Вмешательство стального ларла.

.

.

.

 

Внезапно над Кэботом, полыхнул ревущий поток огня. Мужчина рефлекторно отвернул его голову в сторону и зажмурил глаза, успевшие за мгновение до этого запечатлеть гигантский безголовый торс, нависший над ним, ошмётки рук, разлетающиеся в разные стороны вместе с обугленными обломками копья, наконечник которого, наполовину испарившийся, с негромким стуком упал на поверхность уступа. Торс не кровоточил, пламя высушило, перекрыло и запечатало токи крови внутри этого огромного тела, а голова или точнее то, что от неё осталось, медленно скатывалась вниз за спиной того, что ещё недавно было кюром.

В следующий момент Тэрл услышал шипение мощного энергетического оружия под уступом. Но такое оружие не было разрешено в спортивном мире!

Снизу послышался вой, полный удивления и ярости, который оборвался мгновенно, как могла бы быть выключена машина. Кэбот слышал звуки кюрского языка, в основном неразборчивые, но некоторые ясно артикулированные, другие наполовину произнесённые или оборванные. Переводчики, некоторые из которых, должно быть, всё ещё оставались включенными, ретранслировали эти звуки на гореанском, но получалось что-то совершенно беспорядочное и неразборчивое.

Кэбот изо всех сил задёргался в опутавшей его сети и, перекатившись несколько раз, обогнул огромный, безголовый торс, перегородивший уступ, чтобы посмотреть на то, что происходило у подножия тропы.

Как раз в этот момент вспыхнул новый огненный шнур, конец которого вдруг набух, превратившись в маленькое солнце, взорвавшееся ослепительными брызгами, химическим душем окатившими поверхность скал. Тэрл увидел дымящиеся остатки одного из слинов. Внизу на поляне валялись, пять дымящихся тел, по обгоревшей плоти и почерневшим костям теперь невозможно было сказать кто из них был кем ещё пару мгновений назад. Трое оставшихся охотников бросили на землю своё оружие, что у кюров было символом сдачи, но поток огня всё равно ударил в каждого из них. Все восемь охотившихся на Кэбот были уничтожены. Поляну окружали порядка пятидесяти кюров, вооружённых оружием, запрещённым к использованию в мире развлечений. Двое из них лежали, проткнутые копьями, которыми были вооружены охотники. На земле валялся термический нож, всё ещё пылавший и шипевший. Его обнажил один из прибывших так вовремя кюров, но второй слин, до того прижимавшийся спиной к скале, с диким рычанием прыгнул на него и сомкнул челюсти в его руку. Рука была оторвана, а слин теперь яростна трепал свой трофей. Остальные кюры направили своё огненное оружие на животное.

Рёв кюра, резкий, категоричный, прилетел из леса и стволы оружия были опущены. Из нескольких из уцелевших переводчиков охотников, почти одновременно, до Кэбота донеслось:

- Нет!

Из-за деревьев на поляну медленно и угрожающе вышла машина, сделанная в форме гигантского ларла.

Ларл известен на Горе. Трудно сказать, являлся ли он существом чисто гореанского происхождения, или, как и многие другие формы жизни, включая и людей, было доставлен в этот мир таинственными Царствующими Жрецами, независимо от того, кем или чем они могли бы быть. Экологическая ниша, которую на планете Земля занимали крупные хищники из семейства кошачьих, такие как лев или тигр, на Горе была заполнена ларлом и разнообразными более мелкими хищниками, прежде всего пантероподобных форм. Взрослый гореанский ларл обычно вырастает до семи футов в холке и более чем тысячи фунтов массой. Это гибкий, проворный, агрессивный до свирепости хищник и, в отличие от слина, четвероногий. У него широкий череп, по форме близкий к треугольнику. Огромные клыки и когти довершают устрашающий облик зверя. Но машина, появившаяся из леса, судя по всему, в холке составляла десять - двенадцать футов. О её весе трудно было судить, не зная о её строении, но, несомненно, она была значительно тяжелее настоящего ларла.

Кюры на поляне, опустившие оружие, расступились, давая дорогу механическому ларлу.

Слин, в челюстях которого всё ещё была зажата рука кюра, поднял голову и посмотрел на чужака, появившегося в поле его зрения. Разумеется, зверь не расценивал его как живое существо, звуки и запах были неправильными. Но было заметно, что смотрел на него слин без особой приязни.

Машина, почти по-кошачьи грациозно, проложила свой путь среди лежащих на поляне тел кюров, как охотников, так и тех, кто были убиты ими.

Слин припал к земле, и принялся грызть руку, придерживая свой трофей передними лапами.

Кюр, подвергшийся нападению слина и лишившийся руки, лежал на боку и истекал кровью. Кюры редко склонны помогать друг другу в такой ситуации. Это - вопрос культуры. Основная мысль состоит в том, что, если Ты - кюр, то Ты не нуждаешься ни в чьей помощи. Более того, если кому-то предоставляют помощь, то он может подумать, что к нему относятся, как увечному или калеке. Это, если можно так выразиться, привлекает внимание к его ущербности или слабости, что может быть расценено как позор или оскорбление. Жалость расценивается унижающей достоинство, как того кого жалеют, так и того, кто пожалел. Это не сила. К тому же, всегда найдётся другой, кто сможет занять его место.

- Ларл, - услышал Кэбот, подумав, что этот звук идёт изнутри машины.

Кюры, собравшиеся на поляне, немедленно вскинули своё оружие, и настороженно водя стволами из стороны в сторону, принялись осматривать окрестности.

- Нет, - снова послышалось из машины, теперь точно оттуда, Кэбот был а этом уверен.

Тэрл уже знал, что ларлы встречались в лесном мире, так же как и слины. На этих опасных хищников кюры охотились с примитивным оружием, так же как и мужчины на Горе. Вообще-то, у Кэбота была причина полагать, что и местные люди не только, как могли, защищались от таких животных, но иногда и охотились на них, и даже небезуспешно. Да и кюров убивать им случалось. Архон же носил остатки кюрских ремней.

«Ларла, - подумал Кэбот, - мог привлечь на поляну запах крови».

А затем он увидел его, как должно быть его видели и кюры, также, желтовато-коричневую гибкую фигуру, припавшую к земле среди деревьев.

«Он ждёт, - констатировал Кэбот. – Только непонятно чего он ждет?»

- Слин, - донеслось из переводчиков.

Сначала Тэрл решил, что это было указанием на животное, занятое обгрызанием руки кюра, но эту догадку немедленно опроверг сам слин, внезапно прервавший своё увлекательное занятие и, подняв голову, зарычавший, угрожающе и собственнически.

Припадая к земле, почти касаясь её брюхом, стегая себя хвостом по бокам, к охотничьему слину приблизился его дикий сородич.

«Похоже, не только ларл может почувствовать запах крови», - про себя усмехнулся Кэбот.

Охотничий слин был значительно крупнее дикого, и он был выведен не только исходя из его охотничьих навыков и размера, но и с учётом таких свойств характера, как свирепость и агрессивность. Таких зверей иногда используются в слиновых боях, на которых работает тотализатор. Среди представителей многих видов разумных, в том числе и кюров, бытует убеждение, что дикое животное, так или иначе, превосходит домашнее, но зачастую это неверно. В конце концов, домашнее животное было выведено из дикого, чтобы его превзойти. В целом дикие животные мельче, не столь выносливы, хуже питаются, инфицированы паразитами и меньше живут. А домашнее животное обычно крупнее, лучше питается, дольше живёт, здоровее и тренированнее в том, что касается стойкости, терпения, выдержки, способов преследования, нападения и убийства. Например, собак волкодавов на Земле изначально выводили, чтобы убивать волков.

Охотничий слин снова зарычал на дикого собрата. Тот зарычал в ответ. Под всклоченным спутанным мехом дикого слина хорошо просматривались его рёбра.

«Он сильно оголодал, - заключил Кэбот. – Он так просто не отступит».       

В следующий момент охотничий слин бросился вперёд. Спустя короткое мгновение, визга, рычания, воя, вращающийся комок меха, мелькающих когтей и щёлкающих зубов распался, и дикий слин остался лежать на земле. Его глаза быстро стекленели, лапы беспорядочно дёргались, а из разорванного горла пульсирующей струёй вместе с кровью вытекала жизнь.

Именно в этот момент ларл начал свою атаку.

«Теперь понятно, чего он ждал, - подумал Кэбот, - чтобы остаться один на один с единственным противником, и к тому же таким который может быть усталым или ослабленным предыдущей схваткой. Он думает, что теперь всё мясо достанется ему».

Ларл, конечно, ничего не мог знать о силе энергетического оружия, как и о возможности того, что в отличие от стрел и копий, это оружие могло в считанные мгновения превратить его в немногим более чем гору обгоревшего дымящегося мяса.

Но между победившим слином и тем кто решил предъявить права на его трофей стояла машина.

Слин, не обращая никакого внимания на нависшую над ним угрозу, зарылся мордой в тушу своей добычи, выгрызал внутренние органы, самые желанные для плотоядных животных деликатесы.

Ларл, точно так же, как и слин, не воспринял машину как живое существо, обратив на неё внимания не больше, чем мог бы обратить на скалу или дерево.

Но клыки машины рванули бок ларла, когда тот попытался проскочить мимо. Ларл издал полный гнева рык и, повернувшись и облизав свой окровавленный бок, снова повторил свою попытку.

Результат был тем же, порванный бок и недовольный рёв.

Тогда ларл попытался ударить объект, загородивший ему дорогу, лапой. Лишь скоблящий, скребущий звук его когтей по металлу стал результатом его усилий. От удара, который, мог бы отбросить взрослого мужчину на несколько ярдов с его пути, машина даже не шелохнулась.

Ларл, раздраженный и озадаченный, приблизил свою морду вплотную к машине, пытаясь понять её природу, но пасть машины немедленно, но очень аккуратно, открылась, и металлические челюсти сомкнулись на горле зверя. Ларл даже не сразу осознал случившееся. Ведь он не чувствовал перед собой ничего живого. Но затем его глаза расширились, и он попытался вытянуть свою шею из захвата, но челюсти очень медленно, словно стальные тиски продолжили смыкаться. Ларл зарычал и задёргался, но вскоре из его ноздрей струёй брызнула кровь, его движения быстро стали беспорядочно паническими, но затем начали слабеть, и наконец, совсем прекратились, а его откушенная голова откатилась в сторону.

Кэбот отметил, что тот кюр, что подвергся нападению слина, теперь неподвижно лежал в стороне. Его тело будет оставлено для лесных животных. В таких ситуациях, это расценивается как культурно обоснованный акт. Тем самым, согласно вере кюров, они примиряются и возвращаются к той природе, которая их породила. Подарок жизни – ссуда и долг, именно так к ней относится кюр, как к ссуде, за которую он благодарен, и как к долгу, который необходимо возместить, причём охотно, монетой смерти.

Голова машины поднялась, повернулась в одну сторону, затем в другую.

- Их было только восемь при двух слинах, - доложил одни из кюров.

- Один слин остался, - добавил второй.

Тогда машина подняла свою голову выше, и Кэбот понял, что теперь он был в поле её зрения.

- Ты знаешь, кто я? - спросила машина.

- Думаю да, - ответил Кэбот.

- Ты в порядке? - поинтересовался механический ларл.

- Да, - замерил его Кэбот.

Какое-то распоряжение было передано одному из кюров, и тот поднялся вверх на уступ, поднял сеть, вместе с заключённым в ней Кэботом, и отнёс вниз к подножию. Положив свою ношу у лап машины, кюр отошёл в сторону.

- Закрой глаза, - приказал стальной ларл, и Кэбот послушно зажмурился.

Даже сквозь сомкнутые веки Кэбот смог ощутить вспышку света и тепла, разлившуюся вокруг него. Когда красное сияние перед закрытыми глазами потухло, Кэбот, открыв глаза, встал, неустойчиво покачнувшись, опалённые, пережжённые клочки сети осыпались к его ногам.

Кэбот посмотрел вверх. Голова механического ларла, теперь сидевшего, как мог бы сидеть его природный прототип, была на несколько футов выше его.

- Несомненно, этот слин был натравлен на него, - заметил кюр, поднимая тунику Кэбота, вытащенный из мешка, висевшего на ремне одного из убитых охотников.

- Давайте посмотрим, - предложила машина.

Кюр, державший скомканную тунику, бросил её перед чавкающим слином. Тот посмотрел на неё, затем подполз и, внезапно, словно стряхнув с себя некое наваждение, возможно связанное с событиями на уступе, нападением на кюра, дракой с диким сородичем, утолением голода, уставился на Кэбота и злобно зарычал. Кэбот присел. У него не осталось даже заострённой палки, которой можно было бы встретить нападение зверя. Слин начал стегать себя хвостом по бокам. Колени четырёх задних лап согнулись, рычание стало угрожающим.

- Он собирается напасть, - донеслось предупреждение из одного из переводчиков.

- Нападу я, - послышался бесстрастный голос из чрева машины.

Метал пластин и сочленений блеснул, проносясь мимо Кэбота. Слин прянул назад, поражённый внезапной атакой машины, но та обрушилась на него, сбила с ног, опрокинула, почти выбила дух. Затем механический монстр, прижав слина к земле левой передней лапой, начал медленно опускать правую на корчащегося под ней зверя, почти также медленно, как ещё недавно смыкал свои челюсти на горле ларла. По ушам Кэбота резанул вопль слина, оборвавшийся хрустом его хребта и треском рёбер, переламывавшихся одно за другим. Наконец тело слина было сплющено полностью, внутренности расплескало по траве, а легкие наполовину высунулись из пасти.

Покончив со слином, машина обошла все тела охотников и, сжимая шею каждого своими массивными металлическими челюстями, откусила им головы. Последним с кем была проделана такая процедура бы самый большой из кюров, тот самый который заверил Кэбота в отсутствии враждебности их тёмной миссии к нему лично. Откусив его голову, металлический ларл встал над обезглавленным телом большого кюра, и посмотрел на Кэбота.

- Это, - сказал он, переворачивая труп своей широкой когтистой лапой, - был Калоник, кузен Пирра.

Кэбот кивнул.

- Пирр, враг Мира, - заявила машина.

- Я ничего этого не знал, - развёл руками Тэрл.

Тогда машина схватила огромное тело кюра челюстями, легко подняла, мгновение подержала его в воздухе, озираясь вокруг себя, а затем злобно встряхнула, словно это было не больше, чем горстка тряпок, и отшвырнула далеко в сторону. Труп пролетел через всю поляну и ударился в ствол дерева, росшего не меньше чем в сотне шагов, и упал на землю.

Механический ларл повернулся к отряду кюров и, совсем по-кошачьи присел на бёдра. Сталь его челюстей была красной от крови.

- Слава Агамемнону, Одиннадцатому Лику Неназванного, Теократу Мира, - послышался голос из переводчика, и кюры опустились на одно колено.

Но Кэбот не встал на колени, даже на одно.

Один из кюров заметил это и зарычал.

Кэбот продолжил стоять на ногах.

Тогда Кюр поднял своё оружие.

- Как чувствует себя Тэрл Кэбот, мой друг? – донёсся голос из внутренностей машины.

Кюр снова опустил оружие, а затем, по кивку большой машины, он и все остальные поднялись на задние лапы.

- Я в полном порядке, Лорд Агамемнон, - ответил Кэбот.

- Как получилось, - спросила машина, - что Ты приехал в мир охоты?

- А могу я спросить, - вопросом на вопрос ответил Кэбот, - как вышло, что Вы прибыли следом?

Над поляной повисла напряжённая тишина, нарушенная негромким рычанием одного из кюров.

- Но, несомненно, именно вашему своевременному вмешательству я обязан своей жизнью, - решил не нагнетать ситуацию Кэбот. - Благодарю. Кажется, что благородные охотники приняли меня за человека добычи.

- Это было бы трагедией для нас, - заявила машина.

- Прискорбное недоразумение, - пожал плечами Кэбот.

- Мы отправились в лес, - сообщил стальной ларл, - после того, как получили информацию о, возможно, грозящей тебе опасности от Пейсистрата, человека.

- Значит, я должен быть благодарным и ему тоже.

- Кажется Лорд Пирр, - заметила машина, - допустил ошибку, оказав доверие человеку.

- Боюсь, что я не понимая, - признался Кэбот.

- Ты думаешь, это мудро, доверять человеку? - поинтересовалась машина.

- Трудно сказать, - покачал головой Кэбот. – Тут многое может зависеть от самого человека.

- Пейсистрат предал Пирра, - пояснила машина. - Он решил, что Пейсистрат был его человеком.

- Теперь понимаю, - кивнул Кэбот.

- Но он - мой человек.

- И это понимаю, - усмехнулся мужчина.

- Итак, как Ты попал сюда, мой друг? – снова спросил механический ларл.

- Мне было любопытно, - развёл руками Кэбот. - Я заблудился. Это было неблагоразумно с моей стороны.

- Понятно, - сказала машина.

- А как поживает Лорд Пирр? - полюбопытствовал Кэбот.

- Он был лишен своего разряда, своих владений и движимого имущества, - сообщила машина. - Он в цепях. Тебе больше не надо его бояться.

- Я не сильно разбираюсь в этих вопросах, - признал Кэбот.

- Мы ожидаем, что Ты будешь присутствовать и свидетельствовать на его суде и расследовании его государственной измены.

- Он получит суд? - удивился Кэбот.

- Конечно, - ответила машина. – Или Ты думаешь, что мы - варвары?

Кэбот обвёл взглядом поляну, слина, ларла, пропитавшуюся кровью землю, обезглавленные тела.

- Конечно, нет, - заверил он.

- Лорд Пирр не выше закона, - заявила машина.

- Никто не может быть выше закона, - заметил Кэбот.

- Нет, - сказала машина. – Есть один кто выше закона.

- И кто же это может быть? - осведомился Кэбот.

- Это я, - ответил механический ларл.

- Понятно, - кивнул Кэбот.

.

.

.

Глава 9.

Суд.

.

.

.

Кэбот чувствовал себя украшенной рождественской ёлкой. Его нарядили в пурпурные одежды, опоясали золотым поясом. В ворот туники были вшиты нити рубинов. Это ему ещё удалось отбиться от золотой диадемы. Ну не чувствовал он себя никаким правителем, королём, бароном, Убаром или администратором.

Пейсистрат, также одетый в роскошные одежды, стоял рядом с ним на ступени ниже поверхности платформы свидетелей. Эта платформа, ограждённая поручнем, высотой была футов двенадцать, и достаточно большой и крепкий, чтобы вместить и выдержать нескольких кюров.

В жюри присяжных входили тысяча кюров, расположившихся на ступенях амфитеатра. Лорд Пирр, сидевший в цементной яме и прикованный цепями за конечности и шею, защищал себя сам, но все сказанные им в свою защиту слова, ясные и агрессивные, в действительности, скорее подтверждали его вину. Он отрицал свою вину в измене и настаивал на том, что все его действия были направлены не иначе как на благо народа и Мира.

Доказательство Пейсистрата, взятое через переводчик, прояснило, что Лорд Пирр намеревался взять человека по имени Тэрл Кэбот на охоту в цилиндр развлечений, что при беспристрастном рассмотрении вне всего остального случая, выглядело достаточно невинно. Другое свидетельство прояснило, что Лорд Пирр вернулся из лесного цилиндра без Тэрла Кэбота, и что позднее охотничья партия из восьми кюров, трое из которых приходились Пирру братьями по носителю, а ещё двое братьями по яйцеклетке, высадилась в мир развлечений при двух слинах и была поймана при попытке покушения на жизнь Тэрла Кэбота, уважаемого союзника Агамемнона и уничтожена.

- Ты - человек, Тэрл Кэбот? - переводчик главного обвинителя передал его вопрос.

- Да, - ответил Кэбот.

- Есть предположение, что возможно, - продолжил обвинитель, - что, в это дело вовлечена ошибка, ужасная для обвиняемого, который является кюром.

- Конечно, - поддержал его Кэбот.

- И всё же кажется всецело ясным, что у Лорда Пирра имелись планы покушения на твою жизнь.

- Но какова возможная причина для таких планов? - поинтересовался Кэбот.

- Этот вопрос к делу не относится и должен быть проигнорирован, - заявил судья, который не был видим, но о чьём присутствии можно было судить по сообщениям из динамиков, и чьи слова ретранслировались переводчиком, установленным на ограждении платформы прямо перед Кэботом. Кэбот предположил, что в данном случае телом Агамемнона, фактически был весь зал суда целиком. У него не было ни малейших сомнений в том, что Агамемнон, где бы он не находился лично, мог как видеть так и слышать всё здесь происходящее.

- Мы не должны касаться таких вопросов, - объявил главный обвинитель, - поскольку рассматриваются факты, а не побуждения.

- Хорошо, - понимающе кивнул Кэбот.

- По крайней мере, один факт на лицо, - сказал обвинитель, - эта туника, выданная тебе от щедрот Лорда Агамемнона, Одиннадцатого Лика Неназванного, Теократа Мира, была найдена среди вещей членов охотничьей партии, которая подвергала свидетеля опасности. Посредством этой туники на его след был поставлен слин.

- Разумеется, чтобы найти меня, - заметил Кэбот.

- Не понял, - удивился обвинитель.

- Возможно, что эту партию послал Лорд Пирр, или кто-то ещё, чтобы определить моё местонахождение в лесном мире и, тем самым спасти меня оттуда.

- У нас есть вполне достаточное доказательство того, - сказал обвинитель, движения которого выдавали его гнев, хотя переводчик говорил бесстрастно, - что после определения твоего местонахождения, твоя жизнь оказалась в большой опасности.

- Это верно, - не мог не признать Кэбот. – Но боюсь, что охотники приняли меня за одного из жителей того цилиндра.

- Как такое могло произойти? - спросил обвинитель.

- Дело в том, что я был одет в кожу, а это предлагает человеческую дичь, - пояснил Кэбот.

Некоторые из присяжных заседателей обменялись взглядами.

- Лорд Пирр привёз тебя в цилиндр развлечений и оставил там, чтобы затем его сторонники выследили тебя и убили, - заявил обвинитель.

- А разве, это не предположение? - уточнил Кэбот.

- Это - факт, - заявил обвинитель.

- Предполагается, что должно это должны решить присяжные, - заметил Кэбот.

- Ты что, полон решимости попытаться защитить того, кто планировал тебя убить?

- Но ведь и этот вопрос является предметом рассмотрения жюри, не так ли? - уточнил Кэбот.

- Ты не мог попасть в лесной цилиндр в одиночку, - сказал обвинитель. - Ты не знал коды доступа к шаттлу.

- Я собирался отправиться на охоту с Лордом Пирром, - объяснил Кэбот. – Он дал мне коды, но теперь я их уже не вспомню. Мне следовало подождать его, но я пошёл сам. Вероятно, он пришёл к шлюзу шаттла позже и, не найдя меня, посчитал, что я решил отказаться от охоты и вернулся в своё жилище.

- Что Ты такое несёшь? - возмутился обвинитель.

- Мне было любопытно, - развёл руками Кэбот. – Я отошёл и заблудился в лесу. Это было неблагоразумно с моей стороны.

- То есть Ты считаешь, что Лорд Пирр может быть не виновен во всём этом? – задал вопрос обвинитель.

- Разумеется, - кивнул Кэбот.

Пирр, закованный в цепи, озадаченно уставился на него из ямы.

- Ты чего творишь? – не менее озадаченно прошептал Пейсистрат.

- Каисса, - одними губами намекнул Кэбот.

Пейсистрат, казалось, остался доволен таким его ответом.

Обвинитель отвернулся, и в тот же момент над рядами присяжных заседателей два раза моргнул тусклый свет. Но это мог заметить только тот, кто сидел в ту сторону лицом, возможно, знал куда смотреть, и, по-видимому, ожидал этого. Но Кэбот, благодаря преимуществу его положения на платформе, заметил.

- Свидетель может быть свободен, - объявил обвинитель.

Кэбот спустился с платформы, и Пейсистрат, ожидавший его на ступени ниже, тут же присоединился к нему.

- Присяжные видят, - послышался голос судьи, казалось, звучавший отовсюду в зале, и почти немедленно ретранслированный переводчиком платформы, на гореанском, - что вина Лорда Пирра всецело ясна, хотя в значительной степени обусловлена обстоятельствами. Уклончивые ответы свидетеля, или запутанность его показаний не должны отвлечь ваше внимание ни от обвинений, ни от бесспорных и неопровержимых доказательств, на которых они базируются. Теперь жюри присяжных может принять решение.

- Разве они не будут удаляться на совещание? - полюбопытствовал Кэбот.

- Конечно, нет, - ответил Пейсистрат. – Тогда судья не будет знать, как голосовал каждый из них.

- То есть, вердикт не должен быть анонимным? - уточнил Кэбот.

- Разумеется, - развёл руками Пейсистрат. – Будь это так, и один единственный сумасшедший или дурак, простак, сочувствующий или недовольный мог бы аннулировать или исказить всё разбирательство.

- Значит требуется простое большинство? - заключил Кэбот.

- Нет, - покачал головой Пейсистрат, - вина или невиновность должны быть ясными, так что требуется явное, подавляющее большинство. А на таком суде, как этот, где вовлечены обвинения в государственной измене, вина должна быть ясна абсолютно, здесь требуется, чтобы девять из десяти присяжных заседателей обнажили нож.

- А что если ножи не обнажат больше чем один из десяти? – осведомился Тэрл.

- Тогда обвиняемый оправдан, - ответил Пейсистрат.

Кэбот, окинув взглядом ряды кюров, отметил, что уже многие шестипалые лапы сжались на рукоятях ножей, однако немало было и тех присяжных, которые расслабленно сидели на своих местах и явно не собирались прикасаться к своим ножам.

- Внимание! - призвал голос невидимого судьи.

Присяжные принялись озираться, но местоположение судьи, поскольку голос приходил с множества направлений, так и осталось не выяснено.

- Пирр, - позвал голос.

- Лорд Пирр, - взревел голос из ямы под аккомпанемент яростного звона цепей.

- Искали ли Вы смерти этого человека, именуемого Тэрлом Кэботом?

- Да, - ответил Пирр.

- Похоже, его честь его же и убьёт, - покачал головой Кэбот, стоявший вместе с Пейсистратом у подножия платформы свидетелей.

- А может и нет, - пожал плечами Пейсистрат.

- Говорите ли Вы со всей честностью, как подобает кюру? - уточнил судья.

- Разумеется, - подтвердил Пирр.

- Пусть это будет зарегистрировано, - сказал судья.

- Пусть также зарегистрируют и то, и я это говорю как кюр, - потребовал Пирр, чей голос, доносился из цементной ямы, в которой, он был прикован цепями к кольцам, - что я не виновен в какой бы то ни было измене моего народа и Мира!

Это заявление вызвало заметное оживление в рядах присяжных, поскольку было ясно, что Лорд Пирр, говорил именно как кюр.

- Если я и виновен в измене, - продолжил Пирр, - то это не измена моему народу и Миру, но тому, кто предал честь народа и Мира, обманщику и лгуну, авантюристу и вору, ищущему власти, предавшему ценности, благородства и доблести.

- Как же имя этого врага? - поинтересовался судья.

- Он не может ответить, - прокомментировал Пейсистрат Кэботу, - это запрещено, кощунственно, богохульно, говорить плохо о Неназванном, как и о любой маске, через которую он говорит.

- Пусть присяжные обнажат свои кинжалы, - бросил вызов Пирр.

- У Агамемнона может и не быть большинства, - заметил Пейсистрат, окидывая взглядом ряды кюров.

- Он признался в том, что искал моей смерти, - напомнил Кэбот.

- Для них Ты - животное, - усмехнулся Пейсистрат. – Они могут убить тебя или меня прямо здесь, причём совершенно безнаказанно, точно так же, как можно было бы убить дикого слина в гореанском лесу. Мы даже не домашние животные. Мы не являемся чьей-либо собственностью. За наше убийство никто даже не потребует заплатить компенсацию.

- Значит, это всё не имело особого значения? – удивился Тэрл.

- Ничто не имеет значения, за исключением интереса Агамемнона, - пожал плечами Пейсистрат. – Твоё свидетельство немного омрачило планы Агамемнона. Он ожидал судить на его основе. Фактически, Ты предал его. Присяжные смущены.

- Именно это я и намеревался сделать, - признался Кэбот.

- Ты заинтересован в революции и разброде в Стальном Мире?

- Я полагаю, то моя жизнь будет недорого стоить, - усмехнулся Кэбот, - если Лорд Пирр выйдет на свободу.

- Он не выйдет на свободу, - отмахнулся Пейсистрат. - Но его сторонники, несомненно, запомнят твоё свидетельство.

- Разве Пирр теперь не должен быть оправдан? - удивился Кэбот.

- Оправдан - возможно, но не оставлен в живых, - сказал Пейсистрат.

- Смотри на ножи, - указал Кэбот.

Множество клинков покинуло ножны, но, безусловно, не подавляющее большинство, и каждый из них угрожающе указывал вниз, в яме, в которой Лорд Пирр ждал своего приговора.

- Не думаю, - заметил Пейсистрат, обводя взглядом ряды кюров, - что и Лорда Агамемнона наберутся необходимые голоса.

- Внимание! – пролетел по залу голос судьи.

- Нет, - шепнул Пейсистрат, - у него точно не набралось требуемого числа голосов.

- Голосование закончено! – донеслось их динамиков зала суда. - Этот вопрос будет решен иначе.

 - Это будет арена, - шёпотом сообщил Пейсистрат.

Кюры вложили свои кинжалы в ножны и, беспокойно и нетерпеливо, зашевелились в рядах.

- Кюр против кюра! - выкрикнул Лорд Пирр, закованный, но могучий, глядя вверх и скаля клыки.

- Да, - подтвердил судья, голос которого, казалось, звенел в огромном зале. - Кюр против кюра!

Собравшиеся кюры с радостным воем повскакивали со своих мест. Они были более чем удовлетворены этим результатом суда и вердиктом, объявленным судьёй.

Страсть к правде и поиску правосудия в сердце кюра связана скорее с победой, а не размышлением, с триумфом, а не с голосованием, с кровью, а не с рассудком. Спирали ДНК бросили свои бесчисленные жребии, и Природа, согласно её таинственной воле и пути, приняла и наложила на них свои бесчисленные решения, выражаемые исчезновением и процветанием, поражением и победой, смертью и жизнью. Для кюра это - высшая судебная инстанция и её приговоры – неоспоримы.

Охранники уже теперь начали ослаблять цепи державшие Пирра и готовить его к выходу из цементной ямы, в которой он удерживался ниже присяжных, свидетелей и судьи.

- Его накормят? – полюбопытствовал Кэбот.

- Скорее всего, нет, - ответил Пейсистрат.

Присяжные дружно встали и двинулись к выходу из большого зала.

Главный обвинитель некоторое время смотрел в потолок, но свет больше не моргнул, и он покинул зал суда вслед за остальными.

Спустя очень короткое время Кэбот и Пейсистрат остались в зале одни.

- Дело сделано, не так ли? - уточнил Кэбот.

- Частично, - пожал плечами Пейсистрат.

- Мы сможем увидеть развязку этого вопроса на арене? - осведомился Кэбот.

- Скорее от нас это требуется, - усмехнулся Пейсистрат.

- А что сталось с домашним животным Арцесилы? - поинтересовался Кэбот у Пейсистрата.

- Тебя больше не интересует судьба другой? – удивился Пейсистрат.

- Белокурую женщину, домашнее животное Арцесилы, насколько я знаю, охотники, меня преследовавшие, собирались съесть, - сообщил Тэрл, - и оставили её прикреплённой к дереву около шлюза, но живой, чтобы её мясо осталось свежим к их возвращению. Ключ от её наручников они повесили ей на шею.

- Ты помнишь Гренделя?

- Конечно, - кивнул Кэбот.

- Он искал её в лесном мире и вскорости нашёл. Действительно, около шлюза. Он её освободил.

- Освободил? – удивлённо переспросил Кэбот.

- Чтобы вернуть Арцесиле, конечно.

- Возможно, он пошёл на серьёзный риск, - заметил Кэбот. – Боюсь, что те, кто преследовал меня, воспринимали её уже как мясо, которым они собирались отметить завершение их дела.

Среди кюров отношение к мясу такое же, как среди слинов или ларлов, то есть оно может быть оспорено, причём с яростью. Не стоит покушаться на чью-либо еду.

- Верно, - согласился Пейсистрат, - он многим рисковал. Откуда ему было знать, как скоро возвратились бы охотники, как и о том, не потребуется ли им еда.

- Интересно то, что он подверг опасности себя из-за простой человеческой женщины, фактически, поставив свою жизнь под угрозу, пойдя против обычаев кюров, - сказал Кэбот, - а ведь она для него даже не союзник, а всего лишь простое домашнее животное, причём принадлежащее другому.

- Несомненно, - улыбнулся Пейсистрат.

- Можно только размышлять о его побуждениях, - пожал плечами Кэбот.

- Но формы у этого домашнего животного уж очень хороши, не так ли? - осведомился Пейсистрат.

- Конечно, - не мог не признать Кэбот. - Но он - кюр.

- Только отчасти, - напомнил Пейсистрат.

- Я помню, - кивнул Кэбот.

- Когда он освободил её, она попыталась убежать от него, причём в лес, но он легко настиг её.

- Природа проследила, чтобы такие как она не могли опередить ни мужчин, ни кюров.

- Он был вынужден снова заковать её в наручники, только запястьями вперёд, на руках унести её к шлюзу и силой доставить в Стальной Мир.

- Уверен, она понимала, что он собирается вернуть её Арцесиле, - предположил Тэрл.

- Но она не желала быть возвращённой им, - пояснил Пейсистрат. – Кем угодно, только не им.

- Почему? - удивился Кэбот.

- Она ненавидит его, - пожал плечами Пейсистрат.

- Однако он рискнул своей жизнью ради неё, - напомнил Кэбот.

- Тем не менее, она его ненавидит, - развёл руками Пейсистрат.

- А разве у Арцесилы она не была бы в опасности? - поинтересовался Кэбот. – Ведь она была использована в качестве приманки, чтобы заманить кюров в ловушку и убить их?

- У самого Арцесилы претензий к ней нет, - ответил Пейсистрат, - и всё же для него теперь было бы на практично держать её при себе. Её использовали против кюров. Об этом нельзя забывать. Разве это не может повториться? Она - человек. Кто знает, на чьей стороне окажется её истинная привязанность? К тому же, она теперь частично говорящая, а это в целом работает против неё. Фактически, она ведь могла сама спровоцировать своё использование против кюров. В любом случае, если не он, то его товарищи или кто-нибудь ещё, может потребовать её крови.

- Насколько я понимаю, она была превосходным домашним животным.

- Да, - кивнул Пейсистрат. - И Арцесила, несомненно, по-своему её любил.

- Вот и мне так показалось.

- Но он может получить любую другую, - пожал плечами Пейсистрат.

- Иными словами, она должна быть либо убита, либо отправлена в скотские загоны? – уточнил Тэрл.

- Когда она оказалась перед Арцесилой, то сразу же бросилась на живот, вцепилась своими скованными руками в его ногу, и жалобно плача, принялась целовать и вылизывать его когти, но он остался непреклонным.

- Так что с ней сделают, убьют сразу или отправят в загоны?

- Подозреваю, Арцесила по-прежнему питает к ней слабость, и был рад узнать о том, что она выжила и снова оказалась в безопасности в Стальном Мире.

- Грендель её доставил?

- Конечно.

- Но Арцесила не оставит её у себя.

- Разумеется, нет.

- Тогда, что её ждёт в конечном итоге? - спросил Кэбот.

- Сам Грендель и предложил разумный выход из создавшегося положения, - сказал Пейсистрат.

- И в чём суть его предложения? - заинтересовался Кэбот.

- Он выкупил её, причём она досталась ему за сущие гроши, - усмехнулся Пейсистрат. - Теперь она на его поводке.

- А как она сама к этому отнеслась? – полюбопытствовал Кэбот.

- Она чуть с уму не сошла от недоверия, ужаса, оскорбления, ярости и страдания, - ответил Пейсистрат.

- Но она по-прежнему на его поводке, не так ли?

- Разумеется.

- Замечательно, - улыбнулся Кэбот.

- Он всё же не совсем кюр, - напомнил Пейсистрат. - Она его всегда ненавидела. Впрочем, точно так же ненавидело его и большинство кюров, как урода, монстра и ошибку природы. А теперь она принадлежит ему, и ошейник на её шее - его.

- Он рисковал ради неё своей жизнью.

- А она презирает его, - развёл руками Пейсистрат.

- Нисколько не сомневаюсь, что он будет держать её под превосходной дисциплиной, - заявил Кэбот.

- Ошибаешься, - усмехнулся Пейсистрат. - Она задирает нос и совершенно его не боится.

- И это притом, что она - простое домашнее животное? – опешил Тэрл.

- Вот именно.

- Понятно, - протянул Кэбот.

- Похоже, она задалась целью унизить и подмять его под себя, - сказал Пейсистрат. - Она ведёт себя надменно и мелочно, обращается с ним так, что ни один кюр такого не потерпел бы. Да она даже публично его осмеливается оскорблять и выказывать ему непочтительность. Она не служит ему, не ухаживает за ним.

- Вероятно, её стоило бы наказать, - заметил Кэбот. - Женщины хорошо понимают такие вещи.

- У него рука на неё не поднимается, - пожал пл<