1847 г. камердинер императора Гримм просил дворцовых хозяйственников «выписывать из Тифлиса порошок для истребления насекомых». А в 1853 г. камердинер вновь заказал «пять фунтов персидского порошку».[1510] Объемы закупок наглядно свидетельствуют о нешуточном размахе этой «борьбы».

«Дворцовые» клопы подчас становились причиной международных конфузов. В 1850 г. они буквально «зажрали» камергера нидерландской службы Г. Гюса, размещенного в Зимнем дворце. Скандал приобрел такой резонанс, что переписка о нем шла на очень высоком уровне. В июне 1850 г. министр Императорского двора князь П. М. Волконский писал обер‑гофмейстеру князю Гагарину: «До сведения моего дошло», что камергер нидерландской службы Г. Гюс «не мог совсем спать от множества клопов». Министр распорядился отправить под арест («на сутки») смотрителя, отвечавшего за помещения для гостей, а также распорядился «осмотреть тщательно кровать и всю мебель, равно и в других комнатах Зимнего Дворца, переменить кровати, где окажутся клопы, а из мебели их вывести».[1511]

«Выводили» клопов профессионалы.[1512] Например, штатным «придворным тараканщиком», использовавшим турецкие и персидские порошки, в конце XIX в. являлся новоладожский крестьянин Василий Лебедев. У него имелся постоянный (!!!) подряд на истребление насекомых в Зимнем и Аничковом дворцах. По разовым подрядам он привлекался и для «чистки» других императорских резиденций.[1513] Судя по тому, что у крестьянина имелся собственный специализированный магазин, дела у него шли хорошо и он мог позволить построить на собственные средства двухэтажную школу.[1514]

В качестве завершающего штриха к упомянутой «живности» можно добавить и обычных мышей, о которых мимоходом упомянул в записной книжке великий князь Николай Павлович 27 апреля 1822 г.: «встал в 4 ч., разбудили мыши, прогоняю их, снова ложусь». Этот казус случился в покоях великого князя в Гатчинском дворце.