Загадочный металлический ящик

 

Они вылетели на военном вертолете МИ‑24 и пробыли в воздухе чуть более часа, летели молча, каждый думал о своем. Наконец дверь кабины пилотов распахнулась, и штурман, стараясь перекричать шум винтов, доложил:

– Подлетаем, Четвертый!

Тот кивнул головой и выглянул в иллюминатор. Далеко внизу ему удалось рассмотреть грузовой Ил76, который выглядел нереальным среди бескрайних песков Казахстана. Только сейчас, когда самолет приземлился, можно было различить ровную, чуть припорошенную песком асфальтовую полосу.

Вертолет стал опускаться в нескольких десятках метров от самолета, подняв вверх тучи песка и пыли. Лопасти еще продолжали вращаться, а из самолета выехал огромный «линкольн» серебристого цвета и подъехал к вертолету.

Штурман открыл дверь вертолета, укрепил металлическую лестницу и первым спрыгнул на песок. За ним вышли Четвертый и Психолог.

Навстречу им поспешили двое упитанных мужчин, которые остановились в метре от Четвертого, и один из них произнес пароль:

– Забвение.

– Неполный контакт! – отозвался Четвертый.

– Прошу, – парень стал сразу добродушным и предложил подойти к машине.

Тот, что был рядом с ним и держал руку в кармане, наверняка сжимая там оружие, быстро подошел и услужливо открыл заднюю дверцу. Затем подтащил к ней какой‑то длинный серебристый ящик.

– Он там не задохнулся? – нахмурился Четвертый, осмотрев со всех сторон ящик.

– Все предусмотрено: жизнеобеспечения хватит на шесть часов, прошло только три, – заверил его встречающий.

– Хорошо, грузите в вертолет! – приказал он и тоже пошел к вертолету.

Двое встречавших их мужчин быстро и ловко подхватили ящик и перенесли его в вертолет.

После этого сели в «линкольн» и вернулись в самолет через грузовой отсек. Взревели турбины, и вскоре самолет начал разбегаться и наконец, взлетев в воздух, взял курс на восток.

Странный американец

В Компьютерном центре базы находился дежурный оператор. Перед ним лежал оперативный журнал, в котором он изредка делал какие‑то пометки, внимательно наблюдая за экранами мониторов.

Мониторов было шесть, но только три из них работали постоянно: вход на территорию базы и два коридора, – другие мониторы либо не использовались для постоянной работы, либо включались оператором для проверки других помещений.

Проверив все спальные комнаты, он внимательно просмотрел коридоры: все было в порядке, и он переключил монитор на какую‑то странную комнату, где, кроме кровати, на которой кто‑то лежал, ничего больше не было.

Оператор укрупнил изображение. Лежащий был мужчиной лет тридцати‑тридцати пяти. Более точно определить возраст было невозможно потому, что он был небрит, сильно изможден. Вызывало удивление и то, что он лежал на кровати одетым. Одет он был в военную форму майора вооруженных сил США. Но более всего удивляло то, что он был привязан к кровати специальными ремнями – грудь, пояс, ноги – несмотря наго что крепко спал.

В этот момент зашел мужчина в белом халате, судя по всему, врач. В руках он держал блестящий металлический медицинский бюкс, в котором обычно кипятят шприцы с иглами. Положив бюкс на грудь лежащего, он засучил ему рукав на правой рук перетянул резиной предплечье и сделал внутривенный укол. После этого повернулся к камере, рукой показал, что все в порядке, и быстро вышел, тщательно прикрыв за собой металлическую дверь.

Оператор взглянул на настенные часы и что пометил в журнале.

 

«Дорожка смеха»

 

На тренинг‑полигоне боевики занимались обычной утренней пробежкой. Замыкающим, как и раньше, бежал Савелий.

На скамейке сидел Пятый с секундомером и блокнотом в руках, поодаль от него – Психолог с теми же атрибутами.

– Стой, база! – скомандовал Шестой, и бегущие перешли на ходьбу на месте. – Налево! Раз, два! – Он осмотрел строй и остановил взгляд на Савелии. – Тридцатый!

– Слушаю, Шестой! – сказал Савелий, сделав шаг вперед.

– Вчера ты наблюдал за дорожкой препятствий. Мы называем ее «дорожкой смеха»! Пройти ее необходимо за две минуты сорок секунд! Должен тебя предупредить: для новичков на ней запланированы сюрпризы. Вопросы?

– Вы не сказали об оружии, Шестой!

– Автомат, пистолет, ножи! Нужно поразить все мишени, которые возникнут на твоем пути! Будьте внимательны и осторожны, – он вдруг снова обратился к нему на «вы». – Патроны боевые, а взрыв‑пакеты с достаточно мощным зарядом. Кстати, во время работы и на тренировках мы друг к другу обращаемся только на «ты»! Ясно?

– Так точно, Шестой! Больше вопросов нет!

– В таком случаев на исходную! – скомандовал Шестой и оглянулся в сторону Пятого. Тот махнул рукой, разрешая давать старт.

Савелий занял место у стартовой линии, а остальные боевики рассредоточились на бугре, с интересом наблюдая за строптивым новеньким. Они знали о предполагаемых «сюрпризах» и заранее предвкушали интересное зрелище.

Когда Воронов проходил мимо Савелия, он чуть слышно шепнул:

– Стенка.

Савелий сразу понял, что капитан решился на такой шаг неспроста: он предупреждал его о таящейся опасности на «дорожке смеха». Значит, что‑то его ожидает у проходного этапа под названием «гонка». Что ж, братишка, он благодарит тебя за предупреждение!

– Готов, Шестой! – крикнул Савелий. Шестой поднял пистолет вверх и выстрелил:

– Вперед! – тут же крикнул он, нажимая на кнопку секундомера.

Включили свои секундомеры и Пятый с Психологом. Все боевики азартно начали подбадривать Савелия, а Седьмой зло сплюнул сквозь зубы и ехидно усмехнулся:

– Беги‑беги, щенок.

Савелий пробежал несколько метров по песку, вбежал на небольшую насыпь и устремился по узенькой пятиметровой доске, перекинутой над ямой, глубиной метров восемь, заваленной камнями и обломками металла. У Савелия промелькнуло, что если кто‑то решит с кем‑нибудь расправиться, то это самое подходящее место: стоит чуть подпилить доску, и бегущий навсегда останется калекой.

В самом конце доски, слева от нее, метрах в десяти выскочила мишень, и Савелий дал по ней очередь из автомата. Мишень исчезла: значит, поразил.

– Отлично, сержант! – прошептал Воронов и посмотрел в сторону Психолога, который что‑то пометил в блокноте.

Савелий на ходу закинул автомат за спину и покошачьи взобрался по лестнице на трехметровый щит. Сверху от него был натянут канат, который соединялся с другим щитом, отстоящим от него метров на десять.

Савелий ухватился за канат и перебирая руками и ногами, стал быстро продвигаться по нему.

В этот момент под ним вспыхнул противень с мазутом, и языки пламени едва не лизали его спину, но он успел добраться до другого щита, до того как огонь разгорелся. Он взобрался на щит, с которого свисал другой канат, и быстро соскользнул с него вниз.

Перед ним оказалась двадцатиметровая песчаная площадка, которая наверняка была напичкана взрывпакетами. Главное – скорость! Савелий бросился вперед, делая замысловатые зигзаги: вслед за ним рванули только два пакета, но и они не причинили ему никакого вреда и не задержали его.

Воронов перевел дыхание и тут же закусил губу: Савелий подбегал к забору.

Он взмыл над забором‑стенкой и с трудом удержался от прыжка: прямо за стенкой лежал двухметровый щит, ощетинившийся длинными гвоздями.

Савелий был одет в мягкие кроссовки и моментально пропорол бы ноги. Он встал на край забора и резко оттолкнулся от него, перепрыгивая зловещий щит. Затем сделал кувырок, встал и устремился дальше. Легко перемахнул грязевую яму, поразил на ходу мишень.

Впереди – стенка с окнами, и Воронов сжал в волнении кулаки.

Савелий запрыгнул на окно и заметил промелькнувшую тень: вот о чем предупреждал капитан. Он прыгнул, и в этот же момент на него навалилась туша Восьмого:

– Ну, птенчик, держись! – со злостью выдохнул он.

Но Савелий вдруг вырвался, выпрыгнул вверх из очень неудобного положения и нанес ему сильный удар пяткой в затылок. Восьмой завалился с воем на землю. Пятый восхищенно причмокнул языком

– Силен, ничего не скажешь! Даже Восьмого прошел. Вот тебе и Рэкс!

Услыхав эти слова, Седьмой вновь зло сплюнул, но промолчал.

В этот момент Савелий прыгнул в ров с водой, поразил мишень, выскочившую метрах в двадцати от него, и стал выбираться наверх. Не успел он встать на сухое место, как Шестой выстрелил в воздух, а в «матюкальник», как прозвали рупор, крикнул;

– Тридцатый! Стоп! Ко мне! Савелий быстро вернулся и остановился перед ним.

– Слушаю ва… тебя, Шестой!

– Молодец, Тридцатый, уложился! – без особых эмоций сказал он и вновь повернулся к Пятому, который хитро усмехнулся и кивнул головой.

– А теперь, Тридцатый, настоящий сюрприз! – Шестой хмыкнул и взглянул Савелию в глаза, но тот невозмутимо пожал плечами и внимательно слушал. – Ты и соперник – на пятый этап. Пятый этап – крыша небольшого сарая. Задача – столкнуть противника вниз! Твоим соперником будет… – он осмотрел боевиков и остановил ехидный взгляд на Воронова. – Одиннадцатый!

– Слушаю, Шестой! – Капитан встал и подошел к ним.

– Работать в полном контакте! Посмотрим, чего стоят эти Рэксы! Вперед!

Савелий с капитаном подбежали к девятому этапу – невысокому сооружению, напоминающему сарай, – влезли на крышу и встали друг против друга.

Лестницу тут же убрали, а вокруг сарая открылся ров, заполненный мазутом, который тут же вспыхнул. Шестой поднял пистолет и выстрелил.

– Начали! – крикнул он в рупор. В этот момент за поединком внимательно следили не только боевики, но и Четвертый с каким‑то мужчиной в штатском. Они смотрели в два монитора: на одном – общий план полигона, на другом – крупным планом то Савелий, то Воронов.

– А у вас, действительно, глаз‑алмаз: похож как две капли воды! – восхищенно заметил Четвертый.

Мужчина довольно хмыкнул и вдруг нервно поправил очки: что его заинтересовало на мониторе. Однако Четвертый не обратил на это внимания и сказал:

– А красиво он прошел «дорожку смеха» А? – Он повернулся к мужчине и заметал его волнение. – Дежурный! – сказал он в микрофон. – Крутани‑ка запись метров на пять назад и дай укрупнение!

На экране снова возникло лицо Савелия и стало увеличиваться, пока весь экран не заполнили его губы. Четвертый повернулся к собеседнику:

– Ну, что он говорит?

– Я сумел разобрать только одно слово – «работаем». Постоянная камера не успевает фиксировать лица: они же в движении.

Капитан успел шепнуть Савелию, что телекамеры четко фиксируют их лица, а на базе есть человек, который может читать по губам. Поэтому, работая в полном контакте, автоматически ставя блоки и проводя приемы, они старательно прятали свои лица от телекамер, когда что‑нибудь говорили существенное.

Пока эти четверо людей были заняты друг другом, боевики, следящие за поединком, азартно делали ставки.

– Сотню «гринов» за Одиннадцатого!

– Беру!

– Сто пятьдесят «баксов» за новичка! – крикнул вдруг Семнадцатый, и на него посмотрели с удивлением, как на не вполне нормального человека.

Со стороны было видно, что на сарае встретились двое опытных соперников: стремительные выпады Савелия своевременно перекрывались старшим и более опытным соперником. Никто из наблюдавших за ними обитателей базы не мог и предположить, что между ними идет в этот момент важный диалог:

– Как ты сюда попал? – спросил капитан.

– Один майор КГБ сосватал.

– Это не КГБ, братишка. С этой базы ведется… – он отразил нападение Савелия и продолжал, ‑… продажа оружия по всей странен за рубеж. Командуют до Десятого. Второй десяток охраняет базу, а третий – добыча и транспортировка оружия. Тебя взяли на место погибшего Двадцать первого: часовой его грохнул во время захвата склада с оружием.

– Становится все интереснее.

– Тебя ожидает «крещение кровью».

– Не понял?

– Должен будешь замочить человека в форме, а это заснимут на кассету. Откажешься – самого замочат. Денег не жалеют. Мужики серьезные. А когда на тебе висит «вышак», то будешь сюда возвращаться, как в родной спецназ.

– Думай, капитан, думай: у тебя всегда башка варила что надо.

– Времени в обрез: дня два‑три. Мы не знакомы, но сдружились: оба воевали. Обращаться только по номерам. Кстати, первых три номера не видел ни разу. Четвертого – один раз.

– Лет пятьдесят, с басом. Виделся!

– Ну и как?

– Серьезный соперник, хоть и самоуверенный, – он сделал блок и вдруг спросил: – Что означает схема «два»?

– Откуда?

– Меня приказали готовить по ней.

– Наркотики. Блок «два»! Видел? Лаборатория. Жуткий секрет! Схема «два» – подготовка для индивидуальных заданий! Да‑а… могут все и ускорить. Ладно, посмотрим. Бойся Психолога и осторожней с Восьмым! Мразь, может и в спину.

В какой‑то момент Савелий оказался сверху капитана, но его тело свесилось чуть ли не по пояс над огнем. Савелий ослабил захват, но капитал зло прошептал:

– Работай, сержант, провалишь все!

– Если не сделаешь бросок, сам прыгну! – спокойно отозвался Савелий.

В этот момент громко прозвучал звук сирены, и капитан, успев шепнуть ему: «Жди сигнала», начал делать бросок, но Савелий не успел освободить свой захват, и они взлетели вверх вместе, в красивом полете кувыркнувшись в воздухе, приземлились в огонь и тут же выскочили в необычном прыжке из него.

– Да, не хотел бы я с ними встречаться как с противниками, – задумчиво проговорил Пятый.

– Молодцы Рэксы! Отлично! – послышались восторженные возгласы со стороны боевиков.

– Выходит, никто не выиграл, – огорченно вздохнул тот, что ставил на Савелия.

– Ничья! – как‑то странно усмехнулся Семнадцатый.

– А нам плевать на спецназовские штучки, не так ли, братишка? – подмигнул Седьмой своему приятелю.

– Внимание! Всем возвращаться по своим местам! – выкрикнул Шестой в «матюкальник». – После душа собраться в Комнате отдыха!

Не очень стройной цепочкой боевики потянулись в сторону входа на базу. Савелий пошел неторопливо и специально оказался последним.

Когда он проходил мимо железных дверей с цифрой «2», та вдруг распахнулась и оттуда потянуло дымом. Из дверей выскочили двое мужчин в белых халатах и вынесли на носилках третьего. У лежащего дымилась одежда, лицо было в крови. Савелий решил помочь и начал гасить его одежду.

– Проходи, проходи, Тридцатый! – услышал он окрик Шестого и сразу подчинился приказу. Он успел заметить, что у всех трех на кармане халата были вышиты какие цифры каждое число заканчивалось цифрой «2».

Савелий вошел в коридор, который вел к душу и туалетам. Он увидел, как Воронов, в отличие от других боевиков, вошедших в душевую, вошел в дверь с «ОО». Савелий последовал за ним.

Когда он вошел, то жестом указал капитану на место, где отыскал микрофон. Воронов с улыбкой кивнул ему «Знаю!» и, протянув что ему в руку, сразу же вышел, что оказалось весьма своевременным: в туалетную комнату вошел Седьмой. Савелий успел расстегнуть брюки и встать у писсуара.

Тот бросил на него подозрительный взгляд, но помочился рядом и, ни слова не говоря, вышел.

Савелий развернул кусочек бумажки, который вручил ему капитан.

«Сегодня, после Комнаты отдыха, под лестницей, у комнаты дневального».

Савелий сунул бумажку в рот, прожевал тщательно и проглотил.

В Комнате отдыха собрались все, кто был свободен от дежурства. Они выбрали себе игры и с увлечением занялись ими. Вскоре вошел Шестой и громко провозгласил:

– Внимание! Учитывая успехи в боевой подготовке и пожелания, написанные на ваших физиономиях, – он сделал эффектную паузу, – объявляю: сегодня – премиальный день!

Не успел он закончить, как со всех сторон раздались радостные крики:

– Браво!

– Наконец‑то!

– Давно пора!

– Сколько уже ждем!

– Чего они так радуются? – спросил Савелий у Семнадцатого, с которым играл в шахматы.

– Сейчас увидишь, – хитро усмехнулся тот. Многие устремились с Шестым, который подошел к стойке бара и направил руку с пультом дистанционного управления в сторону ребристой стенки за стойкой.

Гофрированная стенка начала медленно раздвигаться в стороны и открыл небольшую сцену, а по бокам – палки с разнообразными алкогольными напитками.

– Понятно! – хмыкнул Савелий. – Снятие стресса.

В этот момент из потайной двери с левой стороны сцены вышла моложавая блондинка со следами былой красоты, одетой по последней моде для обитательниц ночных барок. Длинные ноги были едва прикрыты коротенькой юбчонкой, которая при каждом движении приоткрывала ярко‑розовые трусики. Пышный бюст блондинки едва скрывала кофточка с огромным вырезом. Косметика была яркой, вызывающей, но отлично подчеркивала ее огромные глаза.

– Привет, мальчики! – призывно бросила она, махнув им рукой и занимая место у бара. Многие боевики устремились к стойке.

– Как давно я жду тебя, Маруся! – напевно выпалил Седьмой. – Налей, дорогуша, виски!

– Да, птенчик, две недели прошло! – кивнула она, ловко разливая по стаканам шотландское виски. Она повернулась к сцене и крикнула:

– Девочки!

Из той же двери, откуда вышла она, выбежало несколько привлекательных полуобнаженных девушек.

– Ну, я «дымлюсь»! – плотоядно крикнул один из боевиков.

– Или ко мне, мой станочек! – подхватил другой.

– Сольемся в экстазе! – бросил третий. Зазвучала музыка, и девушки разошлись по рукам.

Савелий подошел к стойке бара и взял в руки банку пепси. Рядом стоял Седьмой и пил виски. К нему подошел Восьмой.

– Снимем напряг, братан! – хлопнул он по плечу Седьмого и тоже подхватил стаканчик с виски, опрокинул его в рот и повернулся к подошедшему Шестому. – Понимаешь, Шестой, ты работяга! Он снова сделал глоток виски.

– Работяга! – хмыкнул тот. – Опять напьешься, как свинья!

– А что, имею полное право: две недели всухомятку. В этот момент рядом с ним остановился Психолог:

– Вам, Восьмой, сегодня можно только два по сто, не более.

Тот хотел что возразить, но Седьмой положил на его плечо руку, и Восьмой поморщился, но промолчал. А Психолог уже подошел к другому боевику:

– А вы, Четырнадцатый, свободен спать! Четырнадцатый недовольно вздохнул, но повернулся и пошел к выходу.

Одна из девушек, совсем еще молоденькая, но с очень пышными формами, увидев Восьмого, направилась к нему, и он широко раскрыл руки для объятий, но она вдруг заметила Савелия и резко свернула в его сторону.

– О, свежачок?! – воскликнула она, прижимаясь к нему своим крутым бедром. – Я тебе нравлюсь? – Она обняла его за шею. Савелий спокойно снял руку с шеи.

– У тебя что, милок, на «полшестого»? – огорченно спросила девушка

– Ничего, у меня не такие просыпались! – Она снова прижалась к нему всем телом.

– Зря стараешься, девочка, наш новенький пьет только молочко и любит только «голубой» цвет! – зло процедил сквозь зубы Седьмой.

Савелий резко обернулся к нему и громко бросил:

– Какой я люблю цвет, знаю только я, а вот то, что твой цвет – цвет мокрой задницы, знают все!

– Что ты сказал?! – взревел тот и выхватил из кармана нож‑выкидыш. Металлически щелкнуло лезвие и угрожающе сверкнуло в свете прожектора над баром.

Савелий схватил его одной рукой за запястье руки с ножом, второй схватил за шиворот и сделал подсечку. Седьмой нелепо взмахнул в воздухе ногами и опустился на стойку бара. Савелий прижал его и, выхватив его же нож, приставил к шее.

– Слушай, бычок! – тихо, но четко произнесен. – Я сейчас отрежу тебе яйца, чтобы ты стал несколько поспокойнее. Его руку перехватила мощная рука Шестого:

– Отставить, Тридцатый! Что происходит? Савелий добродушно рассмеялся, поставил Седьмого на ноги и дружески похлопал его по плечу:

– Ничего особенного, Шестой, просто Седьмой попросил показать ему один приемчик, не так ли? – ответил Савелий, с усмешкой глядя в глаза Седьмому.

– Да‑да, Шестой, так оно и есть, – подтвердил тот.

– Ну‑ну… Еще одно такое приключение – и вы оба на месяц без баб и без «капусты», – четко выговорил тот, потом улыбнулся и сунул нож в карман. – Это пусть пока останется у меня. Желаю приятно провести вечер. – Он дождался, пока Савелий не отошел к столу, где играли в карты, затем подхватил ту, что приставала к Савелию и прижался к ней в танце.

Психолог остановился у карточного столика и стал внимательно смотреть за тем, как Савелий показывает карточные фокусы.

– Точно, моя карта! – воскликнул Двадцать пятый. – Ей Богу, червового валета загадывал, – он рассмеялся, но перехватил взгляд Психолога и мгновенно стер улыбку с лица. – Ладно, пойду выпью сока и спать, а то через пять часов на дежурство заступать.

– Да, покури чуток! – улыбнулся Савелий.

– Я не курю и тебе не советую! – неожиданно обозлился Двадцать пятый. – Покури, тоже мне шлепнул! Он пошел к бару.

– С чего он взял, что я курю? – недоуменно хмыкнул Савелий. – Ну, кому еще фокус показать? – шутливо спросил он. Психолог сел рядом

– А что, даже интересно. Мне покажите. Савелий профессионально перетасовал колоду и сказал:

– Загадайте число: больше пятнадцати, но меньше двадцати.

– Загадал.

Савелий быстро разложил карты по особой схеме. А вокруг продолжалась обычная для таких дней жизнь; некоторые уже достаточно «наклюкались», другие обнимали своих «курочек», третьи занимались играми.

Воронов искоса поглядывал за картами Савелия. Вскоре на столе перед Психологом остались четыре карты: пуз, тройка, пятерка, семерка…

– Странно, – поморщился вдруг Психолог. – Это сочетание цифр я уже видел вчера, когда Одиннадцатый стрелял по мишеням.

Услыхав его слова. Воронов резко ударил по шару, и тот, вылетев за борт, подкатился к ногам Психолога. Девятый наклонился, подобрал шар и протянул подошедшему капитану:

– Что вы сегодня не в ударе.

– Усталость, – признался капитан.

– Пойду чего‑нибудь выпью. – Савелий встал и пошел к стойке бара, у которой продолжал стоять Седьмой со своим другом.

– Ну, Тридцатый, – тихо процедил он, – это тебе так не пройдет, – он широко улыбнулся, заметив, что Шестой посмотрел в его сторону…

– Там видно будет, – улыбнулся ему в ответ Савелий.

Со стороны нагло показаться, что двое друзей обсуждают какую‑то приятную историю. Восьмой хмыкнул и повернулся к стойке.

– Налей виски!

Блондинка отрицательно покачала головой и кивнула в сторону Психолога, но Восьмой уже разозлился и потерял контроль над собой схватил бутылку, отвинтил пробку и прямо из горлышка сделал несколько глотков. Потом взглянул в сторону телевизора, где боевики смотрели американский фильм «Смертельное оружие», поставил бутылку, подошел к телевизору и пьяно бросил:

– Давайте лучше про баб смотреть! – Он стал нажимать на кнопки, чтобы выключить кассету.

Однако Семнадцатому, который смотрел фильм, это не понравилось, он подошел и снова включил фильм.

– А я буду смотреть боевик! – спокойно сказал он.

– Ах ты, гад! – вконец разошелся Восьмой. – Пошел отсюда! – и толкнул его в грудь.

Семнадцатый упал на спину, сбивая по пути стулья. Второй боевик, что смотрел фильм вместе с Семнадцатым, обхватил Восьмого сзади, и между ними завязалась борьба.

Седьмой поспешил на помощь своему приятелю, но не успел: боевик, что держал Восьмою, извернулся и ударил его кулаком в лицо. Взревев от обиды, Восьмой снова кинулся на обидчика, но его задержал подбежавший Седьмой и еще один из боевиков. Вместо того чтобы успокоиться, боевик, который ударил Восьмого в лицо, воспользовался тем, то его держат, и вновь нанес предательский удар в лицо.

Восьмой отбросил в сторону державших его, устремился на противника и нанес ему страшный удар ногой в грудь. Того отбросило прямо на подошедшего Психолога.

– Восьмой! Прекратить! – крикнул он, но тому уже все было нипочем: он подхватил Психолога за грудки и отбросил его в сторону. Психолог, не ожидавший такого, полетел на провода музыкальной техники. Они замкнулись, заискрились разноцветными огнями, и тут же, зазвучала громкая сирена тревоги.

Воронов бросил взгляд в сторону телекамер и быстро вышел из Комнаты отдыха.

Восьмому удалось схватить Семнадцатого и пнуть его коленом в живот. Тот сломался пополам, пересилил боль и ударил Восьмого локтем в лицо. Восьмой взревел от боли, подхватил со стойки бара бутылку и уже хотел опустить ее на голову Семнадцатому, но его руку успел перехватить Савелий.

В это время распахнулась дверь, и в комнату вбежали двое боевиков с автоматами в руках, а за ними – Пятый и Четвертый.

– Всем, смирно! – громко скомандовал Пятый и сразу же воцарилась тишина, Даже Восьмой застыл с бутылкой в руке. Четвертый подошел к нему, спокойно отобрал бутылку:

– Прекрасно веселитесь, господа. А за веселье нужно платить – Он ткнул бутылкой в грудь Семнадцатому – Ваш тренинг плох, Семнадцатый. – Затем подошел к Савелию: – Вам, Тридцатый, пора «на воздух», освежиться, – сказал он, хитро прищурившись, затем взглянул в сторону Пятого, который сразу что пометил в своем блокноте. – А вы, Восьмой, – он поставил бутылку на стойку бара, совсем рядом с Савелием, и Савелий странно посмотрел на бутылку, в его сознании что промелькнуло. Четвертый ткнул пальцем в грудь Восьмого, – четверо суток карцера, – он взглянул на Седьмого и добавил: – И ваш «братан». За мной! Седьмому – трое суток!

– Меня‑то за что? – удивился тот.

– А за дружбу! – усмехнулся Четвертый и пошел к выходу.

Автоматчики быстро обыскали Седьмого и Восьмого и повели их вслед за ним. Едва они вышли, Пятый зло выкрикнул:

– Все на месяц без премиальных дней! – он взглянул на блондинку. – Вас это тоже касается! Забирай своих блядей и вон отсюда!

– Господи, мы‑то здесь причем? – чуть не плача, произнесла она и махнула своим подругам, которые вместе с ней быстро вышли через ту же дверь, что и пришли сюда.

Шестой вытянул руку с пультом дистанционного управлении и нажал на кнопку; створки бара быстро сомкнулись.

Пятый осмотрел молчаливую группу боевиков и сказал:

– А вы страдаете за то, что позволили это безобразие; завтра с утра всем забег на десятку при полном параде! – он взглянул на оставшиеся рюмки, бутылки и приказал Семнадцатому: – Убрать! – Затем повернулся и быстро вышел.

– Всем – отбой! – крикнул Шестой и направился вслед за ним.

Все потянулись к выходу, а Семнадцатый начал убирать посуду.

Савелий взгляда на бутылку, я которую держался Четвертый, и вспомнил про его сейф: вот почему интуиция подсказала ему обратить внимание на бутылку. Он осмотрелся по сторонам, пытаясь найти Психолога, но тот был занят своим прожженным во время замыкания проводов костюмом и не видел ничего вокруг. Оставались телекамеры, но Савелий решил, что тот, кто сейчас смотрит в них, не сможет соединить все воедино. Он подхватил бутылку за самое горлышко и пошел к выходу.

Аркадий Михайлович Денисов

В вестибюле Комитета государственной безопасности, перед входом в кабинет генерала Галина, встретились двое: полковник Согомалов и член Правительства России – Денисов.

– Как дела, Константин Иванович? – пожимая руку, спросил Денисов.

– Двигаются потихоньку, Аркадий Михайлович! Тот взял его под руку и повел к выходу, бросая по сторонам настороженные взгляды:

– То, что сейчас услышишь, только для тебя: в стране об этом знают только два человека. Ты третий? Даже ему, – он кивнул в сторону кабинета генерала, – не имеешь права сообщить об этой информации.

– Неужели… – Богомолов – не решился договорить, чтобы не попасть впросак.

– Вот именно. Есть кое‑какие подозрения, но их еще необходимо проверить.

– Понятно, – нахмурился полковник.

– Американская разведка, ссылаясь на данные из космоса, доложила в Пентагон и конгрессу о том, что у нас идет реконструкция и расширение сети исправительных колоний.

– Мне об этом ничего неизвестно! Может, «деза»? – предположил подполковник. – Вряд ли мое ведомство могли миновать такие вещи!

– По моим каналам кое‑что известно, – заверил Денисов. – К огромному сожалению, это не является дезинформацией. Она подтверждается и тем вроде бы побочным фактом, как заказ нескольких сотен тысяч наручников. Или это тоже «деза»?

– Нет, я же вам представил документальные подтверждения, – смутился полковник. – Просто верить не хочется.

– Мы, к сожалению, не имеем с тобой права на эмоции. Теперь понимаешь, насколько важно найти, где и для чего концентрируется оружие?!

– Ну, для ЧЕГО – понятно! – усмехнулся полковник.

– Остается узнать – ГДЕ, – улыбнулся тот, похлопал его по плечу и ушел.

Богомолов некоторое время смотрел ему вслед, размышляя над услышанным, но в этот момент из дверей, за которыми скрылся Денисов, вышел огромный верзила, один из помощников генерала, и както странно взглянул на Богомолова.

Перехватив его взгляд, полковник быстро пошел к выходу, а тот скрылся в приемной шефа

Побег

Савелий медленно шел по коридору и остановился у лестницы, о которой ему написал капитан:

– Стой, как стоишь, и слушай! – раздался голос Воронова.

– Андрюша, наконец‑то! – не мог сдержать эмоций Савелий.

– Да тише ты! – опасливо прошептал капитан и решительно втащил его под лестницу.

– Живой, братишка! – радостно прошептал Савелий, тиская Воронова.

– Живой, как видишь. Слушай внимательно: существует целая сеть, имеющая филиалы по всей стране. Наркотики, как я уже тебе сказал, и оружие.

– И много оружия? – нахмурился Савелий.

– Десятки, сотни тысяч стволов. На этой базе сконцентрированы силы, которые осуществляют транспортировку и добычу оружия, кроме того, здесь создана лаборатория для переработки сырья и производства наркотиков. Все в крови!

– Ты‑то как сюда попал, капитан?

– Обо мне потом, – с грустью махнул рукой Воронов. – Ты‑то мне веришь?

– Если нельзя верить тебе, то кому можно?! Ты это брось! – рассердился Савелий. – Что ты говорил про блок «два»?

Капитан удивленно посмотрел на него: неужели не расслышал во время боя – но повторил:

– Второй блок – наркотики! Там и лаборатория. Уверен в этом. А зря ты с Восьмым поцапался!

– Четвертый приказал на воздух, освежиться, – хмыкнул он.

– «На воздух»? Худо, совсем худо! – покачал головой капитан. ‑«На воздух» у Четвертого и означает крещение кровью. Хотел лучше подготовиться, да делать нечего. За сейф гложет душа! – он разочарованно причмокнул губами.

– У Четвертого в кабинете, что ли?

– Ого! Без году неделя на базе, а уже столько знаешь! – удивился капитан. – Там, явно там дискета. Я уж и спецсостав достал для его пальчиков, да не успел.

– Составчик‑то с собой? – хитро улыбнулся Савелий.

– С собой. – Воронов явно не понял, почему он об этом спрашивает, но протянул ему пакетик со спецсоставом.

– Вот его пальчики! – подмигнул Савелий, показывая ему бутылку с виски.

– Ну, братан! – Капитан радостно хлопнул его по плечу. – За мной – «универсальный» ключ! В два тридцать – в богатом холле. Ждать пять секунд и уходить одному! Ясно?!

Савелий хотел предложить капитану еще осмотреть блок «два», но в этот момент послышался какойто шум. Воронов приставил палец к губам и тут же исчез, мотнувшись в малоосвещенный коридорчик.

Савелий быстро вышел из‑под лестницы и встал так, словно стоит здесь уже давно. Перед ним возникла фигура Семнадцатого. Его губы были сильно разбиты, из носа сочилась кровь и он постоянно промокал ее носовым платком.

– Ты чего здесь стоишь? – заметив Савелия, дружелюбно спросил, он.

– Да вот, – как бы смущаясь, ответил Савелий. – Четвергами приказал «на воздух», а ключа‑то у меня нет.

– Это не совсем то, что ты думаешь, – с грустью вздохнул Семнадцатый и тут заметил у Савелия злополучную бутылку, которой едва не схлопотал по голове. – Спасибо, что спас меняет сотрясения мозга, если не хуже.

– Ладно, чего там. Ты левую руку вверх подними: если правой ноздри идет кровь, то левую.

– Ерунда все это! – махнул он рукой.

– Не скажи. Ладно, по‑другому сделаю, побыстрее. – Савелий притронулся пальцами где‑то у затылка Семнадцатого, а пальцами другой руки провел трижды у его носа; кровь на глазах свернулась и перестала идти.

– Надо же, никогда бы не поверил, что такое возможно! – воскликнул парень, затем вытащил из кармана пластиковый ключ, с опаской огляделся по сторонам и встал так, чтобы скрыться от телекамеры. – Вот, возьми. Коридоры без набора, помещения – свой номер, число и номер комнаты.

– Да мне пока это не нужно, – начал было говорить Савелий, но Семнадцатый вдруг усмехнулся:

– Пока не пока, а потом – пригодится! – он подмигнул. – Желаю удачи! – Повернулся и пошел прочь.

Конечно же, Савелий не стал выходить из подземелья наверх, понимая, что может сразу привлечь к себе ненужное сейчас внимание, но ему надо было успеть до отбоя проделать одну операцию. Единственное место, где можно было избежать посторонних глаз, – туалет!

Савелий быстро вошел туда там никого не было, и он юркнул в кабинку. Вытащив из кармана пакетик со спецсоставом, напоминающим размягченный пластилин, он поднял бутылку на свет и внимательно осмотрел ее. Память точно зафиксировала то, как Четвертый брал бутылку, и он без особого труда нашел четкий отпечаток его пальца.

Аккуратно размяв спецсостав в небольшой кружок, прижал его к отпечатку. Ласково прижав, отлепил от бутылки и увидел, что получилось: на кружочке был виден четкий след пальца.

Савелий положил его в полиэтиленовый пакетик, сунул в нагрудный карман и хотел уже отправиться в спальную комнату, но вовремя вспомнил о бутылке: многие видели его с бутылкой в руках, а уж наблюдающий оператор наверняка. И он решил подстраховаться: отвинтил пробку, набрал в рот виски и выплюнул в унитаз, затем, стараясь не шуметь, осторожно слил виски из бутылки. Осталось убедить оператора в том, что он прилично выпил.

Савелий знал, что дверь в туалет просматривается одной из телекамер слева. Он открыл дверь, выглянул наружу, словно избегая ненужных встреч, вышел из туалета и не очень твердой походкой направился в спальню.

Оператор действительно обратил внимание на то, как Савелий входило бутылкой в туалет, и даже подумал, что кто‑то развлекается, втихомолку трескает, а здесь сиди всю ночь… Вон, выходит. Неужели полбутылки виски уговорил? Несправедливо! Вот тебе и Рэкс! Оператор пододвинул к себе журнал наблюдений и сделал там запись.

Когда Савелий вошел в спальную комнату, его соседи уже лежали в кроватях, а один даже спал. Не спал Семнадцатый: он явно хотел что‑то сказать, но телекамера включилась, как только Савелий открыл дверь оператор почему‑то продолжил наблюдение.

Савелий чуть пошатнулся и задел кровать Семнадцатого.

– Нагулялся? – дружелюбно спросил тот.

– Точно, нагулялся! – пьяно осклабился Савелий и даже икнул, затем разделся, искоса следя за телекамерой. Оператору, видно, надоело наблюдать за ним, а может, переключился на что‑то другое и огонек погас.

– Запутался я. У вас здесь черт ногу сломит. Сунулся, а дверь не открывается. – Савелий был так убедителен в роли пьяного, что, когда вновь икнул в сторону Семнадцатого, тот испугался, что его сейчас вырвет, и отодвинулся.

– Ты что, забыл, какие цифры нужно было набирать?

– Нет, не забыл. Твой номер, сегодняшнее число и номер комнаты.

Семнадцатый нахмурился, когда Савелий упомянул про его номер. Значит, не подстава, подумал Савелий. Интересно, может, еще что узнается.

– Все сделал, как ты и говорил, а там пищать чтото начало.

Семнадцатый резко привстал на кровати и заметно побледнел:

– Ты что же, в ворота сунулся?

– В какие ворота? – хихикнул Савелий. – Двери железные с двойкой! Потом уж, сообразил, что не моя дверь. Но я что хочу спросить, почему эта «двойка» не открывается – замок сломан, что ли?

– Да нет, с замком там все в порядке, – он замолчал, словно задумался, стоит ли откровенничать с новичком. – Просто… в эти комнаты может входить не каждый.

– Все понятно: тебе – можно, мне – нельзя! Тебе – плюс, мне – минус! – он и сам не понял,