Дочь расстрелянного священника. Последняя молитва с папой

Домик низенький помню с мальства,

Тишина в нем стояла такая -

Было слышно:желтеет листва

И родник из земли прозревает.

Это яблок душистых пора

И ореховза мостиком шатким.          

Мы читали акафист с утра

При свечах и при синей лампадке.

Папа Божию Матерь молил

Обо всех, кто страдал и  нуждался

И мерцанием  ангельских крыл

От молитвы наш дом наполнялся.

Няня, в печку сажая пирог,

Богородицу тоже молила,

Чтобы праздник пришел на порог,

Чтобы радость наш дом посетила.

День погожий поет за окном -

У Владимирской праздник сегодня…

Лето кончилось в тридцать седьмом.

В свете вечности– Лето Господне…

 

Папин арест

Папа стоит на перроне пустом

В стареньком сером костюме,

Нас в темноте  осеняеткрестом.  

Стражники курят угрюмо.

Тянет из садика жженой листвой,

Звездный узор в небе вышит.

З а годя знать бы про обыск ночной,

Мы б затаились как мыши!

Стражи торопят, а он  налегке,

Собраны наспех пожитки,

Дождик пойдет, и в одном пиджаке

Папа промокнет до нитки.

Дом после обыска будто поник,

Стал он темнее и глуше,

Лишь журавлей улетающих крик -

Будто бы вынули душу…

 

Иерей Божий. Арест и предчувствие чаши

Зарастет  гиблый ров травой,

Заживет свежийшрамземной.

Весь в медалях, умрет палач.

Не забудется детский плач,

Как меня уводили в ночь…

Боже, гибельный час отсрочь!

Дочка малая не спала,

В путь мне яблочек собрала.

Опустелый ночной вокзал,

Ты меня под конвоем ждал.

В чистой наволочке - весь скарб.

Боже, я - неключимый раб.

Мир твой детонькам ниспосли!

Я от жизни уже вдали,

Я скиталец земли моей,

Я - Твой, Господи, Иерей.

За Тобою иду на смерть,

Чтоб твоим алтарям гореть,

Чтобы пели колокола,

Чтобы Пасха на Русь пришла.

 

 

Дорога на казнь глазами священника

Нас к бараку вели,

А душа еле теплилась в теле,

Наши ноты сожгли -

Херувимскую Ангелы пели.

Нас к бараку вели,

И собаки не выли, не смели.

Наши жизни сплелись,

После смерти уже не разделишь.

Нас к бараку вели

И прикладами в спину толкали.

Наши храмы цвели,

По иконам, по ликам стреляли.

Нас к бараку вели -

Примерзали к дороге подошвы…

Отпоютковыли,

Для людей мы останемся в прошлом.

Нас к бараку вели -

Никогда не забуду дорогу:

Запах мерзлой земли…

А над ямою -  лестница к Богу.

 

5. Ответ дочери на долгие молитвы

 

Нет своей у меня могилы,

Слышишь, доченька, не ищи,

Потому что я осенью стылой

Насмерть к пастве своей пришит

Стал мне каждый в бараке братом.

Отче,души их убели…

Мы эпохой своей распяты,

 Мы исчезли с лица земли.

Только ветер стонет над нами,

Продувает со всех сторон.

Это плачетсиротская память.

Это–бутовский полигон.

Автор

 

Голос памяти, колокол редкий

Мир наполнит своей глубиной.

Млечных яблонь затеплятся ветки

Нестареющей Божьей Весной.

Восстановится болью целебной

Поколений утраченных связь.

Ныне Церковь поет боголепно,

Там, где кровь, как вода, пролилась.

Над житейским, мирским суходолом

Невечернего Света заря -

Это Веры Слова в протоколах

Торжеством Воскресенья горят.

 

 

Тема 7. Белогвардеец

Потомственный офицер, дворянин.Во время Первой мировой войны, после ускоренного выпуска юнкерского училища,буквально мальчиком,сразу попал на фронт.Был ранен.Получил орден святого Георгия за мужество. В 1919 году попалвлагерь. В 1929-м освобожден. Всей душой любил Россию. Больше всего страдал от того,что в своем Отечестве он - «бывший».Тосковал по родителям, расстрелянным красными.

В роковом 1937 году, последнем в его жизни, встретили полюбилдевушку дворянского происхождения.Вскоре они обручились. Девушка согласилась стать его женой, несмотря на уязвимое социальное положениеизбранника. К ней он и обращается перед смертью.

Расстрелян в Бутово.

 

Письмо невесте

 

Я просто хотел зажечь свечу

И выпить с тобой вина,

Хотел, чтоб мою симфонию чувств

Слышала ты одна.

Имя твоё пишут в небе стрижи,

А ты про любовь мне спой,

За песней твоей,как ручей, бежит

Надтреснутый голос мой.

Я просто хотел в твоё окно

Пролить майских яблонь цвет,

Хотел, чтобы  звездное полотно

Светило нам много лет.

Я просто хотел после первых ссор

В мой солнечный Крым с тобой

Уехать…В лавандовый плыть простор

И слушать морской прибой.

Я просто хотел, чтобы всё всерьез,

Чтоб вальс в четыре руки…

Прости.Не сладилось, не сбылось,

Но ты себя береги…

Я просто хотел зажечь свечу,

А ветер её задул.

Приникла ты к моему плечу.

Вечер… Времени гул.

 

 

Предчувствие

 

Надо мной еще шпага не сломана,

Как над предками-декабристами.

Слева – выстрел, могила под клёнами,

Справа– девушка плачет на пристани.

Мое сердце  обуглено казнями -

Не омоешь слезою непрошенной.

Моя мама расстреляна красными,

Латышами - в местечке заброшенном.

Офицер не срывается в нервное,

Он на смерть - как корабль к должнойгавани…

Что ж ты плачешь, любовь моя верная,

Словно в инее майская яблоня?

 

После допроса

 

Можжевеловый сон не приснится,

Не привидится детство в Крыму.

Здесь погасшее солнце родится,

Здесь тюрьма охраняет тюрьму.

Неминуема горькая чаша,

Здесь апрелю не быть молодым,

Задыхаюсь под небом опавшим,

Задыхаюсь под небом страстн ы м!

Снятся огненные колеса,

Оглушительный шум в голове.

Я, как мертвый, молчал на допросах,

А бессильный палач багровел!

Скоро  грянет рассвет огнестрельный…

По-библейски, я - пепел и персть,

Сохраню только крестик нательный

И свою неразменную честь.

Как сказал бы денщик:«Я простимши»,

Но в строю безымянных могил

Остаюсь я по-прежнему «бывшим»

Для страны, что так горько любил.

Палачами заплевано имя,

Наведенный не дрогнет прицел…

И уходит вослед за святыми

Царской Армии офицер.

 

После Голгофы

 

Поднимайся, сынок, поднимайся,

Выходи изхолодного рва,

Солнце золотом небо окрасит,

Под ногой не примнется трава.

Пробуждайся от смерти, мой мальчик,

Как встают от тяжелого сна.

Разве мог поступить ты иначе?

Жизнь за Крест Мой была отдана.

Больше нетуни крови, нираны,

Ничего у тебя не болит.

Воскресай с перезвоном пасхальным!

В русском небе светло от молитв…

 

Автор

 

Кто-то, плача, расчистит культурный слой

От бездарной краски, известки злой,

От навязчивой пыли вековой,

Будто совесть от укоризны.

И проступят на стенах образа,

Так бессмертие смотрит тебе в глаза,

И сквозь лица, которых забыть нельзя,

В жизнь твою прорастут их жизни.

Остановит время привычный бег

Возвращением вспять утекших рек,

Поминанием сквозь октябрьский снег

Всех умолкнувших и ушедших.

По безвестной могиле, чужой судьбе

Возвращаешься заново к себе.

Это колокол, вздрогнувший до небес,

Это посох, в углу процветший!

Тема 8.ШОФЕР

 Бывший шофер НКВД, служил  в Москве.   Похарактеру -  уравновешенный, спокойный. Примерный семьянин. Настоящий эталон советского человека. Выполнял особые поручения- возил из тюрем заключенных на казнь в спецобъект Бутово. Отличался ответственностью и трудолюбием.

Шофер–простойдеревенский парень изРязанской губернии, родился и вырос в бедной крестьянской семье. Во время Гражданской войны пошел в Красную армию добровольцем. После войны записался на курсы автомехаников, учился в вечерней школе. Вступил в партию. Окончил Высшую партийную школу. Устроилсяработать в ГПУ, потому что там хорошо платили,хотел помочь семье. Благодаря исполнительности, умению молчать,  преданности партии и другим положительным качествам, был замечен начальством и,спустя некоторое время, переведен в Москву на повышение. Уволился  по состоянию здоровья. Получает неплохую пенсию, живет в Москве, в просторной квартире.

На момент действия это глубокий старик, худой, молчаливый,страдает запоями.

 

 

Невещественная Жилица

Под присмотром Вождя спит столица,

Мирно спится в советской стране.

Невещественная жилица,

Немка Эльза приходит ко мне.

Эльза, я не слюнтяй, не убогий,

Мы, партийные, крепкий народ.

Я не верил ни в черта, ни в Бога!

Разве знал я, как совесть грызет?..

Каждый вечер, как только смеркается,

Чьи-то тени по стенам ползут,

Ты приходишь и смотришь, Молчальница,

И меня будто насмерть везут.

 

 

С каждым такое может быть

 

Я– исполнитель чужих приказов,

Я лишь водитель, я не палач.

Сердце не дрогнуло ни разу.

Не приходи ко мне. Не маячь!

В чём же, скажите, я виноватый -

Честный советский гражданин?

Рейс был последний, туман проклятый,

Вёз я преступников. Все как один.

Я поторапливал заключенных,

Сдали нервишки,я в раж вошел.

Все уже вышли. В углу фургона

Баба сидит, тупо смотрит в пол.

Надо же было беде случиться,

Баба совсем уже тяжела,

Стонет: «main gott» и копошится -

Немка, стало быть. Вот дела…

Я её взял да  и вытолкнул грубо.

Выбрала времечко родить!

Мука в глазах. Посиневшие губы.

Сердце  внезапно зашлось в груди.

А немчур а и ляпни некстати,

(Вспомню, так волком хочется выть):

«Г йамэ расстрэльнай видьйош, казатик,

Ни тарапись, я узпэю там быть».

Тонкие руки, как у девчонки,

И неуклюже большой живот,

Ростом высокая, голос звонкий.

Русые волосы, брови вразлет.

Надо же было беде случиться!

Я перевез их в ту ночь за сто,

В памяти - худенькие ключицы

Из-под - с чужого плеча - пальто.

Что мне до той немчуры брюхатой?

Мне и своих забот до краев!

Может, забуду её когда-то…

Эльзой, как в сказке, звали её.

Что вам в Поволжье-то не сиделось?

Как в Подмосковье-то занесло?

Чистим страну. Великое дело.

Классовый враг. Мировое зло.

Муж коммунистом назвался, вроде,

Думал в столицу, гад, улизнуть.

Немец работал  на химзаводе,

В Бутово будет  кому помянуть.

Нет здесь неправедно осужденных,      

Бдительным надо, товарищ, быть!

Нечего жить в Подмосковье шпионам

И с иностранцами дружбу водить!

 

…Эльза, ни на каких шпионок

Ты не похожа. Враг рядом, бди!

Эльза, таких, как ты, девчонок

У нас на Рязанщине пруд пруди…

 

 

Голос Эльзы

 

Две Родины, два сердца, две утраты,

Всё так слилось. Разделишь – будет рана,..

Мы колонистами пришли когда-то,

И стала Русь землёй обетованной

Тюрьма семь пар сапог железных сточит,

Семь посохов сотрёт  до основанья...

Я странно называюсь – Russlandeutsche:

 Моя судьба, мой дом, моё призванье -

Два берега, две жизни, два наречья

Мне  на земле моей всего дороже.

Я после смерти ожидаю встречи,

С погибшим навсегда моим Поволжьем.

 

 

4. За тобою - смерть, а за мной – почет

 

За тобою - смерть. А за мной - почет

И жилплощадь в центре Москвы.

Жизнь моя,как по маслу, легко течет,

И соседи со мной на «вы».

Для тебя – расстрел, для меня – банкет,

Как награда за честный труд.

Ветчина, осетрина, чего там нет  -

Это кроме дежурных блюд…

К черной ямебульдозер с утра придет,

Чтобы в землю тебя зарыть.

Ну а мне– вусмерть пьяный грузить народ,

По домам ребят развозить.

За тобой –только выстрел и тишина,

Оборвавшейся жизни нить.

А за мною… Да, я отхлебнул сполна -

Всю дорогу отраву пить.

За тобой тоска и за мной тоска,

Зимний ветер в Сочельник лют.

Над тобою столбики, как оскал,

Под тобою наш русский люд.

Над тобой потом - колокольный звон,

Память вечную запоют.

Надо мной - мрачный бутовский полигон,

Вечный стыд и потомков суд.

Я не знал, что потом так душа болит,

Что ни мертвый я, ни живой…

Кабы знать мне одну из тех молитв,

Чтоб махнуться с тобой судьбой!

За тобой, после горьких твоих страниц,

Муж придет, нерожденный сын,

Я останусь в кольце обреченных лиц -

Навсегда. Один на один.

 

 

Голос Эльзы

 

Лес декабрьский встаёт на дыбы,

Дым тяжелый валит из трубы,

Вороньё набивает зобы…

Не сбежать мне от русской судьбы…

А весною за Хансом пришли,

Попрощалась я наскоро с ним,

Ослепительно вишни цвели,

Рос ребёнок под сердцем моим.

 

 

Наш уютный,налаженный быт

Палачи разорят, захмелев.

Будет сын нерождённым убит,

Смерть споёт колыбельный напев.

 

Не заплачет мой первенец-сын,

Колыбель его будет темна,

Впереди предрасстрельная стынь,

В том, что немцы мы, наша вина.

 

После «поляны»

 

После нашей «поляны»,

После стрельбищ и ям,

Я голубчиков пьяных

Повезу по домам.

Мы без устали пашем.

Слышишь, я не при чем,

Что сотрудникам нашим

Приглянулся твой дом.

Не ходи за мной молча,

Не допросишься слёз…

После памятной ночи

Я молодчиков вез.

 

 

Прощание

Я вот старик. А ты молодая.

Эльза, откуда такая боль?

Я не живу и не умираю,

Не приходи ко мне, не неволь,

Можешь отпраздновать победу -

Я уже знаю, что всё там есть:

Бог и душа… Я к тебе приеду,

Сколько я спорил с тобой - не счесть

Сколько же лет сам себяянаказывал

За то, что тебяне сумелспасти…

Эльза, дурёха моя долговязая,

Эльза, голубка моя, прости!

 

«5 июля 1954 года на территории охраняемого спецобъекта «Бутово» в 6.00 в машине был обнаружен мертвый мужчина шестидесяти восьми  лет. По предварительным данным, это бывший сотрудник НКВД. Транспортное средство зарегистрировано на сына покойного. Смерть наступила от инфаркта миокарда.Мужчина страдал психическим расстройством и состоял на учете в психиатрической лечебнице. Рядом с умершим на переднем сидении был найден букет белых роз».

 (Из газет)

Автор

Не труди понапрасну эпоху,

Не тревожь её горестных снов,

Ждет она от вопросов подвоха

И не вспомнит убитых сынов.

Подозрительна и тугоуха,

Слова лишнего ей не скажи.

О казнённых ни слуху, ни духу-

Не добьёшься ни правды, ни лжи..

По нестреляным и неубитым

Полыхнут её беды сполна,

Как заплачут надгробные плиты,

Как проступят на них имена.

И уже на задворках столетья,

Ритмом жизни дыша скоростным,

На могилы к расстрелянным дети

Убираться придут, как к родным.

Соберут жития их по крохам,

Будто хлеб для голодных времён,

Чтоб слезой  и молитвенным вздохом,

Садом памяти стал полигон. 

 

.

 

Тема 9.Художник

 

Молодойхудожник-акварелист, 24 года. (Прототип Владимир Тимирев). Потомственный дворянин, сын белогвардейского адмирала. Был безнадежно влюблен в дочкуизвестного советского художника-иллюстратора. Но человек с такой родословнойоказался неподходящей партией для неё. Сделал предложение,  получил отказ. Отправился в экспедицию по Каспию.  Там много работал,творил.После экспедиции его арестовали по подозрению в шпионаже.

Убит в Бутово 28 мая 1938 года.

 

1. Юноша в белой рубахе

 

Улиц нет, фонаря и аптеки,

Незнакомок, чарующих снов.

Догорает букет на скамейке,

Он к разлуке и смерти готов.

Ничего, ничего,  дорогая,

Мне свинцовый туман в самый раз.

По-мальчишечьи перемогаю

От любви моей первой отказ.

Я - улыбчивый, в белой рубахе -

Даже сниться не буду тебе.

А когдая погибну на плахе,

О моей не узнаешь судьбе.

По Каспию

Каспия душа твоя желала?

Я в конце апреля привезу

Небоцвета персика и скалы,

Солнечное море-бирюзу,

Лодочек качанье у причала,

Видевшие бури паруса,

Слезы камня - думал так  сначала,

Оказалось - сильная роса.

Первый шторм и первое мужанье:

Нашкораблик мог взлететь до звезд,

И, казалось, утро не настанет…

Рассвело. И  солнце жжет всерьез.

Обрастаю рыжею щетиной,

Как у папы  стал с прищуром взгляд,

На меня из зеркала мужчина

Смотрит - солнцем выжженный пират.

Как бы волны ласково ни пели,

Как меня ни звали в моряки,

Подмосковье снится акварелям,

Снятся наши ивы у реки.

 

 

3. Последнее Рождество

 

Мы были крепким связаны родством -

Я и замерзший город минусовый,

Впервые с мамой это Рождество

Встречали мы у очага чужого -

У ссыльного священника в семье.

Лампадка светит путнику в метели.

За время, что отец сидел в тюрьме,

Детишки слишком рано повзрослели.

На приступ ветер шел. И снег был слеп.

А я из реек и из полотенца

На радость детям смастерил вертеп,

А мать слепила ясли и Младенца.

Был ветер и напористей и злей,

Снег сыпался деревьям на макушки.

Я детям рисовал лесных зверей,

Мы вместе с ними делали игрушки.

Шипели в печке мокрые дрова,

Чужая радость отомкнула сердце,

И не было теплее Рождества,

Чем в доме, где Господь укрыл лишенцев.

 

 

Сыночку

В тишину, как острый нож, вонзится

Краткое, зловещее:«Пора…»

Выводили ночью, как убийцу,

С грязного тюремного двора

Юношу, художника, сновидца,

Жизнь и свет вдохнувшего в холсты,

Сделавна бесчувственных страницах

Жертвою позорной клеветы...

Майской ночью долго мне не спится -

Лишь потом узнаю отчего

Выводили ночью, как убийцу,

Мальчика.Сыночка моего…

 

 

Посмертный ответ маме

Ты всё ждала, что на рассвете зимнем

К тебе навстречу выйду из тайги…

Но сгинул я в официозном гимне

Моей страны, где все теперь враги.

Ты всё ждала, что в лагерь пересыльный

Приеду я, усталый, чутьживой,

Но не подняться мне из тьмы могильной,

Меня казнили наспех под Москвой.

Ты всё ждала, что сломленный, гонимый,

Ночей тюремных выпивший раствор,

Вернусь к тебе, чтоб дальше берегли мы

Друг друга… Ждешь меня ты до сих пор.

Хотела ты судьбу переупрямить,

Ждала–без переписки  десять лет…

Ты думала, что тягота с вождями

Забудется как страшный сони бред.

Ты всё ждала, что в низенькой землянке

Ночь напролет мы будем говорить.

Очнемся оттого, что спозаранку

Слетятся под окошко снегири.

Ты все ждала сквозь боль и безнадежье,

Как может ждать на свете только мать,

Ты прививала тем, кто был моложе,

Умение терпеть и выживать.

Меня учила стойким быть когда-то

Под бременем болезней и разлук…

Переживи последнюю утрату -

Прими её, как из Господних рук.

 

Последняя дорога

 

Сквозь облака, века, черный лес, пустыри

Редкие попадались нам фонари.

В теплое море сбежали с картин корабли,

Чтобы приплыть к потомкам моим вдали.

И конфискованные в тюрьме часы

Остановились на времени всех разлук.

Боже, еще лет десять отмерь, отсыпь,

Вдруг приговор окажется ложью, вдруг…

Вдруг я очнусь от этого душного сна,

Выйду из камеры… Я бы им всё простил!

Скажет мне: «Да», и станет женой Она.

Мая конец, пионам пора цвести.

Лес ощетинился. Сжался комок внутри,

Будто над головой занесен топор…

Редкие попадались нам фонари.

Смерть безучастно глядит на меня в упор.

 

Автор

 

 

Как поздно плакать. Спрятаны концы.

Живым ли вспоминать о высшей мере?

Но Ангелы сходили, как жнецы,

За душами, дивясь бесстрашной вере.

Пусть в тюрьмах торжествующейМосквы

Делили ваши жалкие котомки,

Воскресным Светом просияли рвы,

Хранящие послание потомкам.

Когда мир Божий страхами размыт,

И злоба дня в усталых душах тлеет.

Казнь ваша – Уверение Фомы

В той прикровенной Богом Галилее.

 

 

Тема 10.Монах

Родился  и жил в Суздале. Очень любил свой город. С юности в монастыре. Всё свое упование возлагал на Господа.Простой, братолюбивый. В молодости был силен и крепок физически. Прошел много послушаний: истопник, дровосек, трапезник, звонарь, занимался полевыми работами…  До самого разорения монастыряверил, что ему удастся сохранить обитель. Не удалось…

Несколько раз был арестован, но отпущен«за недостаточностью улик». Последнее место служения- Звенигород, куда егоприслалина место арестованногосвященника, в ответ на просьбы прихода. Оттуда он и был отправленв Таганскую тюрьму.

На момент задержания, в 1937 году, монаху исполнилось75 лет.

 

Ильинский луг

От долгоруких рук,

Цепких московских тюрем,

Мне б на Ильинский Луг,

В зелени да лазури

С губ моих снять печать

После ночных допросов,

Травам меня качать,

Мыть меня жгучим росам.

Мне б на Ильинский луг,

Где репешок, как четки,

И отойдет недуг

Утром солнечным, кротким.

Мне бы здесь, у Ильи,

Имя хвалить Господне…

Но за Слова Твои

Буду на крест я поднят.

 

Слава Богу за всё

За всё Тебе я благодарен,

За тихий скит и наш уклад,

За то, что ярче киновари

Был благовещенский закат.

За то, что все мы стали старше,

На нас сошлись времен края,

И что Твоя Святая Чаша

Мне стала чашей Бытия!

За таволговый чай неспешный,

За добрый братский самовар,

За крик скворцов с грозою вешней,

За то, что я убог и стар,

За службу в монастырском храме,

За эту майскую теплынь…

И что с последними зубами

Одно лишь выбили: «Аминь».

 

 

Я искал тебя, Боже

 

Я искал Тебя, Боже, от самого первого вздоха.

Без Тебя моя жизнь- только ветром вздымаемый прах.

Славословил и ждал. Без Тебягрозовела эпоха.

Я вставал и ложился с молитвой к Тебе на устах.

Я искал Тебя, Боже, в молитве ночной пред иконой

И,когда начиналась страда, шел с Тобой на покос.

Я хотел за Тобой по вод а м. По пучине бездонной.

Отгорел и отплакал, иссякли источники слез.

Я искал тебя, Боже, я звал Тебя долго-предолго,

Мне казалось, я в шторм погибаю, Ты- спишь на корме…

Я нашел Тебя, Боже, и смерть меня ждет у порога,

Я нашел Тебя после допроса в Таганской тюрьме.

 

4. Любимому Суздалю

 

 

Мой город княжеский, мой странник богомольный,

Тебя за тишину твою казнят,

Поруганный, опальный, подконвойный,

Я б мантией укрыл тебя, мой брат.

Каким стенаньем их бесчинства смою?

Мою обитель сделали тюрьмою,

А нас Господь рассеял, верных чад.

На голос мой смерть эхом отвечает,

Псалтири громко вторят крики чаек,

Но если замолчу, мне не простят.

Прости меня, мой стольный, мой опальный -

Не уберег я лик иконный твой.

Я только твой дозорный, твой дневальный,

До времени забытый часовой.

 

Последний рассвет

Не оставь меня, Боже Великий!

Жизнь текла моя, будто река.

Отпусти меня с миром, Владыко,

Разреши от земли старика.

Как хитон Твой, разодрана схима,

И грехов моих не перечесть,

Мне светло за Тебя быть гонимым,

Чтоб Твоя только слышалась Весть.

Мой последний рассвет уже близок,

Не принес я Тебе ничего…

Облеки меня в светлую ризу

Исповедания Твоего!

 

Перелесок

Меня вели сквозь перелесок,

Я у Христа был на примете,

А сквозь меня сияньем фресок

Текли минувшие столетья.

Мне столько раз хотелось сдаться

В борьбе невидимой жестокой,

В мою защиту встали святцы,

Когда мне было одиноко.

От слабости земли не чуя,

Лишь детской верою согретый,

Я шел, читая отходную,

И видел ров Чертогом Света.

 

Поминальная

Похороните меня за церковной оградой

После того, как сойдутся веков рубежи,

Брат мой грядущий, простор перезвоном порадуй,

И панихиду по мне отслужи, отслужи.

Похороните меня за церковной оградой,

Где благодать врачевала недуги души.

Там, где от юных берез будет веять прохладой,

Гдедаже время забудет о том, что спешит.

Похороните меня за церковной оградой.

Господи, тихо псалом на уста положи…

Я отдавал себя Церкви Христовой измлада,

Ангел обитель мою до сих пор сторожит.

 

 

Пасхальный Хор

Свободой от телесных скреп

Меняется состав пространства,

Где манной стал полынный хлеб,

Где смерть–Небесное Гражданство.

И белый поминальный хор

Стал ограждением Вселенной,

От тех, кто на расправу скор,

От Чаши Гнева неотменной.

Когда в мироконечной мгле

Расплачется душа, опомнясь:

Сквозь ваши жизни на земле

Жила евангельская повесть.

Возьмите нас под свой покров,

Нас, этим миром несогретых,

Вы – узники расстрельных рвов,

Вы – Столпники Иного Света!