Об особенностях и опасностях неевропейских гор

(Источники: личные сообщения руководителя обеих немецких экспедиций в Гималаи, г-на П. Бауэра, Наббург, и (о Южной Америке) проф. д-ра Херцога, Йена, которым я выражаю свою сердечную благодарность; П. Бауэр, В борьбе с Гималаями, Мюнхен, 1931; Г.О. Дюренфурт, Гималаи, Берлин, 1931; В.Р. Рикмерс, Улай! Улай!, Лейпциг, 1930; Ф. Янгхазбенд, Героическая песнь об Эвересте. Пер. на немецкий В.Р. Рикмерса, Базель, 1928).

Неевропейским горам свойственно множество особенностей, отличных от альпийских и обусловливающих опасности, которые в Альпах не встречаются или не так значительны.

Климатические условия, огромные размеры и высоты – главные из этих особенностей, на важнейших из которых я коротко остановлюсь.

Реки и ручьи с ледников во время таяния увеличиваются быстро и необычайно интенсивно. Перейти их можно в основном только ранним утром (а иногда и вообще нельзя). Даже если уровень воды относительно невысок, необходима величайшая осторожность. Силу течения легко недооценить. На крупной, округлой, гладкой и скользкой, постоянно передвигаемой водой гальке очень легко поскользнуться, ноги могут застрять и защемиться среди камней; человек падает, и течение сносит его.

П. Борхерс при попытке перейти реку в горах Улай был унесен течением на 150 метров. Начав «путешествие в ад», лишь ценой величайших усилий он смог спастись, доплыв до берега. Он был совершенно измучен; у него было излияние крови в полость правого коленного сустава, две больших раны и большие синяки на правом бедре, поврежден тазобедренный сустав слева, поврежден большой палец руки и нанесено еще множество более мелких, скоро загноившихся ран.

Излияния больших водных масс, которые скапливаются в трещинах, пустотах и озерах ледников, в Гималаях обусловливают внезапное увеличение ледниковых ручьев; их вздутие настолько велико, что приводит к наводнениям далеко внизу, в долинах. Как пишет П. Бауэр, вследствие этого необходимо быть очень осторожным с выбором места для лагеря. Если знаешь или опасаешься, что над местом вынужденной стоянки находится ледниковое озеро, то положение, в котором оказываешься, ночуя в таком лагере, очень неприятно.

Грязевые потоки, сели, обрушения земли в Гималаях представляют непредсказуемые опасности в долинах. «Поскольку влажность, особенно в восточных Гималаях, очень велика на протяжении многих месяцев, всегда возможны обрушения земли и т.п. Предстоящее обрушение участка почвы, на котором находишься в настоящий момент, и который видишь, в большинстве случаев можно предсказать по наличию в почве скальных участков».

«Если же массы обрушиваются высоко над тобой и местность закрыта для обзора, нужно довериться своей удаче. В безопасности можно оказаться, быстро найдя высокий и прочный хребет».

П. Бауэр в своей прекрасной книге описывает такой случай схода сели следующим образом (с. 23-24):

«Вдруг начинается шум и треск высоко на склонах Ламгебо (разница между вершиной и долиной составляет 3500 метров), такой мощный, такой сокрушительный, какого я еще никогда не слыхал; он нарастает и приближается. Местные проводники стоят, дрожа от возбуждения, на выступе скалы и прислушиваются. Я понимаю: идет селевой поток! Весь склон дрожит, но вот сель прокатывается мимо. Несколько минут грязевой поток шипит, и скалы глухо гудят в ущелье. Потом мы исследуем это место; всё еще течет, но наконец почти останавливается; вот первый отваживается спуститься, за ним остальные. Горные склоны с этого момента ожили, и по дрожащим боковым склонам непрестанно с сокрушительным грохотом прокатываются селевые потоки. Еще раз мы стояли, согнувшись перед прыжком, на каком-то выступе, и потом, когда дикий грязевой поток прогрохотал вниз, перешли его взрытое ложе».

Опасность камнепада, так же как и селевых потоков, как замечает П. Бауэр, «в Альпах практически отсутствует по сравнению с Гималаями; об обрушении земли, о грязевом потоке у нас во всей долине говорят еще многие годы».

«Из альпийского опыта камнепад известен нам как явление, встречающееся время от времени. Места, где существует опасность камнепада, известны и проходятся в безопасные периоды с благоговейной опаской.

Камнепад в Гималаях отличается от этого природного явления в Альпах не по своей природе, но по интенсивности. У нас есть спокойные периоды. В Гималаях на это рассчитывать не приходится. На высотах до 6000 метров и выше температура при определенных условиях и без солнца настолько высока, что таяние и обрушение обломков скалы продолжается еще много часов после захода солнца. С другой стороны, наступление сильного холода настолько внезапно, что на большой высоте мороз разрывает скалы, в то время как внизу еще не так холодно, то есть царит относительно безопасная температура в несколько градусов ниже нуля».

«Большой высотой отвесных скал обусловлено то, что одновременное воздействие наверху холода, а внизу тепла может вызвать камнепад. Однако снизу очень трудно определить, каковы температурные условия на различных участках отвесной стены, поднимающейся вверх от пункта нашего наблюдения на несколько тысяч метров».

«Также легко ошибиться в оценке безопасности места, если взять за основу альпийские наблюдения за траекторией падения и радиусом разлетающихся после падения осколков. Поскольку камни в Гималаях падают с гораздо большей высоты, их падение намного быстрее, а после удара о землю осколки отскакивают намного дальше, чем в Альпах, так что очень тяжело судить о радиусе их разлетания».

Опасность камнепада в Гималаях очень велика, и тот, кто совершает восхождение на Гималаи, должен внимательно наблюдать за родом и величиной этой опасности, а также за временем начала и продолжительностью камнепада, если он хочет провести своих людей через участки, на которых случаются камнепады.

П. Бауэр писал мне об этом:

«В середине лета при благоприятной погоде разрыхление связанных льдом масс щебня происходит очень быстро, так как и ночью мороз их больше не связывает друг с другом.

При такой большой опасности камнепада для меня было триумфом над одной из самых коварных опасностей, которым я особенно горжусь, то, что два полных месяца мы день за днем отправляли колонны носильщиков по стене высотой 600 метров, и – не считая одного случая, закончившегося счастливо, – с ними ничего не случилось. Один из наших носильщиков упал со стены вместе с глыбой объемом несколько кубических метров, которая еще за день до этого держалась крепко; однако он смог удержаться на ней и лишь растянул сухожилия, так что до конца экспедиции работал в щадящем режиме».

«Камнепад до последнего дня, когда мы вернулись с вершины, был таким интенсивным, что в этот последний день я кричал наверх, чтобы они лучше подождали до следующего дня, потому что было уже слишком поздно».

«Мы счастливо одолели эту стену со всей экспедиционной колонной потому, что двигались в основном по утрам до 8 часов, на большей высоте до 10 часов. Нельзя было отправляться в путь до 5-6 часов, и нужно было очень тщательное планирование маршрута. Прежде чем мы вообще начали подъем на эту стену, мы выставили у подножия наблюдательный пост за два дня до этого. Каждый из нас стоял на этом посту по два часа и записывал с указанием точного времени, какие участки местности были затронуты камнепадом, а также подробности обрушения скал и льда. Потом мы всегда держались под защитой нависающих участков скалы; там, где это не получалось, мы по одному как можно быстрее проходили опасные места, в то время как посты выше на стене наблюдали, чтобы предупредить, если летел камень, потому что даже в «самое безопасное» время безопасно не было. Два или три раза бывало, что те, кто спускался сверху, немного опаздывали и попадали под настоящий обстрел камнями. Но сохраняя хладнокровие и держась настороже, они всегда благополучно выходили из-под камнепада. Отсюда я извлек урок: даже через такие опасные зоны можно пройти невредимым, если соблюдать правильную тактику».

Об уменьшении опасности камнепада в южноамериканских Кордильерах благодаря быстрому замерзанию тающей воды ср. замечания проф. д-ра Херцога об «Образовании ледопада».

Опасность морен грозит альпинисту на больших глетчерах долин неевропейских гор в гораздо большей степени, чем в Альпах.

Бауэр особенно указывает на ненадежность поверхностных морен на гималайских ледниках и пишет об этом: «Нижняя часть ледника Зему питается боковыми ледниками, и сдвиги во льду кажутся очень большими. Много раз за день внизу грохочет и гремит. Глыбы, на которых неделями можно было стоять совершенно безопасно, неожиданно рушатся. При проходе через зону щебня также нужно всегда быть настороже. Бреннер, например, фотографируясь, упал вместе с глыбой на территории лагеря, на которую мы все частенько наступали, и Энванг в отчете о своей экспедиции в Каракорум рассказывает, что генерал Брюс, который позже так прославился, а тогда уже был опытным гималайским альпинистом, похожим образом упал вместе с камнем».

О снеге и его диагенезе (изменениях, происходящих с ним) очень мало наблюдений, сделанных исследователями и альпинистами в неевропейских горах, как это до сих пор было и у нас, и наблюдения эти касаются в основном поверхностных явлений, которые сразу бросаются в глаза, как, например, формы таяния и т.д.

Я собрал свои наблюдения о циркуляции воды, «образовании плавающего снега» (явлениях сублимации) и их значении для образования горизонта скольжения и т.д. при ледяных лавинах и т.д. в главе о снеге, и было бы желательно, чтобы в будущем экспедиции и за границей уделяли этим вопросам внимание, так как от их знания и оценки зависят важные вопросы о ледниках и тактические соображения при выборе маршрутов подъема в походах по высокогорью.

«Безграничное размягчение» фирна характерно для тропических Кордильер в Южной Америке; оно необычайно затрудняет продвижение вперед, и это необходимо особенно учитывать альпинисту при обдумывании тактики и планировании времени для прохождения горных маршрутов в этой местности.

И в Гималаях, и в других неевропейских горах, где солнечное излучение особенно сильно, часто большие трудности представляют «снежные трясины» – растаявшие в своей глубине снежные массы.

То, что в тропических Кордильерах, несмотря на размягчение снега, лавины редки – Т. Херцог не видал там ни лавин, ни их следа – он приписывает «зубчатому» снегу, который образуется поздним летом и создает очень рельефную поверхность, которая тут же «сцепляется» со свежевыпавшим снегом.

Настоящие образования «снега кающихся» (зубчатого фирна, «Penitentes», «Nieve penitente») – изолированных полей с зубцами и колоннами высотой от 1,5 до 4 метров – встречаются в местности ок. 35° южной широты (на «конских широтах»); наиболее типичны они для областей Аконкагуа и Тупунгато. Они, как и подобные образования, возникающие при таянии в других высоких горах мира, могут представлять серьезные препятствия для альпиниста, в особенности на ледниках в долине и старых фирновых пластах, с другой же стороны, облегчать ему подъем по отвесным склонам.

Т. Херцог, например, на одном склоне на Черро Парва, для которого требовалась долгая тяжелая работа по вырубанию ступеней, смог подняться без работы ледорубом, так как прочные «зубцы кающихся» позволили взбираться, как по скале.

Другой особенностью этих широт является образование «ледопада» на отвесных стенах. Стекающая с террас и вершин талая вода замерзает на отвесной стене, которая из-за очень острого угла падения солнечных лучей практически не нагревается, и сразу же образует сосульки, размер и толщина которых достигают необычайной величины.

Т. Херцог наблюдал ледяные органы высотой более 50 метров. В то время как эти образования, с одной стороны, представляют для альпинистов непреодолимые препятствия, с другой стороны, они способствуют уменьшению вероятности камнепада, так как скрепляют расшатавшиеся от выветривания камни.

«Снег кающихся» и зубчатый лед описываются и изображаются, кроме Кордильер, в различнейших частях света (например, Улай, Гималаи, Килиманджаро и т.д.).

И в Гималаях сильное размягчение снега вследствие процессов таяния может затруднить продвижение вперед, а намокание снега и фирновых масс очень неприятно.

 

Лавины и ледяные образования

Лавины из свежевыпавшего снега возникают в Гималаях, по сообщению П. Бауэра, «при тех же условиях и выказывают ту же природу, что и в Альпах, только здесь при такой высоте и крутизне скал они очень масштабны». Лишь когда первая большая лавина сойдет и обрушится на километры вниз, понимаешь весь размер и значение опасности.

Прежде всего надо помнить, что наверху, на высоте 8000 метров, может лежать рыхлый снег, в то время как под ним на высоте 6000 метров склоны, по которым идут альпинисты, абсолютно безопасны». Угроза схода лавины заставила Бауэра и его спутников на Канченджанге повернуть назад, лишь немного не дойдя до заветной цели. Ледяные лавины, по сообщениям гималайских альпинистов, представляют собой самую характерную и частую опасность в ледниковых регионах Гималаев. Бауэр пишет: «Этот вид лавин удивляет своей частотой и учит держаться на почтительном расстоянии от свисающих на высоте 1000 метров ледяных пластов, но и здесь узнаешь только по опыту, как далеко может долететь кусок льда или ледяная глыба».

Главная причина частоты такого вида ледяных лавин, очевидно, заключается в резком проталкивании вперед этих ледяных масс, которое, в свою очередь, основывается на обильном питании снегопадами. Воздействие «плавающего снега» и т.д.?

Вся тактика восхождения на Гималаи в сильнейшей степени обусловлена правильной оценкой этой угрозы. Крутые, обрывистые фирновые области там всегда являются особенно опасными зонами, так что такие поверхности изначально исключаются из маршрута подъема.

Описание схода двух таких ледяных лавин, зафиксированных на фото- и кинопленку, дает У. Виланд (Дюренфурт, с. 66-68, рис. с. 145). Во время схода одной из этих лавин густая ледяная пыль окутала лагерь, удаленный от места схода на 2 километра, и покрыла находившиеся там ящики и палатки слоем толщиной 5 см (см. иллюстрацию).

Особенностью, характерной для высокогорных регионов Гималаев, являются желобчатые фирновые и ледяные стены, встречающиеся, например, на обеих сторонах северо-восточного отрога Канченджанги, на северной стороне Симву, на Синиолчу, в общем, на большинстве отвесных скал на высоте до 7000 метров. Также и причудливые образования на основных хребтах, согласно Бауэру, есть не что иное, как такие «фирновые гребни».

П. Бауэр описывает эти образования следующим образом:

«Эти фирновые формы образовались на стенах такой крутизны, которые у нас бы не покрывались снегом или бы были покрыты сползающим льдом. По линиям падения идут желобки и фирновые гребни, которые выдаются на два метра и больше и теснятся друг к другу. Желобки не отличаются от альпийских, они лишь в большей степени состоят из снега и выказывают меньше чистого льда, так как через них сравнительно мало что проходит; они не имеют водосбора, и по обеим сторонам доверху стеснены высокими фирновыми гребнями; там, где стена обнаруживает излом, от боковых хребтов отходят другие, более короткие гребни по боковым стенам, и более мелкие желобки, образующиеся между ними, впадают в более крупные. В них собирается немного больше соскальзывающего и падающего материала, так что внизу они становятся настоящими ледяными лавинами. Своеобразные фирновые гребни и фирновое покрытие вершин – это особенность высокогорных регионов Гималаев».

П. Бауэр указывает на то, «что наблюдение, которое у нас можно сделать в очень маленьком масштабе, может дать объяснение для возникновения этих образований. Когда выпал новый снег и царит сильный холод, рыхлый снег на участках стены высотой всего несколько метров соскальзывает вниз и образует миниатюрные желобки, между которыми остаются гребешки из рыхлого снега. Эти образования в нашем климате держатся недолго; однако в Гималаях этот процесс скольжения по отвесным скалам в сочетании с частыми снегопадами постоянно играет большую роль. Общего таяния не возникает, но солнечные лучи постоянно образуют на поверхности рыхлого снега талую воду, которая просачивается внутрь и в зависимости от интенсивности солнечных лучей проникает более или менее глубоко, потом снова замерзает внутри снега и таким образом дает образующейся фирновой массе каркас со многими пустотами». (Я называю это образование «ячеистый лед».)

«Во время процесса таяния очень часто снова идет снег (с 13 июля до 24 сентября в верхней части долины Зему не было ни одного дня, когда бы не было по меньшей мере легкого снегопада). Свежевыпавший снег пристает к подтаявшей поверхности, оседает со всех сторон, благодаря чему образуются типичные, свисающие со всех сторон грибообразные формы. На этих нависающих частях из-за талой воды образуются – как и на обычных снежных карнизах – сосульки и единые массы сосулек, которые достают до земли и за которыми под нависающими частями образуются достаточно большие пустоты, благодаря чему воздушная архитектура этих «ребер» становится еще легче и воздушнее». Кроме того, свою лепту вносит, должно быть, иней.

«Совершенно фантастические фирновые «ребра» надежнее, чем может показаться; пока было холодно, в целом не оторвалось ни одно; однако с ними надо обращаться с осторожностью, потому что часто они так же воздушны, как зефир, и нужно постоянно думать о том, как проникнуть в пустоту внутри такого фирнового купола. Если не проявить достаточно внимания, можно потерять равновесие, и потом будет практически невозможно удержаться, потому что боковые поверхности очень круты и хребты фирновых гребней через короткие промежутки вертикальны. Однако эти образования становятся особенно коварны, когда начинают подтаивать. Тогда разом с высоты обрушиваются фирновые купола, и все это проваливается в пустоты. Когда же поднимаешься на фирновые гребни, никогда не знаешь, провалится слева или справа. Иногда может обрушиться целая башня высотой 8 метров, как та, которую мы назвали «кривая смерть»». Образование фирновых гребней ограничено, очевидно, определенными высотами, выше и ниже которых они не могут сформироваться. Ср. с. 393.

Опасность лавин на этих стенах не очень высока, поскольку – как показали новейшие исследования снега и лавин – отвесные скалы с наветренной стороны практически не задерживают снег, который мог бы быть сметен ветром, а с подветренной стороны крутизна склона также не позволяет накапливаться рыхлому снегу, который тут же сыплется вниз.

Крутизна скал, по наблюдениям международной гималайской экспедиции, часто оценивалась неправильно, и при оценке участники экспедиции часто заблуждались. У. Виланд считает, что эта неуверенность возникала из-за привычки к другому расположению тени при гораздо более высоком, чем в Центральной Европе, положении солнца, и дает подробно обоснованное описание точек зрения, которые подходят для оценки крутизны горных склонов (У. Виланд в Дюренфурте, с. 178).

Погода

Погода в большинстве неевропейских гор является решающим фактором для возможности предпринимать альпинистские походы. В то время как в Альпах походы по высокогорью можно совершать в любое время года, в других горах мира альпинист в основном – а частично абсолютно – зависит от погодных условий, резко меняющихся в зависимости от времени года, и должен приспосабливать весь план экспедиции к ним.

В Гималаях (ср. П. Бауэр, с. 162 – 164) погоду летом (в разгар лета) определяет «муссон», юго-западный ветер, приносящий дождь. Во время муссонов в южных предгорьях Гималаев и долинах день за днем льют ливни. Сезон дождей непригоден для путешествия по Гималаям.

Тот, кто движется через долину (подступая к высокогорью), выбирает зиму. Для альпинистских походов по высокогорью, однако, зима не подходит, как из-за сильных холодов, так и из-за резкого ветра (смертельных врагов альпиниста), которые делают зимний поход по высокогорью невозможным. Остаются всего два коротких периода, подходящих для альпинизма:

1. С первой недели мая по вторую неделю июня – период, предшествующий муссонам.

2. С первой недели сентября до второй недели октября – период, следующий за сезоном муссонов.

Раньше все без исключения путешественники предпринимали свои походы в период после муссонов; обе последние экспедиции на Эверест состоялись до начала сезона муссонов.

Международная гималайская экспедиция, однако, состоялась (ср. У. Виланд в Дюренфурте, с. 125) в период с апреля по июнь, «на протяжении шести недель в основном хорошей, приятной погоды с краткими ненастьями». Кажется, что это был особенно благоприятный период перед муссонами.

П. Бауэр в основном считает период перед муссонами менее благоприятным, «поскольку зимний снег еще не весь растаял, его еще много. Высоко в горах перевалы поэтому практически непроходимы. Гораздо холоднее, чем в период после муссонов. Периоды плохой погоды сопровождаются обжигающе холодными ветрами, и холод вообще сильнее, чем в период после муссонов. К тому же к концу постоянно боишься, что начнется муссон, наступающий неожиданно и со всей силой».

Период после муссонов в основном теплее, снег отступает больше. Можно использовать так называемый «сезон дождей», в котором изо дня в день идет дождь, для разведки местности и подхода к пункту начала похода. Погода в октябре всегда стабильнее, так что приходится иметь дело только с холодом; резкие ветра начинаются позже.

Из сказанного следует – по Бауэру, – что для гималайских экспедиций «подходящим» можно назвать только одно определенное время года, так как в этом регионе друг над другом расположены три климатические зоны.

На равнине, у подножия горы и в глубоких долинах зима – лучшее время для путешествий, в то время как на средних высотах и у вершин царят холод и штормовой ветер, «смертельные враги» гималайского альпиниста.

На средних высотах лето пасмурное и дождливое; здесь лучшим временем для путешествий является переходный период (до и после муссонов).

На больших высотах (выше 7000 метров), как считает Бауэр, лучшее время – это «середина лета (конец июля, август, начало сентября), так как тогда наверху ветра и холод не так свирепствуют. По сравнению с опасностями, которые несут эти две природные силы, небольшие летние бураны незначительны».

Итак, в Гималаях каждая из трех основных зон имеет свое наиболее благоприятное для походов время, рациональное использование которого является одной из важнейших задач руководителя экспедиции.

Фр. Смит из международной гималайской экспедиции также считает, что предпочтительное время – период после муссонов. Примечательно замечание Бауэра, что они не наблюдали гроз; только далекие зарницы.

Для Гималаев на больших высотах характерны низкие температуры, нестабильная погода с частыми снегопадами, т.е. частая смена солнечного света и легкого снега продолжительными (по 2-3 дня) снегопадами.

Илл. 69. Башенковидные высоко-кучевые облака, образующиеся в большом количестве. Предвестники бури на утреннем небосклоне (по снимку А. де Квервайна).

 

Илл. 70. Башенковидные высоко-кучевые облака, предвестники бури. Над слоем облаков расположены характерные «головки» светлого цвета, по снимку А. де Квервайна.

 

Бури, снег и холод

«Другую опасность представляют – пишет Бауэр – бури, с которыми мы не встретились, поскольку шли в спокойный период, длящийся, по всей вероятности, в июле, августе, сентябре и начале октября, и кроме того, находились в защищенном от ветра углу. Лишь начиная с высоты 7000 метров мы столкнулись с легкими ветрами, по которым можно судить об огромной опасности настоящей бури. По своему опыту мы, однако, должны указать на опасность холода.

Основным принципом на больших высотах в сентябре было не задерживаться на скале до ночи. На высоте 7000 метров ночной холод вынести было бы невозможно. Неизвестно, смогло ли бы тело произвести достаточно тепла, чтобы перенести холод там наверху, если даже ветер был слабым. И без того нам приходилось каждый вечер после возвращения с работ около 6 часов сначала в течение часа и дольше растирать ступни, чтобы избежать обморожений.

Покорители Эвереста считали ветер жесточайшим врагом и подчеркивают необходимость выбора для одежды самых плотных материалов. Условия на снегу и на фирне на Эвересте отличаются от условий на Канченджанге. В самых высокогорных регионах мы больше не встречаем «фирновых ребер» и «фирновых покрытий вершин», так как здесь не образуется талая вода. На самых больших высотах снег исчезает исключительно вследствие испарения; на Эвересте выше 7000 метров не увидишь текущей воды, а в регионе, расположенном выше 8000 метров, скалы бесснежны. Там велика опасность лавин в более низких регионах.

Бивак. Об экспедиционном снаряжении в этой книге, конечно, речь не пойдет (ср. список литературы).

В «ячеистом снегу» «фирновых вершинных гребней» П. Бауэр размещал биваки в пустотах. Для вырубки и выкапывания такого бивака на 6 человек на этих высотах была необходима трех-четырехчасовая работа двух человек, вынимавших 12-15 кубических метров льда и фирна. Один вход был очень маленьким, а внутри были различные ниши и дополнительные помещения. Температура внутри редко опускалась ниже -2-3°С при температуре снаружи днем -10°С, ночью -20-30°С.