от отдыхающих и работников домов отдыха Ленинградского Губпросвета.

 

— Старый-то памятник был покрасивей. Видно, обломали... Дуэль спервоначала у них была назначена на Екатерингофке. Да Николаю донесли, что, мол, Сашка драться хочет. Он и выслал туда конных жандармов. Тогда Пушкин с Дантесом сюда переехали... Это он ведь про Николая написал:

 

Ты не знаешь век забот.

Ты живешь в огромном доме,

Я ж средь горя я хлопот

Провожу дни на соломе...[71]

 

Я много стихов Пушкина наизусть знаю.

И он продекламировал — «Паситесь, мирные народы».

Странный пушкинист! Кто он такой?

— А вы где работаете?

— Официантом в пивной... Вчера выходной день был, так я здесь у знакомого заночевал. Сам-то я ярославский... Хотел в деревне остаться, льном заняться...

Несмотря на ярославскую бойкость и хитрецу, глаза у него синеют цветом льна, а волосы и усы мохнатятся куделью.

— Что ж не остались?

— Да тяжело очень. Мало ли возни со льном. Выдрать, сушить, обить семя, на луговине стелить. Пять недель должен он лежать. Опосля — трепать. А цена одиннадцать рублей пуд. У меня прошлый год лен был двадцатый номер, а его покупали за семнадцатый... Ну, и пошел опять на службу. Не по сердцу она мне. Пьяницы, скандалы. Нальют, наблюют. А ты подчищай за ими. Иной раз не стерпишь, скажешь: «Вы бы поаккуратней, гражданин, со стойлом!» Куда там! Не понимают, даже не обижаются... Который час? Никак уж первый... Ну, мне на службу пора. Счастливо оставаться.

Официант-пушкинист — занятная встреча!

Лежать в тени на траве прохладно и мягко, но с зеленых перин тополей, перетряхиваемых полуденным ветром, летит пух, устилает лужайку, пристает к одежде, к волосам.

За линией приморской железной дороги с аэродрома поднимается самолет и пролетает низко над деревьями, напоминая первые бывшие когда-то здесь авиационные состязания.

Первый полет, который я видел: красиво взлетевший на белой длиннокрылой «Антуанетт» и вдруг плавно упавший на беговую дорожку Латам протянутой властно рукой останавливает рванувшуюся "к нем.у толпу... Попов после долгой возни круто взмывает с деревянных рельсов на неустойчивом, козыряющем змеем «Райте»... Воспетый Блоком юный летчик Смит, целый час поблескивавший в зеркальных кругах перламутровых биноклей, вдруг козырнул в траву, и к месту катастрофы летят черные всадники, и муравейник толпы, прорвав заграждение, заливает трауром зеленое поле... Маленький, весело улыбающийся из-под капральских усиков Пегу посменно на двух своих монопланах фигурным конькобежцем вычерчивает в небе затейливые вензеля мертвых петель и скольжений... Гудя грузовиком, Пуарэ перепрокидывает низко над трибунами воздушную ломовую телегу неуклюжего «Фармана»...

Из развалин здания ипподрома возчики выбирают и складывают на подводы уцелевший кирпич. Но чугунная решетка барьера у трибуны с асфальтовым тротуаром сохранилась. На скаковой дорожке, где когда-то, выигрывая первый приз, карьером проносился на золотошерстном кровном жеребце привставший на стременах, надвое переломившийся у лебяжьей конской шей американец-жокей негр Винкфильд, теперь идет кавалерийское ученье.

— Первое отделение полуоборот направо! В одну шеренгу! Равнение!.. Рысью марш!.. Побыстрей, побыстрей!.. — командует командир с хлыстиком, на высоком гнедом горбоносом донце.

Молодые вспотевшие кавалеристы настороженно ловят слова команды и иногда, не поняв, обращаются за разъяснением: «Товарищ командир...»

Подковы, как стекло, сверкают на солнце и мягко топают по грунту, бренчат сбруя и шашки, екает оборвавшаяся у какой-то лошади селезенка.

За барьером из метел и за канавкой посредине луга пестроразряженные женщины сгребают в копны сено.

Пора!.. И так уже опоздал...

Там, около Зимнего дворца, музейная тишина, а здесь, около Путиловского завода, бурлит уличная жизнь. Вдоль тротуара раскинулся целый базар, продают мануфактуру, духи, гребни, ягоды, фруктовые воды, мороженое... Шоссе ремонтируют — дымят котлы с круто замешанной варильщиками смрадной кашей, валяются асфальтовые черные караваи, елозят на обмотанном тряпками слоновом колене, приглаживая деревяшками черную зернистую икру, асфальтовщики. В куче песка играют дети, нищий-слепец на коленях просит милостыню. На зеленом пустыре гогочут гуси. У ворот под часами и повисшим в безветрии красным флагом жены ждут мужей с получкой, сменяется охрана из красноармейцев.

— Ты что ж опоздал? Я уж думал, ты не придешь, — встретил меня с упреком Иван Васильевич. — Ну пойдем. Я тебе и пропуск раздобыл.

На нескольких стах десятинах болотистой низины, отрезанной в столетней тяжбе от Финского залива, раскинулся Путиловский завод, удобряя наносную топь чугунным шлаком и выстилая ее рельсовой гатью подъездных путей. Не раз его проконопаченные угольной пылью корпуса всплывали севшими на мель кронштадтскими броненосцами и в их кирпичные борта яростно били штормы наводнений.

— Смотри, куда вода доходила, — показал Иван Васильевич на отмеченный на стене одного здания уровень наводнения 1924 года. — Ну да мы приняли вовремя меры. Только мастерские подмочило немного. А вот в наводнение 1824 года, про которое еще Пушкин писал в «Медном всаднике», тогда, говорят, погибло на заводе более ста пятидесяти человек.

— А тут что?

Иван Васильевич остановился и показал пальцем на пустое место около фабричных ангаров.

— Тут в семнадцатом году выступал Ленин. Более тридцати тысяч народу собралось на митинге. Я тоже его слышал. Хотим обелиск поставить, деньги собираем... А вот и наше заводоуправление.

Белый бюст Ленина под золотогранной звездой в малиновой драпировке, черная доска с объявлениями заводоуправления, фабзавкома, ячейки...

Иван Васильевич на минуту скрылся за матовым дверным стеклом, откуда доносилась полуденная ожесточенная трескотня канцелярских цикад, пожирающих бумажные листы.

— Вот тебе пропуск и книга на память о нашем заводе. На досуге прочтешь. Тут все подробно прописано...

И он дал мне юбилейный сборник 125-летия завода «Красный путиловец».

— Горячие цеха сейчас в отпуску. Мы с тобой пройдем в кашу тракторную мастерскую, бывшую пушечную...

Огромные серо-мглистые, как железнодорожные эллинги для поездов, мастерские тесно уставлены разными станками, стройно без нот разыгрывающими причудливую инструментовку режущих, строгающих, сверлящих, обтачивающих звуков, которым сверху вторит мягкое шуршанье приводных ремней, маслянистое бесшумное вращенье шкивов и блоков..

Иван Васильевич водит меня по узкому проходу и обстоятельно объясняет устройство станков и частей изготовляемых тракторов. Но я запоминаю только отдельные технические названия, уловить связь между ними мне так же трудно, как понять, одухотворенное целое в этом бездушном сцеплении ритмически движущихся металлических механизмов.

— Станки бывают разные; токарные, зуборезные, строгальные, долбежные, фрезерные... Это вот — револьверный станок, суппорт у него вращается, какбарабан у револьвера... Мастер знает, на сколько времени самоход поставлен... Специальности тут разные: токаря, сверловщики, долбильщики, фрезеровщика, зуборезы, станочники, одним словом. В горячих цехах, там — литейщики, вальцовщики, вагранщики, формовщики, шишельники...

С пола убирают осыпавшуюся от станков металлическую стружку. Я хотел ее пощупать и больно, до крови порезал палец.

— Что, кусается? — подмигнул красным глазом Иван Васильевич. — Зловредная стружка, вроде стальной мякины. Я из-за нее целый месяц ходил кривым. И сейчас слеза прошибает... А это сборочная мастерская. Здесь идет сборка тракторов. Вот лобовая часть, внутренняя машинная, шестерня, поршневые стаканы, магнето, коробки скоростей...

Из разрозненных частей на моих глазах собирается новорожденный трактор с заводским тавром над сотами радиатора: лучащейся пятиконечной звездой с инициалами «Ф. П.» — Фордзон Путиловский. Заводной взмах пусковой ручки, и внутри мертвого механизма пробегает между свечами электрическая искра жизни, короткой вспышкой взрывчатой смеси заставляя гулко пульсировать четырехцилиндровое сердце. Новорожденный трактор, как ребенок, пробующий ползать, медленно перекатывается по полу мастерской, нетерпеливым ревом требуя уже прицепки плугов и тягла пахоты.

— После проверки трактор обязательно идет на испытание, — объясняет Иван Васильевич. — Пробуем его в работе у нас на участке или в совхозе — как пригнаны части, не заедает ли... А потом уже выпускаем с завода.

Раньше отсюда на фронт для уродующих землю воронок лихорадочно выбрасывались батареи пушек, а теперь так же лихорадочно выбрасываются для глубокой колхозной и совхозной вспашки тракторные колонны.

Сборочная мастерская с ее звоном и грохотом раскатывающих по полу тракторов напоминает мне что-то знакомое, близкое... Артельную плужную мастерскую, организованную отцом при ссудо-сберегательном крестьянском товариществе в селе Николаевский Городок, где я родился! Закопченную деревенскую кузницу с горном и дощатый сарай на задах, уставленный новенькими выкрашенными в зеленую, черную и красную краску плугами с зеркальными лемехами и отвалами. И тщедушный, весь перепачканный слесарь Парфеныч, бывший политический ссыльный, вечно что-нибудь изобретающий — то какую-нибудь новую систему плуга, то фильтр для дистиллированной воды, водит бородатых степенных крестьян по мастерской и объясняет им устройство плугов...

И вдруг мне представилось, что на сиденье новорожденного трактора «Фордзон Путиловский» за рулевым колесом над крыльями сидит мирской испольщик Семен Палыч и за сцепной серьгой, за ворочающимися железными шпорами обода тянутся не заводские гладкие темные полы, а широкие бархатно-рыхлые черно-земные борозды, пересекающие все намеренные дедом Мироном межи и загоны Непочетовского Дальнего поля. Муругое, из серого булыжника высеченное лицо Семен Палыча, как тогда, на гумне, когда дул ветер-москвич, багровеет костровым отблеском ненастной зари и я слышу его неторопливый, косноязычно-образный мужицкий говор:

Все мы можем производить по-нашему по-крестьянскому, а вот с железом нам трудно... Для чего-нибудь да живет же человек и удумыват, как лучше быть... От мертвой пчелы кануна не будет...

[1]  Перед Яном из Гусинец или Аввакумом Петровым. из села Григорова... —  Ян Гус (1371 — 1415) — национальный герой Чехии, проповедник идей раннего христианства, приговорен к сожжению церковным собором в Констанце. Аввакум Петрович (1620 — 1682) — опальный деятель Православной Церкви, провел 15 лет в ссылке в г. Пустозерске, где был сожжен по царскому указу.

 

[2]  Как из пламени Пустоозерского сруба на столетия разнеслось: «Не себе славы ищу, а лишь совесть крепку держу»... — предсмертные слова Аввакума, снискавшего прозвище «Огненный» за страстную непреклонность и верность своим убеждениям.

 

[3]  ...будет для меня чем-то вроде дьявольской красной свитки... —  см. «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н. В. Гоголя.

 

[4]  ...предложил свою книжечку стихов. —  Сб. «Пашня танков» (Саратов, 1921).

 

[5]  Отправился в Публичную библиотеку к Лозинскому. — Лозинский Михаил Леонидович (1886 — 1955) — поэт, переводчик, близкий к акмеистам. С 1914 г. служил в петербургской Публичной библиотеке.

 

[6]  ...веет (или мне так кажется) чем-то передоновским... — Передонов — герой романа Ф. Сологуба «Мелкий бес».

 

[7]  ...по грудам книг завихрившаяся недотыкомка. — Недотыкомка —  фантастическое существо из того же произведения Сологуба.

 

[8]  ...призрачные ночные смотры, как в балладе Жуковского. —  Баллада В. А. Жуковского «Ночной смотр» (переложение стихов австрийского поэта Цедлица).

 

[9] Описанная в главе встреча произошла 30 ноября 1921 г. в здании Агрономического института в Петрограде (ул. Сергиевская, д. 7). Зенкевич преподнес Ахматовой «Пашню танков» с надписью: «Анне Андреевне Ахматовой, когда-то освятившей своим именем мои „Мясные ряды“. Мих. Зенкевич. 1921. 30.XI. Спб» («Книги и рукописи в собрании М. С. Лесмана». М., 1989. С. 101).

 

[10]  «Звенящий голос, горький хмель души расковывает недра» —  во всех изданиях О. Мандельштама эти строки из его стих. «Ахматова» (1914) звучат так: «Зловещий голос — горький хмель — // Души расковывает недра». Подмену эпитета можно считать ошибкой памяти Зенкевича. Однако любопытно воспоминание на эту тему другого поэта-современника: «...слышал я эти стихи в чтении автора много раз, и в памяти моей твердо запечатлелось „зовущий'голос“, а не „зловещий“. Да и ничего зловещего в голосе Ахматовой не было, и не мог бы Мандельштам этого о ней сказать» (Адамович Г.  Мои встречи с Анной Ахматовой//Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991. С. 70).

 

[11] ...на собрании «Цеха поэтов» мы сидим с ней в нелепых лавровых венках, сплетенных Городецким... —  Чествование Ахматовой и Зенкевича как авторов дебютных сборников состоялось 10 марта 1912 г. на квартире поэтессы Е. Кузьминой-Караваевой. Это событие упоминается и в записях Ахматовой: «В Цехе, когда одновременно вышла „Дикая порфира“ и „Вечер“, их авторы сидели в лавровых венках. Хорошо помню венок на молодых густых кудрях Михаила Александровича» (Ахматова А.  Десятые годы М 1989. С. 78).

 

[12]  А Смоленская сегодня именинница... —  неточная цитата из стих. Ахматовой «А Смоленская нынче именинница» (1921).

 

[13] . «Как там у вас про Леганье-то сказано...» — Леганье —  погибший фр. летчик. Имеются в виду строки из стих. Зенкевича «Авиареквием» (1918):

 

Трех измерений наглое лганье.

Мы видели, как с неба в четвертое падали.

Выпустив руль, с трамплина педали

Прыжком пловца слетел Леганье...

 

 

[14] . ...наклейка с надписью от руки: «Пассеистические пилюли д-ра Кульбина». — Пассеистический —  обращающий к прошлому и не приемлющий настоящего.

 

[15]  ...как мне любы//Твои сухие розовые губы. —  Из стих.'Ахматовой «Не будем пить из одного стакана...» (1913).

 

[16]  ...над строгим моммзеновским лицом... —  Зенкевич сравнивает Вячеслава Иванова с нем. историком Теодором Моммзеном, на чьем семинаре в молодости работал Иванов.

 

[17] От реального к реальнейшему (лаг.)

 

[18]  Остановите, вагоновожатый,//Остановите скорей вагон!.. —  Неточная цитата из стих. Гумилева «Заблудившийся трамвай» (1921).

 

[19]  «Изобретен способ писать стихи из одних знаков препинания, — лепечет  <...> Велимир Хлебников. — Я сейчас прочту одно такое стихотворение...» —  Эпатирующее выступление Хлебникова имело место 10 января 1914 г. в «Цехе поэтов». «Футурист Хлебников, когда до него дошла очередь читать стихи, заявил, что кубофутуризм, к которому он примыкает, дошел до отрицания понятий, слов и букв. И поэтому он прочтет стихотворение, состоящее из знаков препинания. И он прочел:

! —? —:...

Поэт Сергей Городецкий резко высказался против дурачеств и нелепостей футуристов...», (Златоцвет. 1914. № 3. С. 16).

 

[20] ...он в пятьдесят лет начинающий поэт с двумя тоненькими книжечками стихов, —  При жизни И. Анненского вышла лишь одна книга его стихов. Вероятно, Зенкевич также подразумевает его переводной сборник «Парнасцы и проклятые» (1904).

 

[21] «Белое с черным» (фр.) «Трудное место» (фр.)

 

[22]  «Вам нравится   blапс   et   noir Валютона «Le   mauvais   pas»?» —  «blanc et noir» — «белое с черным» (фр.), особый графический прием. «Le mauvais pas» — «Трудное место (спускающие гроб по узкой лестнице)», гравюра фр. художника Феликса Валлотона (1865 — 1925).

 

[23] «Это бесполезно. Он — человек без цели и надежды...» (англ.).

 

[24]  Перед Яном из Гусинец или Аввакумом Петровым. из села Григорова... —  Ян Гус (1371 — 1415) — национальный герой Чехии, проповедник идей раннего христианства, приговорен к сожжению церковным собором в Констанце. Аввакум Петрович (1620 — 1682) — опальный деятель Православной Церкви, провел 15 лет в ссылке в г. Пустозерске, где был сожжен по царскому указу.

 

[25]  Перед Яном из Гусинец или Аввакумом Петровым. из села Григорова... —  Ян Гус (1371 — 1415) — национальный герой Чехии, проповедник идей раннего христианства, приговорен к сожжению церковным собором в Констанце. Аввакум Петрович (1620 — 1682) — опальный деятель Православной Церкви, провел 15 лет в ссылке в г. Пустозерске, где был сожжен по царскому указу.

 

[26]  ...улыбающееся, бритое с бакенбардами лицо художника Георгия Нарбута. —  Нарбут Георгий Иванович (1886 — 1920) — художник, книжный иллюстратор, брат поэта-акмеиста В. Нарбута.

 

[27]  «...ваша тень от этого не пропадет, как у Петра Шлемиля...» —  Петер Шлемиль, герой повести нем. писателя А. Шамиссо «Необычайные приключения Петера Шлемиля», уступил незнакомцу свою тень в обмен на сказочное богатство.

 

[28] Шаг... шаг... шаг... (фр.).

 

[29]  Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея... —  Из стих. М. Ю. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу...» (1841).

 

[30]  «...я не хочу преждевременно вводить тебя активным членом в П. Б. О....» —  Так называемая «петроградская боевая организация», по подозрению в участии в которой был арестован и расстрелян Гумилев.

 

[31]  ...совсем как «Помпей в плену у пиратов»... — Имеется в виду стих. Гумилева «Помпей у пиратов» (1907)

 

[32]  Ему бы уехать куда-нибудь экспедицию, с Козловым в монгольские пустыни... —  Козлов Петр Кузьмич (1863 — 1935) — путешественник, открывший в 1908 г. развалины древнего китайского города Хара-Хото. Зенкевич знал о намерении Гумилева участвовать в одной из экспедиций Козлова (см.: Жизнь Николая Гумилева. Л., 1991. С. 261).

 

[33]  Иеринг  Рудольф фон (1818 — 1892), Еллинек  Георг (1851 — 1911) — нем. правоведы. Муромцев  Сергей Андреевич (1850 — 1910) — юрист, председатель 1-й Гос. думы. Ковалевский  Максим Максимович (1851 — 1916) — юрист.

 

[34]  Желто-серая, как оберточная, толстая газетная бумага со смазанным неразборчивым шрифтом... —  Зенкевич цитирует сообщение о расстреле 61-го участника «контрреволюционного заговора», напечатанное 1 сен. 1921 г. «Петроградской правдой».

 

[35]  И тая в глазах злое торжество... —  Из стих. Гумилева «У камина» (1911).

 

[36]  Я, носитель мысли великой... —  Из стих. Гумилева «Наступление».

 

[37]  …о мужике, который «обворожает царицу необозримой Руси»...  — строки из стих. Гумилева «Мужик», предположительно посвященного Г. Распутину.

 

[38]  Губернаторский дворец... — Из  стих. Гумилева «Городок».

 

[39]  Эльга! Эльга! — эти начальные слова стихотворения Гумилева... —  Стих. Гумилева «Ольга» обращено к художнице О. Н. Гильдебрандт-Арбениной (1899 — 1980).

 

[40]  «...разве вы забыли „конец августа и безмглистое начало глубокого и синего, как сапфир, сентября“?»  — Строки из стих. Зенкевича «В алом платке» (1915).

 

[41]  Dicson   sons   Sheffield —  «Сыновья Диксон, Шеффилд» (англ.). Город Шеффилд (центральная Англия) славился ножевыми изделиями из различных марок стали.

 

[42]  «Ведь вы доктор Лазаверт? Тот самый...» —  Лазаверт С.С. — врач, принимавший вместе с В.М. Пуришкевичем участие в убийстве Распутина.

 

[43]  «Но я уже говорил Сергею Николаевичу Таганцеву..."  _ Здесь и ниже, вероятно, речь идет о В. Н. Таганцеве, руководителе «петроградской боевой организации».

 

[44]  «...кабы меня сумашедша баба ножиком не пырнула». — В 1914 г. Распутин, находившийся в своем родном селе Покровское в Сибири, был ранен ударом кинжала в живот X. Гусевой.

 

[45]  «Скажи шоферу, пушшай меня в Царско Село везет, в мавзолей...» —  Под «мавзолеем» подразумевается часовня в Царском Селе, где недолгое время находилась могила Распутина.

 

[46]  «Эх, сколько я этого добра переслал в Покровское к Федоровне». —  Прасковья Федоровна, законная жена Распутина, жила в селе Покровском под Тюменью, где он родился.

 

[47]  «Пошто они меня позорили, жгли, как Гришку Отрепьева, и мавзолей мой  <...> рушили...» —  По указанию А. Ф. Керенского могила Распутина была разрыта, а гроб с его телом сожжен в окрестностях Петрограда.

 

[48]  Наверху стоял крест, а под ним розвальни каракуль... — Текст записки Распутина, адресованной семье Николая Второго, вымышлен, хотя Зенкевич точно имитирует его своеобразный грамматический «стиль».

 

[49]  Григорий Распутин-Новый  — неточность: в 1911 г. в знак «обновления» Распутин взял фамилию Новых и стал подписываться «Распутин-Новых».

 

[50] «Лев» (англ.).

 

[51] «Тигр» (англ.).

 

[52] «Королева Мария» (англ.).

 

[53]  Вместе с ним были «Lion» и < T iger». Кто из них (уж не «Queen ли Магу»?) погиб потом в Ютландском бою?  — Сражение между эскадрой англ, адмирала сэра Дэвида Битти  и герм, флотом произошло в мае — июне 1916 г. у полуострова Ютландия.

 

[54]  «Скоро будем подходить к Ливадии». —  В Ливадии располагалось имение (летняя резиденция) российских императоров.

 

[55] ...с мавританскими, под Альгамбру, колоннами... — Альгамбра — дворец в Испании XIII — XIV вв., образец мавританской архитектуры.

 

[56]  «Алике будет очень рада». — А лике —  семейное прозвище императрицы Александры Федоровны, супруги Николая Второго.

 

[57]  ...читая тайком  <...> нелегальную брошюру «Отчего студенты бунтуют», данную мне  <...> Карлушкой Думлером, приятелем долговязого белобрысого Степки Балмашева... — О С. В. Балмашеве и связанных с ним событиях см. в повести Зенкевича «На стрежень».

 

[58]  «В Екатеринбурге тоже было так  — анонимное письмо с обещанием помощи и потом вместо освобождения...»  — Версия гибели царской семьи, в которой фигурируют передававшиеся в Ипатьевский дом «записки, спрятанные в буханках хлеба и бутылках с молоком» (с вестью о скором освобождении), изложена, например, Робертом К. Мэсси в его кн. «Николай и Александра» (М., 1992).

 

[59]  ...древняя Микулина вотчина... — Микула  — былинный богатырь-пахарь.

 

[60]  ...прослышит его с Волги городской Вольга... — Вольга  — князь, персонаж былины «Вольга и Микула».

 

[61] «Страшно сказать...» (лат.).

 

[62] «Волей-неволей» (лат.).

 

[63]  ...самоуверенного безумца Фаэтона... — Фаэтон  (в греч. мифологии) — сын бога солнца Гелиоса. Управляя огненной колесницей отца, Фаэтон по неосторожности приблизился к Земле, едва не испепелив ее.

 

[64] Вилла «Эльга» (швед.).

 

[65]  «Хотите послушать „Тангейзера“ из стокгольмского театра?» —  «Тангейзер» — опера Р. Вагнера.

 

[66] «Орел» (швед.).

 

[67] «Все в порядке! Все в порядке!» (англ.).

 

[68] «Мы едем сейчас» (нем.).

 

[69] Здесь: «Залезай! Залезай!» (нем.).

 

[70]  «Чугунна сыплется гора» —  переиначенная строка из Г. Р. Державина: «Алмазна сыплется гора» («Водопад»).

 

[71] Ты не знаешь век забот... — Из стих. А. С. Пушкина «Ты и я» (1820), неточная цитата.