Когда на портретах первых лиц появилась «голливудская улыбка»

Собственно такой улыбки на официальных портретах первых лиц появиться не могло по определению, поскольку этот жанр требовал волевых подбородков, строгих глаз, сдвинутых бровей. Поэтому в обширной иконографии российских императоров и императриц, вплоть Николая II, нет ни одного изображения, на котором видны зубы царственной особы. Традиция была такова, что для художников, писавших парадные и камерные портреты первых лиц, изображение улыбки «с зубами» – дело совершенно запретное. Этот запрет сформировался не на пустом месте, поскольку далеко не у всех первых лиц зубы были таковы, что их можно было бы написать на парадном или камерном портрете. Кроме этого, повторю, первые лица должны постоянно демонстрировать свою жесткость, величие и несгибаемость, и на этом фоне совершенно не оставалось места для улыбок.

Но времена менялись и улыбки «с зубами» появились на портретах аристократов именно в годы царствования Александра I, когда отчетливо обозначились тенденции смены канонов женской красоты. Если для XVIII в. в аристократической среде продолжала сохраняться мода на женщин типажа «кровь с молоком», с обильным макияжем и тяжелыми парчовыми платьями на фижмах, то в начале XIX в. эти каноны стремительно изменились. В моду входит анемичная утонченность и бледность. На смену парче приходят легкие газовые ткани, скроенные по образцу античных платьев.

Частью этой «смены вех», становится и такая новая деталь камерных портретов, как улыбка «с зубами», которую сегодня принято именовать «голливудской». Это оказалось революционным прорывом протеза в 1808 г., а в 1816 г. француз Огюст Таво начал использовать серебряно‑ртутную амальгаму для пломбирования зубов. В 1836 г. зубные врачи начали использовать мышьяковую кислоту для некротизации пульпы. в живописи. Вместо сжатых губ, женщины на портретах стали улыбаться, показывая свои зубы. Отмечу, что эта художественная новация касалась только женщин. Мужчины по‑прежнему выставляли волевые подбородки, с плотно сжатыми губами. Еще раз повторю, что для такой устойчивой традиции имелись все основания. Причиной плотно закрытых ртов часто являлись плохие зубы. У аристократов зубы «приходили в негодность», в том числе, и по причине того, что они не отказывали себе в сладком. И если художник писал «улыбку», то она чаще принадлежала простолюдинам или детям.

Этот «художественный прорыв» связан с именем французской художницы Э.‑Л. Виже‑Лебрён,[1400] которая несколько раз приезжала в Россию.[1401] Именно на ее портретах и появилась эта замечательная улыбка «с зубами», которую поначалу светское общество встретило «в штыки».

Впрочем, на картинах, выполненных художницей в России, эта «фирменная» улыбка почти не проглядывает, за исключением нескольких скромных женских портретов. В XX в. эта улыбка «с зубами» стала почти обязательным атрибутом множества художественных полотен.

Кто выполнял обязанности зубного врача Николая I с 1801 по конец 1830‑х гг

О практике зубоврачевания в Зимнем дворце в период царствования Николая I (1825–1855 гг.) документов сохранилось значительно больше. Например, до нашего времени дошел такой уникальный источник, как «Гардеробная сумма», или «Книга прихода и расхода денежной суммы великого князя Николая Павловича» со времен его рождения и до смерти. Дело в том, что все русские самодержцы получали жалованье, которое шло «на булавки»: одежду, подарки, парикмахеров и пр. Из этих сумм выплачивались гонорары и зубным лекарям. Поскольку это были финансовые документы, оплачивавшиеся из «кошелька» императора, то этим сведениям можно доверять безусловно.

А. Рошткуль. Николай I в детстве (1806 г.). 1863 г.

По записям в толстых кожаных тетрадях под названием «Гардеробные суммы» мы можем узнать, что в штат великого князя Николая Павловича (с декабря 1825 г. императора Всероссийского) с момента его рождения (1796 г.) был определен наряду с другими врачами и «зубной лекарь». Первая «стоматологическая» запись в бухгалтерских книгах великого князя относится к 1801 г., когда будущему императору шел седьмой год. В книге зафиксировано, что «зубному лекарю Когниарту» выдано «положенного жалованья на январскую треть 100 руб.».[1402] В этом же году ему вновь выдали «положенного жалованья за майскую треть 100 руб.». Следовательно, годовое жалованье зубного лекаря, лечившего великого князя, составляло 400 руб. в год.

Замечу попутно, что именно этот зубной лекарь рвал коренной зуб в 1791 г. старшему брату Николая Павловича – будущему императору Александру I. Кроме этого, сам факт упоминания имени зубного лекаря свидетельствует, что «де‑факто» зубные лекари работали в Зимнем дворце «на постоянной основе» со времен Екатерины II. И, наконец, Когниарт (Коньяр) до 1806 г., т. е. минимум 15 лет, до зачисления на штатную должность К.‑А. Сосерота, выполнял обязанности зубного врача в Зимнем дворце.

Еще раз подчеркну, что выплаты из «экономических сумм» шли в качестве доплаты зубному лекарю сверх его штатного жалованья, установленного в 1801 г., за «расширение зоны обслуживания», т. е. за оказание стоматологических услуг великому князю, у которого, вероятно, начали меняться зубы. Рвали будущему Николаю I не только больные, но и вполне здоровые зубы. Например, в 1803 г. у него начал расти кривой зуб, который просто вырвали,[1403] поскольку никаких брекетов тогда не существовало.

Следующий «зубной счет» Николая Павловича относится к 1807 г., когда с ним начал работать новый штатный зубной лекарь – К.‑А. Сосерот. Тогда ему выплатили очередные 100 руб.[1404] Николаю Павловичу на то время было уже 11 лет и, возможно, это был счет за пломбу или прорезавшийся коренной зуб, за которым надо было «присмотреть». Этому же «зубному лекарю Сосерот» в 1810 г. еще раз выплатили 100 руб., при этом рядом с указанной суммой стоит подпись лица, которому выдавались деньги. Эти относительно редкие «стоматологические записи» связаны с тем, что штатное жалованье выплачивалось, но за конкретные эпизоды лечения зубному врачу полагался отдельный гонорар, платившийся непосредственно из кошелька великого князя.

После того, как Николай Павлович в 1817 г. женился, с ним, в качестве зубного врача, начал работать сын К.‑А. Сосерота – Н. А. Сосерот. В своих записных книжках Николай Павлович не единожды (1824–1825 гг.) упоминает имя своего зубного врача Николая Августовича Сосерота, который проводил процедуру чистки зубов[1405] (возможно, удалял зубной камень) и пломбировал (!!!) супругам больные зубы, при этом Николаю Павловичу в 1823–1825 гг. – трижды.[1406] Осенью 1825 г. Николай Павлович, Александра Федоровна и их старший сын лишились по одному зубу,[1407] который удалял Н. А. Сосерот. Не всегда это удаление проходило гладко: «Сосерот, велю вырвать мне коренной зуб, неудачно, и потом ломает его и вырывает, мученическое страдание, уходит» (4 ноября 1825 г.).

Свою должность Н. А. Сосерот сохранил и после того, как Николай Павлович в декабре 1825 г. стал императором. Н. А. Сосерот официально занял должность 10 апреля 1826 г. с жалованьем в 2000 руб. в год. Буквально на следующий день – 11 апреля 1826 г. – зубному врачу увеличили жалованье на 600 руб. за то, что он стал присматривать за зубами придворных певчих. Официально его должность именовалась «Двора Его Императорского Величества зубной доктор». Поскольку должность Н. А. Сосерота включили в список классных чинов, то уже 18 сентября 1826 г. Николай Сосерот получил чин коллежского асессора, такой же, какой был у его отца К.‑А. Сосерота, зубного врача Александра I. К моменту выхода в отставку 18 сентября 1839 г. Николай Сосерот «дорос» до надворного советника.[1408] После его увольнения по болезни, ему определили пенсию в 2600 руб. в год.[1409]

Пожалуй, это первый «стоматологический» случай в медицинской истории Императорского двора, когда отец (Карл‑Август Сосерот) и сын (Николай Сосерот) последовательно лечили зубы двум императорам – Александру I и Николаю I. Так, что стоматологические династии встречались в России уже в начале XIX в.

Николай I, став императором, занялся пересмотром штатного расписания придворных должностей, сокращая все, что он считал излишним. Но, несмотря на то, что по придворному штату 1801 г. в Зимнем дворце полагалось иметь только одного «зубного лекаря» с жалованьем по 750 руб. в год, сверхштатную «зубоврачебную единицу» император сохранил. Как следует из справки, составленной дворцовыми чиновниками, с 1801 г. по август 1826 г. в Придворном ведомстве работали следующие зубные врачи: 1. «Жан Баптист Деспин, надворный советник, получающий жалованье 2000 руб. и особо за пользование придворных певчих 600 руб.»; 2. «Фонци, определенный в 1823 г. без жалованья, – находится в отпуску»; 3. «Зубной лекарь надворный советник Карл Август Сосерот, люневильский уроженец по имеющемуся указу с 1806 г. получающий жалованье в 750 руб., из экономической суммы 1250 руб., всего 2000 руб. в год», уволенный в марте 1817 г. в отпуск на 1 год без производства жалованья, а затем в мае 1817 г., именным указом переведенный на «половинный оклад, доколе находится в отпуску».

Как указывалось выше, с 1826 г. должность штатного «зубного доктора» при Императорском дворе занял Николай Сосерот. Когда в августе 1826 г. в Успенском Соборе Московского Кремля состоялась коронация императора Николая I, то она, по традиции, сопровождалась раздачей «царских милостей». Николай Сосерот счел момент удобным для того, чтобы в поисках этих милостей обратиться к своим высочайшим покровителям. Из прошения «придворного дентиста Николая Сосерота к Ея Императорского Величества Марии Федоровне» (Москва 14 августа 1826 г.), мы узнаем, что на момент назначения на штатную придворную должность Николай Сосерот имел достаточно внушительный опыт работы с высочайшими пациентами, поскольку помогал «…моими операциями Их Императорским Величествам, Их Императорским Высочествам, великому князю Александру Николаевичу, великой княгине Марии Николаевне и Елене Павловне».

Следовательно, Николай Сосерот, к лету 1826 г. уже лечил зубы императору Николаю I и императрице Александре Федоровне, а также их детям – Александру (будущему Александру II, которому в 1826 г. исполнилось 8 лет) и Марии (7 лет). Елене Павловне, жене великого князя Михаила Павловича (младший брат Николая I) в 1826 г. было 20 лет.[1410] В результате 18 сентября 1826 г. состоялся указ Правительствующему Сенату: «Придворного зубного доктора Николая Сосерота Всемилостивейше пожаловали Мы в коллежские асессоры. Николай. Москва».

О лечении зубов Николаем Сосеротом в последующие годы в архивных источниках сведений не встречается. Упомяну только, что с большой иронией помянул имя Николая Сосерота воспитатель будущего Александра II, поэт В. А. Жуковский. В своем письме к влиятельной фрейлине, графине Антонине Блудовой (26 декабря 1837 г.), поэт мимоходом обмолвился: «Произнося это, у меня без Сосерота изломался зуб (который я хотел выдернуть) и прошел насморк».[1411] Трудно понять, то ли у Николая Сосерота была такая репутация, то ли это шутка, адресованная всем дантистам.

На освободившееся место сверхштатного штатного зубного доктора Высочайшего двора в 1829 г. приняли Генриха Жоли «с жалованьем… по две тысячи рублей».[1412] В этой должности он проработал до марта 1837 г., когда ему «Высочайше было дозволено оставаться в Москве, с сохранением его звания, назначенное же ему жалованье по две тысяче рублей в год повелено производить придворному почетному зубному врачу Ивану Бейлембургу»,[1413] который впоследствии проработал в должности придворного зубного доктора 20 лет – до 1858 г.

Генриха Жоли впоследствии уволили в 1841 г. в отпуск за границу, где с 1847 г. ему Высочайше позволили «оставаться там бессрочно».[1414] Вероятнее всего, во время очередного визита в Москву Николая I московский зубной врач Генрих Жоли удачно пролечил зубы императора, за что и получил «для визитки» место зубного врача императора.