Путь наименьшего сопротивления

 

Когда‑нибудь человек обуздает силу приливов, подчинит себе силу Солнца и энергию атома.

Эдисон. О будущем

 

25

 

 

Восемь часов утра

 

Яркий утренний свет пробивался в окна особняка. Линкольн Райм прищурился, выезжая на своем кресле из небольшого лифта, соединявшего его спальню с лабораторией.

Сакс, Мел Купер и Лон Селлитто пришли туда часом раньше.

Селлитто разговаривал по телефону.

– О’кей, ясно, – сказал он, вычеркнул еще одно имя и повесил трубку.

Взглянув на него, Райм понял, что он спал где‑то здесь – либо у него в кабинете, либо в спальне на первом этаже. Купер, в отличие от Селлитто, успел побывать дома. Амелия же часть ночи провела рядом с Раймом, но уже в половине шестого встала и занялась просмотром личных дел сотрудников компании, пытаясь сократить число подозреваемых.

– Ну, какие у нас результаты? – спросил Райм.

– Только что беседовал с Макдэниелом, – буркнул Селлитто. – У них шесть. И у нас шесть.

– Ты имеешь в виду, что у нас теперь двенадцать подозреваемых? Давайте…

– Гм… Нет, Линк. Наоборот. Мы вычеркнули двенадцать.

– Трудность в том, – пояснила Сакс, – что многие из сотрудников в списке находятся на довольно высоких должностях. Они не вносили в резюме ту работу, которой занимались в молодости, а также не перечисляли все компьютерные курсы, которые прошли. Нам предстоит основательно покопать, прежде чем мы узнаем наверняка, у кого из них имелись соответствующие навыки для манипулирования сетью и подготовки вольтовой дуги.

– А где же, черт возьми, данные по анализу ДНК? – вскипел Райм.

– Вот‑вот будут готовы, – ответил Купер. – Они торопятся.

– Торопятся, – буркнул Райм.

Новая методика анализа позволяла провести подобные тесты за день‑два – в отличие от традиционной, на которую могла уйти целая неделя. Но Райму не терпелось получить их как можно скорее.

– И ничего нового по поводу «Справедливости для…»?

– Наши люди просмотрели все файлы, – ответил Селлитто, – и люди Макдэниела тоже. А также Управление внутренней безопасности и Интерпол. Нет ничего ни по ним, ни по Рахману. Полный ноль. Чертовски странная вещь эта «облачная зона». Словно что‑то из романа Стивена Кинга.

Райм собирался было позвонить в лабораторию, занимавшуюся анализом ДНК, но не успел поднести палец к сенсорной панели, как телефон зазвонил сам. Он удивленно приподнял бровь и нажал на кнопку ответа.

– Кэтрин? Доброе утро. Рано встаешь.

В Калифорнии было еще пять часов утра.

– Да, немного рановато.

– Есть какая‑нибудь причина?

– Логана заметили снова, неподалеку от того места, где уже видели раньше. Я только что разговаривала с Артуро Диасом.

Сотрудник полиции тоже уже не спал. Хороший знак.

– Его босс, о котором я говорила, тоже занимается нашим делом. Родольфо Луна.

Луна был, как выяснилось, крупной шишкой в полиции – вторым человеком в министерстве федеральной полиции Мексики, аналоге ФБР. Несмотря на крайнюю занятость организацией операции против наркоторговцев и выявлением случаев коррупции во властных структурах, Луна, по словам Дэнс, включился в поиски Часовщика. В угрозе очередного заказного убийства в Мексике не было ничего особенно нового, и вряд ли подобным делом должен был заниматься столь высокопоставленный чиновник, как Луна, но он отличался крайним честолюбием и полагал, что помощь Нью‑Йоркскому управлению полиции окупится в будущем в ходе очередных переговоров о сотрудничестве с северным союзником.

– Вообще‑то он любит пускать пыль в глаза. Разъезжает в собственном «лексусе», носит два пистолета, строит из себя настоящего ковбоя.

– Но он по крайней мере честный человек?

– Артуро говорил мне, что Луна, конечно, со странностями, но вполне честный. И в принципе неплохой. Он ветеран работы в полиции с двадцатилетним стажем, но иногда сам принимается за расследование какого‑нибудь дела. Даже сам собирает улики.

Сказанное произвело на Райма сильное впечатление. Он делал примерно то же самое, будучи капитаном полиции и находясь на посту руководителя отдела криминалистики. Линкольн вспоминал, как часто многие молодые ассистенты бывали поражены, обернувшись на звук его голоса и видя, как начальник их начальника в перчатках держит пинцетом волос, который исследует сам, словно обычный лаборант.

– Луна прославился расследованием экономических преступлений, случаев торговли людьми и терроризма. Ему удалось посадить за решетку людей, занимавших довольно крупные посты.

– И он еще жив? – удивился Райм. Криминалист совсем не шутил: некоторое время назад был убит начальник полиции Мехико.

– У него большая и надежная охрана, – объяснила Дэнс и добавила: – Он бы хотел поговорить с тобой.

– Дай мне его номер.

Дэнс продиктовала номер. Очень медленно. Она встречалась с Раймом и знала о его проблемах. Он двигал одним указательным пальцем правой руки по специальному сенсорному планшету, набирая цифры. Одновременно они появлялись на экране, расположенном прямо перед ним.

Затем Дэнс сообщила, что в полиции продолжается допрос человека, передававшего пакет Логану.

– Он лжет, когда говорит, что не знал, что находится внутри. Я просмотрела видеосъемку и дала следователям несколько советов относительно того, как нужно вести допрос. Он думал, что в пакете находятся либо наркотики, либо деньги, и, конечно же, мельком заглянул в него. Он не присвоил пакет, это свидетельствует о том, что в нем не было ни того ни другого. Ребята готовятся к очередному допросу.

Райм поблагодарил Дэнс.

– И еще одно.

– Да?

Дэнс продиктовала ему выходные данные веб‑сайта. Райм ввел его в свой браузер.

– Зайди на этот сайт. Я подумала, что тебе захочется увидеть Родольфо. Уверена, что человека гораздо легче понять, когда ты можешь его себе представить.

Райм, со своей стороны, был не уверен в справедливости ее слов. Его работа не подразумевала частых взаимодействий с людьми. Жертвы бывали, как правило, мертвы, а преступники к тому моменту, когда он начинал свою часть расследования, обычно оказывались где‑нибудь далеко. А если исходить из его личных предпочтений, то Райм вообще предпочел бы никого не видеть.

Тем не менее, распрощавшись с Кэтрин, он зашел на сайт. Там Линкольн обнаружил статью из мексиканской газеты на испанском о большой облаве полиции на наркодельцов. Руководил операцией Родольфо Луна. На фотографии к статье он увидел крупного мужчину в окружении коллег‑полицейских. На некоторых были черные маски, на открытых лицах других было напряженное выражение людей, знающих, чем рискуют.

Луна оказался смуглым широколицым мексиканцем. Он носил военное кепи, но чувствовалось, что оно скрывает бритую наголо голову. Форма темно‑оливкового цвета больше напоминала военную, чем полицейскую, а грудь была усеяна всякой наградной мишурой. У него были густые черные усы в окружении уже довольно глубоких морщин. Нахмурившись, Луна рукой с зажатой в ней сигаретой указывал куда‑то влево.

Райм вызвал Мехико, также пользуясь сенсорным планшетом. Конечно, он мог бы воспользоваться системой распознавания голоса, но с тех пор как у него понемногу начала двигаться правая рука, он предпочитал использовать механические средства.

В данном случае Линкольн должен был набрать еще код страны, что требовало дополнительных усилий. Но вскоре он уже говорил с Луной, у которого оказался неожиданно приятный для человека его профессии голос, а по‑английски он говорил свободно и лишь с едва различимым акцентом. Он, несомненно, мексиканец, но в произношении им гласных было заметно французское влияние.

– Ах‑ах, Линкольн Райм. Как мне приятно вас слышать. Я о вас читал. И конечно, у меня есть ваши книги. Я сделал все от меня зависящее, чтобы их включили в обязательный список литературы для моих следователей. – Секундная пауза, затем вопрос: – Простите, а вы не собираетесь несколько подновить раздел, посвященный анализу ДНК?

Райм невольно рассмеялся. Именно об этом он как раз и думал дня два назад.

– Конечно, собираюсь. Как только разберусь с нашим нынешним делом. Инспектор… вас нужно называть «инспектор»?

– Инспектор?.. Извините, не понимаю, почему все в США думают, что полицейских в других странах называют инспекторами?

– Самый важный источник подготовки полицейских кадров, – с иронией в голосе ответил Райм, – это кино и телевидение.

Усмешка в ответ.

– Что бы мы, бедные полицейские, без них делали? Но нет. Меня называют «командир». В нашей стране между армией и полицией нет таких жестких границ, как у вас. А вы по званию капитан в отставке, как я узнал из вашей книги. Это тоже как‑то связано со службой в армии?

Райм громко расхохотался.

– Нет, это просто значит, что я в отставке.

– В самом деле? Но вы же работаете?

– Да вот, как видите. Я вам весьма благодарен за помощь в деле с Логаном. Он очень опасный человек.

– Мне приятно быть вам полезным. Ваша коллега, миссис Дэнс, много сделала, чтобы нескольких наших преступников, скрывавшихся у вас, экстрадировали обратно в Мексику, несмотря на очень серьезное противодействие.

– Да, она хороший полицейский. – Райм перешел к сути. – Насколько я понимаю, вы видели Логана.

– Мой помощник Артуро Диас и его команда дважды видели его. Первый раз вчера в отеле, а второй – совсем недавно, неподалеку, среди офисных зданий на Боск де Реформа в деловом районе города. Он фотографировал здания. Это вызвало подозрение – их вряд ли можно отнести к числу архитектурных достопримечательностей. Постовой узнал в нем Логана. Люди Артуро быстро прибыли на место. Но ваш мистер Часовщик исчез до того, как приехало подкрепление. За ним очень трудно угнаться.

– Да уж. Кто работает в тех офисах, снимки которых он делал?

– Десятки самых разных компаний. И несколько небольших правительственных учреждений. Дополнительные офисы. Организации, занимающиеся транспортными и коммерческими операциями. На первом этаже одного из зданий – банк. Это действительно так важно?

– Он приехал в Мехико вовсе не с целью что‑то украсть. У нас есть сведения, что он планирует убийство.

– В данный момент мы проверяем персонал и характер работы всех тамошних учреждений, с тем чтобы выявить возможную жертву.

В нужной ситуации Райм умел быть тактичным, но сейчас у него не было времени для коммуникативных игр, и он понимал, что нет его и у Луны.

– Ваши люди не должны бросаться в глаза, командир. Вы должны быть гораздо более осторожны, чем обычно.

– Да, конечно. У этого человека глаз наметанный. И чутье. Кэтрин Дэнс говорила мне, что он умеет чуять опасность на расстоянии, как кошка.

«Нет, – подумал Райм, – он просто очень хитер и часто способен в точности предугадывать следующие шаги своих противников. Как талантливый шахматист».

Однако вслух Линкольн сказал:

– Именно так и есть, командир.

Райм смотрел на фотографию Луны на своем компьютере. Дэнс была права: беседу вести гораздо легче, когда ты представляешь, как выглядит твой собеседник.

– У нас здесь тоже есть такие, как он. – Еще один смешок. – И я один из них. Поэтому я все еще жив, а ведь многие мои сослуживцы давно на том свете. Мы продолжим наблюдение. И будем очень осторожны. Когда поймаем его, капитан, возможно, вы сами приедете, чтобы проводить экстрадицию.

– Я редко выхожу.

Еще одна пауза. Затем Луна произнес мрачным тоном:

– О, простите, я совсем забыл о вашей травме.

«То, о чем я никогда не смогу забыть», – подумал Райм, а вслух произнес:

– Не стоит извинений.

– У нас в Мехико, тут… как лучше выразиться… все очень доступно. Мы вас с радостью примем и сделаем так, что вы не почувствуете ни малейшего неудобства. Вы можете остановиться у меня, и моя жена будет готовить для вас. У меня в доме вообще нет лестниц, поэтому у вас не возникнет никаких сложностей.

– Да, наверное.

– У нас очень хорошая еда, а я, кроме того, коллекционирую мескаль и текилу.

– В таком случае за торжественный обед можно не беспокоиться, – заметил Райм.

– Я обязательно заслужу ваш визит поимкой этого человека… и, возможно, вы сможете прочитать лекцию для моих сотрудников.

Райм рассмеялся про себя. Только сейчас до него дошло, что между ними велся скрытый торг. Появление Райма в Мехико будет предметом особой гордости для Луны, еще одной наградой его честолюбию, именно поэтому он с таким энтузиазмом соглашался помочь им в розыске преступника. Наверное, так делаются все дела в Латинской Америке, будь то бизнес или обеспечение правопорядка.

– Буду очень рад.

Райм отвел взгляд в сторону и увидел, что Том показывает ему жестами в сторону прихожей.

– Командир, простите, но мне пора приниматься за дело.

– Я вам очень благодарен за ваш звонок, капитан. Сразу же свяжусь с вами, как только мне что‑нибудь станет известно. Даже если что‑то не очень значительное. Я обязательно вам позвоню.

 

26

 

Том ввел в лабораторию, как всегда, элегантного и энергичного, особого агента Такера Макдэниела. Его сопровождал помощник, молодой, щегольски одетый и самоуверенный. Его имя Линкольн моментально забыл. Его легче было воспринимать как Парнишку – именно так Райм про себя и назвал его. Парнишка бросил мельком взгляд на парализованного криминалиста и тут же отвернулся.

– Мы вычеркнули еще несколько имен из списка, – заявил особый агент. – Но есть и кое‑что еще. Мы получили письмо с требованиями.

– От кого? – встрепенулся Селлитто. Он сидел за лабораторным столом, весь сморщившийся, словно сдувшийся мяч. – От террористов?

– Анонимное и вообще без какой‑либо информации об адресанте, – ответил Макдэниел, с подчеркнутой четкостью выговаривая каждый слог.

Райм невольно задался вопросом: на самом ли деле ему до такой степени противен этот человек, или же он просто реагирует на отдельные его поступки. Отчасти его неприязнь к Макдэниелу объяснялась отношением агента к Фреду Дельрею, а отчасти общим стилем его поведения. Но иногда, как известно, для такой антипатии не нужно особых причин.

«Облачная зона…»

– Создается впечатление, – продолжил агент, – что писал его просто какой‑то идиот. Там всякая болтовня об экологических проблемах, но кто знает, что на самом деле может скрываться за подобной чушью.

– А вы уверены, что письмо написал именно преступник? – спросил Селлитто.

Часто случается, что после некоторых на первый взгляд ничем не мотивированных насильственных актов совершенно непричастные к ним люди берут ответственность за них на себя и выступают с угрозой совершать и впредь нечто подобное в том случае, если их требования – как правило, весьма абсурдные – не будут удовлетворены.

– Он приводит в письме многие подробности нападения на автобус, – подчеркнуто холодным тоном ответил Макдэниел. – Естественно, мы все проверили.

И этот тон, с которым отвечал Макдэниел, многое объяснял в отношении к нему Райма.

– Кто получил письмо и каким образом? – спросил Райм.

– Энди Йессен. Я попрошу ее, чтобы она передала вам подробности. И как можно скорее.

По крайней мере федерал не ведет подковерную войну. Райм несколько смягчился.

– Я сообщил мэру, в Вашингтон и в Агентство национальной безопасности. У нас уже прошло оперативное обсуждение данного вопроса, перед тем как я приехал к вам.

«Хотя и без нашего участия», – отметил про себя Райм.

Агент открыл «дипломат» и извлек из него пластиковый файл с листом бумаги. Райм кивнул Мелу Куперу, который надел перчатки, извлек бумагу из папки и положил на лабораторный стол. Прежде всего он сфотографировал ее, и написанный от руки текст мгновенно появился на всех компьютерных экранах в лаборатории.

 

Энди Йессен, исполнительному директору «Алгонкин консолидейтед пауэр»!

Вчера утром, примерно в 11:30, у подстанции MX‑10 на Западной Пятьдесят седьмой улице на Манхэттене имел место инцидент с вольтовой дугой, каковой явился результатом соединения электрической шины и кабеля марки «Беннингтон» с линией электропередачи с помощью двух анкерных болтов. В результате перекрытия четырех подстанций и подъема предела нагрузки автоматического прерывателя на подстанции MX‑10 перегрузка примерно в двести тысяч вольт вызвала дугу.

В упомянутом инциденте виноваты только вы сами, ваша жадность и эгоизм. Что, будучи крайне предосудительным, тем не менее весьма типично для вашей отрасли. «Энрон» подорвал финансовое благополучие многих людей, деятельность же вашей компании угрожает физическому существованию миллионов и всей жизни на Земле в целом. Эксплуатируя возможности электричества, не обращая внимания на последствия, вы разрушаете наш мир, подобно вирусу вероломно проникая в жизнь каждого человека, живущего на планете, и делая каждого из нас зависимым от того, что нас убивает.

Люди должны знать, что им не нужно такое количество электричества, которое вы им навязываете. И вы обязаны научить их обходиться меньшим. Вам следует сегодня провести снижение напряжения по всей обслуживающей Нью‑Йорк сети – на полчаса, начиная с 12:30, и на пятьдесят процентов сократить нагрузку. Если вы этого не сделаете, в час пополудни будут новые жертвы.

 

Райм кивнул в сторону телефона и сказал Сакс:

– Позвони Энди Йессен.

Амелия набрала номер Йессен, и мгновение спустя из устройства громкой голосовой связи раздался женский голос.

– Детектив Сакс? Вы уже слышали?

– Да. Я здесь с людьми из ФБР и нью‑йоркской полиции. Они принесли письмо.

– Кто за этим стоит?

Райм почувствовал в голосе Йессен гнев и возмущение.

– Пока мы не знаем, – ответила Сакс.

– Но у вас должно же быть хоть какое‑то подозрение?

Макдэниел представился и сказал:

– Расследование продолжается, но пока у нас нет подозреваемых.

– Человек в рабочей форме вчера утром у кафе неподалеку от автобусной остановки?..

– Нам до сих пор не удалось установить его личность. Мы сейчас работаем с тем списком, который вы нам предоставили. Но пока подозреваемых не выявили.

– Мисс Йессен, с вами говорит детектив Селлитто из нью‑йоркской полиции. Вы могли бы пойти на это?

– На что?

– На то, что он от вас требует. То есть на снижение мощности.

Райм не видел ничего дурного в подобных «играх» с преступниками, если такая торговля с ними давала выигрыш во времени, который можно было бы использовать для анализа улик или дальнейшего расследования. Однако вел разговор не он.

– Говорит Такер, мисс Йессен. Мы возражаем против ведения каких‑либо переговоров с преступниками. В конечном итоге это приводит только к дальнейшему повышению ими требований.

Он пристально смотрел на детектива, который отвечал ему таким же взглядом.

– Мы сможем получить некоторую передышку, – настаивал Селлитто.

Макдэниел колебался – вероятно, из‑за того, что они не выступают с полицией единым фронтом. И все‑таки после паузы повторил:

– Я бы вам настоятельно советовал не идти на поводу у террористов.

– Ни о чем подобном и речи быть не может, – откликнулась Энди Йессен. – Пятидесятипроцентное снижение нагрузки по всему городу? Это вам не переключение света фар в автомобиле, это нарушит график нагрузки по всей Северо‑Восточной. В десятках мест возникнут отключения электричества. И при таком падении нагрузки у миллионов наших потребителей с релейными системами оно полностью отключится. Неизбежно будет иметь место потеря данных и сброс на ноль. И нельзя будет все так просто взять и восстановить. На перепрограммирование уйдут целые дни, а большая часть данных будет потеряна навсегда. Но, хуже того, определенная часть жизненно важных инфраструктурных объектов имеет резервное питание за счет батарей и генераторов, однако далеко не все. В больницах запас энергии очень невелик, и резервные установки работают крайне ненадежно. В результате погибнут люди.

«Ну что ж, – подумал Райм, – в одном по крайней мере автор письма был совершенно прав: электричество, компания „Алгонкин“ и другие энергетические компании на самом деле сумели практически полностью подчинить себе нашу жизнь. Мы зависим от электричества почти как от воздуха».

– Ну вот, – поддержал Макдэниел исполнительного директора. – Ни о чем подобном не может быть и речи.

Селлитто поморщился. Райм перевел взгляд на Сакс.

– Паркер?..

Она кивнула и нашла в своем телефоне номер и электронный адрес Паркера Кинкейда в Вашингтоне. Он был когда‑то агентом ФБР, а теперь, находясь в отставке, занимался частным консультированием. По мнению Райма, он являлся лучшим специалистом по анализу документов в стране.

– Я вышлю ему прямо сейчас.

Амелия села в кресло перед одним из компьютеров, написала электронное письмо, отсканировала послание преступника и отправила их вместе.

Селлитто открыл свой телефон, связался с антитеррористической группой в нью‑йоркской полиции и с группой быстрого реагирования и сообщил им, что на час дня запланирован очередной теракт.

Райм снова подключился к телефону.

– Мисс Йессен, с вами опять говорит Линкольн Райм. Пожалуйста, давайте вернемся к тому списку, который вы вчера передали детективу Сакс. Списку сотрудников.

– Слушаю вас.

– Вы не могли бы предоставить нам образцы их почерка?

– Всех?

– Возможно большего их числа. И как можно скорее.

– Полагаю, что да. У нас имеются декларации о конфиденциальности, подписанные практически всеми нашими сотрудниками, а также медицинские анкеты, различного рода заявления, отчеты о расходах.

Однако Райм весьма скептически относился к возможности надежно идентифицировать почерк по подписи. Несмотря на то что сам он не был экспертом по документам, нельзя быть главой криминалистического подразделения, не обладая определенными познаниями в данной области. Ему было прекрасно известно, что многие склонны вместо подписи ставить какие‑то небрежные каракули (небезопасная привычка, так как неряшливую подпись гораздо легче подделать, чем аккуратную). Однако докладные записки и просто записи делаются гораздо более разборчивым почерком, по которому с большей надежностью можно судить о почерке человека в принципе. Все это он изложил Йессен, и она пообещала поручить нескольким помощникам заняться поиском образцов почерка помимо подписей. Конечно, ее все еще продолжала угнетать вероятность того, что к преступлению был причастен кто‑то из ее сотрудников, но ей больше не приходило в голову возмущаться и протестовать по данному поводу.

Райм отвернулся от телефона и позвал:

– Сакс! Он на месте? Паркер на месте? Что случилось?

Она кивнула.

– Он на каком‑то мероприятии. Меня соединят с ним.

Кинкейд был отцом‑одиночкой двоих детей, Робби и Стефани, и ему приходилось с предельной осторожностью балансировать между личной и профессиональной жизнью. Из‑за любви к детям он ушел из ФБР и сделался, подобно Райму, консультантом. Но Линкольн прекрасно знал, что ради такого дела Кинкейд сразу же забудет обо всем остальном и мгновенно примется за работу.

Криминалист вновь повернулся к телефону.

– Мисс Йессен, вы не могли бы отсканировать их и отослать по адресу… – Выразительно поднятая бровь в сторону Сакс, которая продиктовала Йессен электронный адрес Паркера Кинкейда.

– Я записала, – отозвалась Йессен.

– Все это термины, которые вы используете в своей работе, как я полагаю? – спросил Райм. – «Сброс нагрузки», «обслуживающая сеть».

– Да, конечно.

– Можно ли получить о нем какую‑либо информацию, исходя из использования им упомянутых терминов?

– Вряд ли. Все они относятся к технической стороне нашей работы, но если он сумел перепрограммировать компьютеры и соорудить установку для дуги, значит, должен знать и соответствующую терминологию. Любой работающий в энергетике ее знает.

– Каким образом вы получили письмо?

– Его доставили ко мне на квартиру.

– Ваш адрес известен многим?

– Меня нет в телефонном справочнике, но не думаю, что при желании его так уж трудно отыскать.

– И все‑таки расскажите поподробнее, как вы его получили, – настаивал Райм.

– Я живу в доме с консьержем в Верхнем Ист‑Сайде. Кто‑то позвонил в заднюю дверь для доставки почты. Консьерж пошел посмотреть, кто там, а когда вернулся, письмо лежало у него на столе. На нем была надпись: «Срочно. Немедленно передать Энди Йессен».

– У вас установлены камеры наблюдения?

– Нет.

– А кто прикасался к письму?

– Консьерж. Но только к конверту. Я попросила посыльного из офиса забрать его. Он тоже к нему прикасался. И конечно, я сама.

Макдэниел собрался было что‑то сказать, но Райм опередил его.

– Письмо срочное, поэтому тот, кто его передавал, знал, что у вас есть швейцар, который сразу же вам его передаст.

Макдэниел кивнул. Он явно собирался сделать такое же замечание. Большеглазый парнишка тоже кивал, подобно игрушечной собачке в заднем окне автомобиля.

После секундной паузы Йессен ответила:

– Думаю, что вы правы. – В ее голосе послышался страх. – А это значит, что ему известно обо мне, вероятно, очень многое.

– У вас есть охрана? – спросил Селлитто.

– Наш руководитель отдела безопасности. На работе. Берни Валь. Вы его видели, детектив Сакс… У него на службе по четыре вооруженных охранника для каждой смены. Но дома у меня нет никакой охраны. Мне никогда не приходило в голову…

– Ну в таком случае мы найдем кого‑нибудь из полицейского участка рядом с вашим домом, – пообещал Селлитто.

Пока он звонил по телефону, Макдэниел спросил у Йессен:

– У вас есть родственники в Нью‑Йорке? Нам необходимо о них знать.

Вновь пауза:

– Зачем?

– Преступник может попытаться воздействовать на вас через них.

– О… – Голос Йессен, обычно по‑мужски жесткий и уверенный, теперь звучал слабо и совсем по‑женски. – Мои родители живут во Флориде.

– Но ведь у вас есть брат? – вмешалась Сакс. – Я видела его фотографию у вас на столе.

– Брат?.. Мы очень редко с ним общаемся. И он тоже живет не в Нью‑Йорке… – Кто‑то прервал ее. Затем снова послышался голос исполнительного директора: – Извините, мне звонит губернатор. Ему только что сообщили.

Щелчок – и разговор прекратился.

– Итак. – Селлитто поднял руки, прошелся скептическим взглядом по Макдэниелу и перевел его на Райма. – Все представляется чертовски простым.

– Простым? – переспросил Парнишка.

– Да. – Селлитто кивнул на электронные часы на установленном неподалеку мониторе. – Если мы не желаем вести переговоры, значит, единственное, что нам остается, – это найти его. За оставшиеся три часа. Что может быть проще?

 

27

 

Мел Купер и Райм занимались анализом письма. За несколько минут до того прибыл Рон Пуласки. Лон Селлитто отправился в центр для координации действий полиции – на тот случай если они смогут идентифицировать подозреваемого или установить возможный объект его нападения.

Такер Макдэниел смотрел на письмо с требованиями так, словно перед ним находилось блюдо, которое он никогда раньше не пробовал. Райм предположил, что подобное отношение агента вызвано тем, что почерк письма не попадает в «облачную зону». Он представляет собой нечто прямо противоположное хай‑тековскому стилю коммуникации. Все компьютеры и сложнейшие системы слежения оказываются совершенно беспомощными в случае столкновения с обыкновенной бумагой и чернилами.

Райм бросил взгляд на текст. Как профессионал‑криминалист – а также со слов Паркера Кинкейда – он знал, что по почерку невозможно ничего установить относительно личности писавшего, что бы там ни утверждалось в популярных брошюрках и в не менее популярных телепередачах. Конечно, из анализа письменного документа можно получить интересную и полезную информацию в том случае, если у вас есть еще один образец письма этого же человека, с которым можно сравнить и убедиться, что оба документа писала одна и та же рука. Чем‑то подобным сейчас и занимается Паркер Кинкейд – проводит предварительное сравнение почерка в письме с почерками уже известных террористов и сотрудников «Алгонкин» из списка Йессен.

По почерку и содержанию текста также можно установить право‑ или леворукость писавшего, уровень образования, национальные и региональные особенности, наличие психических и физических заболеваний, состояние отравления или факт приема наркотиков.

Но Райма в данном письме интересовали гораздо более простые вещи: источник получения бумаги, чернил, отпечатки пальцев и следы на волокнах бумаги.

После тщательного анализа Купера все перечисленные данные были присоединены к уже имеющимся сведениям, и все в результате дало огромный, уже чрезмерно раздувшийся ноль.

Источники как для бумаги, так и для чернил были самые обычные – их можно было приобрести в тысячах различных магазинов. На письме были обнаружены отпечатки пальцев только самой Энди Йессен, а на конверте – посыльного и швейцара. Агенты Макдэниела сняли у них отпечатки и передали Райму.

Все бесполезно, печально подумал Райм. Единственный вывод, который он смог пока сделать, сводился к тому, что преступник чрезвычайно хитер и необычайно ловок.

Однако не прошло и десяти минут, как им удалось наконец‑таки совершить небольшой прорыв.

С ними на связь из своего офиса по анализу документации, который находился у него в доме в Фэрфаксе, штат Виргиния, вышел Паркер Кинкейд.

– Линкольн.

– Паркер! Ну что ты можешь нам сообщить?

– Во‑первых, относительно сравнения почерков. Контрольные образцы из компании «Алгонкин» недостаточны, поэтому полного анализа, на который я рассчитывал, я провести не смог.

– Понимаю.

– Но мне все‑таки удалось сократить список подозреваемых до двенадцати сотрудников.

– До двенадцати? Превосходно!

– Вот их имена. Готовы записывать?

Райм бросил взгляд на Купера, тот кивнул и все записал под диктовку Кинкейда.

– Я и еще кое‑что могу вам сообщить о нем. Во‑первых, он правша. Кроме того, мне удалось выяснить кое‑какие его характерные особенности на основании языка письма и выбора слов.

– Давай рассказывай.

По кивку Райма Купер проследовал к доске.

– У него за спиной полное среднее образование. Возможно, даже какой‑то колледж. Образование получено в Америке. В тексте есть несколько орфографических, грамматических и пунктуационных ошибок, но в основном в сложных словах и конструкциях. Я отнес их за счет психологического напряжения, в котором он находился при написании письма. Вполне вероятно, что он уроженец Штатов. Не могу утверждать наверняка, что он не приехал откуда‑то, однако совершенно очевидно, что английский – его родной язык, и почти наверняка единственный, которым он владеет.

Купер занес на доску все сказанное Кинкейдом.

– Также он, несомненно, очень умен, – продолжал Кинкейд. – Не пишет в первом лице и избегает активного залога.

Райм понял.

– Он никогда ничего не говорит о себе.

– Совершенно верно.

– Из чего можно заключить, что на него работают другие.

– Вполне возможно. Кроме того, есть некоторые различия в верхних и нижних элементах букв. Такое бывает, когда человек чем‑то подавлен или крайне возбужден. От гнева и сильного разочарования пишут более размашисто.

– Хорошо.

Райм кивнул Куперу, и тот занес всю новую информацию на доску.

– Спасибо, Паркер. Мы приступим к работе.

Разговор прервался.

– Двенадцать… – выдохнул Райм. Он взглянул на схему на доске, затем перевел взгляд на имена подозреваемых. – Нет ли у нас какого‑нибудь способа побыстрее сократить их число? – спросил он мрачно, глядя, как часовая стрелка сдвинулась еще на одну минуту, неумолимо приближая их к страшной черте.