Христианская социология собственности. Любовь к ближнему и богатство.

Мы только что рассмотрели картину “психологии богатства” по Златоусту. Но человек, раболепствующий богатству, губит не только себя – он причиняет неис­числимые беды окружающим. И Златоуст, выходя из области личной пси­хологии, обращается к сфере взаимоотношений между людьми. Важность для Златоуста именно этой сферы отмечает известный патролог И.В. Попов: “Св. Иоанн Зла­тоуст был проповедником евангельских начал в общественных отношени­ях, и в это его главная своеобразность” /50:39/. И нужно добавить, что «своеобразность» святителя заключается не только в самом факте обращения к социуму, но и в том, как он эти проблемы трактует.

«Богатство от Бога? Нет, от греха»

По ветхозаветным представлениям богатство дается Богом и является признаком Его благоволения к человеку. У Климентаобсуждения этого вопроса мы не найдем. Наоборот, Златоуста он живо интересует. Он несколько раз останавливается на библейском речении: “ богатство и нищета от Господа ” (Сир.11,14). Вот одно из толкований святителя, может быть для некоторыхнеожиданное:

“Это было сказано в Ветхом Завете, когда богатство счи­талось весьма важным, а бедность была презираема, одно было прокля­тием, а другое – благословением. А теперь не так” /XII:160/.

Иными словами, христианство отказалось от мысли, что богатство есть благословение Божие. По этому поводу Златоуст замечает: “Разве Тот, кто повелел не собирать богатства, подаст то, чего не велел приобретать?” /X:293/. Скорее наоборот, ставя во главу угла сотериологию, христианство видит не в богатстве, а именно в бедности более спасительное состояние. “Добродетель гораздо удобнее соверша­ется при бедности” /XI:313/ – говорит святитель.

А вот другое толкование на ту же библейскую фразу:

“ Откуда же, скажешь, богатые? Ведь сказано: богатство и нищета от Господа (Сир.11,14). Но спросим возражающихнам: всякое ли богатство и всякая ли бедность от Господа? Кто может сказать это? Мы видим, что многие собирают великое богатство хищением, гробокопательством, чародейством и другими подобными способами, И, владея им, даже недостойны жизни. Что же, отвечай мне, можно ли сказать, что это богатство от Бога? Нет. Откуда же? От греха ” /X:350/.

Богатство – не «от Бога», а «от греха». Формулировка поистине убийственная. А вот еще мнение святителя:

“Почему же, скажешь, Он многим дает? Но откуда видно, что Он дает? Кто же, скажешь, дает другой? Собственное их любостяжание, грабительство” /XII:173-174/.

Далеко не всегда дает Бог. Очень часто человек, обладая дарованной Создателем свободой, берет сам, по своей воле. И зоркое око святителя видит, что именно последний случай имеет место наиболее часто.

Все предыдущее рассмотрение показывает, что богача делает богачом его личные грехи: любостяжание и сребролюбие. Но втом то и дело, что индивидуальный грех одного оказывается далеко небезразличным для окружающих. Стяжание богатства оказывается сопряженным уже с грехами жестокого, бесчеловечного отношения к ближним. Надо сказать, что насчет не тольконравственной но и правовой чистоты способов стяжания богатства у Златоуста нет ника­ких иллюзий:

Не думай, что если богатые здесь не подвергаются наказанию, то они и не грешны; нет, – если можно было бы беспрепятственно подвергать богатых наказанию, то темницы наполнились бы ими /XII:25/.

Святитель даже сомневается, что честное приобретение богатства вообще возможно:

“…если ты хочешь разбогатеть, то не лихоимствуй, если хочешь оставить детям богатство, приобретай (богатство) честное, – если только таковое бывает” /XI:21/.

«Хищение», «лихоимство», «грабительство» – вот определения, которыми награждает Златоуст приобретение богатства. Причем, святитель подчеркивает, что богач не просто душу свою губит – он совершает несправедливость по отношению к другим. Златоуст эту мысль выражает в отточенной, афористической форме:

“ обижать заставляет любостяжание ” /VII:239/.

“ сребролюбие – виновник бедности ” /X:234/.

Тут от психологических мотивов Златоуст перекидывает мостик к социальным. И нужно сказать, что в обсуждении святителем этого вопроса социальные мотивы превалируют. Он видит, что обогащение одних влечет обеднение других. И великий моралист это не стесняется утверждать это открыто, в четких, прямо-таки в социал-экономических формулировках:

“невозможно разбогатеть тому, кто не делает несправедливости” /XI:703/.

“В отношении имущества невозможно быть одному богатым без того, чтобы наперед другой не сделался бедным” /X:419/.

Итак, мнение святителя вполне ясно: богатство, не от Бога, а от греха и стяживается оно через несправедливость и насилие. Фактичес­ки, Златоуст, задолго до Прудона, высказывает его знаменитую формулу: “Собственность есть кража” /45:45/. Святитель ярко живописует образ хищника, т.е. богача, который приобретает свое богатство путем экономического грабежа. Пересказывать это бесполезно – лучше послушаем самого святителя:

«Он не смотрит на людей, как на людей, не смотрит на небо, как на небо, не устремляет взоров к Господу, но во всем видит деньги. Человеческие глаза, видя удрученных бедностью, обыкновенно проливают слезы; а глаза грабителя, видя бедных, выражают зверство. Человеческие глаза не смотрят на чужое, не желают принадлежащего другим, но еще другим раздают свое; а глаза корыстолюбца не успокаиваются дотоле, пока не похитят у других всего, потому что смотрят не по-человечески, а по-зверски» /X:90/.

“ Он (сребролюбец – Н.С.) нападает на всех, все поглощает подобно аду, всюду ходит, как общий враг рода человеческого. Ему хочется, чтобы не было ни одного человека, чтобы ему одному обладать всем ” /VII:321/.

«Ведь и любостяжатель – вор и разбойник, даже хуже, потому что бесчеловечнее. (Вор) не настолько, по крайней мере, дерзок, он таится и налагает руку ночью, как бы стыдясь и боясь греха; напротив, любостяжатель, поправ всякий стыд, с открытым лицом среди площади грабит всех, будучи в одно и то же время и вором и мучителем» /XI:562/.

«А каковы речи богатых? Свойственные свиньям, собакам, волкам и другим животным. Одни из них рассуждают о трапезе, о блюдах, о сластях, о винах, о благовониях, об одеждах и всякого рода излишествах; другие – о процентах и закладах, о составлении заемных писем и уплате неисчетного множества долгов, получивших начало еще при отцах и дедах, об отнятии у одного – дома, у другого – поля, у иного – слуги и всего его имущества» /X:131/.

Таков результат пленения богатс­твом в области взаимоотношений между людьми.

Для чего дается богатство?

Столь резко отрицательная оценка Златоустом способов обогащения прямо-таки поражает. Кажется, что святитель излишне ригористичен. Неужели богатство нельзя приобрести праведным путем? Неужели же богатство не может быть от Бога? Нет, Златоуст этого не отрицает. Он приводит примеры богатых праведников. Правда, из Ветхого Завета – Авраам, Иов, Иосиф. Ниже этизлатоустовские примеры будут разобраны. Обращаясь же к современной ему жизни, Златоуст вынужден констатировать, что практически все богатство наживается нечестным путем, «от неправды, грабительства и любостяжания» /X:293/.

Но раз так, то почему Бог попускает богатство? Процитируем уже приведенное высказывание святителя чуть дальше:

“ Почему же, скажешь, Он многим дает? Но откуда видно, что Он дает? Кто же, скажешь, дает другой? Собственное их любостяжание, грабительство. А почему Он попускает это? Потому же, почему (попускает) убийство, воровство, насилие ” /XII:173-174/.

Бог дает свободу – вот по сути дела ответ святителя. Но знаменательно, что Златоуст соотносит желание получить богатство с убийством, воровством и насилием. Кстати о свободе, как одной из причин, святитель говорит прямо:

«праведник не терпит никакого вреда от бедности, напротив, еще более прославляется, а злой человек ведется богатством к мучению, если не переменится, и еще прежде наказания богатство часто бывало для него причиною многих зол и ввергало его в бесчисленные пропасти. Бог же попускает это, с одной стороны, в знак свободы (человеческой) воли, с другой – для научения прочих не бесноваться и не гоняться за деньгами» /X:293/.

В этом отрывке мы видим еще одну причину – печальные примеры служат назиданием других. Тут замечательно, что для Златоуста «гоняться за деньгами» – значит «бесноваться». Вот еще один ответ святителя:

“ Почему же, скажешь, Бог попускает таким людям делаться богаты­ми? Потому что Он долготерпелив и хочет привести нас к покаянию; по­тому что Он уготовал геенну и назначил день, в который будет судить вселенную. Если бы Он тотчас наказывал обогащающихся неправедно, то Закхей не имел бы времени раскаяться и отдать вчетверо больше того, что похитил, с прибавлением собственного имущества ” /X:352/.

Итак – Господь попускает богатство, чтобы дать время на покаяние. Но покаяние-то в чем должно выразиться? Святитель уверен – в том, чтобы раздать богатство другим:

“Бог попустил тебе иметь больше других не для того, чтобы ты тратил на блудодеяние, и пьянство, и пресыщение, и дорогие одежды, и на другие предметы роскоши, но для того, чтобы ты уделял нуждающим­ся ” /I:805/.

Богатство дается для того, чтобы оно было роздано бедным. Впрочем, эта же мысль (в более мягком варианте, когда богатый благотворит, но остается богатым) имеется и у Климента. Но для него, как мы уже обращали внимание, случай праведного богатого равновероятен случаю богача-хищника. Опыт же великого святителя совершенно иной: праведников единицы, а хищников – миллионы. Впрочем, он уверен, что любой исход, любой вариант имеет глубокий нравственный смысл:

«А что скажешь, если человек порочный богат и не терпит ничего худого? Если он добродетелен и богат, это справедливо; а если порочен, то что нам сказать? То, что в таком случае он жалок; богатство, присоединяясь к пороку, увеличивает зло. А если он добродетелен и беден? Это нисколько не вредит ему. А если порочен и беден? Значит, он терпит это справедливо и по достоинству, и даже с пользой для себя» /X:293-294/.