Августа. Эль Кватро, палуба X–Lit. Пресс-конференция. Начало в полночь.

 

Аги Табаро, по его честному предварительному признанию, не умел выступать перед журналистами. Незнакомый контингент. Тем не менее, поскольку именно он представлял администрацию архипелага Лоти, вступительное слово пришлось говорить ему.

— Леди и джентльмены, — начал он, — как вы, вероятно знаете, в ходе операции по зачистке акватории от террористов и прочего… Ну, в общем, понятно… Нами было обнаружено это… Грубо говоря, концентрационный лагерь, где были инфекционные больные без всякой помощи, еды, воды. В общем, в положении, несовместимом с жизнедеятельностью гражданских лиц. Численность составляла 2702 человек, из них до 1500 в крайне тяжелом состоянии. Согласно ситуации нами были приняты меры, как то: развертывание средств медицинской и гуманитарной помощи, и создание международной комиссии. Значит, в комиссии у нас представлены: Объединенные нации в виде «голубых касок», в смысле, миротворцев, Меганезия, поскольку мы здесь, так сказать, находимся, а также Индонезия, Австралия и Соединенные Штаты. В спасательных работах участвовали австралийцы, ооновцы и наши ребята. В общем, получилась хорошая команда. По-настоящему хорошая. То же самое могу сказать про медицину. Док Рохо Неи с его бригадой, это замечательные врачи, но не будь рядом таких людей, как док Кэтлин Финчли из Австралии и док Джерри Винсмарт, из США… В общем, тут тоже получилась хорошая команда. Док Винсмарт, если кто не знает, это один из лучших биохимиков планеты. По-моему, вообще лучший. Кто тут был и видел, как действуют его лекарства, тот меня поймет. Когда мы выносили из поселка «тяжелых», я был уверен, что будет не меньше пятисот «zero», а мы потеряли 34 человека. Да, тут ничего не поделаешь… Но сейчас жизнь 2529 человек вне опасности, по военным меркам они могут считаться здоровыми. Про остальных пока в точно не могу сказать, но надеюсь, что все будет нормально. Еще про службу технического обеспечения. Благодаря этим парням тут уже через час была пресная вода, электричество и помещения для работы, с необходимым оборудованием, компьютерами и всеми делами. За час на пустом месте. Отличная работа. Так, вопросы есть? В смысле, прошу задавать вопросы.

— «The Times». С вашего разрешения, мистер Табаро, в справочнике архипелаг Лоти обозначен как спорная территория между Индонезией и Восточным Тимором. Как тут образовалась меганезийская военная администрация, которую вы представляете?

Фельдсоветник Кунсонг Сай протестующе поднял руку.

— Ваш справочник не отражает действительного положения дел, — объявил он, — с момента принятия Генеральной Ассамблеей ООН решения о демилитаризации зоны Тимор — Кай, а это было 7 лет назад, Индонезия не претендует на контроль над архипелагом Лоти. Такова официальная позиция правительства Индонезии. Архипелаг был передан под контроль ООН, и силы ООН обязаны были обеспечивать там порядок. Если фактически архипелаг контролировали террористы и так называемое правительство Восточного Тимора, то правительство Индонезии не может нести за это никакой ответственности. Введение на территории Лоти военного контроля Меганезии ничего не меняет в этой позиции.

— Вы признаете законность меганезийской военной администрации? — спросил репортер.

— Ваш вопрос не имеет отношения к делу, — ответил фельдсоветник, — но, раз вы об этом спросили, то разъясню официальную позицию. Правительство Индонезии не исключает признания временной меганезийской администрации Лоти, в той мере, в которой это не противоречит интересам Индонезии, определяемым профильным комитетом парламента и министерством иностранных дел. Надеюсь, я выразился вполне ясно?

— Куда уж яснее, — буркнул журналист и замолчал, безуспешно пытаясь найти хоть один бит информации в только что прозвучавшем образце дипломатической культуры.

— «СNN». Судя по тому, что мы видели, концлагерь функционировал весьма длительное время. Что делали миротворцы ООН, когда все это происходило?

— А что, по-вашему, мы могли сделать? — огрызнулся лейтенант Гронинг, — у нас не было полномочий организовывать военную комендатуру и управлять архипелагом.

— А сейчас они у вас вдруг появились? Я имею в виду, вы же почему-то начали работать тут, а предыдущие 7 лет почему-то этого не делали.

— Мы исполняем гуманитарную часть своего мандата: оказание помощи населению в зоне гражданского бедствия. Мы узнали о ситуации на этом острове от военной комендатуры и немедленно включились в работу.

— То есть, — уточнил репортер, — до этого миротворцы понятия не имели о происходящем на архипелаге? Какой, в таком случае, смысл у вашего мандата?

— Никакого смысла, — четко и громко ответил Гронинг, — У такого мандата нет никакого смысла, как нет его и у любого аналогичного мандата в других местах. Я три месяца командовал здесь хорошо подготовленным вооруженным контингентом, и не мог сделать практически ничего, поскольку мандат запрещал нам вмешаться и прекратить то блядство, которое здесь творилось. Чтобы было понятно: представьте, что в вашем городе полиции запрещено пресекать разбой, а можно только мирно, без применения силы, уговаривать разбойников вести себя в соответствии с общечеловеческими нормами гуманности. Я ответственно вам говорю, что через пару лет в таком городе было бы то же, что и здесь.

На некоторое время в студии наступила тишина, и Гронинг подумал, что вот теперь-то его уж точно уволят. А потом решил, что ну и черт с ними, пусть увольняют.

— «Europe monitor daily». То есть, вы, как офицер миротворческих сил ООН, одобряете действия меганезийской военной администрации?

— Я не одобряю действий Меганезии по оккупации архипелага Лоти. Это прежде всего. Но действия комендатуры по наведению здесь порядка и организации спасательных операций я оцениваю как высоко профессиональные и в основном правильные.

— Включая расстрелы мирных жителей на острове Удан? — уточнил репортер.

Журо незаметно толкнул капитана Аги Табаро в колено. Тот немедленно включился.

— Мирных жителей мы как раз защитили. Тут вам Эрман… В смысле лейтенант Гронинг уже докладывал на счет полицейских и разбойников. Архипелаг находился под контролем банды. Самой обыкновенной вооруженной банды. В Нью-Йорке полиция в таких случаях тоже стреляет, и это даже в кино показывать не стесняются. Вообще, пресса пишет черт знает что про нас. Поехали на Удан, тут полчаса на катере. Сами все посмотрите.

— И что я там увижу? Ясно, что трупы вы убрали, а жители попрятались по домам.

Капитан-комендант покачал головой, извлек из кармана woki-toki и потыкал в пульт.

— Я звоню на Удан, лейтенанту Молино, по громкой связи… Aloha, Лопес. Как дела?

— Все ОК, шеф. Мы с голландцами электричество починили, — раздался сонный голос из трубки, на фоне громкой музыки и неразборчивых гортанных выкриков.

— Молодцы. А что жители? Тут пресса говорит, они по домам прячутся.

— Чего? — удивился Молино, — Да тут тусняк, базар до сих пор работает, музыка орет, спать невозможно. Шеф, мы троих пьяных забрали, которые драку устроили. Их штрафовать, или как? Только денег у них нет. И еще дура лет двенадцати, телом торговала за еду и сигареты. Родных нет, живет нигде. Мы ее тоже забрали, мало ли что, а куда ее теперь?

— По пьяным: пусть посидят в комендатуре до утра. Утром записать имя и дом, и пусть катятся, куда хотят. По дуре: накормить и сдать на первый же транспорт до Луизиады. Пусть там с ней соответствующий гражданский департамент разбирается. Ясно?

— Да, шеф. Еще с водой проблема. Нажмешь на начальство, чтобы хороший опреснитель привезли? Мы собрали один из ржавого говна, он пока работает, но это же не дело.

— Ладно, нажму. Удачи, Лопес. Привет ребятам. Конец связи. — Табаро убрал woki-toki, развел руками и сказал репортеру, — Вот так обстоят дела на Удане. Есть ряд проблем из-за того, что значительная часть инженерных сил отвлечена на Эль Кватро и на Эсперанса.

— Что такое Эсперанса?

— Объясняю: это маленький остров в 30 километрах отсюда. Там будет организован пункт размещения для гражданских лиц с малолетними детьми. Утром все они эвакуируются с Эль Кватро. Такова рекомендация биомедицинской службы и мы ее выполняем.

— «ABC-online». Сэр комендант, ведется ли расследование, кто устроил этот концлагерь?

— Докладываю: Расследование ведется военной разведкой… (Журо снова толкнул его в колено)… В составе международной комиссии, — быстро добавил капитан-комендант.

— Думаю, что смогу обнародовать некоторые данные, — продолжил Журо, — Нам удалось установить, что за организацией концентрационного лагеря на Эль Кватро и за недавней ракетной атакой против Меганезии, стоят одни и те же лица. Есть основания утверждать, что это радикальная фундаменталистская организация, представляющая угрозу для всего индо-океанийского региона. По этому поводу у нас есть взаимопонимание с коллегами из соответствующих служб Индонезии.

— Мы давно обращали внимание на эту угрозу, — подтвердил Кунсонг Сай, — правительство Индонезии эффективно борется с экстремизмом, но из-за фактического попустительства со стороны международных организаций по отношению к деятельности так называемого правительства Восточного Тимора, мы не можем полностью искоренить эти банды.

Майор Журо с укоризной посмотрел на индонезийского коллегу (ну, договаривались же не путать сюда ваши разборки с тиморцами).

— «СNN». Значит ли это, что представители Восточного Тимора не смогут участвовать в работе комиссии, и что против правительства Восточного Тимора выдвинуто обвинение?

— Комиссия собиралась в экстренном порядке, у нас не было времени разбираться во всех тонкостях. Мы никому не чиним припятствий к участию в комиссии. Пока правительство Восточного Тимора никак не заявляло о своем желании участвовать, мы исходим из того, что их интересы могут адекватно представлять офицеры UN.

— Но ваш экспедиционный корпус провел атаку против флота Восточного Тимора.

— Это недоразумение, вызванное быстротой проведения контртеррористической операции. При этом атака была направлена только против технических средств и не повлекла жертв среди их личного состава, — пояснил Журо.

— «ABC-online». Нельзя ли узнать подробности спасательной операции?

— Можно, — сказал Рохо Неи, — Я буду объяснять просто. Как уже сказали, на острове было 2702 больных, из них примерно 300 тяжелых, а 1200 — «критических», уже не способных двигаться. Дальше инженеры построили полевой госпиталь, спасатели собрали туда этих людей, а мы лечили. Мы в смысле моя бригада, доктор Кэтлин Финчли и доктор Джерри Винсмарт. Прогноз был: 1100 — потери, 800 — лечение более месяца, остальные — менее месяца. Сейчас мы имеем: 34 — потери, 229 — требуется длительное лечение, Остальные придут в норму через неделю. Около 900 человек я бы уже сейчас считал здоровыми.

— А чем были больны эти люди?

— Проще сказать, чем они не были больны. Откройте справочник «опасные инфекционные заболевания экваториальной области восточного полушария» и читайте. 4 типа вирусной лихорадки, малярия, гепатит «B», пневмания в разных формах, несколько видов энтерита, энцефалит, чума, оспа. У 72 больных — лепра. Насекомые-паразиты и прочая фауна, само собой, у всех, без исключения. У некоторых обезвоживание и дистрофия, прежде всего у детей. Это в общих чертах. Потом можно посмотреть рабочее видео, там все понятно.

— Доктор, не совсем понятно, когда началась спасательная операция?

— Сегодня в начале десятого утра, — Рохо посмотрел на часы, — точнее, уже вчера.

— Но вы говорите, что 900 уже выздоровели, а тяжело больных осталось всего 229.

— Совершенно верно.

— Это как-то слишком напоминает фальсификацию или чудо, — заметил репортер.

— На счет фальсификации можете не волноваться, — сказал Рохо, — все фиксировалось на видео в присутствие независимых наблюдателей, и ваших коллег, в том числе. Теперь по поводу чуда. Коллега Винсмарт, проснитесь, пожалуйста.

— А? — спросил Джерри, — я вобщем-то и не сплю.

Он действительно не то, чтобы спал, а просто чуть-чуть задремал.

— Пресса интересуется новыми методами, которые мы применяли, — сообщил Рохо.

— Новыми? — переспросил Джерри, — Ну, положим, сами методы не являются новыми. Это биоактивные наноботы, они придуманы в начале века, реализованы в лабораториях лет 10 назад, а их практическое применение идет уже 3–4 года.

— Это какие-то секретные испытания? — уточнил репортер «Europe monitor daily»..

— Ничего секретного. В Новой Зеландии, например, наноботы широко используют против инфекционных болезней овец: энцефалита, оспы, чумы, различных энтеритов.

— С овцами понятно. Я спросил про человеческие лекарства на этой основе.

— Видите ли, такие препараты не разрабатывались специально для человека. В этом нет особой необходимости, ведь инфекции сходны у человека и у других теплокровных.

— Но у вас же оказались человеческие лекарства, не так ли?

— Нет, — ответил Джерри, — Мы использовали препараты, выпускаемые для собак, овец и крупного рогатого скота, а при пневмониях — препараты, выпускаемые для кур.

В студии в очередной раз повисла напряженная тишина.

— Вы вводили людям препараты для скота? — переспросил обескураженный репортер.

— Для скота и домашней птицы, — педантично поправил Джерри.

— Позвольте, но это же недопустимо!

— Почему?

— Но ведь это запрещено.

— Возможно, в вашей стране и запрещено, — вмешался Рохо Неи, — а у нас нет.

— Вы хотите сказать, что в Меганезии принято лечить людей, как животных?

— В Меганезии людей принято лечить так, чтобы они выздоравливали.

— Но ведь 34 человека умерли от этого лечения, вы сами сказали.

— Вы как-то странно интерпретируете данные, — спокойно ответил Рохо, — Напоминаю, что к нам в один прием поступило более тысячи «критических». 23 из них умерли раньше, чем мы успели им помочь. 11 больных умерли после начала лечения. Такие неудачи бывают при любом методе. При своевременно начатом лечении легочной формы чумы обычными методами, умирают 40 человек на 1000, и никто не говорит, что причина смерти — лечение антибиотиками. Для лихорадок Денге, Эбола, Марбург и желтой лихорадки, смертность при обычном лечении составляет 60 человек на 1000. При отсутствии лечения смертность от этих 5 заболеваний близка к 100 процентам. Если больной поступил уже в критическом состоянии, обычное лечение малоэффективно. Следовательно, заниматься критическими больными мы должны бы были лишь в последнюю очередь.

Репортер посмотрел на врача с некоторым недоумением.

— Простите, вы, наверное, хотели сказать «в первую очередь».

— Нет, в последнюю. При ограниченном ресурсе персонала, надо начинать с больных, для которых лечение эффективно, а не с тех, которые практически безнадежны. В противном случае, вы рискуете упустить время и потерять как тех, так и других.

— Ограниченном ресурсе? — переспросил репортер, — А что вам мешало пригласить через ООН врачей из разных стран, привлечь дополнительные…

Его прервал звонкий щелчок, это лопнула пополам авторучка в руках у Кэтлин Финчли.

— Рассказываю для тупых, — ровным голосом начала она, — За всю историю, ООН ни разу не обеспечила работу врачей на месте эпидемии быстрее, чем за трое суток. Меганезийцы сделали это меньше, чем за сутки. 2 дня разницы — это жизнь сотен людей, потому что при лихорадке Марбург, например, через 2 дня человеку нужен уже не врач, а могильщик.

— Знаете, мэм, — обиженно пробурчал репортер, — За всю историю были случаи, когда кое-какие ученые ставили смертельные опыты на людях, а потом пытались оправдываться тем, что, мол, это делалось из-за сложного стечения обстоятельств и для пользы дела.

Доктор Джерри Винсмарт вздохнул, потер ладонями виски, встал из-за стола, подошел к репортеру вплотную и аккуратно взял его двумя пальцами за воротник рубашки.

— Вы сравнили меня с нацистскими врачами-убийцам. Да или нет?

— Возможно, я не совсем точно выразился…

— Напротив, вы очень точно выразились.

Кэп Джед Олдсмит тоже встал из-за стола, быстро подошел к Винсмарту и положил тяжелую ладонь ему на плечо.

— Док, вы хотите врезать этому ублюдку?

— Я задумывался об этом.

— У меня лучше получится, — заявил австралийский капитан.

— Отставить, — сказал Тхе Киет, как-то незаметно вырастая между ними, — Подеремся как-нибудь в другой раз. Тут не очень удобно, да и мы собрались, вроде как, не для этого. Вы, Джед, могли бы рассказать журналистам чего-нибудь вроде впечатлений.

— Я? — переспросил Олдсмит, — Это о чем, к примеру?

— «The Times» Как принималось решение об участии Австралии в спасательной операции?

Кэп поправил снежно-белый китель (специально надетый ради пресс-конференции) и многозначительно сообщил:

— Согласно Брюссельской конвенции о спасении на море, я дал телекс в штаб флота и получил приказ действовать в соответствии с. Иначе и быть не могло.

— Значит, решение принято командованием флота без консультаций с правительством?

— Это не предмет для консультаций, — ответил Олдсмит, — Если моряк видит человека за бортом, он обязан его вытащить, а уж потом спрашивать мнение правительства. Такой закон действует с тех пор, как люди вообще стали ходить по морю.

— А как ваше правительство относится к меганезийской экспансии в Тиморском море?

— Полагаю, спокойно относится. В этом море что ни год, то чья-нибудь экспансия. Все уже привыкли. С меганезийцами, по крайней мере, проще, чем с другими.

— В каком смысле проще?

— В самом прямом, — пояснил Олдсмит, — Мы с ними в Коралловом море уже который год живем без демаркации границы, и ничего. Я думаю, и здесь никаких проблем не будет.

— То есть, вы считаете, что Меганезия аннексирует архипелаг Лоти? — уточнил репортер.

— А разве она его еще не аннексировала? — удивился австралийский капитан.

Майор Журо поднял вверх обе руки, стараясь привлечь к себе внимание.

— Стоп, стоп! Речь не идет об аннексии. Вооруженные силы Меганезии берут под контроль этот архипелаг до компетентного международного решения вопроса о его статусе.

— «CNN». Что практически означает фраза, которую вы произнесли, майор? Кто будет осуществлять здесь власть? Ваша военная комендатура?

— Военная комендатура это временная мера, — вмешался Аги Табаро, — Мы только наводим порядок, а потом будет проведен референдум среди жителей. Сделаем все, как положено, с международными наблюдателями и прочими бантиками… Я хотел сказать…

Всеобщий смех в зале заглушил то, что хотел сказать капитан-комендант. Журо очень выразительно посмотрел на него (ну и шутки у тебя, камрад). Тот ответил не менее выразительным взглядом (а чего море пальцем размешивать, если всем и так все ясно?).

Из этой несколько щекотливой ситуации обоих офицеров вытащили репортеры «своей» прессы. Решив, что они, как хозяева (конечно, хозяева, а кто же еще?), дали достаточную фору репортерам-гостям, меганезийские журналисты взяли быка за рога.

— «Lanton tattle». Профессор Винсмарт, а правда ли, что вы практикуете колдовство?

— Вы чем-то обкурились? — заботливо спросил Джерри.

— Я не курю, — сказал репортер, — Но ходят слухи, что вы приглашены сюда, как tahuna.

— Да, но это следствие меганезийских обычаев. Вы, видимо, знаете их лучше, чем я.

— Я-то их знаю, а вот здешние жители не знают. И, тем не менее, они уверены, что вы вылечили их с помощью особого, очень сильного колдовства. Что вы на это скажате?

Док Джерри вспомнил свое нечаянное шоу с армейским супом и улыбнулся:

— Знаете, в прошлом веке один из великих фантастов, сэр Артур Кларк, сформулировал такое правило: опережающая технология неотличима от магии. К примеру, если бы сэр Исаак Ньютон увидел микро-web-камеру, которой вы сейчас снимаете мою озадаченную физиономию, он бы счел ее магическим предметом. Наноботы, которые были применены нашей медицинской интербригадой здесь, на Эль Кватро, могут показаться магией, но это просто современная технология. Она вполне научна и в ней нет ничего оккультного.

— Браво! — журналист, от избытка чувств, хлопнул в ладоши, — Непременно порекомендую книги сэра Кларка нашим читателям!

— «Pulso de la dia». Скажите, вы и есть тот самый знаменитый доктор Джералд Винсмарт, который клонирует питекантропов на атолле Тероа?

— Если точнее, я представляю корпорацию Atlinc в американо-меганезийском партнерстве «Raza Genesis». Партнерство действительно занимается клонированием Homo erectus, которого иногда называют питекантропом, что не вполне корректно.

— А может ли пресса встретиться с питекантропами, или, как вы сказали, эректусами?

— Может, если их мамы не будут возражать, — док Джерри улыбнулся, — Но не сейчас. Эректусам предстоит родиться примерно через три месяца.

— Но в интернете уже есть фото и видео девушки-питекантропа, — возразил журналист.

— Это 3D анимация, — сказал Джерри, — Если вы хотите поухаживать за такой девушкой, вам надо подождать лет 16 приблизительно.

— «Pacific social news». Доктор Винсмарт, чем вы объясните поразительно быстрый эффект от применения этих новейших ветеринарных лекарств к пациентам-людям?

— Эти наноботы создавались в расчете на простоту и скорость. Если у вас есть стадо овец, вы купите только такой препарат, который лечит за нескольких часов. Более длительное лечение вас не заинтересует, проще забить больных животных. Чтобы выйти на рынок, пришлось создавать такие наноботы, которые быстро и тотально уничтожают не только болезнетворные микроорганизмы, но и токсины, образующиеся при развитии болезни. Поэтому, в нашем случае, лечение часто оказывалось эффективным даже на терминальной стадии. Попросту говоря, даже когда больные находились при смерти.

— Действительно, неожиданно. То есть, классической фармакологии было выгодно лечить людей сложно и медленно, а новая фармакология предлагает лечить их просто и быстро?

Док Джерри кивнул:

— Да. Вы довольно точно сформулировали суть ситуации.

Журналист расцвел и даже, кажется, слегка покраснел от смущения.

— Спасибо, доктор Винсмарт. А каковы, на ваш взгляд, будут последствия прецедента Эль Кватро для медицины?

— Не знаю, — признался Джерри, — Нам удалось показать те свойства новой фармакологии, которые вы так лаконично определили, а выводы пусть делает общество.

— Какие это могут быть выводы? Хотя бы приблизительно?

Док Джерри задумался.

— Ну, разве что, если очень приблизительно… Видите ли, медицина, это, в общем, такая область биологии, которая явно связана с рождением, жизнью и смертью людей. Но все равно, это не более, чем область биологии. Вся ритуальная паранаучная чепуха, которую за 1000 лет нагородили вокруг медицины священники и консервативные политики, просто вредна. Нет, я слишком мягко сказал. Она смертельно опасна. Это как война, развязанная против цивилизованного человечества. Война, которая ведется бесчеловечными методами, под фальшивыми «биоэтическими» лозунгами защиты «моральных ценностей».

— Это довольно сложно, — заметил журналист, — вы не могли бы привести пример?

— Там, на берегу, больше 2000 примеров, — сказал Винсмарт, — по правилам биоэтики, они должны были умереть, т. к. нельзя давать людям «лекарства для скота». В консервативных политических системах это и происходит. Каждый год от таких инфекций в мире умирает 11 миллионов человек, из них 2 миллиона детей. Если это не война, что тогда война? Вы думаете, это проблема лишь слаборазвитых стран? Ничего подобного! От биоэтических запретов в ЕС ежегодно умирает 35 тысяч человек, в США 15 тысяч, в Англии и Японии по 5 тысяч. Биоэтичные медики дают пациентам неработающие препараты, обрекая их на смерть, и подвергают остракизму тех своих коллег, кто использует эффективные методы. Лидеры этих стран раздают премии за биоэтичную борьбу против клонирования, генной инженерии, искусственного зачатия, абортивных средств, и наноботов, а нарушителей биоэтики штрафуют или сажают в тюрьму. Вы думаете, это просто инерция мышления? Ничего подобного! Это политическая доктрина, она очень простая: пока вопросы жизни и смерти людей находятся в компетенции паранаучной медицинской биоэтики, а не научной прагматической биологии, можно дурачить граждан идиотскими лозунгами религиозного толка. Можно вбивать им в головы мифы о том, что они кем-то созданы ради того, чтобы служить определенному режиму, и что этот режим вправе безусловно претендовать на их жизни и на содержимое их карманов. Если вдруг до избирателей дойдет, что к человеку применимы те же методы биологии, что к другим живым существам, то следующий шаг: требовать от политиков, чтобы они объявляли прагматические, а не мифические мотивы своих действий. Вот чего они боятся. Биоэтическая идея о том, что люди должны нелепо рождаться и нелепо умирать, едина с политическим идеей о том, что они должны так же нелепо жить… Ну, хватит. Я говорил много и эмоционально, но я сказал все.

…..

28 августа. CNN. Тутала, ДРТЛ, остров Тимор. Эфир. Камера.

В эфире Кэн Уилсон. Восточный Тимор, или Демократическая Республика Тимор-Лешти, это самое нищее государство Азии. Половина населения неграмотна, не имеет работы и живет на 60 центов в день. Я нахожусь на восточном краю тиморского плоскогорья, на высоте 2000 футов. Отсюда видны ближайшие мелкие островки и рифы. Их цепь тянется на сотни миль, до самой Новой Гвинеи. Одни необитаемы, о населении других почти ничего не было известно до этой недели, когда флот Меганезии вторгся в акваторию ДРТЛ и оккупировал группу таких островков — архипелаг Лоти. Площадь архипелага менее 15 квадратных километров он состоит из трех крошечных островков, лишь один из которых, Удан, считался населенным. Остальные не имели даже названий. Меганезийцы начали наводить на архипелаге свой «новый порядок», со всеми атрибутами военной диктатуры, и вдруг обнаружили на якобы необитаемом островке концентрационный лагерь для инфекционных больных. Ирония судьбы (если ирония вообще уместна в таких вещах) была в том, что меганезийский comandante militar уже успел расстрелять гражданскую администрацию архипелага. Подтвердить, что «Тиморский Бухенвальд» не является творчеством военных властей Меганезии, а существовал до оккупации, после этого оказалось некому. Как только ражие завоеватели это осознали, с них мигом слетела спесь, и они бросились за помощью к международному сообществу, чье мнение они перед этим демонстративно игнорировали. Благодаря помощи США и Австралии, а также миротворцев ООН, удалось спасти большую часть узников. Справедливости ради, надо сказать, что меганезийские военные сделали достаточно много, чтобы обеспечить возможность работы международной группы врачей и спасателей. Впрочем, сделали не бескорыстно: никто не сомневается, что меганезийский режим намерен аннексировать архипелаг Лоти, то есть речь идет не просто о спасенных, а о тысячах дешевых рабочих рук для строительства меганезийского плацдарма в воротах Индийского океана. А вот еще казус: Американо-австралийская группа врачей испытала на 2000 узниках концлагеря новейшие ветеринарные препараты для овец и кур. В результате 11 человек скончались, а остальные выздоровели. Сейчас идет спор о допустимости этих действий. Одни говорят, что эти ветеринарные средства крайне эффективны, а другие сравнивают случившееся с псевдомедицинскими опытами нацистов в годы второй мировой войны. Открытым остается и вопрос о виновниках «Тиморского Бухенвальда». Спецслужбы Меганезии и Индонезии в совместном заявлении, возложили ответственность на некую организацию религиозных фундаменталистов, которая, по их словам виновна также в ряде терактов, включая недавний обстрел Меганезии ракетами «скад» из Тиморского моря. Аналитики полагают, что эта организация — фантом, созданный для обмана общественного мнения, как не раз случалось в истории, а тайны «Тиморского Бухенвальда» останутся тайнами, поскольку тут сошлись интересы участников большой и грязной политической игры. Ignoramus et ignorabimus (Не знаем и не узнаем), гласит один римский афоризм. Впрочем, есть и другой афоризм: Operta quae fuere, aperta sunt (Все тайное становится явным). Мы будем следить за развитием событий в этом жарком (во всех смыслах) регионе.

С вами был Кэн Уилсон, специально для CNN из Восточного Тимора.