Отдел гарантии качества 18:20

 

Кейси вернулась в свою контору на четвертом этаже. Норма до сих пор сидела за своим столом, в углу ее рта висела сигарета.

– Тебя дожидается очередная пачка, – сказала она. – Я положила документы тебе на стол.

– Ясно.

– Ричман уехал домой.

– Ясно.

– Во всяком случае, он рвался побыстрее смыться. Я разговаривала с Эвелин из бухгалтерии.

– И что же?

– Пока Ричман работал в маркетинге, его разъезды оплачивались из фонда обслуживания клиентов. Это липовый счет, на котором держат деньги для взяток. Наш парень профукал целое состояние.

– Сколько?

– Лучше сядь, не то упадешь. Двести восемьдесят четыре тысячи долларов.

– Ух ты! – воскликнула Кейси. – За три месяца?

– Да.

– Для лыжных забав многовато, – заметила Кейси. – Каким образом списывались расходы?

– На представительство. Имя клиента не указывалось.

– В таком случае кто подписывал счета?

– Этот фонд принадлежит производственному сектору, – ответила Норма. – Иными словами, он в руках Мардера.

– Стало быть, средства отпускал Мардер?

– Видимо, да. Эвелин пообещала разобраться. Остается лишь запастись терпением. – Норма перебрала бумаги на своем столе. – Больше ничего важного… ФАВП задерживает стенограмму переговоров в пилотской кабине. Многое говорилось по‑китайски, и переводчики расходятся во мнении относительно смысла сказанного… «Транс‑Пасифик» готовит свой собственный перевод, так что…

– Чего и следовало ожидать, – сказала Кейси, вздохнув. В случаях, подобных инциденту с Пятьсот сорок пятым, запись переговоров в кабине передавалась ФАВП, которая излагала их в письменном виде, поскольку голоса пилотов являются собственностью перевозчика. Однако всякий раз, когда речь шла о зарубежных авиакомпаниях, возникали трудности с переводом. – Эллисон звонила? – спросила Кейси.

– Нет, милая. По личным делам тебе звонил только Тедди Роули.

Кейси вздохнула:

– Забудь о нем.

– Я хотела посоветовать тебе то же самое.

 

* * *

 

Уединившись в кабинете, Кейси перелистала бумаги, лежавшие на ее столе. Большинство из них касались происшествия с Пятьсот сорок пятым. На первой странице перечислялись документы, собранные в папке:

 

ФОРМА ФАВП №8020‑9 ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ ОБ ИНЦИДЕНТЕ/КАТАСТРОФЕ

ФОРМА ФАВП №8020‑6 ОТЧЕТ О ВОЗДУШНОЙ КАТАСТРОФЕ

ФОРМА ФАВП №8020‑6‑1 ОТЧЕТ О ВОЗДУШНОЙ КАТАСТРОФЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

ФОРМА ФАВП №7230 ГРАФИК ПРОХОЖДЕНИЯ КОНТРОЛЬНЫХ ПУНКТОВ

СТАНЦИЯ ПРИБЛИЖЕНИЯ ГОНОЛУЛУ

СТАНЦИЯ ПРИБЛИЖЕНИЯ ЛОС‑АНДЖЕЛЕСА

СТАНЦИЯ ПРИБЛИЖЕНИЯ ЮЖНОЙ КАЛИФОРНИИ

ПЛАН ПОЛЕТА/МЕЖДУНАРОДНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ГРАЖДАНСКОЙ АВИАЦИИ (МОГА)

 

Папка содержала несколько десятков страниц с картами, на которых был обозначен курс самолета, стенограммы записей регистратора переговоров в пилотской кабине и погодные карты.

За папкой следовали материалы «Нортона» – распечатка записи сбоев в системах самолета, которая до сих пор оставалась единственным надежным источником информации.

Кейси решила взять бумаги с собой. Она очень устала; документы можно просмотреть и дома.

 

Глендейл 22:45

 

Он рывком уселся в постели, повернулся и опустил ноги на пол.

– Послушай, крошка… – заговорил он, не глядя на Кейси.

Кейси рассматривала бугры мускулов на его обнаженной спине, хребет позвоночника, крепкие плечи.

– Это было что‑то особенное, – продолжал он. – Я рад, что мы смогли встретиться.

– Угу, – отозвалась Кейси.

– Но ты ведь знаешь, завтра у меня трудный день…

Кейси была бы рада задержать его до утра, но понимала, что он непременно уйдет. Он никогда не оставался на ночь. Поэтому она сказала:

– Да, конечно. Я понимаю, Тедди.

Услышав эти слова, Тедди встрепенулся. Обернувшись, он одарил Кейси своей неотразимой, чуть кривоватой улыбкой.

– Ты – первый класс, Кейси! – Наклонившись, он прильнул к ее губам долгим поцелуем. Кейси понимала: это награда за то, что она не стала упрашивать его остаться. Она поцеловала Тедди в ответ, вдыхая едва заметный запах пива, и провела ладонью по его шее, ласково приглаживая нежные волоски.

Тедди сразу отпрянул:

– Мне… э‑э‑э… не хотелось бы мчаться сломя голову…

– Да, конечно, Тедди.

– Кстати, – сказал Тедди, – я слышал, ты сегодня побывала на «качелях».

– Да, побывала.

– Есть люди, с которыми лучше не ссориться.

– Понимаю.

– Надеюсь, понимаешь. – Тедди ухмыльнулся, поцеловал ее в щеку и наклонился, разыскивая свои носки. – В общем, мне пора.

– Да, Тедди. Не хочешь выпить кофе перед тем, как уходить?

Тедди натягивал ковбойские сапоги.

– Э‑э‑э… нет, крошка. Рад был тебя увидеть. Это было что‑то потрясающее.

Не желая оставаться одной в постели, Кейси тоже поднялась на ноги. Натянув просторную футболку, она проводила Тедди к выходу и прикоснулась губами к его щеке. Тедди легонько щелкнул ее по носу.

– Это было что‑то потрясающее, – повторил он.

– Доброй ночи, Тедди, – отозвалась Кейси.

Она заперла дверь, включила сигнализацию и отправилась обратно. Она выключила стереосистему и обвела комнаты взглядом, чтобы убедиться, что Тедди ничего не забыл. Другие мужчины, как правило, оставляли что‑нибудь из своих вещей, чтобы получить предлог вернуться. Тедди никогда ничего не забывал. Все следы его пребывания исчезли – лишь недопитая банка пива стояла на кухонном столе. Кейси бросила ее в ведро и вытерла влажный отпечаток ее донца.

Уже несколько месяцев она уговаривала себя покончить с этим. С чем? – спрашивал ее внутренний голос, но Кейси так и не смогла найти ответ. Работа отнимала слишком много времени, ей было трудно обзаводиться знакомствами. Полгода назад Кейси вместе с Эйлин, помощницей Мардера, отправилась в бар, оформленный в стиле салуна Дикого Запада. Там собирались молодые работники киностудий. Эйлин назвала диснеевских мультипликаторов забавным народцем, но Кейси в этой компании чувствовала себя неловко. Она была немолода, не слишком хороша собой. Ей не хватало непринужденности девиц, которые расхаживали по бару в обтягивающих джинсах и коротких футболках.

Парни тоже были слишком молоды для нее. У них были детские лица, и Кейси было трудно поддерживать с ними беседу. Она чувствовала себя слишком серьезной. У нее высокая должность, ребенок, она выглядит на все сорок. Больше она никуда не ходила с Эйлин.

Но это не значило, что ей не нужен мужчина. Просто ей было трудно найти партнера. Ей не хватало ни времени, ни сил. В конце концов она плюнула наличную жизнь.

Когда ей звонил Тедди и сообщал, что он находится поблизости, Кейси отпирала входную дверь и шла в ванную. Приготовиться.

Так продолжалось уже около года.

* * *

 

Кейси заварила чай и вернулась в постель. Прислонившись к спинке кровати, она взяла стопку документов и начала просматривать запись регистратора сбоев, водя по строчкам ногтем большого пальца:

 

A/S PWR TEST 0000001000

AIL SERVO COMP 0000100100

CFDS SENS FAIL 0000001000

AUX 1 0000000000

AUX 2 0000000000

AUX 3 0000000000

AUX COA 0100000000

 

Подобными символами были заполнены еще девять страниц. Кейси не знала толком, что означают эти записи, в особенности те, которые регистрировали сбои в системах AUX[4]. Одной из них, вероятно, была вспомогательная хвостовая турбина, которая снабжала самолет электричеством на земле и служила резервным источником энергии во время полета. Но что представляют собой другие? Вспомогательные кабели? Дублирующие системы? И что такое AUX COA?

Придется расспросить Рона.

Кейси отложила распечатку и взяла пачку документов с расшифровкой сбоев, случившихся на каждом этапе полета. Зевая, она торопливо пролистывала их и вдруг остановилась:

 

ЭТАП 4 ВСЕГО СБОЕВ 1

РАССОГЛАСОВАНИЕ ПР И ЛЕВ Б/К ДАТЧИКОВ ПРИБЛИЖЕНИЯ

8 АПРЕЛЯ 00:36

ВЫСОТА 12 000

СКОРОСТЬ 0,8 МАХА

 

Кейси нахмурилась.

Она едва верила собственным глазам.

Сбой в работе бесконтактного датчика приближения.

Та самая неисправность, о которой свидетельствовала ремонтная ведомость.

На третьем часу полета компьютер зафиксировал сбой в работе датчика. В крыле много датчиков приближения – маленьких электронных устройств, которые подают сигнал, когда рядом оказывается что‑нибудь металлическое. Их задачей является сигнализировать о правильном положении поворотных плоскостей крыла, поскольку из кабины пилотов они не видны.

Судя по данным регистратора, между сигналами датчиков правого и левого крыла произошло рассогласование. Причем виной тому был датчик правого крыла. Кейси решила узнать, проявлялась ли неисправность в дальнейшем.

Она торопливо просмотрела список до конца, шурша бумагами. На первый взгляд все было в порядке. Однако если датчик дал сбой хотя бы раз, его необходимо проверить. Опять‑таки придется обращаться к Рону…

Было очень трудно сложить картину полета из разрозненных отрывочных кусков. Без непрерывного потока информации регистратора полетных данных не обойтись. Завтра утром Кейси позвонит Робу Вонгу и выяснит, как у него продвигаются дела.

А пока…

Кейси зевнула, опустилась на подушки и продолжила работать.

 

СРЕДА

 

Глендейл 6:12 утра

 

Зазвонил телефон. Кейси с трудом продрала глаза и перекатилась по постели, услышав хруст бумаг под локтем. Посмотрев вниз, она увидела рассыпавшиеся по полу документы.

Телефон продолжал звонить. Кейси взяла трубку.

– Мама… – Послышался удрученный голос Эллисон. Казалось, она вот‑вот заплачет.

– Привет, Эллисон.

– Мама… Папа заставляет меня надеть красное платье, а я хочу синее с цветами.

Кейси вздохнула:

– Какое ты надевала вчера?

– Синее. Но оно чистое и совсем не помялось!

Давнишняя история. Эллисон обожала носить одежду, которую надевала накануне. Эдакий врожденный детский консерватизм.

– Милая, ты ведь знаешь – я хочу, чтобы ты ходила в школу в чистом.

– Но синее платье чистое, мама! Я терпеть не могу красное!

В прошлом месяце любимым платьем Эллисон было именно красное. Она буквально дралась за право носить его каждый день.

Кейси уселась в кровати, зевая и рассматривая бумаги, густо испещренные колонками символов. Она слушала жалобный голос дочери, стараясь унять раздражение. Почему Джим не уладил все сам? По телефону это было куда труднее, Джиму не хватило твердости – он всегда был склонен потакать дочери, – и Эллисон, естественно, решила сыграть на противоречиях между родителями, живущими вдали друг от друга.

Старая как мир уловка.

– Эллисон, – сказала Кейси, перебивая дочь. – Если отец велел надеть красное платье, делай, как он говорит.

– Но, мама…

– Сейчас папа главный.

– Но, мама…

– Хватит, Эллисон. Никаких больше споров. Надевай красное платье.

– Ох, мама… – Девочка разрыдалась. – Я ненавижу тебя!

В трубке послышались короткие гудки. Кейси подумала, не перезвонить ли дочери, но решила оставить все как есть. Зевая, она выбралась из постели, вошла в кухню и включила кофеварку. Из гостиной донеслось жужжание факса. Кейси отправилась взглянуть на его распечатку.

Это была копия пресс‑релиза одной вашингтонской организации по связям с общественностью. Организация носила ничего не значащее название – Институт авиационных исследований, – но, насколько знала Кейси, представляла интересы европейского консорциума «Аэробус». Пресс‑релиз был отпечатан в виде газетной статьи с заголовком крупными буквами:

 

ОАВП ОТКЛАДЫВАЕТ ВОЗОБНОВЛЕНИЕ СЕРТИФИКАТА ШИРОКОФЮЗЕЛЯЖНОГО РЕАКТИВНОГО ЛАЙНЕРА N‑22, ССЫЛАЯСЬ НА ТО, ЧТО НЕИСПРАВНОСТИ, ОГРАНИЧИВАВШИЕ ЕГО ГОДНОСТЬ К ПОЛЕТАМ, ДО СИХ ПОР НЕ УСТРАНЕНЫ

 

Кейси вздохнула.

Сегодня будет жаркий денек.

 

Боевая рубка 7:00 утра

 

Кейси поднялась по металлической лестнице, ведущей в боевую рубку. На подвесной галерее она увидела Мардера, который ждал ее, расхаживая туда‑обратно.

– Кейси.

– Доброе утро, Джон.

– Ты уже читала об этой выходке ОАВП? – Он держал в руке листок с факсом.

– Да, читала.

– Все это полная чепуха, но Эдгартон взвился на дыбы. Он вне себя. Сначала два происшествия с N‑22 в течение двух суток, а теперь еще и это. Эдгартону кажется, что пресса ополчилась против нас. И у него нет никакой уверенности, что Бенсон окажется на высоте.

Уильям Бенсон был одним из старейших служащих «Нортона». Он возглавлял отдел связей с общественностью еще тогда, когда компания существовала за счет военных заказов и не отчитывалась перед прессой. Грубоватый и прямолинейный, Бенсон так и не сумел приспособиться к реалиям мира, возникшего после уотергейтского скандала, – мира, в котором заправляли журналисты, свергающие правительства. Неприязнь Бенсона к репортерам была притчей во языцех.

– Этот факс может привлечь внимание представителей средств массовой информации, Кейси. Особенно тех, которые не знают, до какой степени прогнила ОАВП. Скажем прямо – они нипочем не пожелают общаться с агентом по связям с печатью. Они захотят взять интервью у кого‑нибудь из руководства. Эдгартон велел направлять их к тебе.

– Ко мне? – Нет уж, подумала Кейси. У меня и так дел по горло. – Бенсон будет только рад умыть руки.

– Гэл лично беседовал с ним. Бенсон сделает все, что в его силах.

– Это точно?

– И еще я подумал, – продолжал Мардер, – что нам следует подготовить подробное досье на N‑22. Что‑нибудь посерьезнее обычного трепа. Гэл предлагает тебе собрать убедительные данные, которые позволят опровергнуть инсинуации ОАВП – длительность ремонтных работ, точность соблюдения полетных графиков, свидетельства надежности машины и так далее.

– Хорошо. – Работа предстояла немалая, однако…

– Я сказал Гэлу, что ты очень занята и тебе придется потрудиться сверхурочно, – добавил Мардер. – Он согласился повысить твою ПК на два пункта.

Поощрительная компенсация, выплачиваемая из премиальных фондов компании, составляла изрядную долю доходов служащих. Повышение на два пункта сулило Кейси весьма ощутимую прибавку к жалованью.

– Так и быть, – согласилась она.

– Главная задача – дать достойный исчерпывающий ответ на этот выпад ОАВП, – сказал Мардер. – Гэл не хочет, чтобы мы ударили в грязь лицом. Могу я рассчитывать на твою помощь?

– Разумеется, – отозвалась Кейси.

– Отлично. – Мардер поднялся по лестнице и вошел в комнату.

 

* * *

 

Ричман уже был там. В спортивной куртке и галстуке он выглядел типичным выпускником колледжа. Мардер сразу взял быка за рога – размахивая факсом от ОАВП, он обрушился на инженеров с упреками:

– Надеюсь, вы уже знаете, в какую игру ОАВП решило сыграть с нами. Они выбрали самое удачное время, чтобы сорвать китайскую сделку. Но если вы читали это сообщение, то должны были заметить, что речь идет только о взрыве в Майами, о происшествии с Пятьсот сорок пятым не говорится ни слова. Во всяком случае, пока.

Кейси пыталась сосредоточиться, но ее мысли всецело занимала обещанная премия. Два пункта это значит… – она произвела расчеты в уме. Получалось, прибавка составит около двадцати процентов. Господи, изумилась она. Двадцать процентов! Она сможет отправить Эллисон в частную школу. И они смогут провести отпуск в каком‑нибудь славном местечке, на Гавайях или вроде того. Они остановятся в дорогом отеле. А на следующий год переедут в более просторный дом с большим двором, Эллисон будет где резвиться, и…

Она почувствовала обращенные к ней взгляды присутствующих.

– Кейси? – произнес Мардер. – Что с ЦРПД? Когда мы получим запись?

– Прошу прощения, – сказала Кейси. – Сегодня утром я говорила с Робом. Восстановление синхронизации требует времени. Что‑либо определенное можно будет сказать только завтра.

– Хорошо. Что с крыльями?

– Джон, это очень, очень трудная задача, – унылым монотонным голосом заговорил Доэрти. – Мы нашли дефектный фиксатор на втором от борта предкрылке. Деталь оказалась поддельной, и…

– Проверим во время летных испытаний, – перебил Мардер. – Что с гидравликой?

– Осмотр еще не завершен, но пока все системы функционируют нормально. Кабельная сеть в порядке.

– Когда закончите?

– Сегодня к концу первой смены.

– Электрооборудование?…

– Мы проверили все основные магистрали, – заговорил Рон. – До сих пор неисправностей не обнаружено. Полагаю, придется подвергнуть всю электросеть машины циклическому испытанию.

– Согласен. Нельзя ли организовать круглосуточные работы, чтобы сберечь время?

– Разумеется. – Рон пожал плечами. – Это влетит в копеечку, однако…

– Плевать на расходы. Что еще?

– Возникло одно забавное обстоятельство… – произнес Рон. – Регистратор сбоев показывает неполадки в цепи датчика приближения правого крыла. Пилоты могли получить ложный сигнал о выпуске предкрылка.

Именно об этом Кейси подумала вчера вечером. Она сделала пометку – расспросить Рона. А заодно и о линиях AUX.

Она вновь задумалась о своем. Эллисон пойдет в хорошую школу. Кейси представляла ее в маленьком классе, у доски по росту…

– Что с двигателями? – спросил Мардер.

– Остаются неясности с решеткой реверса, – ответил Кенни Бэрн. – Потребуется еще день.

– Продолжайте, пока не исключите решетку из списка причин происшествия. Авионика?

– Продолжаем работать, – отозвался Трунг.

– Что с автопилотом?

– Мы еще не добрались до него. Автопилот положено проверять последним, во время летных испытаний.

– Хорошо, – сказал Мардер. – Иными словами, возникла новая версия – неисправность датчика приближения. Проверьте сегодня же. Авионика, двигатели, полетные данные – работы продолжаются. У нас все?

Присутствующие закивали головами.

– Мне нужны ответы, – произнес Мардер, подняв над головой факс от ОАВП. – Это только вершина айсберга. Не вижу смысла напоминать вам, что случилось с ДС‑10. Самый лучший лайнер своего времени, чудо инженерного искусства. Потом пара происшествий, неудачные кадры в выпуске новостей, и – бац! ДС‑10 выбросили на помойку. На помойку. Так что я жду ответов на свои вопросы.

 

«Нортон Эйркрафт» 9:13 утра

 

Шагая рядом с Кейси к ангару номер 5, Ричман спросил:

– Кажется, Мардер не на шутку взволнован. Неужели он говорил всерьез?

– О ДС‑10? Да. Его сняли с эксплуатации из‑за одной‑единственной катастрофы.

– Какой именно?

– В мае семьдесят девятого года ДС‑10 компании «Америкен Эрлайнз» вылетел из Чикаго в Лос‑Анджелес, – заговорила Кейси. – Хороший денек, прекрасная погода. Сразу после взлета отвалился левый двигатель. Самолет потерял скорость и рухнул рядом с аэропортом. Все, кто находился на борту, погибли. Страшная трагедия, все совершилось за тридцать секунд. Взлетающий лайнер снимали несколько человек, и эти кадры появились в вечернем выпуске новостей. Журналисты не жалели черных красок, называли ДС‑10 летающим гробом. Транспортные агентства захлестнули звонки с требованиями вернуть деньги за билеты на ДС‑10. С тех пор «Дугласу» не удалось продать ни одной такой машины.

– Почему отвалился двигатель?

– Из‑за неправильного обслуживания, – ответила Кейси. – «Америкен Эрлайнз» нарушила инструкцию по демонтажу двигателя. «Дуглас» требовал сначала снимать двигатель, а уж потом – пилон, которым тот крепится к крылу. Однако ради экономии времени механики «Америкен Эрлайнз» снимали двигатель вместе с пилоном, а это лишние семь тонн металла. Во время демонтажа у автопогрузчика кончилось горючее, и он повредил пилон. Повреждение осталось незамеченным, и со временем двигатель отвалился. Причина тому – неправильная эксплуатация.

– Может быть, и так, – возразил Ричман, – но ведь самолет должен летать и с одним двигателем.

– Совершенно верно, – подтвердила Кейси. – ДС‑10 рассчитан таким образом, чтобы уцелеть даже при такой аварии. Он соответствовал самым строгим требованиям безопасности. Если бы пилот удержал скорость, ничего не случилось бы. Самолет удалось бы посадить.

– Почему же не удалось?

– Потому что, как это всегда бывает, произошла цепочка событий, которая в конечном итоге привела к катастрофе, – объяснила Кейси. – В данном случае приборы капитана питались энергией от левой турбины. Как только двигатель отвалился, все они отключились, в том числе система аварийного оповещения и шейкер штурвала. Это специальное устройство, которое встряхивает штурвал, сигнализируя о падении скорости. Приборы второго пилота продолжали работать, но на его штурвале не было шейкера. На штурвале второго пилота его устанавливают по желанию покупателя, и «Америкен Эрлайнз» не стала его заказывать. А «Дуглас» не стал дублировать систему аварийного оповещения. Поэтому, когда ДС‑10 начал терять скорость, второй пилот не сообразил, что нужно усилить тягу.

– Хорошо, – согласился Ричман. – Значит, конструкторы должны были сделать так, чтобы приборы капитана не отключались.

– Нет, это предусмотрено требованиями безопасности, – сказала Кейси. – Конструкторы ДС‑10 построили самолет так, чтобы такая неисправность не привела к его гибели. Как только отвалился двигатель, автоматика отключила приборы капитана, чтобы предотвратить дальнейшие повреждения электросети. Не забывай, все системы самолета дублируются. Вновь включить приборы капитана очень просто, для этого бортинженеру было достаточно нажать кнопку реле либо запустить резервную систему энергопитания. Но он не сделал ни того, ни другого.

– Почему?

– Этого никто не знает, – ответила Кейси. – Второй пилот, не имея необходимой информации, еще убавил скорость. Самолет завис и рухнул на землю.

Несколько секунд они шли молча.

– Теперь подумай, что нужно было сделать, чтобы избежать всего этого, – продолжала Кейси. – Механики наземной бригады должны были проверить пилон после того, как демонтировали его с нарушением правил. Но они не сделали этого. Компания «Континентал» еще раньше повредила автопогрузчиками два пилона и должна была сообщить об этом «Америкен Эрлайнз». Но это не было сделано. «Дуглас» сообщил «Америкен Эрлайнз» о неполадках с самолетами «Континентал», но «Америкен» не отреагировала.

Ричман покачал головой.

– «Дуглас» не мог объяснить катастрофу не правильной эксплуатацией, потому что «Америкен Эрлайнз» – слишком ценный клиент. Называть истинные причины аварии было не в интересах «Дугласа». Такое бывает нередко – если пресса не проявит должного рвения, правда остается за семью печатями. Этот случай оказался не по зубам телевизионщикам, и они пустили пленку в эфир. На записи видно, как отваливается двигатель и самолет, вильнув влево, падает на землю. Эти кадры как бы сами по себе свидетельствовали о том, что ДС‑10 плохо сконструирован, что инженеры «Дугласа» не предвидели возможность разрушения пилона и не предприняли никаких мер для обеспечения безопасности пассажиров. Все это совершенно не соответствовало действительности, однако «Дуглас» больше не продал ни одного ДС‑10.

– Что ж, – заметил Ричман, – вряд ли можно винить в этом журналистов. Они не создают новости, только рассказывают о них.

– Именно к этому я и веду, – возразила Кейси. – Журналисты ничего не рассказывали. Они лишь пустили кадры в эфир. Чикагская катастрофа послужила чем‑то вроде поворотного пункта для авиаиндустрии. Впервые хороший самолет был погублен недоброжелательной прессой. Комиссия по транспортной безопасности пыталась спасти его, опубликовав 21 декабря полный отчет о происшествии. Однако он остался незамеченным. Сейчас «Боинг» выпускает в эксплуатацию новую модель – «777». Они организовали в прессе целую кампанию, приуроченную к первым полетам. Они пригласили на свои заводы съемочную группу с заданием год за годом освещать процесс создания новой машины. Результатом этой работы стал шестисерийный телефильм. Одновременно будет издана книга. «Боинг» делает все, что в его силах, чтобы заранее создать самолету добрую славу. Уж очень высоки ставки.

Ричман шагал рядом с Кейси.

– Трудно поверить, что пресса обладает такой властью, – сказал он.

Кейси покачала головой.

– Мардер тревожится не напрасно, – отозвалась она. – Если кто‑нибудь из журналистов копнет историю с Пятьсот сорок пятым, то станет известно, что за два дня с самолетами N‑22 произошло две аварии. Тогда нам несдобровать.

 

Нью‑Йорк. Редакция «Ньюслайн» 13:54

 

Дженнифер Мэлоун сидела за монтажным столиком в редакции еженедельной информационной программы «Ньюслайн» на двадцать третьем этаже манхэттенского небоскреба, залитого яркими лучами полуденного солнца. В кабинет вошла Дебора, помощница Дженнифер.

– Пачино взбунтовался, – беззаботным голосом произнесла она, бросив на стол рулончик факса.

Дженнифер нажала кнопку «пауза»:

– Что?

– Аль Пачино отказался сниматься.

– Когда?

– Десять минут назад. Послал Марти ко всем чертям и ушел.

– Что? Мы потратили четыре дня на съемки фоновых кадров в Танжере! Аль Пачино открывает программу и остается на экране все двенадцать минут! – Двенадцатиминутный выпуск «Ньюслайн», одной из самых популярных информационных программ, сулил ее участникам рекламу, которую не купишь ни за какие деньги. Любая голливудская знаменитость была бы счастлива попасть в выпуск. – Что случилось?

– Пока их гримировали, Марти трепался с Пачино и упомянул, что тот уже четыре года находится в тени. Думаю, Пачино оскорбился и ушел.

– Во время съемки?

– Нет. До ее начала.

– Господи, – произнесла Дженнифер. – Пачино не мог так поступить. По условиям контракта он обязан рекламировать нас. Контракт действует уже несколько месяцев.

– Верно. И тем не менее.

– Что сказал Марти?

– Марти вне себя. Он спрашивает – а чего, собственно, ожидал Пачино? У нас информационное шоу, мы задаем прямые, порой нелицеприятные вопросы. Короче говоря, Марти в своем репертуаре.

Дженнифер выругалась.

– Именно этого мы опасались больше всего.

Марти Рирдон был знаменит своей язвительностью в общении с людьми, у которых брал интервью. Два года назад он бросил карьеру журналиста и стал телеведущим «Ньюслайн», соблазнившись высокими заработками, однако до сих пор считал себя эдаким крутым репортером, придирчивым, но справедливым, хотя на самом деле главным его приемом было ошеломить собеседника, поставить его в неловкое положение сугубо личными вопросами, даже если они не имели никакого отношения к теме передачи. Никто не хотел сажать Марти за один стол с Аль Пачино – Марти недолюбливал знаменитостей и, по его собственному выражению, терпеть не мог «надувать мыльные пузыри», – однако Фрэнсис, обычно имевшая дело со звездами, сейчас находилась в Токио и брала интервью у дочери императора.

– Дик говорил с Марти? Нельзя ли как‑нибудь уладить размолвку с Пачино? – Дик Шенк, исполнительный продюсер «Ньюслайн», всего за три года умудрился превратить скромную передачу, которая транслировалась в период летнего затишья, в нашумевшее шоу, выходящее в эфир в самые удобные для зрителей часы дня. Шенк единолично принимал ключевые решения, и кроме него никто не смог бы обуздать такую приму, как Марти.

– Дик обедает с мистером Эрли. – Эрли был президентом телекомпании, и деловые обеды с его участием, как правило, затягивались до вечера.

– Стало быть, Дик ничего не знает.

– Пока нет.

– Потрясающе. – Дженнифер бросила взгляд на часы: 14:00. Если Пачино заупрямится всерьез, ей придется затыкать двенадцатиминутную дыру, на что оставалось меньше трех суток. – Что у нас есть на замену?

– Ничего. Интервью с матерью Терезой вновь отправили на доработку, материалы по Мики Мантлу еще не поступили. Остается лишь репортаж о Лиге юных бейсболистов.

– Дик нипочем не пустит его в эфир, – простонала Дженнифер.

– Еще бы, – отозвалась Дебора. – Этот репортаж – чушь собачья.

Дженнифер развернула рулончик, который принесла Дебора. Это был пресс‑релиз какой‑то компании по связям с общественностью – один из сотен документов, которые ежедневно получали информационные агентства всей страны. Как и все подобные сообщения, этот пресс‑релиз был оформлен, словно сенсационная газетная статья с шапкой, набранной крупным шрифтом. Заголовок гласил:

 

ОАВП ОТКЛАДЫВАЕТ ВОЗОБНОВЛЕНИЕ СЕРТИФИКАТА ШИРОКОФЮЗЕЛЯЖНОГО РЕАКТИВНОГО ЛАЙНЕРА N‑22, ССЫЛАЯСЬ НА ТО, ЧТО НЕИСПРАВНОСТИ, ОГРАНИЧИВАВШИЕ ЕГО ГОДНОСТЬ К ПОЛЕТАМ, ДО СИХ ПОР НЕ УСТРАНЕНЫ

 

– Что это? – спросила Дженнифер, нахмурившись.

– Гектор велел передать тебе эту бумагу.

– Зачем?

– Решил, что она может тебя заинтересовать.

– С какой стати? И что такое ОАВП, черт побери? – Дженнифер пробежала глазами текст, напичканный головоломными авиационными терминами. О живой картинке, разумеется, нечего и мечтать, подумала она.

– Судя по всему, – сказала Дебора, – речь идет о самолете, который взорвался в Майами.

– Ага. Гектор хочет сделать репортаж о безопасности полетов? Что ж, в добрый час. Эту пленку видела вся страна. Между прочим, кадры оставляют желать лучшего. – Дженнифер отбросила рулончик в сторону. – Спроси, не найдется ли у него чего‑нибудь поинтереснее?

Дебора ушла. Оставшись одна, Дженнифер посмотрела на портрет Чарлза Мэнсона, застывший на экране перед ее глазами. Потом она выключила изображение, решив дать себе время поразмыслить.

* * *

 

Дженнифер Мэлоун исполнилось двадцать девять лет, она была самым молодым сегментным продюсером «Ньюслайн». Она быстро продвигалась по службе, потому что очень любила свою работу. Она рано проявила свои таланты; еще не закончив колледж Брауна, Дженнифер во время летних каникул работала в редакции практикантом вроде Деборы. Она допоздна засиживалась за терминалом, прочесывая хранилища всемирной компьютерной сети, и в один прекрасный день, трепеща от страха, отправилась к Дику Шенку с сюжетом о загадочном африканском вирусе и бесстрашном враче‑эпидемиологе. В результате был снят знаменитый документальный фильм, ставший для «Ньюслайн» гвоздем сезона и принесший Шенку очередную премию Пибоди для его Стены Славы.

Уже очень скоро Дженнифер выпустила репортаж о Дарреле Строубери, о хищнической эксплуатации недр в Монтане и о спекуляции родовыми землями ирокезов. Еще никогда ни один практикант из колледжа не выпускал новости в эфир; на счету Дженнифер было уже четыре ролика. Шенк объявил, что ему нравится дерзость девушки, и предложил ей должность. Дженнифер была умна, хороша собой, нелишней оказалась и принадлежность к Лиге Плюща. Год спустя, в июне, Дженнифер закончила колледж и поступила на работу в «Ньюслайн».

Костяк редакции составляли пятнадцать продюсеров, занимавшихся подготовкой сегментов. К каждому из них был прикреплен «свой» телеведущий, каждый должен был выдавать продукцию раз в две недели. Как правило, съемка репортажа занимала месяц; после двух недель предварительных изысканий продюсер являлся к Шенку и получал «добро». После этого группа выезжала на место, снимала фоновые кадры и брала второстепенные интервью. Продюсер отшлифовывал текст, который предстояло озвучить ведущему – тот прилетал на один день, снимался на месте событий, брал основные интервью и уезжал на другие съемки, предоставив продюсеру кроить и монтировать запись. Иногда перед трансляцией ведущий являлся в редакцию, изучал сценарий и озвучивал кадры.

Когда сегмент выходил в эфир, ведущий выглядел на экране и вел себя таким образом, словно он и есть настоящий автор программы – «Ньюслайн» ревностно оберегала репутацию своих звезд. Но истинным репортером был продюсер. Он находил сюжет, разрабатывал его, писал сценарий и монтировал кадры. Ведущий делал лишь то, что ему велели.

Дженнифер нравился такой подход. Обладая значительным влиянием, она любила работать за кулисами, оставаясь в тени. Анонимность как нельзя лучше соответствовала ее целям. Очень часто во время беседы гость, считая ее мелкой сошкой, говорил, не подбирая слов, даже когда камеры были включены. Время от времени он спрашивал, когда же появится Марти Рирдон, Дженнифер с самым серьезным видом отвечала, что это еще не решено, и продолжала задавать вопросы. И в ходе интервью разделывала под орех надутого болвана, решившего, будто его пригласили на примерку костюмов.

Главным было то, что именно она делала репортаж. Ей было безразлично, что слава достается ведущему. «Мы и не утверждаем, будто бы они снимают сегмент, – повторял Шенк. – Мы не говорим, будто бы они берут интервью, в то время как это делают другие. Центром внимания нашей программы является не телезвезда, а сюжет. Ведущий – всего лишь гид, проводник, который помогает зрителям разобраться в происходящем. Это человек, которому они доверяют, которого рады впустить в свой дом».

Все правильно, думала Дженнифер. Вдобавок нехватка времени не позволяла действовать по‑иному. Телезвезда вроде Марти Рирдона занята куда больше, чем сам Президент, и, уж конечно, он намного популярнее, его чаще узнают на улицах. Вряд ли можно ожидать, что такой человек, как Марти, станет тратить свое драгоценное время, занимаясь черновой работой, отсекая ложные версии, собирая по крупицам сюжет.

На это у него нет времени.

Закон телевидения: лишнего времени не бывает никогда.

 

* * *

 

Дженнифер вновь посмотрела на часы. Дик вернется с обеда не раньше трех, а то и половины четвертого. Марти не станет извиняться перед Аль Пачино. Вернувшись, Дик взбесится, но потом поручит Рирдону новое задание и потребует сюжет, которым можно заткнуть образовавшуюся дыру.

У Дженнифер оставалось полчаса, чтобы придумать его.

Она включила телевизор и рассеянно пощелкала каналами. Потом еще раз бросила взгляд на факс, лежавший на столе.

 

ОАВП ОТКЛАДЫВАЕТ ВОЗОБНОВЛЕНИЕ СЕРТИФИКАТА ШИРОКОФЮЗЕЛЯЖНОГО РЕАКТИВНОГО ЛАЙНЕРА N‑22, ССЫЛАЯСЬ НА ТО, ЧТО НЕИСПРАВНОСТИ, ОГРАНИЧИВАВШИЕ ЕГО ГОДНОСТЬ К ПОЛЕТАМ, ДО СИХ ПОР НЕ УСТРАНЕНЫ

 

Минутку, подумала она. «До сих пор не устранены»? Уж не идет ли речь о неприятностях, которые могут возникнуть в будущем? Если так, может получиться хороший репортаж. Не отчет о катастрофе – их показывали миллион раз. Все эти бесконечные россказни о том, что на самолетах используются компьютеры производства 60‑х, об устаревших, ненадежных системах управления лишь понапрасну тревожат зрителей. С аудиторией трудно установить контакт, поскольку люди не видят возможности повлиять на развитие событий. Но дефекты конкретной модели самолета? Это вопрос безопасности промышленного продукта. Не покупайте это изделие. Не летайте этим самолетом.

Может получиться очень, очень эффектный репортаж, подумала Дженнифер.

Она сняла трубку и набрала номер.

 

Ангар номер 5 11:15 утра

 

Кейси нашла Рона Смита у носового шасси. Рон стоял, с головой погрузившись в люк обслуживания. Вокруг усердно трудилась бригада электриков.

– Рон, – заговорила Кейси. – Я хочу расспросить тебя о показаниях регистратора сбоев. – Она принесла с собой распечатку – все десять страниц.

– В чем дело?

– Здесь показания четырех линий AUX. Первая, вторая, третья и СОА. Что они обслуживают?

– Это важно?

– Именно это я и хотела бы выяснить.

– Что ж. – Рон вздохнул. – AUX 1 – это вспомогательный электрогенератор, хвостовая турбина. AUX 2 и AUX 3 – резервные линии, их прокладывают на случай будущих модернизаций систем. А AUX СОА – это линия, которая обслуживает оборудование, установленное по выбору заказчика. Например, экспресс‑анализатор, которого на этом самолете нет.

– Все четыре линии показывают нули, – произнесла Кейси. – Значит ли это, что они были в работе?