Явь III : Лемин и Безымянный

10.9.1 (Безымянный)

 

Насил оказался в тюрьме. Аналитики также не подавали никакой активности после предыдущего поражения. Я решил переключиться на коммунистов. Для этого я надел на себя красную футболку с серпом и молотом, снарядился париком с залысиной и красивыми усами. С помощью дополнительной одежды мне удалось сотворить у себя в области живота небольшое брюшко. Остальное было поправлено посредством грима. Никто не заметил моего проникновения в сообщество коммунистов. Более того, меня отвели на базу почти сразу же. Там я обнаружил множество знакомых лиц, среди которых были Руди, Старс, Сонин, Добби и Сектор. Руди стоял на коленях перед каким-то карликовым мужичком в военной форме, а также огромными серпом и молотом за спиной. Этот мужичок мог похвастаться пышными усами, острым взглядом и уникальной военной фуражкой. Это был Лемин, глава коммунистов.

Руди сказал:

- Простите меня… Я не хотел вас подвести. Я понимаю, что всё коммунистическое сообщество было дважды опозорено. Но мы старались сделать всё возможное…

Лемин прервал:

- Батенька, плостите. Не несите глупостей. Мы с вами отлично понимаем, что больба за миловую леволюцию – это великое дело. Вплочем, вы лешили ластлатить наши лесулсы и силы на незначительное пледплиятие. Батенька, это отвлатительно. Мы собилали людей много лет, а что в итоге?

- Я заставил их сражаться против труппы актеров. Они оказались сильны. Да и вообще не планировали на нас нападать. Мы просто хотели достать Ези Сормота. Ужаснейший человек… Он позорит коммунистов уже много лет.

- Знаю я этого Ези Солмота. Но это не меняет того факта, что мы должны соследоточиться на леволюции! Леволюция – это плекаласное дело, котолое мы плеселедуем уже много лет!

- Я понимаю… Простите меня.

- Холошо. Но в следующий лаз я буду судить тебя Ты налушаешь наш план. Сколо настанет влемя, когда мы сможем захватить власть! Леволюция близко! Готовьтесь!

 

10.9.2 (Руди)

 

Лемин был символом нашей будущей победы. Мы все искренне верили в то, что наступит самая революционная революция, которая изменит устройство на островах. Я подошёл к Сектору и сказал:

- Друг, мы в трудной ситуации. Что ты думаешь об этом?

- Ох, не могу ничего сказать… Печально всё это. Мы слабые…

- Нет. Мы сильные. Но никто и подумать не мог, что какая-то группа актёров такая сильная. Слишком сильная! Очень сильная! Невероятно сильная! И это бесконечно бесит!

- Ну, они не против революции, как мне видится. Разве нет? Мы могли бы сделать их своими союзниками.

- О, нет. Они не будут нашими союзниками. Они за понимание… И прочую подобную ерунду. Они не хотят спасти рабочих. Они не хотят спасти рабочий класс. В этом их проблема. Они хотят, чтобы рабочий класс начал понимать буржуев. Но им не понять главного: люди умирают. Пошли со мной. Бери всех, кто хочет с нами пойти. Обсудим главную проблему.

 

10.9.3 (Безымянный)

 

Мы отправились в поход на фабрику в группе из десяти человек во главе с Руди. На фабрике работало много изнеможенных рабочих, каждый из которых казался мне жалким и униженным. Мне стало больно за людей. Руди сказал:

- Посмотрите. Вот так живут рабочие. Они постоянно выполняют какие-то задачи. И что с того? Думаете, им за это дают много денег? Думаете, они миллионы получают? Нет. Они работают за мелочь, пока их хозяева шикуют. Есть человек, который создал эту фабрику. Притом не своими руками, но средствами работы других людей. И, знаете, он получает максимальную прибыль с их работы.

Я спросил:

- И какую точно прибыль он получает?

- А как мы посчитаем? Скорее всего, очень большую. Скорее всего, речь идет о миллионах. Эти капиталисты нереальные богачи, которые занимаются унижением человеческого достоинства. А теперь пошли дальше.

Мы оказались в богатом районе города, где каждый особняк был размером с тот завод, в котором мы находились не так давно. Руди пояснил:

- Осмотритесь вокруг. Какая красота! Эти дворцы! Они такие огромные. И, как вы думаете, сколько людей, не считая прислуги, в среднем там живёт?

Я ответил:

- Человек десять.

Руди засмеялся.

- Три. В среднем три человека. Как тебе такое?

- Странно. Такой дворец на троих.

- Именно. А свои деньги эти люди заработали всего лишь управляя той или иной компанией. Допустим, их предприимчивость помогла. Допустим, капиталист рискует своими деньгами. Но разве он рискует так сильно и выполняет так много работы, чтобы его уровень жизнь отличался от уровня жизни обычного рабочего настолько? Это колоссальная несправедливость. Человек, который работал на кого-то хоть раз в жизни, понимает, насколько это несправедливо. Особенно хорошо это видно на примерах, когда на одного человека работает маленькое количество рабочих, приносящих ему основную прибыль. Вот и всё. Дело даже не в том, что кто-то получает больше денег. Дело в том, что кто-то получает несоизмеримо больше денег. Поэтому и нужен коммунизм. С одной стороны у нас ужасная бедность, а с другой – невероятное богатство. Среди бедных нередко встречаются умные и талантливые люди. Но их таланты по воле случая не оцениваются обществом. Зато рынок нередко поднимает на вершину глупых людей, которые, правда, могут выполнять некоторые функции. И от этого чувство справедливости страдает ещё больше. Это просто ужасно.

Я вернулся домой и снял с себя костюм коммуниста. Здесь было над чем задуматься. Весь день я провёл с ними и тогда мне вспомнились слова Октавиана: «у каждого учения и подхода есть основание. Ни одно учение не является безосновательным. В сердцевине каждого мировоззрения есть прочный фундамент, который выстраивается на базе эмоций, чувств, воображения и мышления. Далеко не всё можно логически аргументировать, и логика не несёт никакой убедительности для большинства людей. Некоторые основания можно только прочувствовать и отчеканить в виде реальных образов, которые будут вести тебя до конца». Октавиан был прав. Раньше я абсолютно не любил коммунистов, но теперь у меня появились основания, которые сближают меня с ними. Я видел то же самое, что и они. И теперь я сожалею… Я сожалею… Конечно! А как иначе?! Как можно не сожалеть, когда видишь подобную несправедливость? Как можно не сожалеть, когда одни люди страдают, а другие – наслаждаются жизнью. Богатые тоже плачут? Да, плевать, что они плачут. Разве есть в их слезах хоть капля той печали, которая свойственна бедным? Разве проблема богатого может быть так реальна, как проблема бедного?

 

10.9.4 (Сонин)

 

Это агитация и пропаганда. Сегодня я хочу рассказать вам о том, что мы сделали очень много для этого мира. Во-первых, союз рабочих смог добиться повышения заработной платы на двадцать пять процентов. Это радовало. Во-вторых, мы смогли отыскать бреши в многочисленных банках, считавшихся наиболее защищёнными. В-третьих, мы смогли ограбить очередного богача и раздать деньги бедным. Разве это не хорошо?

 

10.9.5 (Безымянный)

 

Я проснулся и снова отправился к коммунистам в своем специальном обличье. Старс ходил из стороны в сторону и бил стену. Я подошёл к нему и спросил:

- В чем проблема?

Он ответил:

- Да, блять, пиздец. Жизнь – говно. Мы тут дрались, а нас выебли. Как обычно. Честно говоря, меня всё еще злит, что меня победил какой-то сопляк.

- Сопляк?

- Да. Из труппы. Ужас. Блять. Он был таким мелким. Просто ничтожным. И что в итоге? Да ничего. Он меня уделал. Сука. Так просто. Я в детстве боксом занимался, кстати.

- И не помогло?

- Ну, как бы тебе сказать… Я многое позабыл уже… Толку от этого боксу не было.

- Понятно.

- Да, блять! Я должен был победить! Я здоровый! Просто огромный! Какого хуя я проиграл? Я охуенный боец! Как, блять, так? Ебаный шашлык! Как же меня это заебало.

После этого я поговорил с Добби. Он сказал:

- Ну, как бы сказать… Я не верю в диалектику… Наверное, она не работает. Но… хочется думать, что работает, потому что иначе… Трудно становится… Не научна она. Я это отлично понимаю. Но, как не взгляни на проблему, все коммунисты любят диалектику. Эх… И мне здесь не место.

- Но почему ты не любишь диалектику? – спросил я.

- А чего там любить? Абсолютно произвольная система. Это точно не наука! Вот и всё. Презираю диалектику. Она всё портит. Моё любимое коммунистическое сообщество догматично верит в какую-то дичь.

- Стоп. Разве все экономические выкладки коммунистов не строятся на диалектике?

- Эм… Ну… Да…

- И тебя не смущает этот факт?

- Нет.

 

10.9.6 (Сектор)

 

Лемин позвал меня к себе в кабинет. Как же я рад был увидеть его изнутри. Вождь нашей революции сказал:

- Батенька, какой же вы блавый болец за леволюцию! Меня это очень сильно волнует. Товалищ, я пледлагаю вам плодуктивное лешение всех плоблем.

- Какое? – спросил я.

- Плостое. Леволюционная компонента – это свобода! В том числе, свобода любви, товалищ. Поэтому я хочу пледложить вам диалектический и товалищеский секс.

- Что?! – с недоумением поинтересовался я.

- Малс и Менгельс тоже были гомосексуалистами. Менгельс соделжал Малса, а втолой за это ему легулялно отсасывал. В общем, коммунизм – это не только экономика, батенька, но и элгономика сексуальных отношений, в которой сексуальные сношения между товалищами пливодят к общей леволюционной цели!

- Но я натурал! Я только с девочками люблю!

Тогда Лемин встал и схватил меня на шею. Я не мог сдвинуться. Карликовый коммунист прижал моё лицо к столу, а после приподнял таз. Я не имел права отвечать начальнику. Меня бы неправильно поняли. Я решил подчиниться воле старшего, чтобы другие не подумали обо мне плохо. Тем более, Лемин был легендой революции. Карлик овладел мной прямо на столе. Я плакал от боли, потому что нечто подобное происходило со мной впервые.

Лемин приговаривал:

- Ах, какой чудесный зад, батенька! Какой плекласный товалищеский зад! Я внутри ощущаю себя как дома! Как же приятно, товалищ! Как же холошо!

Под конец сознание уже совсем поплыло. Я перестал отдавать себе отсчёт в собственных действиях. Лемин запустил свои маленькие карликовые пальчики мне в рот и заставил меня изогнуться, подобно пантере… Я и сам не думал, что способен на нечто подобное. Меня изнасиловали, но кто это сделал? Лучший из живущих людей. Я горжусь тем, что был изнасилован таким великим человеком. Слава коммунизму!

Акт III: Спасение

Главная роль: Аркус играет Эйгира, колесианца-инквизитора, который убивает еретиков ради света.

Костюм: Одет в красные одеяния, плащ и широкую шляпу с наконечником. На груди у него нарисовано золотое кольцо и там же висит кулон с аналогичным символом.

Роль второго плана: Андрей исполняет роль напарника Эйгира.

Костюм: Аналогичен костюму Эйгира.

Прочие роли: Макам исполняет роль Гуро, философа-материалиста в одеяниях обычного рабочего. Цу играет агностика Меккию, снаряженного белым халатом и очками. Пантовец появляется в роли Зеро Ги, великого патриарха, одетого в золото. Эго исполняет роль Гийрго, великого софиста и противника колесианства, одетого в пышный алый костюм. Бое играет скептика Иблиса, облачённого в чёрные одеяния и носящего на шее три амулета.

Декорации: Инквизиторский Центр выполненный в готическом стиле.

Голос за сценой: Энко

10.10.1

 

Эйгир собрал всех своих подопечных в отдельной комнате, где и сказал:

- Друзья, патриарх хочет убить вас всех. Я не позвал Этио, потому что он точно не одобрит то, что я собираюсь сделать.

Гуро поинтересовался:

- Хочешь убить нас раньше патриарха? Или ты решил выполнить его приказ?

Эйгир покачал головой.

- Я собираюсь сделать нечто более ужасное. Я хочу организовать вам побег. Верующие иногда могут зайти слишком далеко. Я не одобряю насилие, хотя сам иногда к нему прибегал. Убивать людей за их взгляды – это ужасно. Вот что я думаю.

Эйгир расстегнул наручники всем заключённым. Меккия усмехнулась.

- Невозможно. То есть ты на нашей стороне? Я думала, что ты убьешь нас и не подавишься. Для тебя такие, как ты, просто завтрак.

Эйгир не согласился:

- Я искренне хотел помочь вам, но, к сожалению, у меня не было и шанса. Вы крайне убеждённые люди. И это мне отчасти в вас нравится. Ваша убеждённость делает вас личностями и показывает свободу воли каждого.

Иблис усмехнулся.

- Лучше бы ты сразу выпустил нас, сказав, что вылечил. Вместо этого ты устроил череду показательных лекций, которая ни к чему не привела.

Эйгир кивнул.

- Да. Но выхода не было. Оденьте эти плащи. Пошли.

 

 

10.10.2

 

Герои выбрались из темницы и направились к выходу по коридорам здания инквизиции. Эйгир уговаривал стражу пропускать их, говоря каждому своё. Одному он сообщил, что это заключенные, и он ведёт их на пытку. Другому Эйгир сказал, что с ним идут другие инквизиторы на задание. От третьего так вообще отмахнулись.

Гийгро спросил:

- Я не понимаю, зачем ты так рискуешь?

Эйгир пояснил:

- Потому что я добр. И я никогда не допускал убийства человека. Убивать – ужасно. И это один из грехов. Я не могу позволить вам умереть. И не могу позволить патриарху взять на себя грех.

- Так всё дело в патриархе?

- Нет. Я же сказал, что вы меня тоже интересуете. Ваши жизни крайне важны. Если мы вас убьем, то что же потом люди будут говорить о церкви? Нас будут считать извергами и убийцами. Фанатиками! Убивать вас нельзя ни при каких обстоятельствах, с какой стороны не посмотри.

Меккия заметила:

- Значит, всё же им руководит выгода. Кто бы мог подумать?

Гуро кивнул.

- Отвратительно. Ненавижу колесианцев. Вы все будто живёте в другим мире…

Эйгир подтвердил:

- А мы и живём в другом мире. В будущем мире, который куда лучше настоящего. Мы живём там, где дела обстоят иначе. Где нет греха! Мы мыслями и сердцем уже там. Мы хотим туда попасть. На это направлены наши надежды.

 

10.10.3

 

У самого выхода сбегающих уже ждал Этио. Он стоял спиной к массивным дверям. Гуро отметил:

- Пошли назад.

Эйгир покачал головой и сказал:

- Нет. Мы пройдём.

Этио выставил вперёд руку. Герои остановились. Этио с презрением посмотрел на старшего инквизитора и произнёс:

- Я не позволю вам сбежать.

Эйгир спросил:

- А с чего ты взял, что мы сбегаем?

- Патриарх Зеро Ги предупредил меня, что это может произойти. Он подготовил меня к этому. Я не пущу вас.

- У тебя нет выбора. Я старше тебя. И ранг у меня повыше. Ты должен меня пропустить.

- Нет! – Этио достал арбалет и направил его на Эйгира. – Я не могу позволить сбежать заключённым. Я буду вынужден заставить тебя остановиться. Или же ты умрёшь, предатель!

- Я не могу. Эти люди не должны погибнуть. Я думаю, что они должны жить. Я думаю, что они должны пройти длинный жизненный путь и только потом, может быть, прийти к Богу. Это их выбор. Мы не можем их заставлять. Более того, мы не имеем права их убивать.

- Если патриарх сказал, что их надо убить, то надо! Других вариантов быть не может! Ты не имеешь права игнорировать волю патриарха!

- Но как же ценность человеческой жизни? Как же любовь к людям? Сос Колесос пожертвовал собой ради людей. Почему мы их мучаем? Почему мы пытаем людей? Зачем мы хотим их убить? Это противоречит основам нашей религии. Патриарх хочет взять весь грех на себя, но это будет грех для всей церкви. Это станет проклятьем для нашей религии.

- Не тебе решать, что делать с нашей религией.

- Я люблю колесианство, я люблю церковь, я люблю патриарха, я люблю своих братьев, я люблю инквизицию, но не меньше я люблю людей. Я не могу позволить убийству случиться от имени Господа и церкви.

- Тогда тебе придётся погибнуть! Ты повернёшь назад?

- Нет.

Этио спустил курок. Болт вылетел из арбалета и пробил грудную клетку Эйгира. Окровавленный инквизитор упал на пол. Его подхватили заключенные. Этио усмехнулся.

- Вот и всё. Это конец. Никто сегодня не сбежит. Я не позволю вам сделать это.

 

10.10.4

 

Этио был награждён за свой поступок. Он смог остановить дерзкий побег, организованный его напарником и учителем. Патриарх Зеро Ги лично надел медаль на шею героя и сказал:

- Дорогой сын, ты справился с поставленной задачей. Господь Бог гордится тобой, потому что ты сделал всё возможное! И даже более того. Ты смог превзойти все мои ожидания. Я и подумать не мог, что ты сможешь поднять руку на своего учителя. Эйгир меня очень сильно разочаровал. Я ждал от него большего…

- И меня разочаровал.

- Радует, что ты его всего-то ранил, а не убил. В любом случае, Эйгира ждёт наказание. Мы сделаем всё возможное, чтобы он ответил за свои поступки. А заключенных ожидает смерть.

- И хорошо. Как я всегда говорил, они неисправимы. Эйгир надеялся на исправление, но у него не было никаких оснований. Он просто верил. Глупец.

Патриарх улыбнулся.

- Не стоит называть его глупцом. Он всё еще остаётся мудрейшим человеком. Он отлично знаком с откровением и трактует его довольно убедительным путём. Знаешь, я не думаю, что смогу отлучить Эйгира от церкви даже за его непростительный поступок. Его мудрость нам ещё пригодится будущем.

- Но как же так? Он нас предал! Он предал церковь!

Зеро пояснил:

- Но он не предал свою веру. Он сделал то, что сделал, исходя из своего доброго сердца, которое было воспитано годами служения и прочтения священных текстов. Эйгир черпает мудрость из многочисленных работ классиков богословия. И мы не имеем права осуждать его за это. Мы должны гордиться тем, что церковь вырастила такого благородного и доброго человека. Впрочем, он помешал нам. И это грустно.

 

10.10.5

 

Эйгир проснулся и открыл глаза. В палате было пусто. Его приковали к кровати. Рана на груди, к счастью, оказалась перевязана. Герой огляделся вокруг и в итоге уставился на потолок. Он подумал:

- Ничего не получилось. Ничего. Это значит, что люди будут страдать. Это значит, что всех нас ждут большие проблемы. Это значит, что церковь выполнит свой план.

Патриарх пришёл через десять минут. Он отворил дверь, а после сел напротив. Эйгир спросил:

- Вы злитесь?

Зеро Ги покачал головой.

- Нет. Я знал, что это будет происходить именно так. Впрочем, мне хотелось бы надеяться на нечто большее. Я думал, что ты переступишь через своё сострадание.

- Сострадание – колесианская добродетель. Я воспитал её в себе очень давно.

- И ты следуешь ей до самого конца. Это всегда меня радовало. Ты один из самых верных и показательных колесианцев. Впрочем, я не могу принять твоё неповиновение. Ты будешь наказан.

- Каким образом?

- Ты сам должен будешь казнить своих подопечных.

- Это слишком жестоко.

- У тебя нет выбора. Это прямой приказ патриарха. Ты должен повиноваться. Ты уверял, что будешь мне верен до самого конца. Ты говорил, что станешь моей опорой и поддержкой. Ты перед Богом подтверждал всё это.

- Но тогда я потребую кое-что от вас, патриарх.

- Что?

- Я разделю с вами грех этой казни. Я не позволю вам взвалить на себя всё это. Если у меня нет выбора, то я хочу взять на себя хотя бы половину тяжести этого греха. Что скажете?

- Ну, если ты так просишь. Надеюсь, Бог тебя услышит и разделит этот грех между нами. Впрочем, я и сам сожалею за то, что вот-вот должно произойти. Мне страшно убивать, но ещё страшнее от того, что иначе у нас поступить не получится. Если мы ничего не сделаем, то ересь будет распространяться, а, следовательно, спасение для многих людей окажется недостижимым. 

 

10.10.6

 

Гуро, Меккия, Гийрго и Иблис сидели в одной камере. Гийгро сказал:

- Мы обречены… Мне страшно.

Меккия усмехнулась.

- Рано или поздно смерть бы нас настигла. Впрочем, лучше бы поздно.

Гуро кивнул.

- Да. Лучше поздно, чем прямо сейчас… Эйгир пытался нас защитить, но…

Меккия продолжила:

- … У него ничего не получилось. Мы просто умрём. Притом от рук этих жалких верующих. Как же я их ненавижу. Но я никогда не изменю свои воззрения. Я всегда буду агностиком.

Гуро согласился:

- А я всегда буду материалистом!

Иблис пожал плечами.

- Мне кажется, что вы пытаетесь сделать из мухи слона. Вы цепляетесь за свои убеждения, что, на самом деле, в итоге только навредит. Вы хотите показаться для себя же людьми принципиальными, но если загробного мира нет, то о каких принципах может идти речь? Для верующего есть один из важнейших грехов – это убийство верующего. Если у нас получится хорошо изобразить верующих, то…

Меккия задумалась.

- Знаешь, а это выход… Но мне очень важны мои принципы.

- Если эти принципы ведут к смерти, то это плохие принципы. Особенно если нет высшей силы, которая за эти принципы может похвалить и осудить. Будем честны с собой, мы никогда не станем колесианцами. Кроме того, мы не верим в их религию. Но Эйгир преподал нам достаточно уроков, чтобы мы могли попытаться притвориться верующими.

Гийрго кивнул.

- Отличный вариант! Давайте так и сделаем! Ради выживания!

Гуро кивнул.

- Да. Всё равно никакого Бога нет. Никто нас за это не накажет! Никто и ничего нам не сделает!

Меккия задумалась.

- Ну, может быть, и сделает. Но зато у нас будет время изменить свои позиции и искренне уверовать. Если Бог вообще есть.

Иблис улыбнулся.

- Да. Бесспорно. В том числе поэтому нужно выжить. Иначе у нас не будет ни единого шанса на победу. Жизнь – тяжёлая штука. Приходится делать непонятные выборы. Но на этот раз мы не должны проиграть. Нужно использовать добродетель церкви против неё же самой. Только так можно победить.

Гийгро обрадовался:

- Ура! Надеюсь, у нас всё получится. Я очень хочу жить. Никогда мне не нравилась смерть… Я всегда хотел жить… Хотел просто жить…