Тема 3.Священник из рода в род

Бутовскийреквием

ВСТУПЛЕНИЕ

В Подмосковье, за глухим забором,

Забытьё стоит, как часовой.

За бурьяном, хлябищем и сором –

Чёрный ров под талою водой.

Бога нет, и это всем известно.

В ночь на Пасху спит честной народ…

Через полчаса Христос воскреснет,

В Бутове начнется крестный ход.

Шествие расстрелянных. Всё ближе

Звон кадильниц слышится в ночи.

Скоро я священников увижу

В алых облаченьях из парчи.

Вслед за ними –крылья чёрных мантий,

Клобуки– монахов длинный ряд,

И нездешним светом лики братий

Изнутри сияют и горят…

Выпив залпом чашу высшей меры,

Всё приняв – бесчестье, пытки, суд,

Бывшие–дворяне, офицеры-

Строго и торжественно идут.

А за ними- пахари-кормильцы,

От земли не поднимая лиц,

Будто встарь, к заутрене в столице,

Помолиться Богу собрались.

Кто в тулупе драном, кто в рубашке,

Кто в лаптях, а кто и босиком -

Ветхие одёжки нараспашку,

Каждая одёжка с номерком.

Чередой, во вретище убогом,

С крестиком нательным, без креста,

Все они идут одной дорогой -

Праздновать воскресшего Христа.

Тонет мир в кладбищенском молчанье.

Бог воскрес. Откликнись, кто живой!..

Крестный ход идёт в апреле раннем,

Молится над спящею Москвой.

 

 

Тема 1. ХОРХЛЕБОРОБОВ

 

Это голоса невинноубиенных в Бутово, простых крестьян, которые порой не понимали, в чём их обвиняют.Они были безграмотны и вместо подписей ставили крестики. Это голоса людей, которые также любили жизнь, как  и мы. Люди названные и безымянные. Простые люди, которые не повторятся больше никогда.

Это голоса людей, которых никто не хватится. О них никто не вспомнит.

 

1.

В  душном небе грают в о роны,

Разлилось злосчастье реками.

Нашим вдовам –лихо-солоно,

За сирот вступиться - некому.

Вянут-сохнут травы сельные,

 Мрёт скотинаот бескормицы…

И за души убиенные

Хлеб у Каина не родится.

 

2.

 Не задела насв германскую

Пуля  вражья,скорострельная,

И в кровавую гражданскую

Обошла напасть смертельная.

Но за избы-пятистеночки,

За житьё-бытьё добротное

Погубила нас в ровенничке

Злоба-зависть подколодная.

 

 

3.

За ухабами, бурьянами

Не проглянет солнце красное

В землю, раненную ямами,

Где укрытымы,несчастные,

Ранним утречкомубитые-

Мы, московские, рязанские,

Вятские, волоколамские,

Томские, тверские, брянские,

С долей тягловой крестьянскою,

В пять рядов лежим зарытые…

 4.

По дорожке, по неторенной,

По вине, по наговоренной,

Уводили по повесточке,

Убивали в перелесочке

Нас, отцов, кормильцев, пахарей,

Неотпетых, необряженных,

Непомянутых, изношенных…

Гнёзда вьют, воркуют вяхири

Над могильным рвом заброшенным.

Автор

По навету, по оговору -

Всем, кто власти не по нутру,

Эта яма придется впору,

А искать их - напрасный труд.

Сколько разных контор унылых

Обходили вдовы с мольбой,

Чтоб найти хотя бымогилы

Тех, кого увели на убой.

И, бывало, дежурный в конторе,

Не решаясь в глазасоврать,

Взгляд опуститпред вдовьим горем:

«В дальний лагерь он сослан, мать…»

В дальний лагерь на исправленье

Сослан, будто лихой злодей,

Безымянной, безродной тенью

Становясь для других людей.

Дети ищут отца, внуки –деда

Зря. Лежит он в земле сырой...

Время, празднуй свою победу . 

Вечность, Книгу свою открой…

 

 

Тема 2. Крестьянин

Егор Иванович Авдеев родился в 1890 году, в многодетной семье. С детства был привычен к любому труду. Человек трезвой жизни, рассудительный, сдержанный, терпеливый, среди односельчан онслыл серьезным мужиком. Очень любил землю. Обладал крепким здоровьем и  твердым характером.

Жена Егора, Нюра, за мужем была, как за каменной стеной.

В семье подрасталочетверосыновей. На момент действия младшему исполнилось пятьлет.Звали его, как и отца, Егором.

До революцииу Авдеевыхбыло крепкое хозяйство: надел земли на трехдуш, сеялка, лошадь,  сани, две коровы.

Когда началось раскулачивание, Егор Иванович, видя неминуемость происходящего, сам отдал всё в колхоз. Но вскоре, столкнувшись  с непомерными налогами, с бесхозяйственностьюпредседателя и членов правления, сильно пожалел об этом.

Однажды в присутствии других мужиков крепко выругал советскую власть.Кто-то донес в ГПУ.

Егора Ивановича арестовали по обвинению вантиколхозной агитации.

Расстрелян в Бутово 10 декабря 1938 года.

Август

Август спелый, ржаной, духовитый,

В речке плещется жирный налим,

Звёзды, будто сквозь частое сито,

Пересеяны небом ночным.

Зацветает полыньпри дорогах,

Приближается сновастрада -

Остается до жатвы немного,

Дружно всталаколосьев орда.

До Успения дни пролетели,

Подросли и снопы, и стога…

Но тревожно скрипят коростели

На не скошенных мною лугах.

 

Страда

День идет –будто за два,

Если вполе страда,

От покоса до жатвы

Не помру никогда.

Хоть в труде я двужильный,

Жито в Божьей горсти,

Пот на землю обильней-

Хлебу  гущерасти.

Стало в поле светлее-

Каждый колос поёт.

С детстваземлю жалею,

Все отдам за неё.

 

Венчальный образ

Жизнь текла на славу,

Как река полна,

Ангельского нрава

У меня жена.

День трудами слажен,

Вместе –всё с руки.

Ничего не скажет

Мужу вопреки.

Грех роптатьЕгорке:

Строг в избе уклад,

Под присмотром зорким

Четверо ребят.

Ты меня жалела,

Нюра, берегла.

Только раз посмела -

Супротив пошла.

Люд крещёный стали

Со свету сживать,

В двери постучали:

Я икону – хвать.

«С глаз долой убрать бы», -

Нюре я велел.

Образ тот со свадьбы

В горнице висел…

«Руки-то,Егорка,

Высохнут, как плеть.

Скатимся под горку -

Боязно смотреть.

Мы без Бога сгинем!

Что же ты струхнул?»

В сени ветер зимний

Двери распахнул…

Образ наш венчальный

С Красного угла

Ты в укладкетайной

Спрятать не дала…

 

Рай колхозный

Как советская власть

На посулы щедра,

Да охочая, страсть,

До чужого добра.

Свёл корову в колхоз -

Промолчалажена,

Все припасы отвёз -

Лишь вздохнула она.

Сено сдал, и навоз,

И зерно к посевной…

Горе мыкаливрозь

Мы полгодас женой.       

Ни укора, ни слёз,

Лишь молчанье в ответ.

Рай колхозный унёс

И любовь, и совет.

Все отдать был готов

По-хорошему я,

Да от пьяниц, воров,

Знать, не будет житья.

Что ни дай, всё невпрок.

 Загубили зерно -

 Кров в амбаре протёк,

Почернелооно.

Вдождь сопрелистога

 И хлеба полегли.

Как сходили снега,

Спьяну сено сожгли…

Оттого нам с женой

Стал не мил белый свет…

Ятеперь стороной

Обхожусельсовет.

 

Слёзная

Как в светёлке-горенке

Плачет женка тоненько,

Конь, как на покойника,

Роет снег, храпит.

Лес морозом выбелен,

Пахнет ельник гибелью,

Тёмной ночкой выведен,

Буду я убит.

В узелок все собрано,

Конь стоит, как вкопанный,

А  возничий встрёпанный,

Как блажной, орёт.

Мой Карюха с норовом,

Низко клонит голову,

Низко клонит голову,

Плачет у ворот.

 

 

Карюха

Выручай меня, Карюха, выручай!

Не тряси упрямо ухом, не серчай.

Выводил меня, мой верный, из беды,

Выносил меня с пожараи с воды.

На пустые я позарился слова,

От посулов закружилась голова.

Я поверил им и свёл тебя в колхоз,

Стал ты клячей от работы на износ.

А теперь и сам я гибнуневзначай,

Я подвёл тебя, а ты не подкачай.

В невесёлую дорогу ехать нам.

Хлеб мой слёзныймы разделим пополам.

Без вины вина

Ветер землю студит,

Ляжет снег к Покрову.

Вдомегоребудет.

Раскричались совы.

Мой сынок, Егорка,

Босиком в сугробы,

Темень на задворках,

Заблудились оба.

Вот она –свобода,

Время золотое,

Сталврагом народа,

Сын мой– сиротою…

В книги ихразочек

Глянуть бы: за что мне?

Вырастет сыночек -

Про меняне вспомнит.

Выпала мне доля -

В общей яме, с краю…

Не забудь нас, поле,

Мать-Земля сырая!

 

В тюрьме

Братцы, братцы,за что так со мною?

Никому я в деревне не враг.

Не ходил я по селамс разбоем,

Не продалядуши за пятак.

Мне бы рожь растить,

Да беда в горсти,

Мне б детей поднять,

Да из рва не встать…

 На соседей в наветах не грешен я,

У меня хлеб народный не прел,

Не подписывал спьяну депеши я,

Так за что же меня  на расстрел?

Тошно, братцы,  мне. Дух здесь застойный.

Всё мерещится кровь на снегу…

Пусть «товарищам» спится спокойно

В ночь, когда я уснуть не могу.

 

 

Горе

Горе, горе ходит по избе,

Мается, шальное,в пятистенке,

С ветром воет по ночам в трубе,

На моих сирот таращит зенки.

Навязалось в разорённый дом,

Прижилось, да нет от горя толку…

Сердце превратилось в мёрзлый ком

Увдовы от плачавтихомолку.

Горе не найдёт утешных слов

И не скажет постаревшейладе:

«Полно выть, на зиму хватит дров»,

И назад калитку не приладит…

Оставь меня, оставь…

Оставь меня, оставь,

Уже ни влёт, ни вплавь

Не будет переправ,

До дому не добраться.

Здесь всё не по-людски,

Тошнее нет тоски -

В конюшнях заводских

Со смертью побрататься.

Оставь меня, оставь….

Клубочек размотав,

До нитки перебрав

Всю жизнь, я знаю, скоро

И мнеидти на смерть,

Недолго потерпеть,

Но смертью не стереть

Тюремный лязг затворов.

Оставь меня, оставь,

Слезу не прячь в рукав,

Пусть,в сны твои запав,

Я прихожу все реже.

Чернеет ямы зев,

И я в нем, почернев,

Войду в кровавый сев,

Обряжен снегом свежим.

 

 

 Будет день…

Будет день–нахмуренный, белёсый,

Так на мой последний день похож…

Будет снег лететь на землю косо,

Сонные деревья бросит в дрожь.

Ворон облетитлихое место,

Чтобы криком не тревожить нас.

Встанет церковь - белая невеста,

Там, где кровь рекою пролилась.

Будет день... Сквозь русские метели

Нашу правдуявит Божий Суд,

К этим рвам, неведомым доселе,

Люди нас оплакивать придут.

Среди них,  высокий и румяный,

Будто я на карточке - похож,

Правнук мой,потомокдолгожданный,

Ты по зову памяти придешь…

Папин подарок

Вот ижить осталось мне минуты:

В перелеске крики и стрельба.

Почему в предсмертный промежуток

Мальчиком увидел я себя?

Зимний вечер. Праотцев неделя.

Я на восемь лет взрослей, чем век.

За окном декабрьские метели.

Во дворе роится мокрый снег.

Я болею. Мамин чай с малиной

От ангины лучше всех микстур.

Андерсен…Над лампою старинной

Светится прозрачныйабажур.

Книжка пахнет типографской краской,

Папа мне вчера её принёс.

Про солдатика читаю сказку,

И героев жалко мне до слёз.

Задремлю под лампою в гостиной-

На руках нести меня отцу...

Кажется дорога длинной-длинной.

Вот и подошла она к концу.

 

Молитва отца

Пишется икона кропотливо

Каждый день - с простого жития,

Папа кроткий,добрый, молчаливый,

Как молитва теплится твоя!

Долго будешь ты читать помянник,

Долго будешь Господа просить

Обо всех озлобленных и странных,

Обо всех заблудших на Руси.

Скрипнулапривычно половица -

Папа мой склонился до земли…

Рано утром так светло молиться:

«Господи,  душе моей внемли!»

 

Перед казнью

Скоро руки проволокой стянут,

Господи, терпенья мне пошли!

С палачом, будь во благих помянут,

Я пойду путём всея земли.

Господи, пусть я совсемослепну,

Только б ярче Образ Твой сиял,

Повезут меня в машине хлебной,

Чёрный ров - последний мой привал…

 Ответ отца

Не привал, а перевал, сыночек.

Потерпи, ты ко всему привык.

Твой расстрел в судьбе страны –н \е прочерк,

Он откроет новый патерик.

 

 

Гефсиманский сад

Страх пропал. Я предан Божьей воле.

Бутово– мой Гефсиманский сад,

Я –лишь звон с забытых колоколен.

Только в небо.Нет пути назад!

Я обобран, сослан и спокоен,

На душе затихшее:«Прости…»

Не солдатик я, Христовый Воин,

На Голгофу с паствой мне идти.

Я оправдан каждой клеветою,

И за всех, замученных во рву,

Умираю,Господи,с Тобою.

Господи, в Тебе Одном живу!

 

 Вместо эпилога

А поутру истопник,

Крепкий еще старик,

Выгребет кочергой

Крестик нательный мой.

Счистит золу и грязь,

Осторожно крестясь.

Крест полоснёт ладонь

Ярким лучом. Огонь

Не попалил Его.

Ангел велел:«Не тронь».

Автор

Господи, слышишь, слышишь, как тихо здесь?

Только земли коснуться - и вмигпрозреть.

Ради детей, не ждущих давно чудес,

Смертью своею Ты попираешь смерть.

Господи, слышишь шелест юной травы?

Вырублен борщевик и вымер чертополох.

Старческий шёпот пришедшей сюда вдовы

В час, когда мир от шума почти оглох,

Господи, слышишь?..

Зарубцевались рвы.

Ты всех замученных помнишь наперечёт.

Сердце рядом их чувствует,как живых.

Слышишь?У нас по венам их боль течёт…

 

 

Тема 4. Поэт

Один из многочисленных второстепенных поэтов «Серебряного века». (Прототип - Сергей Ауслендер). Эстет. Завсегдатай многих литературных обществ и салонов. Обожествляет творчество: всё ради искусства. Чувствует себя богемой.

Расстрелян в Бутово.

 

Жребий поэта

 

В сердце реквием стучится.

Плотный сумрак коридора.

Это в замершей столице

Ночью слышен звук мотора.

Это Муза глохнет. Слепнет.

Под конвоем, да в опале…

Это варвар требник треплет -

Как дрова, иконы палит.

Вызов Богу. Нежить. Небыль.

Голод. Суховей. Разруха.

Годы спрятанного хлеба

И утраченного слуха.

Может, в солнечную Ниццу,

В европейские просторы,

Вместо сумрачной столицы

И тюрьмы по оговору?..

Но писателем маститым,

Отточившим слог блестяще,

Будешь плакать, неубитый,

По дороге настоящей.

Успокоив нервы ромом

И гаванскою сигарой,

Знай, шато не станет домом,

А талант- не станет даром.

Будешь плакать, будто древо

После вырубки -  живое.

После исповеди первой

Души плачут так порою.

Будешь плакать горько, громко,

Спесь привычную отбросив…

Обошёл ты смерть в потемках.

Знай же, ТАМ за это спросят!

 

Расплата за «серебро» века

 Свет чарующих лун я порвал на бинты,

Звонсеребряных струн снёс в подвал немоты.

Променял я, влюбленный, жасмин на полынь,

Поэтический сплин-на могильную стынь.

Было всё: и купанье на красном коне,

И серебряный глянец звезды в полынье…

Всё, что Бог мне давал, яменял на искру,

А потом умирал на промозглом ветру.

Я хотел, чтоб дорожка сбылась на Парнас,

Но в метель и по щебню она завралась,

И зияет такая теперь полынья,

Что от крови людской захлебнулась земля.

Над  страною моейзвезды смерти горят,

Приусадебный парк превращается в ад.

И ничем не унять огнестрельную боль.

Рядомс нищим лежит сероглазый король…

Пятым действием драмы - серебряный век,

Где менялись местами: герой- человек.

Нопровидческий бред Мнемозины

Я сменял на расстрельные зимы…

 

Прозрение

Мне снились соловьиные сады,

И гибелью звезда не угрожала,

Я не ценил ни хлеба, ни воды,

А золотая пыль цвела, пожалуй,

На всех высоких мыслях и словах.

От ярких грез мне становилось пусто.

Себя я мыслил в образе волхва,

Алхимика, творящего искусство!

Хотел свести реальность я с мечтой

И алфавит - с проникновенной гаммой…

Ни ангелов, ни пыли золотой,

А впереди - лишь гибельная яма.

 

Другу - поэту Мандельштаму

Взрывай опалу, как опалубку,

Там, где Макар телят не пас,

Ты не опустишься до жалобки,

Ты– прирожденный звукопас.

Певцу не выжить на опричнине,

Кровавым будет твой рассвет

Высокое косноязычие

Здесь не прощается, поэт!

Как надзиратель,  солнце хмурое

Твоей могилы братской ждет,

Высокою литературою,

Что кровью, напитать народ.

 

 

Сольвейг

Светится под небом тихий подвиг–

Да не тот, что пели недокрылки.

Ждет тебя стареющая Сольвейг,

Собирая мертвому посылки.

 

Забери меня, музыка

 

Забери меня, музыка, ночью в мороз забери,

Пусть под ярким прожектором снег, как слюда, не искрится,

Обмани мое время, и пусть замолчат словари

О бессмертье… Я здесь пропадаю заморскою птицей.

Забери меня, музыка, чтобы не сдаться тоске,

Никуда не сбежать от тайги и от суженой пули,

У поэта лишь слово и соль за плечом в узелке,

Над поэтом лишь Смерть и Любовь постоят в карауле.

Забери меня, музыка, тихо меня забери,

Потому что на этой земле больше некуда деться,

В раннем марте токуют, сливаясь с зарей, глухари,

Понимая, что рядом охотник прицелился в сердце.

 

Эпитафия

 

Я песней, на ветру горящей,

Хотел полмира всколыхнуть.

Не жил и не был в настоящем,

А на Голгофу выпал путь.

Я стал смоковницей бесплодной,

Сам высох на земле моей,

И только ради песни модной

Я жег себя огнем страстей.

Я был рожден для веры сильной–

Жизнь прозревать сквозь ворох дней,

И плакать, будто Магдалина,

Перед гробницею Твоей.

А стал мучительным фрагментом

Той неоплаканной беды,

Где Мандельштам не пел куплеты

За кружку лагерной бурды.

Мелькнула жизнь строкою пробной,

А я остался в стороне,

Но плачет ямб четырехстопный

Надгробной песнью обо мне.

К моей могиле нелюдимой

За проволокой в три ряда

Придут поэты-пилигримы,

А я – летейская вода.

Теперь не рассказать подробно,

Что был врагом в родной стране,

Но плачет ямб четырехстопный

Могилой общей обо мне.

 

 

Письмо поэту будущего

Ты на голос придешь, как идут на мотив знакомый,

Как в дремучем лесу бредут на ночной костер.

У поэта дышит эпоха, слова весомы,

Если речь его приручила земной простор.

Ты на голос придешь, отметая дневные планы,

Чтоб расслышать меня через мрамор могильных плит.

Я к тебе прорастуиз эпохи другой нежданно,

Ты увидишь, как вместе со всеми я был убит.

Ты на голос придешь, потому что тебе я нужен,

И сквозь душу огнём пройдет мой предсмертный  плач.

Помолись обо мне, мой заветный грядущий друже,

Помолись и о том, чтоб прощенье обрел палач…

Ты на голос придешь, как приходят родные души,

Чтобы в доме казенном«не числится в списках», узнать.

 Мой оборванный голос подхватишь, единственный друже,

Допоешь мою песню, чтоб ей на земле прозвучать!

Автор

 

Когда Тобой просвечен путь земной,

Дорога к храму вымыта слезами.

Горит неопалимой купиной

Во мне чужая боль, чужая память…

Горит, как нескончаемый закат,

Горит, горит - и выгореть не может,

И с фотографии - бесслезный взгляд,

Где мёртвыймой двойник– менямоложе…

Ему в охранный список не попасть,

Ему упасть в глухую землю стоном,

И лишь Любви дана над смертью власть

И памяти - ожить Крестом Поклонным.

 

Тема 4.Беспризорник

Беспризорный  мальчишка тринадцати лет, Миша Смирнов. Сын врага народа.

Он сбежал из колонии для детей врагов народа вместе с двенадцатилетней Леной Голубевой. Она умела говорить на нескольких иностранных языках и пела песенки на английском…

Мишурасстрелялиза то,чтоон укралдве  буханки хлеба. Когдаего схватили,мальчикуспел незаметно бросить Ленке сумку с хлебом.

Девочке удалось выжить.Она попала в хорошую семью. Выросла, стала учительницей английского, в глубинке, в Орловской области.

Голод и скитания вспоминает, как тяжелый сон.

 

Бездомный

 

Мне тринадцать лет, и я в тюрьме.

После смерти мамы я бездомный.

На свободу вырвавшись к зиме,

Бросил я и школу, и приемник.

Мама, Бог забрал тебя на небо,

Мне об этом батюшка сказал,

Он со мной в тюрьме делился хлебом,

Ты его узнаешь –по глазам...

 

Хлебный сон

Мама, мне приснился в небе хлеб,

Вместо  солнца -  белый и горячий,

Мне бы хоть кусочек, я б окреп.

Ты такой пекла… Ну что ты плачешь?

Каравай огромный -  вот такой! -

Ты пекла, когда была живой.

Мама,  мне приснился тёплый дом.

 Мурка песню завела котятам,

Пахнет жизнь топлёным молоком,

Ты у печки возишьсяс ухватом,..

Каравай, огромный - вот такой! -

Ты пекла, когда была живой.

 

...Вновь и вновьмне снитсятот же  сон.

Темнота и стынь со всех сторон…

 

Последняя просьба к Богу

 

Сквозь решетку звезда приснится

И большое чёрное небо.

В детстве думал украсть жар-птицу,

А украл две буханки хлеба.

Не сбежать мне от смерти, Боже,

Рано утром поставят к стенке.

Знать бы только, что Ты поможешь

На английском поющей Ленке…

 

       Тема 5. Медсестра

Медсестра(прототип - Татьяна Гримблит) была расстреляна за помощь заключенным священникам и за религиозную пропаганду. Она- верующий человек, идущий на смерть за Христа.

В миру ей неуютно, она по духу монахиня.

Иное

Живет во мне с детства тоска по Иному,

Неявленно,  тихо и странно.

Стремится душа моя к Отчему Дому-

Одно только небо желанно.

И в шумных забавах беспечногодетства

Тоска встрепенется, как птица.

Уйдешь и заплачешь. Впредчувствие бедствий

Захочется долго молиться.

В Кресте Твоем, Господи, вся моя сила.

В Кресте Твоем -правда живая,

Тебе Одному дай служить до могилы,

Заветы Твои исполняя.

 

 

Уединенное

Хорошо мне на Твоем просторе,

Пахнет вечер донниковым мёдом.

А какие здесь бывают зори!

К ним идти в росе, не зная брода.

Можно затеряться на приволье.

Тихо свет вечерний догорает,

Всё Тебя благодарит и молит,

В мирозданье явлен образ Рая.

На устах молитвы дорогие,

На краю деревни гаснет песня,

Завтра будет радость-литургия,

Завтра будет перезвон воскресный.

А когда наступят дни страданий,

Дни нужды, безвыходного горя,

Дайте сердцу силу и дыханье,

В заточеньемне приснитесь,зори…

 

 

Выбор

Мне снова застреватьв снегах сибирских,                    

Посылки  в тюрьмы батюшкам везти.

Мой крест - непониманье самых близких

ЕВАНГЕЛЬСКОГО ТЕСНОГО ПУТИ.

«Поехала!.. Себя бы пожалела», -

Ворчала, помню, на вокзале мать.

 А что мне до себя? Какое дело?

Я, Господи, хочу  прозрачной стать,

Жить в ожиданьеТвоего Явленья

И в разорённых храмах Славу петь.

Лишь пред Тобой я встану на колени,

С крестом нательным выбирая смерть.

 

 

Плач о Кресте

Ложится ночь на бедное селенье,

Уснет премудрый мира и простец,

Заложница житейского волненья,

Душа заплачет о своем кресте.

И крест на белом сестринском халате,

И ставшая своей людская боль

Наполнят душу жаждой сораспятья,

 И с ней земную я пройдуюдоль.

А тот, кому я бинтовалараны,

Кого от верной гибели спасла,

Меняпредастдля выполненья плана…

Прости егои не попомни зла!

 Донос напишет мой больной в палате,

Получитсытныйза меня паек.

Пусть благ земных ему с избытком хватит!

Помилуй всех, кто был ко мне жесток.

И нас прости.Отверзи двери Рая -

Мне смерть с Тобоюв радость,а не в страх.

А я того несчастного прощаю

За слово милосердное:«Сестра…»

 

 

 По стопам Христа

Привыкаю  к обиде,

Будто к ранам в бою.

Здесь меня ненавидят

За безбытность мою.

И за то, что я сладко

Для себя не жила.

На костер без оглядки

Ради ближнего шла -

К тем, кто в узах томится,

Кто разут и раздет…

Я иду по темницам,

Чтоб узнали Твой Свет!

 

Письмо маме

Мама, вещи мои раздай,

Тем, кто просит,они нужней,

Не рыдай по мне, не рыдай,

Не жалей меня, не жалей!

Мама, вещи мои раздай,

Как пройдут мои девять дней,

Не горюй по мне, не страдай,

Помолись о душе моей.

 

 

Автор

Писем неотвеченных

Припоздала весть.

А по русским реченькам

Шел Поклонный Крест -

Шел от места лютого,

Серых Соловков,

К полигону в Бутово

Шел, как песнь Отцов.

Шел, как песнь протяжная

Полноводных рек.

Лик Христа сермяжного,

Соловецкий снег…

Смерть благословение

Гасит на устах -

Тех, кто нёс прощение,

Не сходил с Креста.

Где молчанье смертное

Жжет до пустоты,

Слово исповедное

Вопиют кресты!

Нет в живых ответчиков,

Сторожей тех мест…

А по русским реченькам

Шел Поклонный Крест.

 

Тема 6. Священник

Еще один расстрелянный священник (прототип -  священномученик Владимир Амбарцумов).В миру работал научным сотрудником в техническом институте.Образованный, интеллигентный. Рано овдовел. Двоих детей помогала воспитывать нянечка-прихожанка. Жили недалеко от Москвы, где-то в поселке.  Снимали жилье. После постановления местоблюстителя  патриарха Сергия о том, чтобы священники молилисьза советскую власть, вышел за штат. Скрывался от властей. Был арестован в день памяти Владимирской иконы Божией Матери. Казнен после праздника Казанской Божией Матери, в холодном ноябре.

В его истории звучит голос маленькой дочки, которая провожала его в ночь ареста.

Папин арест

Папа стоит на перроне пустом

В стареньком сером костюме,

Нас в темноте  осеняеткрестом.  

Стражники курят угрюмо.

Тянет из садика жженой листвой,

Звездный узор в небе вышит.

З а годя знать бы про обыск ночной,

Мы б затаились как мыши!

Стражи торопят, а он  налегке,

Собраны наспех пожитки,

Дождик пойдет, и в одном пиджаке

Папа промокнет до нитки.

Дом после обыска будто поник,

Стал он темнее и глуше,

Лишь журавлей улетающих крик -

Будто бы вынули душу…

 

Автор

 

Голос памяти, колокол редкий

Мир наполнит своей глубиной.

Млечных яблонь затеплятся ветки

Нестареющей Божьей Весной.

Восстановится болью целебной

Поколений утраченных связь.

Ныне Церковь поет боголепно,

Там, где кровь, как вода, пролилась.

Над житейским, мирским суходолом

Невечернего Света заря -

Это Веры Слова в протоколах

Торжеством Воскресенья горят.

 

 

Тема 7. Белогвардеец

Потомственный офицер, дворянин.Во время Первой мировой войны, после ускоренного выпуска юнкерского училища,буквально мальчиком,сразу попал на фронт.Был ранен.Получил орден святого Георгия за мужество. В 1919 году попалвлагерь. В 1929-м освобожден. Всей душой любил Россию. Больше всего страдал от того,что в своем Отечестве он - «бывший».Тосковал по родителям, расстрелянным красными.

В роковом 1937 году, последнем в его жизни, встретили полюбилдевушку дворянского происхождения.Вскоре они обручились. Девушка согласилась стать его женой, несмотря на уязвимое социальное положениеизбранника. К ней он и обращается перед смертью.

Расстрелян в Бутово.

 

Письмо невесте

 

Я просто хотел зажечь свечу

И выпить с тобой вина,

Хотел, чтоб мою симфонию чувств

Слышала ты одна.

Имя твоё пишут в небе стрижи,

А ты про любовь мне спой,

За песней твоей,как ручей, бежит

Надтреснутый голос мой.

Я просто хотел в твоё окно

Пролить майских яблонь цвет,

Хотел, чтобы  звездное полотно

Светило нам много лет.

Я просто хотел после первых ссор

В мой солнечный Крым с тобой

Уехать…В лавандовый плыть простор

И слушать морской прибой.

Я просто хотел, чтобы всё всерьез,

Чтоб вальс в четыре руки…

Прости.Не сладилось, не сбылось,

Но ты себя береги…

Я просто хотел зажечь свечу,

А ветер её задул.

Приникла ты к моему плечу.

Вечер… Времени гул.

 

 

Предчувствие

 

Надо мной еще шпага не сломана,

Как над предками-декабристами.

Слева – выстрел, могила под клёнами,

Справа– девушка плачет на пристани.

Мое сердце  обуглено казнями -

Не омоешь слезою непрошенной.

Моя мама расстреляна красными,

Латышами - в местечке заброшенном.

Офицер не срывается в нервное,

Он на смерть - как корабль к должнойгавани…

Что ж ты плачешь, любовь моя верная,

Словно в инее майская яблоня?

 

После допроса

 

Можжевеловый сон не приснится,

Не привидится детство в Крыму.

Здесь погасшее солнце родится,

Здесь тюрьма охраняет тюрьму.

Неминуема горькая чаша,

Здесь апрелю не быть молодым,

Задыхаюсь под небом опавшим,

Задыхаюсь под небом страстн ы м!

Снятся огненные колеса,

Оглушительный шум в голове.

Я, как мертвый, молчал на допросах,

А бессильный палач багровел!

Скоро  грянет рассвет огнестрельный…

По-библейски, я - пепел и персть,

Сохраню только крестик нательный

И свою неразменную честь.

Как сказал бы денщик:«Я простимши»,

Но в строю безымянных могил

Остаюсь я по-прежнему «бывшим»

Для страны, что так горько любил.

Палачами заплевано имя,

Наведенный не дрогнет прицел…

И уходит вослед за святыми

Царской Армии офицер.

 

После Голгофы

 

Поднимайся, сынок, поднимайся,

Выходи изхолодного рва,

Солнце золотом небо окрасит,

Под ногой не примнется трава.

Пробуждайся от смерти, мой мальчик,

Как встают от тяжелого сна.

Разве мог поступить ты иначе?

Жизнь за Крест Мой была отдана.

Больше нетуни крови, нираны,

Ничего у тебя не болит.

Воскресай с перезвоном пасхальным!

В русском небе светло от молитв…

 

Автор

 

Кто-то, плача, расчистит культурный слой

От бездарной краски, известки злой,

От навязчивой пыли вековой,

Будто совесть от укоризны.

И проступят на стенах образа,

Так бессмертие смотрит тебе в глаза,

И сквозь лица, которых забыть нельзя,

В жизнь твою прорастут их жизни.

Остановит время привычный бег

Возвращением вспять утекших рек,

Поминанием сквозь октябрьский снег

Всех умолкнувших и ушедших.

По безвестной могиле, чужой судьбе

Возвращаешься заново к себе.

Это колокол, вздрогнувший до небес,

Это посох, в углу процветший!

Тема 8.ШОФЕР

 Бывший шофер НКВД, служил  в Москве.   Похарактеру -  уравновешенный, спокойный. Примерный семьянин. Настоящий эталон советского человека. Выполнял особые поручения- возил из тюрем заключенных на казнь в спецобъект Бутово. Отличался ответственностью и трудолюбием.

Шофер–простойдеревенский парень изРязанской губернии, родился и вырос в бедной крестьянской семье. Во время Гражданской войны пошел в Красную армию добровольцем. После войны записался на курсы автомехаников, учился в вечерней школе. Вступил в партию. Окончил Высшую партийную школу. Устроилсяработать в ГПУ, потому что там хорошо платили,хотел помочь семье. Благодаря исполнительности, умению молчать,  преданности партии и другим положительным качествам, был замечен начальством и,спустя некоторое время, переведен в Москву на повышение. Уволился  по состоянию здоровья. Получает неплохую пенсию, живет в Москве, в просторной квартире.

На момент действия это глубокий старик, худой, молчаливый,страдает запоями.

 

 

Невещественная Жилица

Под присмотром Вождя спит столица,

Мирно спится в советской стране.

Невещественная жилица,

Немка Эльза приходит ко мне.

Эльза, я не слюнтяй, не убогий,

Мы, партийные, крепкий народ.

Я не верил ни в черта, ни в Бога!

Разве знал я, как совесть грызет?..

Каждый вечер, как только смеркается,

Чьи-то тени по стенам ползут,

Ты приходишь и смотришь, Молчальница,

И меня будто насмерть везут.

 

 

С каждым такое может быть

 

Я– исполнитель чужих приказов,

Я лишь водитель, я не палач.

Сердце не дрогнуло ни разу.

Не приходи ко мне. Не маячь!

В чём же, скажите, я виноватый -

Честный советский гражданин?

Рейс был последний, туман проклятый,

Вёз я преступников. Все как один.

Я поторапливал заключенных,

Сдали нервишки,я в раж вошел.

Все уже вышли. В углу фургона

Баба сидит, тупо смотрит в пол.

Надо же было беде случиться,

Баба совсем уже тяжела,

Стонет: «main gott» и копошится -

Немка, стало быть. Вот дела…

Я её взял да  и вытолкнул грубо.

Выбрала времечко родить!

Мука в глазах. Посиневшие губы.

Сердце  внезапно зашлось в груди.

А немчур а и ляпни некстати,

(Вспомню, так волком хочется выть):

«Г йамэ расстрэльнай видьйош, казатик,

Ни тарапись, я узпэю там быть».

Тонкие руки, как у девчонки,

И неуклюже большой живот,

Ростом высокая, голос звонкий.

Русые волосы, брови вразлет.

Надо же было беде случиться!

Я перевез их в ту ночь за сто,

В памяти - худенькие ключицы

Из-под - с чужого плеча - пальто.

Что мне до той немчуры брюхатой?

Мне и своих забот до краев!

Может, забуду её когда-то…

Эльзой, как в сказке, звали её.

Что вам в Поволжье-то не сиделось?

Как в Подмосковье-то занесло?

Чистим страну. Великое дело.

Классовый враг. Мировое зло.

Муж коммунистом назвался, вроде,

Думал в столицу, гад, улизнуть.

Немец работал  на химзаводе,

В Бутово будет  кому помянуть.

Нет здесь неправедно осужденных,      

Бдительным надо, товарищ, быть!

Нечего жить в Подмосковье шпионам

И с иностранцами дружбу водить!

 

…Эльза, ни на каких шпионок

Ты не похожа. Враг рядом, бди!

Эльза, таких, как ты, девчонок

У нас на Рязанщине пруд пруди…

 

 

Голос Эльзы

 

Две Родины, два сердца, две утраты,

Всё так слилось. Разделишь – будет рана,..

Мы колонистами пришли когда-то,

И стала Русь землёй обетованной

Тюрьма семь пар сапог железных сточит,

Семь посохов сотрёт  до основанья...

Я странно называюсь – Russlandeutsche:

 Моя судьба, мой дом, моё призванье -

Два берега, две жизни, два наречья