Изобретение инновационной общей собственности

Примером наиболее удачливого искусственно созданного общественного блага может служить Интернет. Микропроцессоры и коммуникационные сети представляют лишь физическую составляющую формулы успеха Всемирной паутины; в основе Сети также лежат совместные общественные договоры. Интернет явился одновременно итогом новых подходов к организации коллективных действий через средства связи и инфраструктурой по их осуществлению. Этот новый общественный договор позволяет создавать и поддерживать общественные блага, ведя к образованию общих для всех информационных ресурсов.

Персональный компьютер и Интернет не появились бы без тесно сотрудничающих предприятий, где кооперация была столь же важна, как и микропроцессоры. Технологии, выступающие опорой грядущим умным толпам, создавались на протяжении тридцати лет людьми, соревновавшимися в повышении ценности своих совместно используемых орудий, информационных сред и сообществ. И большую часть этого времени «ценность» переводилась в «полезность», а не в рыночную стоимость акций. Краткий экскурс в историю ПК и сетей позволяет увидеть не только истоки технологий умных толп; общая собственность, способствовавшая техническим новшествам, также оказывается основополагающей социальной технологией для умных толп. И все это началось с первых хакеров в 1960‑х годах.

Прежде чем слово «хакер» стали употреблять в отношении взломщиков вычислительных систем, это понятие, возникшее в 1960‑х, обозначало создателей вычислительных систем. Те, кто поначалу именовал себя хакерами, придерживались неофициального общественного договора под названием «хакерская этика». Согласно Стивену Леви, данная этика строилась на таких началах, как:

—неограниченный и полный доступ к ЭВМ;

—неизменное следование «практическому императиву», то есть внутренней потребности приложить руки к тому, что требует усовершенствования или переделки;

—свобода информации;

—недоверие властным полномочиям — продвижение децентрализации [39].

Без этой этики, пожалуй, не было бы и никакого Интернета, а значит, нечего было бы подвергать коммерциализации. Не надо забывать, что, хотя многими авторами этой малоизвестной, но значимой страницы истории двигало бескорыстие, все же их сотрудничество имело целью создать общедоступный ресурс, включая прежде всего самих создателей. Подобно прочим творцам общественных благ, хакеры создали то, что им хотелось использовать для собственных нужд.

Интернет обдуманно создавался хакерами как инновационная общая собственность, как некая лаборатория по совместному созданию более совершенных технологий. Они понимали, что будущее сообщество хакеров станет более сведущим, чем отцы‑основатели, и поэтому творцы Интернета постарались устранить технические преграды для будущих новшеств [40]. Создание Интернета явилось общественным (community) предприятием, и информационные среды, создаваемые первыми хакерами, предполагали поддержку сообществ творцов [41]. Поэтому некоторые наиболее важные программные продукты, сделавшие возможным появление Интернета, не передавалась в собственность никакому коммерческому предприятию — помеси интеллектуальной собственности и общественного блага, созданного хакерами.

Интернет закладывался сообществом его творцов как своего рода дар пользовательскому сообществу. В 1960‑е годы пользовательское сообщество совпадало с сообществом творцов, так что своекорыстие и общественное благо совпадали, однако хакеры предвидели то время, когда созданными ими орудиями станут пользоваться более широкие массы [42]. Понимание хакерской этики и того, что Интернету при его закладке отводилась роль общей собственности, важно для прогнозирования источников появления грядущих технологий кооперации, а также для ответа на вопрос: что может способствовать их использованию или же ограничивать его?

Поначалу программное обеспечение (ПО) входило в состав «железа», продаваемого потребителям производителями компьютеров, — мейнфреймы обслуживали особые операторы. От программистов требовалось поставлять свои программы операторам в виде перфокарт*. Когда же технология и политические нужды позволили программистам взаимодействовать с ЭВМ напрямую, произошел инновационный взрыв.

* В 1960‑1970‑е гг. был широко распространен так называемый пакетный режим (англ. batch mode), то есть режим работы на мейнфреймах, когда у пользователей не было возможности непосредственного терминального доступа к компьютеру, а ввод заданий производился с устройства чтения перфокарт.

Случившиеся с ЭВМ перемены были вызваны запуском в 1957 году советского спутника. Отвечая на вызов, Министерство обороны США создает Управление перспективных исследований и разработок АКРА { Advanced Research Projects Agency). Туда для преодоления ограничений существующей вычислительной техники приглашается профессор MIT Дж. К. Р. Ликлайдер. Подрядчики АКРА создали ПО для отображения результатов вычислений в графическом виде на экранах мониторов вместо прежних распечаток. Но самым важным было то, что они создали программные «операционные системы», позволявшие сообществу программистов/пользователей напрямую общаться с ЭВМ.

Операционная система (ОС) согласует взаимодействие вычислительного «железа» с прикладным программным обеспечением (ПО). Первыми диалоговыми (интерактивными) системами были операционные системы с «разделением времени», так как скорость электронных вычислений позволяла ЭВМ уделять «внимание» сразу нескольким программистам. Процессор вычислительной машины в долю секунды переключался от одного пользователя к другому, и у тех складывалось впечатление, что каждый из них является ее единственным пользователем. Поскольку работавшим над проектами управления ARPA программистам приходилось иметь дело с одной и той же ЭВМ, у них быстро развилось чувство товарищества. Они стали придумывать способы обмена сообщениями со своих терминалов через общую для всех ЭВМ. Электронная почта и виртуальные сообщества своими корнями восходят к тем давним «забавам» (hacks), созданным делившими машинное время программистами для общения друг с другом.

Оплачивали же эти новшества субсидии, выделяемые управлением ARPA. Хакеры создавали для себя орудия, подстегиваемые желанием поделиться лучшими своими «забавами» со всеми, тем самым показывая американским налогоплательщикам и остальному миру потрясающую отдачу от вложенных средств. В MIT начала 1960‑х годов создание интерактивного вычисления было коллективным предприятием. Важнейшие программы записывались на перфорированной ленте и хранились в незапертом ящике стола; любой хакер мог воспользоваться программой, и, если кому‑то удавалось найти более совершенный способ решить задачу, для которой и предназначалась данная программа, он мог ее переделать, внести изменения в ленту и положить обратно в ящик [43].

На рубеже 1960‑1970‑х годов в связи с новыми разработками произошел второй инновационный взрыв. Ликлайдер и другие приступили к созданию «межгалактической сети» для связи разбросанных по стране вычислительных центров управления ARPA [44]. С самого начала разработчики этой сети понимали, что создают не только коммуникационную среду, но и средство связи удаленных ЭВМ [45]. К середине 1970‑х к государственным лабораториям и крупным компаниям присоединились новые игроки в компьютерные игры — молодые энтузиасты. В 1974 году стал доступен «Альтаир», первый набор для сборки персонального компьютера, и «компьютерные самодельщики» начали встречаться в Пало‑Альто. Клуб самодельных компьютеров (Homebrew Computer Club) в 1976 году получил известное письмо от двадцатиоднолетнего Била Гейтса, жалующегося, что «самодельщики» воспользовались программным продуктом, созданным его новой компанией Microsoft  для «Альтаира», не заплатив за него [46]. Программное обеспечение, заявил Гейтс, это вам не общее добро, которое вы держите в ящике стола, подновляете и сообща используете; это частная собственность. Билл Гейтс остался верен этому своему заявлению, став в 1990‑е годы богатейшим человеком в мире благодаря продаже операционной системы, установленной на 90% всех персональных компьютеров.

В 1969 AT  amp; T Bell Labs вышла из проекта управления АКРА по созданию операционной системы Multics, и некоторые программисты Bell Labs, которым недоставало чувства товарищества, приступили к работе над собственным неофициальным проектом по созданию ОС. Программист Кен Томпсон на небольшой ЭВМ, попавшей к нему в руки, создал игру в ходе написания «ядра», в итоге ставшего ОС, названной в 1970 году Брайаном Керниганом Unix (обыгрывается название проекта Multics) [47]. Создатели Unix предоставили свой исходный код другим программистам, пригласив их к сотрудничеству по созданию программного обеспечения, которое сделало бы Unix более удобной, и это решение породило совершенно новый подход к разработке программного обеспечения. Программы для ЭВМ поставляются в виде «объектного кода», перевода (трансляции) изначальной («исходной») программы в неудобочитаемый для человека, но понятный машине набор нулей и единиц. Предоставлением в свободный доступ исходного кода создатели Unix позволили остальным программистам уяснить работу программного обеспечения и вносить свои собственные изменения — своего рода возвращение к временам, когда перфолента в ящике стола была доступной для всех. Кен Томпсон стал записывать исходный код Unix и вспомогательные программы (утилиты) на магнитную пленку и в сопровождении надписи «С любовью, Кен» рассылать приятелям [48].

Unix стала ОС всемирной Сети. В свою очередь Интернет предоставил программистам Unix благодатную среду для построения одного из первых глобальных виртуальных сообществ. Деннис Ритчи, один из создателей Unix, писал: «Мы хотели сохранить не просто благоприятную для программирования среду, а систему, вокруг которой могло бы образоваться некое содружество. Мы на собственном опыте убедились, что сама суть совместных вычислений, обусловленных работой на машинах с удаленным доступом и разделением времени, заключается вовсе не в клавиатурном вводе программ через терминал вместо клавишного перфоратора, а в завязывании тесных взаимоотношений» [49].

Однако в 1976 году АТ amp; Т прекратила печатание исходного кода Unix; в итоге «первые, запрещенные к изданию, книги стали трудами, с которых снято более всего фотокопий» [50]. Примерно в одно время с началом образования сообщества Unix научно‑исследовательская лаборатория Искусственного интеллекта (ИИ) Массачусетского технологического института (MIT) изменила вид используемых там ЭВМ. Это был удар по хакерской культуре MIT, так как их программные орудия оказались бесполезными. Тогда же многие первые исследователи ИИ перешли на работу в частный сектор, захваченные техническим бумом того времени, вызванным ажиотажем вокруг ИИ и закончившимся крахом. Одним из тех, кто остался в MIT, кого лишили привычного для разработки ПО окружения и кто был не согласен с коммерциализацией AT amp;T и Microsoft того, что он считал общественной собственностью, был Ричард Сталлман.

Сталлман поклялся создать ОС, машинно независимую и открытую, подобно Unix, но которая при любом лицензировании сохраняла бы статус общественного блага. Сталлман, основатель Фонда бесплатного ПО (Free Software Foundation  — FSF), приступил к созданию GNU — anmuUnix. Сталлман, домом которому служит его рабочий кабинет, посвятил себя тому, что он сам назвал свободным ПО (подчеркнув, что подразумевает здесь «свободу, подобно свободе слова, а вовсе не бесплатность, вроде бесплатного пива») [51].

Сталлман не только оспорил правомерность системы авторского права (копирайта), но и создал первый исходник свободно распространяемой ОС. Он распространял создаваемое им программное обеспечение в соответствии с общей открытой лицензией, известной как GPL  (General Public License). GNU GPL разрешает всем копировать, распространять и изменять программное обеспечение при условии, что они не станут препятствовать остальным делать то же самое. Новый вид лицензирования Сталлман назвал копилефтом (copyleft) [52]. Подобно перфоленте в ящике стола MIT, программное обеспечение GPL доступно для свободного пользования, и каждый свободен работать над ним, но при условии, что исходный код полученного программного продукта будет открыт всем остальным для использования и внесения изменений.

Создание операционной системы — дело нелегкое. В 1991 году GNU представляла полную ОС, которой недоставало главного — ядра. Линус Торвальдс, учащийся Хельсинкского университета, приступил к написанию собственного ядра. Основанный на GNU, код Торвальдса был открытым в соответствии с GPL, так что он решился на судьбоносный шаг, выложив свое детище в Сети с просьбой о помощи в работе над ним. Ядро, известное под названием Linux, привлекло внимание сотен, а затем тысяч молодых программистов. В 1990‑е годы неприятие единовластия Microsoft на рынке операционных систем во многом побудило возмущенных молодых программистов подхватить эстафету хакерской этики.

«Открытый исходник» означает не только программное обеспечение, но и способ его разработки и понимание того, как надо поддерживать общественные блага. Вот что писал Эрик Рэймонд насчет различия в «соборном и базарном» подходе к разработке сложного программного обеспечения:

«Наиболее существенная особенность Linux относилась, однако, не к технической, а к социальной стороне. До появления Linux считалось, что создание такого сложного программного обеспечения, как операционная система, возможно лишь согласованными усилиями относительно небольшой, сплоченной группы людей. Эта модель была и остается типичной как для коммерческого, так и для свободного ПО, возводимого в обоих случаях подобно тому, как строились соборы… Развитие Linux шло по совершенно иному пути. С самого начала она создавалась случайными усилиями большого числа добровольцев, координируемыми сугубо через Интернет. Качество разработки достигалось не жесткими стандартами или единоначалием (autocracy), а крайне простым подходом: еженедельно выкладывать исходники и в течение нескольких дней получать отклики от сотен пользователей. Такой подход позволил создать нечто вроде ускоренного дарвиновского отбора посредством мутаций, вносимых разработчиками» [53].

Как раз благодаря тому, что программное обеспечение обдуманно создавалось в виде общественного блага, вы можете теперь для просмотра лежащей перед вами книги набрать ее адрес в сети посредством букв www.smartmobs.com, а не набора чисел; система «доменных имен» в Интернете зависит от программного обеспечения BIND, пожалуй, чаще всего используемого ПО, которое никому не принадлежит и воспользоваться которым может всякий [54]. Когда пришла пора ARPAnet стать сетью сетей, кудесники программирования, создавшие основные протоколы Интернета, осознали, что решения, принимаемые ими в отношении этого программного обеспечения, скажутся на работе будущих поколений изобретателей. Построенные ими первые протоколы по рассылке данных в сети имели ощутимые социальные последствия: «основной их довод состоял в том, что некоторые требуемые сквозные действия (end‑to‑end functions) могут исправно исполняться лишь самими оконечными системами… Задача сети состоит в максимально эффективной и гибкой передаче датаграмм. Остальная работа возлагается на периферию (fringes) [55] (датаграмму можно представить в виде небольшого куска данных с указанием адреса).

Придерживаясь одного из выявленных Остром организационных начал — в сложных социальных системах уровни управления надстраиваются друг над другом, — архитекторы Интернета пришли к «сквозному» принципу, позволяющему самим изобретателям, а не контролерам Сети решать, что им строить, исходя из возможностей Интернета. При создании в физической лаборатории Женевы ПО для сети Всемирной паутины Тиму Бернерсу‑Ли не требовалось разрешения на изменение работы Интернета, так как Интернет претерпевает изменения в подключаемых компьютерах («периферии»), а не в центральной Сети. Бернерс‑Ли просто написал программу, работавшую с интернетовскими протоколами, и подвигнул ряд своих коллег на создание узлов Сети; сеть распространялась подобно заразе, а не по разнарядке [56].

В 1993 году Марк Андреессен вместе с другими программистами из Национального центра по приложениям для суперЭВМ { National Center for Supercomputing Applications — N CSA) При Иллинойском университете выпустил Mosaic, «обозреватель» (браузер), сделавший Сеть доступной с помощью «мышиного» интерфейса — «указал и щелкнул». Ведущие создатели Mosaic перешли из NCSA, общественного учреждения, предоставлявшего свое ПО для общего пользования, в компанию Netscape, «закрывшую» код обозревателя. С выпуском Netscape в 1994 году своих акций на рынок Марку Андрерссену привалило богатство. Если интернет‑индустрия из ничего превратилась в «величайшую в истории законную сокровищницу» [57], Сеть тоже явилась некоммерческим созданием программистов, родившихся после появления ARPAnet. Добровольцы начали обмениваться ПО в целях улучшения веб‑сервера*, созданного программистами NCSA. Подобно тому как обозреватель служит для навигации в Сети, веб‑сервер служит для выставления информации в Сети. Эти программисты‑добровольцы сошлись во мнении, что сохранение ПО для веб‑сервера свободным и открытым — основа поддержания духа новаторства.

*Веб‑сервер, или интернет‑сервер, — компьютер, предоставляющий пользователям Интернета и интрасетей доступ к службам и страницам WWW

Брайан Белендорф был одним из основателей виртуального сообщества добровольцев по поддержанию программных средств с открытыми исходниками, составляющих до сих пор основу 60% всех веб‑серверов. Поскольку ПО самых первых некоммерческих веб‑серверов требовало множества «заплаток» (патчей) — дополнительных программных средств, встраиваемых в программу для устранения сбоев, — Белендорф создал интерактивный союз программистов для обмена «заплатками». А так как программа оказывалась в «заплатках» («патченной»), было решено назвать ПО Apache. Ныне Белендорф исполнительный директор Collabnet, одной из немногих выживших интернет‑компаний, где методы открытых исходников используются для создания коммерческого ПО. В 1998 году IBM построила на основе Apache линию продуктов электронной торговли, а затем выделила миллиард долларов для поддержания усилий по разработке открытых программных средств.

Пожалуй, самый большой питомник интерактивных общественных сетей и старейшее глобальное виртуальное сообщество, Usenet, представляет к тому же пример огромной долго‑живущей анархии — общественного блага, существующего при самом скудном сотрудничестве. В 1979 году аспиранты университета Дьюка Джим Эллис и Том Траскотт вместе со Стивом Белловином из университета Северной Каролины установили первую связь между двумя университетами [58]. Протокол копирования Unix — Unix, средство связи, поставляемое с каждой копией ОС Unix, позволил ЭВМ обмениваться файлами через телефонный модем. Каждый день или час одна ЭВМ автоматически дозванивалась через модем к другой ЭВМ и обменивалась сообщениями, составляемыми ее пользователями; каждая ЭВМ пересылала приходящие к ней сообщения, пока они не приходили к месту назначения, подобно тому как действует «пожарная цепочка». Такого рода общественная электронная почта в виде «почтового отправления» или «сообщения» | прочитывалась всеми, кто подписался на соответствующую группу новостей, известную как «тематическая конференция» (newsgroup). Самоорганизующаяся глобальная сеть общения стала распространяться среди университетских и промышленных вычислительных центров, рассылая сообщения по всему свету через специальные коммутационные приспособления.

Для подключения к Usenet оператору одной вычислительной системы требовалось лишь получить «затравку» (feed) от другой вычислительной системы, которая станет передавать и пересылать сообщения от одних пользователей сети к другим. Этим единственным согласием на рассылку сообщений в согласованном виде и ограничивается навязываемое Usenet сотрудничество. Отсутствует всякое централизованное управление, техническое или социальное. «Всякий существующий в Usenet порядок достигается удерживанием хрупкого равновесия между индивидуальной свободой и общественным благом», — указывает Марк Смит [59]. Эта анархия, которой уже более двадцати лет, после 1986 года оказалась на удивление действенной, когда передача новостей стала происходить через связанные Интернетом узлы с высокоскоростным соединением, а не через специальные телефонные линии с коммутируемым соединением. Usenet в 2000 году обеспечивал обмен 151 млн сообщениями от 8,1 млн адресатов. Ежедневно более 110 тысяч адресатов обмениваются миллионом сообщений через 103 тысячи телеконференций.

Сохранится ли Интернет в виде децентрализованной самоорганизующейся общей собственности после того, как инфраструктуру стационарных сетей сменят технологии беспроводной связи? Лоренс Лессиг, профессор гарвардской и стэнфордской школ права, озабочен происходящими сейчас техническими и правовыми подвижками, грозящими изменить условия, обеспечивавшие Интернету преуспевание. Привлеченный книгой Лессига «Будущее идей» (The Future of Ideas), я решил побеседовать с ним самим в его кабинете Стэнфордской школы права [60]. Лессиг предстал в черных джинсах и синем джемпере без ворота. Я спросил, верно ли представление об Интернете, как о своего рода общем ресурсе в понимании Хардина и Остром.

«Разумеется! Ресурс, находящийся в общей собственности, может быть изменен — в этом нет ничего противоправного. Этот ресурс находился в общей собственности, поскольку сама архитектура Интернета препятствовала запрету собственников Сети на не нравящиеся ему изменения информационного содержимого (content) или приложений. Сквозной (end‑to‑end) принцип означал, что сама Сеть была не властна над чужими пристрастиями. Это означало, что всякий мог воспользоваться общей собственностью, созданной подсоединением всех этих компьютеров, для выдвижения новых идей и приложений, доступом к которым располагали все. Что и происходило. Ценность Интернета определялась не одним учреждением или компанией, а коллективными новшествами миллионов вкладчиков».

Я спросил Лессига, почему его тревожит будущее.

«Инновационную общую собственность подтачивают перемены, происходящие на архитектурном уровне. Эти перемены нацелены на то, чтобы будущие версии протоколов Интернета обходились без сквозного принципа, давая возможность собственникам Сети решать, какие приложения им пропускать через Сеть, а какие нет. Собственники кабельных линий, предлагающие скоростной доступ к Интернету, уже препятствуют своим пользователям запускать серверы или размещать веб‑узлы и препятствуют поступлению информационного содержимого, конкурирующего с поставляемым самим собственником кабельной линии содержимым. Слияние MediaOne с AT amp;T привело к созданию огромной инфраструктуры кабельной связи под началом AT  amp; T. AOL — Time — Warner создала огромную инфраструктуру кабельной связи под началом AOL, а теперь все они хотят составить единственную инфраструктуру кабельной связи для значительной части Интернета. По мере объединения провайдерами кабельной связи своей собственности расширяется и их право решать, как людям пользоваться Сетью».

Спустя четыре месяца после нашей беседы Федеральная комиссия по связи { Federal Communications Commission  — FCC) США развернула кампанию по расширению скоростного доступа к Интернету переопределением кабельной модемной связи как «информационной услуги», не требующей предоставления открытого доступа остальному Интернету при подключении к ее линиям [61]. В то же самое время владельцы кабельного телевидения требовали у FCC недопущения того, чтобы местные власти могли изымать часть диапазона частот для общественных, образовательных и муниципальных нужд [62]. В марте 2002 года FCC пошла на уступки индустрии кабельной связи, убрав требование предоставления операторами кабельной связи своих сетей конкурентам и лишив местные власти права обращаться к общим ресурсам в обмен на единоличный доступ к местной аудитории [63].

Мы с Лессигом говорили о технических и правовых изменениях, могущих повлиять на беспроводной Интернет будущего; речь об этом пойдет в главе 6. Вот что он сказал по поводу открывающихся для умных толп технологий:

«Беспроводные технологии, похоже, позволяют по‑новому взглянуть на способы подключения информационных услуг и людей к Сети; но вот что следует сохранить, так это право вносить новшества в способы использования этих различных способов подключения к Сети. Право подключать к Сети всевозможные устройства для совершения вещей, прежде немыслимых теми, кто строит эту Сеть, обеспечит широкий круг новшеств в сфере мобильного Интернета. Движемся ли мы к поднадзорному (controlled) беспроводному миру, где тезки телефонных или кабельных компаний будут решать, что нам делать на наших беспроводных устройствах? Он будет новаторским в сравнении с тем, какими были беспроводные устройства пять лет назад, но вместе с тем он будет новаторским лишь в той мере, в какой надзирающие компании посчитают их выгодными. Или же мы переймем беспроводную архитектуру, где никому не будет повадно решать за каждого, для чего можно и нельзя использовать имеющуюся технологию? По моему мнению, лишь создав здесь инновационную общую собственность, можно рассчитывать на очередной инновационный переворот в технологии беспроводной связи».