Центр обработки видеоинформации 16:30

 

Дальняя комната ЦОВ в Глендейле была заставлена рядами жужжащих компьютеров – машин «Силикон Графикс Индиго» в невысоких корпусах с пурпурной полосой. Скотт Хармон, припадая на загипсованную ногу, пробрался сквозь хитросплетение кабелей, змеящихся по полу.

– Отлично, – сказал он. – Сейчас все сделаем, не успеешь оглянуться.

Он ввел Кейси в один из редакторских отсеков. Это была комната средних размеров с уютной кушеткой у задней стены, увешанной плакатами. Вдоль остальных трех стен помещения вытянулись монтажные столы – на каждом из них три монитора, два осциллографа, несколько компьютерных клавиатур. Скотт застучал по клавишам, потом жестом предложил Кейси садиться рядом.

– Какой материал? – спросил он.

– Любительская видеокамера.

– Обычная «восьмерка»? – с этими словами Скотт бросил взгляд на осциллограф. – Да, так и есть. Закодирована в системе «Долби». Стандартная штука.

– Кажется, да…

– Замечательно. Стало быть, на часовой кассете помещается девяносто четыре минуты.

Экран мигнул, и Кейси увидела горные вершины, покрытые облаками. Камера плавно повернулась, поймав в объектив молодого мужчину лет тридцати двух, который шагал по дороге, неся на плече ребенка. На заднем плане виднелись деревенские домики с бурыми крышами. По обе стороны к дороге подступали заросли бамбука.

– Где это? – спросил Хармон.

Кейси пожала плечами:

– Где‑то в Китае. Ты можешь включить ускоренное воспроизведение?

– Конечно.

Кадры побежали быстрее, на изображении появились полосы помех. Перед глазами Кейси промелькнули небольшой дом с распахнутой дверью, кухня, черные горшки и кастрюли, открытый чемодан на кровати, железнодорожная станция, женщина, входящая в вагон. Потом она увидела забитую транспортом улицу города, похожего на Гонконг, зал ожидания в аэропорту, мужчину с ребенком на коленях. Ребенок плакал и вырывался. Потом возник коридор, ведущий к входному люку самолета, стюардесса, проверяющая билеты…

– Притормози, – сказала Кейси. Скотт нажал клавишу, запуская воспроизведение с нормальной скоростью:

– Это и есть то, что тебе нужно?

– Да.

Кейси увидела женщину, которая шагала по коридору с ребенком на руках. Изображение прервалось, и на экране появился ребенок, сидящий на коленях матери. Объектив камеры поднялся, остановившись на лице женщины, которая театрально зевнула. Действие происходило на борту летящего самолета; салон освещали ночники, за иллюминаторами царила темнота, слышался ровный гул реактивных двигателей.

– Все правильно, – сказала Кейси. Она узнала женщину, с которой беседовала в медпункте. Как ее зовут? Кейси записывала ее фамилию в блокнот.

Хармон, сидевший рядом за монитором, шевельнул больной ногой и охнул.

– Впредь будет мне наука, – сказал он.

– О чем ты?

– Никогда не спускаться на лыжах по подтаявшему снегу.

Кейси кивнула, не отрывая взгляд от экрана. Камера вновь переместилась на спящего ребенка. Изображение расплылось и померкло.

– Парень не сумел сразу остановить камеру, – пояснил Хармон.

Следующий эпизод был снят в ярком дневном свете. Младенец сидел, улыбаясь. В кадре появилась рука. Она качнулась, привлекая внимание ребенка. Мужской голос произнес:

«Сара… Са‑ра… Улыбнись папочке… У‑лыб‑нись».

Сара улыбнулась и загукала.

– Сообразительная девочка, – сказал Хармон.

Вновь послышался мужской голос:

«Как ты себя чувствуешь, направляясь в Америку? Ждешь встречи с землей предков?»

Сара опять загукала и замахала крохотными ручонками, пытаясь дотянуться до камеры.

Женщина сказала что‑то об американцах и пугалах, и объектив повернулся к ней.

«А что скажет мамочка? – спросил мужчина. – Она рада вернуться домой?»

«Хватит, Тим, – отозвалась женщина, отворачивая лицо. – Прошу тебя, не надо».

«Ладно тебе, Эм. О чем ты сейчас думаешь?»

«Чего я хочу больше всего, – заговорила женщина, – о чем я мечтала целый год, так это чизбургер».

«С горячим бобовым соусом „хи‑ханг“?» – спросил мужчина.

«Господи, нет! С луком, томатами, латуком, солеными огурчиками и майонезом».

На экране вновь показалась девочка. Она тянула ступню в рот, слюнявя свои ножки.

«Вкусно? – спросил мужчина, рассмеявшись. – Это и есть твой завтрак, Сара? Надоело ждать стюардессу?»

Внезапно его жена рывком повернула голову, глядя мимо камеры.

«Что это было?» – встревоженным голосом произнесла она.

«Успокойся, Эм», – ответил мужчина, продолжая смеяться.

– Останови запись, – велела Кейси.

* * *

 

Хармон нажал кнопку. На экране застыло обеспокоенное лицо женщины.

– Отмотай назад на пять секунд, – попросила Кейси.

В нижнем углу экрана появились белые цифры счетчика. Кадры побежали в обратную сторону, вновь покрывшись полосами.

– Отлично, – сказала Кейси. – Теперь прибавь звук.

Девочка сосала ножку, хлюпая так громко, что этот звук напоминал шум водопада. Гул в салоне превратился в мерный рев.

«Вкусно? – спросил мужчина. Его голос звучал очень громко и был искажен. – Это и есть твой завтрак, Сара? Надоело ждать стюардессу?»

В промежутках между его словами слышались иные звуки – тихий шелест голосов окружающих, шорох одежды, позвякивание ножей и вилок в носовой кухне…

И что‑то еще.

Какой‑то новый звук.

Женщина рывком повернула голову:

«Что это было?»

– Проклятие, – сказала Кейси.

Полной уверенности у нее не было. Привычные звуки салона заглушали все остальное. Кейси подалась вперед, напрягая слух.

Ворвался голос мужчины. Его смех прозвучал громовым раскатом:

«Успокойся, Эм».

Девочка вновь рассмеялась пронзительным режущим ухо смехом.

Кейси разочарованно качала головой. Был ли этот низкий рокочущий звук или ей только почудилось? Пожалуй, нужно вернуться назад и прослушать еще раз.

– Ты можешь пропустить запись через звуковой фильтр? – спросила она.

«Мы уже почти дома, милая», – сказал мужчина.

– О господи, – пробормотал Хармон, во все глаза глядя на монитор.

 

* * *

 

Все, что было на экране, накренилось под немыслимым углом. Девочка соскользнула с колен матери; та подхватила ее и прижала к своей груди. Камера тряслась и раскачивалась. Пассажиры на заднем фоне кричали и цеплялись за подлокотники. Самолет свалился в крутое пике.

Потом камера вновь вздрогнула, и теперь казалось, будто бы пассажиры утонули в своих креслах. Женщина обмякла под действием ускорения, ее щеки обвисли, плечи поникли. Ребенок продолжал плакать. Мужчина крикнул: «Какого черта!» – и в тот же миг его жена взмыла в воздух. Ее удерживал только привязной ремень.

Потом и камера взлетела к потолку, послышался резкий хруст, и изображение быстро завертелось по спирали. Когда наконец оно остановилось, в поле зрения попало что‑то белое с полосками. Прежде чем Кейси успела сообразить, что это было, камера вновь дернулась, и она увидела поручень кресла. Камера смотрела на него снизу. За поручень цеплялись чьи‑то пальцы. По‑видимому, камера упала в проход, и ее объектив смотрел вертикально вверх. Крики пассажиров не умолкали.

– О господи, – вновь пробормотал Хармон.

Изображение метнулось в сторону, двигаясь все быстрее. По экрану ряд за рядом проносились кресла. Заметив, что камера скользит к корме, Кейси сообразила – самолет вновь набирает высоту. Прежде чем она успела собраться с мыслями, камера вновь взмыла в воздух.

«Аппарат потерял вес, – подумала Кейси. – Вероятно, самолет достиг вершины дуги, опять клюнул носом, и в этот миг возникла невесомость, а потом…»

Изображение перевернулось и затряслось. Послышался глухой удар, и на экране в плохом фокусе мелькнул чей‑то широко раскрытый рот и зубы. Потом камера опять сдвинулась и, судя по всему, упала в кресло. Весь экран заполнил огромный башмак, врезавшийся в объектив.

Изображение резко повернулось и опять замерло. Камера вновь упала в проход объективом в сторону хвоста. Несколько коротких мгновений она лежала неподвижно, и на экране появилась ужасающая картина: из‑за кресел в проход высовывались руки и ноги, пассажиры кричали и хватались за все, до чего могли дотянуться. Камера тут же заскользила вновь, на сей раз к пилотской кабине.

Самолет опять свалился в пике.

Камера мчалась все быстрее и быстрее, потом наткнулась на переборку и повернулась объективом вперед. Она приближалась к телу, распластавшемуся в проходе. Пожилая китаянка подняла голову, и в тот же миг камера врезалась ей в лоб, потом взлетела вверх, бешено кувыркаясь, и опять повалилась на пол.

На экране крупным планом мелькнуло что‑то блестящее, похожее на застежку привязного ремня. Потом камера вновь заскользила вперед, въехала в первый салон, ударилась о женский каблук в проходе, накренилась, но продолжала мчаться дальше.

Оказавшись в носовом камбузе, камера на мгновение остановилась. По полу прокатилась винная бутылка и ударила по объективу. Аппарат быстро закружился на месте и после нескольких оборотов покатился вперед, словно гимнаст, делающий «колесо». Пока камера катилась по камбузу к пилотской кабине, изображение то меркло, то проглядывало вновь.

Дверь кабины была распахнута; на секунду Кейси увидела кусочек неба в окошках пилотов, их голубые плечи и фуражку, потом камера с треском остановилась, и на экране возникло равномерное серое поле. Секунду спустя Кейси сообразила, что камера застряла под дверцей кабины в том самом месте, где она ее нашла, и уткнулась объективом в ковровую дорожку. Теперь смотреть было нечего – весь экран занимало серое полотно ковра, – однако Кейси слышала завывание сирен в кабине и записанные на пленку голоса, наперебой предупреждавшие: «скорость… скорость… потеря скорости…», возбужденные голоса пилотов, кричавших что‑то по‑китайски.

– Останови запись, – велела она.

Хармон нажал клавишу.

– Господи Иисусе, – сказал он.

* * *

 

Кейси еще раз просмотрела пленку, потом пустила ее в замедленном темпе. Однако в этом режиме почти все движения казались смазанными, их было невозможно различить.

– Не вижу, ничего не вижу, – вновь и вновь повторяла она. – Не могу понять, что происходит.

– Если хочешь, я могу провести покадровый анализ, – предложил Хармон, успевший к этому времени уяснить положение дел.

– Что это такое?

– Я могу воспользоваться компьютером и интерполировать кадры, на которых движение слишком быстрое.

– Интерполировать?

– Компьютер берет два смежных кадра и вставляет между ними еще один. Все сводится к поточечному построению, однако этот метод позволит замедлить…

– Нет, – перебила Кейси. – Я не хочу, чтобы компьютеры добавляли в запись что‑то свое. Что еще ты можешь предложить?

– Могу удвоить или даже утроить количество кадров. В эпизодах с быстрыми движениями изображение будет чуть подрагивать, но ты сможешь хоть что‑нибудь рассмотреть. Вот, гляди. – Хармон отыскал эпизод, в котором камера кувыркалась в воздухе, и замедлил воспроизведение. – Изображение кажется смазанным, но это происходит из‑за движения камеры, а не снимаемых объектов. Вот я делаю стоп‑кадр. Видишь? Вполне отчетливая картинка.

На экране застыло изображение салона, снятого со стороны пилотской кабины в сторону кормы. Тела пассажиров перевалились через спинки и подлокотники кресел, их контуры чуть расплывались из‑за большой скорости перемещения.

– Этот кадр можно пустить в дело, – сказал Хармон. Кейси поняла, к чему он клонит. Даже при быстром движении через каждые десять‑двенадцать кадров камера выдавала вполне приемлемое изображение.

– Все ясно, – сказала она. – Займись.

– Но этим наши возможности не исчерпываются, – продолжал Скотт. – Мы можем отправить пленку в…

Кейси покачала головой:

– Кассета ни при каких обстоятельствах не должна покидать пределы этого здания.

– Как скажешь.

– Сделай для меня две копии, – попросила Кейси. – Перепиши кассету полностью, от первой до последней секунды.