Что есть уныние. Объективное и субъективное изнеможение души

Курс священника

Константина Корепанова

Слова о страстях

преп. Нила Синайского

Добротолюбие. Том II

 

Об унынии

 

 

Текстовая запись четырех выпусков
передачи «Читаем Добротолюбие»,
выходивших в эфир на телеканале «Союз»
со 2 по 23 мая 2022 года

 

 

Записала Инна Корепанова
для телеканала “Союз”

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Что есть уныние. Объективное и субъективное изнеможение души

Об искушениях в нашей жизни. О терпении и ропоте

Способы избегать изнеможения души: новости, сериалы или книга

Симптомы духовного изнеможения. О собирании ума

Стремление к переменам – характерная черта уныния

Осознанный отказ от собирания ума приводит к жажде внешних изменений

О помыслах, порожденных состоянием нашего уныния

Чтение духовной литературы - очень важное средство против уныния

Терпение уныния созидает человеческую душу

 

 

	2 мая	сайт	видео
	9 мая	сайт	видео
	16 мая	сайт	видео
	23 мая	сайт	видео

 

 

Мая

 

Мая

 

Мая

 

Осознанный отказ от собирания ума приводит к жажде внешних изменений

 

27-й абзац:

Не будем переноситься с места на место, но лучше покорпим в безмолвии над трудами: потому что от лености и праздности помыслы берут над нами силу.

Леность в данном случае – это не лежание на печи, как Емеля лежал. Это духовная праздность и духовная леность. Отказ от внимания и собирания себя в молитве (от собирания ума в первую очередь) и приводит душу в состояние жажды внешних изменений. Мы говорили в прошлый раз о собирании ума. Если мы отказываемся это делать, то постепенно жажда внешних изменений завлекает нас целиком. Иногда жажда внешних изменений вызвана сребролюбием, но чаще всего это именно действие уныния. Что это такое по существу?

Мы жаждем перемен, жаждем внешних изменений тогда, когда, принципиально осознав наше уныние, отказываемся тем не менее от духовного делания по борьбе с ним. Именно осознанный отказ от духовной деятельности, от собирания ума, от борьбы за внимание и приводит к тому, что Бог как бы оставляет нас со страстью уныния, так что постепенно жажда перемен, изменений, жажда впечатлений и внешних переживаний становится единственным модусом нашего бытия.

Подчеркиваю еще раз, что это вызвано именно осознанным отказом от собирания ума. Ведь бывает сколько угодно людей, которые ничего не знают о собирании ума, ничего не знают о внимании, и они тоже увлечены переменой мест. Но это не завладевает ими целиком. На них иногда находит некоторая трезвость, и они говорят: «Может, хватит уже? Оставим все как есть, это не будем делать». То есть они полностью, целиком не вовлекаются в водоворот этой страсти.

Но вот человек знает, что его жизнь как христианина, его жизнь перед лицом Бога должна быть наполнена вниманием к своему сердцу, собиранием ума в молитве, внимательной молитвой и вниманием к собственным чувствам, страстям, переживаниям сердечным, и понимает тягость этого труда, сложность этого делания, но говорит: «Да ну! Достало меня все. Нельзя проще, что ли, было сделать? Вот просто: живи как хочешь, ходи в храм, ставь свечи, и всё. Выдумают тоже какое-то собирание ума, трудности... Ерунда все это! Монахам делать нечего, выдумали тут!»

Вот при таком отношении человек действительно очень быстро заканчивает чисто внешним выражением даже не христианства, а просто религиозного действия. Он изредка заходит в храм, он ставит свечи, поклоняется иконам, даже может изредка причащаться и исповедоваться, но все это поверхность, все это личина человека, а в глубине души он постоянно неспокоен, постоянно взбаламучен. Если у него есть деньги, он меняет все кругом, от рубашки до машины. Если у него нет денег, то все это скатывается в ропот и бурчание о том, что у всех все новое, а у него все по-прежнему старое.

Отсюда и способ борьбы. Если человек поймал себя на мысли, что у него в душе пустота, он постоянно ропщет на то, что в его жизни ничего не меняется, или понимает, что он меняет все буквально, не может насладиться совершенно ничем, то единственный выход из этого – вернуться к тому, что он отверг, начать собирать ум с помощью молитвы и книги. Если мы вновь ломаемся на этом пути, то страсть уныния завладевает нами еще сильнее.

 

Мая

 

Курс священника

Константина Корепанова

Слова о страстях

преп. Нила Синайского

Добротолюбие. Том II

 

Об унынии

 

 

Текстовая запись четырех выпусков
передачи «Читаем Добротолюбие»,
выходивших в эфир на телеканале «Союз»
со 2 по 23 мая 2022 года

 

 

Записала Инна Корепанова
для телеканала “Союз”

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Что есть уныние. Объективное и субъективное изнеможение души

Об искушениях в нашей жизни. О терпении и ропоте

Способы избегать изнеможения души: новости, сериалы или книга

Симптомы духовного изнеможения. О собирании ума

Стремление к переменам – характерная черта уныния

Осознанный отказ от собирания ума приводит к жажде внешних изменений

О помыслах, порожденных состоянием нашего уныния

Чтение духовной литературы - очень важное средство против уныния

Терпение уныния созидает человеческую душу

 

 

	2 мая	сайт	видео
	9 мая	сайт	видео
	16 мая	сайт	видео
	23 мая	сайт	видео

 

 

Мая

 

Что есть уныние. Объективное и субъективное изнеможение души

 

«Слова» о страстях из собрания творений преподобного Нила Синайского.

Разбирать подробно все страсти мы не будем. Мы остановимся подробно только на последних трех: унынии, тщеславии и гордости. А остальные пропустим по разным причинам. Они не очень сложные, и те, кому интересно, могут о них сами почитать. Там большинство слов буквально умещается в одно предложение, в полторы строки, поэтому каждый может в этом разобраться. А вот об унынии, тщеславии и гордости (как очень, на мой взгляд, актуальных и значимых проблемах) мы поговорим.

Начинаем со слов, которые стоят под буквой «Е» во второй главе писаний преподобного Нила Синайского «Об унынии». Самый первый абзац главы «Об унынии» является замечательнейшим, на мой взгляд, шедевром, потому что нам порой так не хватает понимания, что же есть уныние. Все просто берут на вооружение то, что уныние – это страсть и что это плохо. А по сути, преподобный Нил пытается дать определение этому состоянию, и делает он это замечательно.

Уныние есть изнеможение души, а душа в изнеможении, не имея того, что ей свойственно по естеству, не устаивает мужественно и против искушений.

Что значит такое определение уныния? Во-первых, самой важной и существенной характеристикой уныния является выражение «изнеможение души». Что такое изнеможение души? Ну, мы же знаем про изнеможение тела – мы же понимаем, что значит «тело изнемогло»? Вот мы работаем, работаем, работаем (допустим, в огороде копаем землю десять часов, или косим траву восемь часов, или сидим за компьютером, выполняя именно работу, а не играя) и наконец понимаем, что уже изнемогли.

Или возьмем в пример учителя, который провел десять-двенадцать уроков за день. Он не просто устал – у него изнеможение. Он и телесно изнемог, но тем более изнемогла и его душа. Конечно, тело его еще сможет потрудиться – он сумеет и пройти, и пробежать, и попрыгать. Но мозг этого учителя уже изнемог, а потому и тело его расслаблено. Мозг его действительно устал очень сильно – устал так, как устали руки у человека, который косил, как устали ноги у человека, который бежал.

Все это мы, в принципе, понимаем. Не всегда понимаем правильно и хорошо, как показывает простая практика, но в целом мы это понимаем. Это понимают даже начальники, даже чиновники. Даже порой очень недалекие люди понимают, что от уставшего человека очень многого не добьешься. Рабовладелец и тот понимал, что раб может изнемочь, что изнемочь может не только раб, но и лошадь, и осел, и верблюд. Это телесное изнеможение. И душа также приходит в изнеможение – как живая часть человека, она тоже может быть обессилена. Это очевидно. Но какова природа этого изнеможения? По сути, она такая же, как у тела, – это та же самая природа.

Изнеможение души может быть объективным, а может быть субъективным. Тут все просто: человеку, поработавшему в поле, может показаться, что он устал (он может и на самом деле устать), – это каждый знает, каждый понимает, и мы много раз это обсуждали. Человек может поработать в поле, притащиться домой и с радостью включиться в какую-то иную деятельность. А это значит, что не очень-то он и устал, – ему только показалось, что он устал, на самом же деле тело его не измождено. Человек просто устал, хотя на самом деле ресурс у него еще большой.

Когда же человек устал по-настоящему, тогда, как только доходит до кровати (иногда и не до кровати, а просто до ровного места, а порой и неровного), он может сразу заснуть. Он может заснуть и за тарелкой супа, а не только за сотовым телефоном или за просмотром корреспонденции или фильма – человек реально может так сильно устать. И это объективная телесная усталость, с которой все мы сталкивались.

Но мы также сталкивались и с тем, что человеку иногда только кажется, что он устал, и это «кажется» тоже у каждого свое. Каждый взрослый человек видел это, например, в отношении своих детей: ребенок покопал грядку и говорит, что он устал. Опыт подсказывает нам (если мы сами копали грядки, когда были детьми), что устал ребенок не по-настоящему. Конечно, он устал в том смысле, что никогда такой работы прежде не делал, она для него непривычна, и в этом смысле он устал.

Но на самом деле, если ему собраться и сосредоточиться, взять себя в руки, то он запросто может прокопать еще как минимум полтора десятка грядок, а то и два десятка. Он вполне может это сделать, если возьмет себя в руки. Ведь реально он даже не устал, просто он устал напрягаться, а тело его еще способно к напряжению. И этот момент очень интересен и важен в педагогике. Но и по отношению к людям взрослым он тоже очень важен – хотя бы ради наблюдения за собой.

Иногда нам кажется, что мы устали. Но как только мы перестаем делать какое-то тягостное для нас дело, тотчас легко и спокойно делаем другое дело. А это значит, что тело наше еще не изможденное – оно не отключается, не требует немедленного расслабления, и мы прекрасно занимаемся чем-то другим. То же самое происходит и с душой: она может устать объективно, а может устать и субъективно (когда только кажется, что она устала). И это важно разделять.

Дальше мы прочитаем слова преподобного Нила Синайского, которые подчеркивают именно это: когда есть такая объективная усталость, как изнеможение души, то она тоже воспринимается как уныние. Но оно, в отличие от субъективного изнеможения души – от того состояния, которое святые отцы и называют собственно страстью уныния, отличается тем, что оно бесстрастно, объективно.

Душа изнемогла, и тут с унынием не нужно бороться. Нужно также дать душе отдых, как мы это делаем с телом. Ведь понятно: когда человеку кажется, что он устал, с ним можно работать и убедить, уговорить или заставить его что-либо еще сделать. Когда же человек объективно изнемог физически, вы можете делать с ним все, что хотите, но он сделать ничего не способен: ни заставить себя, ни соблазниться он не может.

Дело в том, что он изнемог по-настоящему. И надо дать ему возможность отдохнуть, а не пытаться, например, уговорить или заставить пробежать еще 1000 м. Он предпочтет умереть, но не побежит, потому что не сможет ничего подобного сделать. Вот такое объективное изнеможение души и требует душевного отдыха.

Самый простейший отдых для тела – это сон, и для души это тоже сон. А в целом же отдых – это замечательный простой набор того, что приносит человеку радость, причем радость душевную: созерцание природы, общение с другим человеком, смена деятельности или даже просто еда. То есть это то, что могло бы человека немножко порадовать, утешить и после чего он снова мог бы вступать в подвиг. Эти душевные вещи, эти душевные радости для изнемогающей в подвиге душе необходимы.

Мы с вами говорили в самых первых беседах, когда начали читать «Добротолюбие», что именно это обстоятельство и привело к созданию общежительного монастыря, что именно это и привело к созданию правил для общежительного монастыря. Важно было, чтобы человек временами молился, а временами трудился; временами читал; чтобы человек не был в одиночестве, чтобы рядом всегда был тот, на кого можно посмотреть, с кем можно перемолвиться словом; чтобы у него была какая-то пища, а не просто одни сухари; чтобы у него была все-таки келья, а не только лишь пещера.

Именно эта самая необходимость поддерживать изнемогающую душу и привела к созданию общежительных монастырей с регламентированным правилом или уставом жизни. У преподобного Антония Великого устава не было – он молился всегда, и постился всегда, и всегда пребывал в напряжении. А вот следующее за ним поколение уже нуждалось и в ритме, и в структуре жизни.

Это объективные вещи, и о них необходимо знать. Если вы изнемогли, если чувствуете, что душа ваша действительно изнеможена, и если вы знаете, как проверить подлинность этого изнеможения, то не надо душу дальше перетруждать, не надо ее дальше напрягать, иначе вы ей повредите. Надо просто дать ей отдых в виде смены деятельности, которая, не являясь греховной, сможет доставить какую-то радость или утешение. Это может быть общение с братьями, сестрами; это могут быть книги, культурные мероприятия, прогулки на природе (природа – замечательное и живительное лекарство).

В дальнейшем преподобный Нил Синайский об этом больше не говорит. Он уже говорит о субъективном изнеможении души, когда на самом деле душа только представляется изнеможенной, когда ей только кажется, что она изнемогла. Вот такое субъективное изнеможение души и является, собственно, той самой страстью, с которой надо бороться. И на это кажущееся, на это субъективное изнеможение души надо реагировать, надо понимать его природу – именно против него должны быть направлены аскетические усилия подвизающегося человека.

Что же это такое? Как преподобный Нил Синайский называет субъективную составляющую этого душевного изнеможения? Он называет ее отсутствием мужества, то есть такая душа не имеет мужества. Отсутствие мужества – это нетерпеливость. Человек не может мужественно терпеть какое-то душевное напряжение. И ведь он не на самом деле изнемог, он просто не может долго терпеть, потому что душа его не привыкла к такому количеству душевных ограничений. Она не может вытерпеть все это и становится нетерпеливой.

Вот эта нетерпеливость души и есть обратная сторона страсти уныния – это примерно так же, как происходит с телом. Мы приходим, допустим, в спортзал, начинаем трудиться, пытаемся сделать наше тело тренированным. Но оно сразу говорит нам, что не может ничего сделать. Не может! Оно кричит, верещит нам о том, что оно не может: «Хватит меня мучить!»

Но человек, который понимает этот механизм, понимает этот феномен, терпеливо продолжает делать свое дело дальше. Он понимает, что тело будет верещать только три-четыре месяца тренировок. А на самом деле оно прекрасно справляется со всеми нагрузками. В них нет ничего страшного! Просто тело было рыхлым, бессильным, ленивым. А если его заставить работать, если его тренировать, то оно справляется и обретает тонус. И то, что раньше казалось трудным, вдруг становится не таким уж и трудным – надо просто перетерпеть. Тело может это делать, но его надо заставить терпеть.

То же самое происходит и с унынием. Душа, если бы она была мужественной, пережила бы и перетерпела все это. Но поскольку она нетерпелива, она и не может перетерпеть. И те упражнения, которые должна перетерпеть душа для того, чтобы стать терпеливой, мужественной, а значит, и не поддающейся унынию, называются искушением (и объективно, и на языке преподобного Нила Синайского так называются).

Таким образом, искушение и есть то, что помогает нам стяжать терпение, помогает нам терпеть. В конце концов, претерпевая эти искушения, душа приобретает мужественный (то есть терпеливый) характер. И такая душа будет меньше страдать от приступов страсти уныния.

Подводя итог сегодняшнему разговору про уныние, прочитаем 20-й абзац из этой же главки:

Во всяком деле определи себе меру, и не оставляй ее прежде, чем закончишь. Так же молись разумно и усиленно, и дух уныния убежит от тебя.

Все просто: ты должен определить меру. Это не на бумаге делается – это надо попробовать. Возможно, надо будет с кем-то посоветоваться и определить меру именно того, что ты можешь объективно сделать, оценить объективные способности твоей души, чтобы не сломать ее, не перетрудить ее, на что она способна.

Это все так же, как и с телом. Если ты будешь приходить в спортзал и каждый день заниматься по десять часов, то, наверное, сломаешься. Кто-то, возможно, и сможет так тренироваться, но кто-то сломается. Потому надо определить себе меру.

Точно так же надо определить и меру для своей души: поста, чтения книг, молитв, общения с людьми. Не надо пытаться изображать из себя преподобного Серафима Саровского. У него душа была утешена благодатным посещением Бога в изобилии. Если же у нас этих благодатных переживаний не было, если мы другие по складу, то надо эту меру определить, чтобы исключить это объективное изнеможение души. А насчет субъективного… молись, подвизайся и терпи.

 

Мая