Святилища огню. Но это только усилило упорство мятежников: они ответили

Перебежчикам массой ругательств и поместили на священных стенах метательные

Машины, катапульты и баллисты, так что храм принял вид крепости, между тем

Как окружавшие его святые места по многочисленности трупов походили на

Кладбище. В святилище и в Святая Святых они сновали с оружием взад и вперед,

С руками, дымившимися еще,от крови братоубийства, и так далеко заходили в

Своем святотатстве, что то негодование, которое было бы естественно для

Иудеев, если бы римляне столь оскорбительным образом действовали против них,

Испытывали, наоборот, римляне против иудеев, так жестоко грешивших против

Собственных святынь. Ни один даже простой солдат не мог взирать на храм без

Страха, чувства благоговения и без желания, чтобы разбойники остановились

Прежде, чем иесчастье сделается неисправимым.

4. В пылу негодования Тит еще раз обратился с упреками к Иоанну и его

риверженцам; "Не вы ли, безбожники, устроили эту ограду вокруг святилища? Не

Вы ли на ней воздвигли те столбы, на которых на эллинском и нашем языках

Вырезан запрет, что никто не должен переступить через нее? Не предоставляли

Ли мы вам права карать смертью нарушителя этого запрещения, если бы даже он

Был римлянином? И что же, теперь вы, нечестивцы, в тех же местах топчете

ногами тела убитых, пятнаете храм кровью иноплеменников и своих! Я призываю

В свидетели богов моего отечества и того, который некогда - но не теперь -

Милостиво взирал на это место, ссылаюсь также на мое войско, на иудеев в

Моем лагере и на вас самих, что я вас не принуждал осквернять эти места; и

Если вы изберете себе другое место сражения, то никто из римлян не ступит

Ногой в святилище и не прикоснется к нему. Храм я сохраню  для вас даже

против вашей воли".

5. Когда Иосиф объявил им это со слов Цезаря, разбойники с тираном во

Главе только возгордились в том чаянии, что не доброе пожелание, а трусость

Внушила ему это предложение. Тит увидел тогда, что эти люди не имеют

Сожаления ни к самим себе, ни к храму, и приступил опять к военным

Действиям, хотя неохотно. Двинуть на них всю армию было невозможно, так как

Для нее не хватало места. Поэтому он из каждой сотни солдат избрал по

Тридцати храбрейших, поставил каждую тысячу под командой особого трибуна,

Самих трибунов под начальством Цереалия и отдал приказ напасть на стражей в

Девятом часу ночи. И сам он надел доспехи, решившись тоже участвовать в бою,

Но его друзья удержали его от этого намерения ввиду серьезной опасности. К

ним присоединились также военачальники, которые сказали: "Он принесет больше

Пользы делу, если останется спокойно на Антонии и займет пост боевого судьи

Вместо того, чтобы сойти вниз и лично руководить сражением, ибо перед

глазами своего Цезаря солдаты будут совершать чудеса храбрости". Цезарь дал

себя уговорить и объявил солдатам: "Я позволю себе остаться только для того,

Чтобы быть в состоянии ценить их храбрость; чтобы всякий смелый воин был

Награжден, а трусливый - наказан; чтобы я, властный карать и возвышать, был

вместе с тем очевидцем их заслуг". С этими словами он к упомянугому часу

Отпустил назначенное в дело войско, а сам отправился на сторожевую башню и

Стал выжидать событий.

6. Посланное для нападения войско не нашло, как оно надеялось, стражей

Спящими; последние, напротив, бросилисьс криком навстречу и немедленно

Вступили в схватку, на крик передовых караулов и остальные густыми рядами

Ринулись изнутри. Римляне выдержали первый натиск, тогда задние ряды

Наталкивались на своих собственных людей, вследствие чего многие терпели от

Своих соратников, как от врагов. Узнавать друг друга по боевому клику нельзя

Было из-за смешанного гула обоих сражавшихся лагерей; зрение затемнялось

Ночью, не говоря уже о том, что одних ослепляла ярость, а других страх, а

Потому бились они, не оглядываясь, не обращая внимания на то, в кого

Попадают. Римляне, которые тесно сомкнули щиты между собой и двигались в

Порядке, меньше страдали от этого хаоса, тем более, что каждый из них знал

свой пароль. Иудеи же, которые то рассеивались, то бежали вперед без плана и

Опять отступали, нередко являлись друг другу неприятелями: отступавшего

Друга иной принимал в темноте за нападавшего недруга. Словом, больше иудеев