Настоящее имя – Эдит Джованна Гассион

(род. в 1915 г. – ум. в 1963 г.)

 

Великая французская эстрадная певица и автор песен. Гордость Франции, символ ее культуры, явление мирового музыкального искусства.

 

Ее голос невозможно спутать с каким-либо другим. Страстный, будоражащий душу, он как будто исторгается из глубины сердца певицы. Удивительно сильный голос для такой миниатюрной, хрупкой женщины, какой была Эдит Пиаф. Однажды отец маленькой Диди с сожалением сказал: «У этой девочки все в горле и ничего в руках», ведь он был уличным акробатом и хотел сделать ее партнершей. Но Луи Гассион угадал и предназначенье своей дочери: ей предстояло стать великой певицей.

Пиаф всегда подчеркивала, что пришла на сцену с улицы. Она и родилась-то холодной декабрьской ночью прямо на тротуаре, на плаще полицейского. Ее мать Анита Майар была цирковой певицей. Вскоре после рождения девочка оказалась у бабки-алкоголички, потому что отец ушел на фронт (ведь полыхала Первая мировая война), а легкомысленная мамаша исчезла и вспомнила о дочери, когда та уже стала знаменитой, – для того, чтобы через полицию требовать деньги на пропой. В конце концов однажды ее нашли мертвой в канаве.

С отцом Эдит повезло больше. Когда он вернулся с войны и увидел грязного, истощенного, рахитичного и слепого ребенка, то немедленно увез к своей матери в Нормандию. Новая бабушка определила кроху в… публичный дом, где работала кухаркой. Именно здесь Эдит узнала настоящую заботу. «Мадам» Мари и ее девицы в течение трех лет нежно опекали девочку и пытались лечить ее от катаракты. Медицина оказалась в ее случае беспомощной. И тогда кому-то из девиц пришло в голову всем заведением помолиться Св. Терезе в соборе Лизье. Приняв благочестивый вид, барышни поехали туда и целый день провели на богомолье. Через несколько дней Диди прозрела.

Вскоре она пошла в школу и проучилась около полугода. Но тут вмешалась общественность, которая, как всегда, лучше знает, кому и где место. Из «неприличного» дома Луи пришлось дочь забрать и сделать бродячей артисткой: он устраивал акробатические представления, а она собирала деньги и пела песенки типа «Я потаскушка». Ее исполнение нравилось людям. К 14 годам она уже почувствовала себя настолько уверенной, что ушла от отца, нашла аккомпаниатора – такого же самоучку, а потом уговорила сводную (по отцу) сестру присоединиться к ней. Симона была на два с половиной года младше, но решилась уйти от матери, которая была вечно пьяной. Так сестрички начали самостоятельно зарабатывать на жизнь и отныне пошли по ней рука об руку.

Ведущую роль в этом дуэте играла Эдит. Ее мощный голос собирал толпы, перекрывал шум и гудки автомобилей. Больше всего девчонки любили петь для солдат Иностранного легиона и моряков, потому что среди них находили понимание, признание и любовь. Те гроши, которые зарабатывали, они с легкостью пропивали в веселых компаниях. Такой образ жизни мог бы показаться ужасным, но другого сестры не знали. Они не имели дома, одежду никогда не стирали, а изнашивали до непригодности, о манерах не имели понятия точно так же, как и о ванне. Они пребывали на социальном дне, в окружении воров и пьяниц, шулеров и скупщиков краденого, сутенеров и проституток. Своих «парней» часто не знали даже по имени. Один из них запомнился тем, что научил Эдит играть на банджо и мандолине. А Луи Дюпон подарил ребенка и даже предложил вместе жить. Но 17-летняя мама не испытывала особой привязанности к маленькой Сесиль, ее больше влекло на улицу, и никакие уговоры, ссоры и даже драки не могли ее образумить. Однажды Эдит уложила девочку в коляску и ушла от Луи, насовсем. Тогда он выкрал девочку, надеясь вернуть маму, но и это не помогло. А через два года малютка заболела менингитом и ушла из жизни, как будто ее и не было.

Для Эдит все текло по-прежнему. Она пела так много, что временами теряла голос. Ее не покидала уверенность, что в один прекрасный день появится какой-нибудь импресарио и предложит настоящую работу. И она дождалась такого дня. В толпе слушателей оказался элегантный мужчина, который буквально впился в нее глазами. Это был владелец шикарного кабаре «Жернис» Луи Лепле. На клочке газеты он написал адрес и назначил место встречи. С нее, собственно, начался отсчет творческой биографии Эдит Гассион.

Она беспрекословно слушалась «папу Лепле». Знаток своего дела сразу поверил в талант уличной певички и решил удивить изысканную публику «Жерниса» своей находкой. Он дал ей пианиста, отрепетировал номер, сделал широкую рекламу и придумал сценическое имя Мом Пиаф – Малютка Пиаф. На парижском жаргоне оно означало «воробышек». У нее не было нарядов. На сцену пришлось выйти в черном вязаном платье с одним рукавом, которое они с Симоной едва успели закончить, а оголенную руку прикрыли чужим платком сиреневого цвета. С тех пор она считала, что сиреневое приносит ей счастье, а маленькое черное платье неизменно было в ее гардеробе.

Первое же выступление на сцене кабаре покорило публику. Но не вскружило голову Эдит. Она уже хорошо знала жизнь и понимала, что предстоит много трудиться, чтобы эта победа не оказалась последней. Терпеливо и целеустремленно добивалась она своего: искала песни у издателей, слушала других певцов и вникала во все тонкости профессии. Кроме того, ей пришлось учиться элементарному – грамоте, умению говорить, одеваться, вести себя за столом и даже чистить зубы. В этом ей помогали Лепле и еще Буржа, который был почти вдвое старше Эдит и долгие годы оставался сначала любовником, а потом другом, опекал певицу, писал для нее песни, посвятил поэму, а она поверяла ему свои мысли и чувства.

Благодаря настойчивости Буржа Пиаф делала заметные успехи. В начале 1936 г. состоялся ее большой концерт, а затем вышла первая пластинка «Чужестранец». И хотя она частенько удирала на улицу, в солдатскую казарму или кабачок, в работе преображалась и трудилась как каторжная.

Эдит была счастлива. Но счастье оказалось так велико, что не могло продлиться долго. 6 апреля среди ночи в своей квартире был убит Луи Лепле. Все рухнуло в один день. Эдит пережила потрясение не только из-за утраты. Ее и дружков с Пигаль, которых она в последнее время приводила к дверям кабаре, обвинили в причастности к убийству. Прямых доказательств полиция не нашла, и Пиаф вскоре выпустили, но «дело Лепле» еще долго отравляло ее существование. Где бы она ни пыталась выступать, падкие на сенсацию журналисты снова и снова вытаскивали на свет эту историю, а публика встречала «убийцу» оскорблениями и свистом. Ей приходилось петь в дешевых забегаловках и кинотеатрах между сеансами, скитаться и голодать, потому что все, вплоть до одежды, уже было распродано.

Несколько месяцев неразлучные сестры жили как в кошмаре, пока им не встретился новый ангел-хранитель – Реймон Ассо, бывший солдат Иностранного легиона. Он стал секретарем у знаменитой певицы Мари Дюба, перед талантом которой Эдит преклонялась. Они раньше встречались в актерском бистро. Ассо заинтересовался начинающей, а теперь отверженной певицей, пригласил ее на концерт Дюба, а потом они стали видеться часто. Однажды он произнес: «Тебе нужен кто-то, кто “сделает” тебя целиком. Тебе надо всему учиться». И взял на себя нелегкий труд по укрощению строптивой.

Эдит не сразу подчинилась обаянию и влиянию Реймона. Она мучила своего благодетеля, сводила на нет все его старания. Стоило ему отвернуться, как она тут же пускалась в новый загул. А он очень любил «свою девочку» и ради нее расстался с женщиной, которую все считали его женой. Он самоотверженно служил таланту Пиаф, создал индивидуальный стиль певицы, сформировал репертуар, написал целый ряд песен, привлек талантливого композитора Маргерит Монно, которая научила Эдит играть на рояле, чувствовать музыку всей душой и стала ей близкой подругой. Ассо был единственным из мужчин, кому Эдит верила и который не обманул ее ожиданий, что, впрочем, не помешало ей выставить его за дверь, когда в доме появился новый «патрон». Если Лепле вытащил Эдит с улицы на сцену, то Ассо создал ее как профессиональную певицу. Она была его творением. Забегая наперед, скажем, что Реймон Ассо умер в 1968 г., пережив Пиаф на пять лет. Незадолго до кончины он работал над предисловием к новой пластинке певицы. И так сожалел, что не смог ее уберечь.

«Период Ассо» был для Пиаф взлетным. Состоялся ее дебют с оркестром в престижном концертном зале «ABC», открывший новую страницу в карьере. Все газеты написали тогда, что во Франции родилась великая певица. Наступило время успехов, миллионных гонораров, путешествий, славы. Эдит стала посещать модельеров, жить в шикарных отелях, обзаводиться дорогими машинами. Она раз и навсегда обрела сценический образ: бледное лицо, большой лоб, выразительные глаза, ярко-красные губы, одинокая фигурка в коротком черном платье на сцене, где нет ничего лишнего. Часто она пела с закрытыми глазами, как бы возвращаясь в свое незрячее детство, когда мир воспринимался только слухом, и все свои чувства старалась выразить и донести до слушателей именно голосом.

После Ассо такую же большую роль в жизни певицы сыграл Поль Мёрисс – педантичный и чопорный красавец, сын владельца банка, который испробовал разные занятия и остановился на театре, пел в мюзик-холле и кабаре. С ним Пиаф прошла своеобразную школу изысканности, обрела класс, начиная с того, что стала жить в престижном районе Этуаль. Они были настолько разные, что походили на лед и пламень, а их сожительство превратилось в постоянную борьбу с шумным выяснением отношений и боем посуды. Они вместе выступали в музыкальных спектаклях. Наблюдая столкновение таких ярких характеров, Жан Кокто – поэт, драматург, писатель и художник, хорошо разбиравшийся в музыке, – написал одноактную пьесу «Равнодушный красавец» и предложил парочке сыграть самих себя. У Мёрисса роль была без слов, Пиаф же предстояло буйствовать на сцене и нести на себе основную нагрузку. Она блестяще справилась с этой работой – пьеса стала гвоздем сезона 1940 г.

Тяга к драматическому искусству привела уже известную певицу и на съемочную площадку. Первая проба сил состоялась в 1937 г. в фильме «Холостячки», затем появилась картина «Монмартр-на-Сене», где Пиаф получила главную роль, и уже в 50-е гг. – фильм «Любовники завтрашнего дня». Возможно, работа в театре и кино была бы более плодотворной, если бы не война. В Париж немцы вошли в июне 1940 г. и хозяйничали долгие четыре года: ввели массу запретов, систему аусвайсов, облав и прочих «прелестей» оккупации. Пиаф не захотела пополнять армию беженцев. Куда бежать и зачем? Что спасать? Материальными благами она не умела дорожить. Все ее богатство – талант – было с ней. Пройдя регистрацию в Управлении пропаганды, она получила допуск к работе, без которой просто не мыслила существования.

В годы войны, как и большинство соотечественников, Эдит мерзла в неотапливаемом жилье, выстаивала очереди за всем необходимым, носила вещи на черный рынок, испытывала жуткий страх. И неистово работала – репетировала и выступала, преимущественно давала концерты в пользу военнопленных и Красного Креста, но приходилось петь и для фашистов. Иногда ей удавалось заработать приличные деньги, но она тратила их на помощь тем, кто нуждался больше, и на посылки в лагеря для солдатиков, которых Эдит всегда любила, а теперь стремилась поддержать. Известен такой факт. По просьбе друзей она уговорила начальника лагеря сфотографироваться с пленными. Участники Сопротивления изготовили с групповой карточки маленькие, на каждого солдата, и приклеили их на фальшивые удостоверения. В следующей поездке Пиаф провезла их в лагерь. Некоторые узники сумели бежать и выжить, имея на руках эти документы.

Часто бывает так, что человеку, нашедшему свою дорогу в жизни, вроде бы сама судьба посылает нужных попутчиков. Так было и с Пиаф. Кроме уже упомянутых друзей, огромную роль в становлении певицы сыграл Луи Барбье. Как импресарио, он был профессионалом высокого класса и сумел внести организационное начало в ее концертную деятельность. Барбье устроил две недели ее выступлений в одном из лучших мюзик-холлов страны «Мулен-Руж». А потом гастроли не только по Франции, но и во многих странах мира. Он обеспечил Пиаф гонорары на общую сумму около полутора миллиардов франков.

Но Эдит не умела экономить, любила одаривать всех подряд, могла привести в дом или ресторан компанию бродяг и угощать их, умудрялась покупать платья по цене до трех миллионов, а потом ни разу их не надеть. Она по-прежнему много пила, и этой слабостью пользовались мелкие людишки. Но появилась и еще одна страсть, требовавшая больших денег, – Пиаф стала выискивать и поддерживать молодые таланты. Этот период творчества она сама назвала фабрикой. А первым ее «продуктом» оказался Ив Монтан, которого предложили певице для разогрева публики в одном из концертов. Эдит не только заставляла его трудиться до изнеможения, прорабатывала до мелочей каждое его выступление, написала для него первые свои песни. Конечно же о любви, которая возникла между ними. В кипении страстей за два месяца родился новый Монтан. После освобождения от фашистов он уже на равных пел с Пиаф в одном концерте в самом престижном мюзик-холле «Этуаль». Поняв, что сделала для Ива все возможное, Эдит рассталась с ним, хотя это было трудное решение, ведь любимый предлагал ей замужество.

Она пошла дальше, в ногу со временем, чутко реагируя на перемены, безошибочно определяла одаренных исполнителей и превращала в явления песенного мира. Так состоялся ансамбль «Друзья песни», объехавший с Пиаф города Америки. Так появились знаменитые впоследствии шансонье Шарль Азнавур, Робер Ламуре, Эдди Константин, Феликс Мартан и многие другие. Отныне жизнь Эдит стала похожа на марафон. Популярность ее стремительно росла, в лучших концертных залах страны зрители плакали и целовали ей руки. Она стала гордостью нации и представляла Францию во многих странах мира. Ее слушали и удостаивали чести общения такие особы, как генерал Эйзенхауэр, который еще не был президентом, принцесса Англии Елизавета и герцог Эдинбургский. Во время турне по США Пиаф пела в Голливуде, гостила у Чарли Чаплина и заставила его прослезиться, а о ее работах в кино мэтр отозвался примерно так: «Эта женщина должна была бы делать на экране то, что я».

Пиаф вообще очень любила бывать в Америке, и посещала ее девять раз. Здесь началась самая романтическая и печальная история любви певицы и участника чемпионата по боксу Марселя Сердана. Оба они находились на пике славы и приехали покорять Америку. Правда, чемпионом Сердан так не стал, в чем – не без оснований – упрекали Пиаф. А через два месяца он погиб в авиакатастрофе. В тот вечер, 26 октября 1949 г., публика «Версаля» стоя встречала певицу, а она исполнила посвященный памяти Марселя «Гимн любви», слова которого принадлежали ей самой, а музыка – Маргерит Монно. Эта любовь осталась самой светлой песней Эдит. Возможно, именно потому, что оборвалась на самой высокой ноте и так внезапно. Останься Марсель в живых, кто знает, как бы все сложилось, ведь у него были жена и трое сыновей. После гибели Сердана Эдит в память о нем заботилась об этой семье.

Многие годы она существовала в шальном ритме, меняя местами дни и ночи, доводила себя до изнеможения, растрачивала не только деньги, но и здоровье, не задумываясь над тем, что за это придется расплачиваться в будущем. Первым серьезным сигналом стал приступ белой горячки. А дальше… За последние 12 лет жизни, по свидетельству сестры Симоны, Эдит пережила четыре автомобильные катастрофы, одну попытку самоубийства, четыре курса дезинтоксикации, один курс лечения сном, три гепатические комы, один приступ безумия, два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии и один отек легкого. Этот «послужной список» усугубляла наркомания. Впервые она познакомилась с морфием после операции и дошла до того, что вводила себе до 10 доз в сутки. Ее мучил артрит, и вместо кортизона больная колола наркотик, обманывая всех.

Совсем еще молодая женщина, у которой было все для счастливой и безбедной жизни, превращалась в развалину, мучилась и искала путь спасения. Она нашла его в новой любви. 29 июля 1952 г. в возрасте 37 лет Пиаф обвенчалась с 46-летним Жаком Пилсом. Ей казалось, что брак способен возродить все лучшее, оставшееся в ней. Но это был самообман. Наркотики подтачивали силы, а вскоре начали сказываться и на работе. Эдит стала терять память и забывать тексты, могла заблудиться на сцене, упасть перед микрофоном. Часто с концертов певицу увозили тайком, чтобы ее не видели посторонние. С ней начали расторгать контракты. Самое ужасное состояло в том, что Жак не помогал Эдит исцелиться, а стал ее собутыльником.

После четырех лет замужества она опять осталась одна, мало веря в то, что счастье для нее возможно. Внешне певица выглядела просто ужасно: руки и бедра были в сплошных ранах, синяках и струпьях, лицо ее спасал только грим. И тем не менее на сцену она выходила, пожалуй, не реже, чем раньше, хотя близкие буквально следили за ней. Во время гастролей за рубежом в течение 12 недель зал «Олимпия» был переполнен. Врачи предупреждали, что каждый концерт укорачивает дни Эдит, запрещали ей репетировать, но она повторяла одно и то же: «Не мешайте мне петь. У меня больше ничего не осталось в жизни». Она работала как в горячке, в невероятной борьбе, поражая всех неизвестно откуда появлявшейся силой. Программа «Олимпия-бО» стала вершиной творчества Пиаф, так как в нее были включены лучшие произведения певицы, среди которых была и песня-исповедь «Нет, я ни о чем не жалею». Она, как всегда, пела о любви, трагической, такой какой была полна ее собственная жизнь. Ведь по меткому выражению Симоны, «ни один мужчина не пощадил ее. Каждый отметил своим шрамом».

Только последний возлюбленный Эдит Пиаф оказался тем, кого она ждала всю жизнь. Это был Теофанис Ламбукас – парикмахер, античный красавец, поклонник Пиаф, мечтающий петь. Он был на двадцать лет моложе. Явившись в больничную палату проведать угасающую звезду, он вошел в ее судьбу, и своей любовью сумел продлить ей жизнь. Тео ухаживал за Эдит нежно и тактично, познакомил с родителями и сестрами, а вскоре сделал предложение. Он знал, что эта женщина обречена (у нее диагностировали рак), и все-таки боролся. И произошло чудо – она снова начала работать: репетировать и готовить Теофаниса. 25 сентября 1962 г. Эдит Пиаф и ее воспитанник Тео Сараппо (псевдоним придумала сама Эдит, «сараппо» в переводе с греческого означает «я люблю тебя») дали совместный концерт на Эйфелевой башне, и их голоса слушал весь Париж. 9 октября в православной церкви две звезды обвенчались.

Они еще успели выступить в нескольких концертах. Последний раз Пиаф вышла на сцену в оперном театре Лилля 18 марта 1963 г. Молодые авторы писали для нее песни, похожие на завещания, а публика с замиранием сердца слушала их. Состояние здоровья Эдит неуклонно ухудшалось, рецидивы следовали один за другим. Тео не отходил от жены ни на шаг, возил ее то на море, то в горы и ухаживал, как за ребенком. Но 10 апреля начался отек легкого, и ночью Эдит Пиаф скончалась. Их брак продлился один год и два дня.

В больничном фургоне тело самой маленькой из великих певиц, как называли Пиаф американцы, было доставлено в Париж. Действительно, она стала похожа на воробышка, поскольку уменьшилась в весе до 33 кг. 14 октября на кладбище Пер-Лашез собралось 40 тыс. человек, чтобы проститься с этой незаурядной женщиной, ставшей легендой при жизни. Рим запретил отпевать певицу, так как она «жила во грехе», но два священника все-таки отслужили заупокойную мессу как частные лица. Да, она была великой грешницей, но и великой мученицей, и великим талантом…

Через семь лет в той же могиле был похоронен и Тео Сараппо, погибший в автомобильной катастрофе. Он ничего не унаследовал от Пиаф, кроме огромных долгов, которые выплачивал до конца дней. Все, что он мог сделать в память о супруге, – это петь, в том числе и ее песни во славу любви, которая и есть торжество жизни.

 

ФИЦДЖЕРАЛД ЭЛЛА

 

 

(род. в 1918 г. – ум. в 1996 г.)

 

Американская джазовая певица. Записала более 250 альбомов общим тиражом около 100 млн экземпляров.

 

Она принадлежит к небольшому кругу избранных людей искусства, которых в любом уголке земного шара узнают по одному лишь имени на афише. Если эта певица захотела, она могла бы украсить все стены своего дома в Беверли-Хиллз медалями, призами, грамотами, скульптурками премий «Грэмми» и почетными докторскими дипломами – наградами, накопившимися у нее за почти 60-летнюю творческую карьеру. Однако до самой своей смерти она так и не привыкла к заслуженному положению звезды – в артистической среде трудно было найти другую такую скромную исполнительницу.

Элла Фицджералд родилась 25 апреля 1918 г. в городке Ньюпорт-Ньюс, штат Вирджиния, в бедной негритянской семье. В раннем детстве отчим увез семью в Йонкерс под Нью-Йорком, где ее мать нашла работу в прачечной. «Я никогда не считала себя певицей, – вспоминала Элла. – Моим настоящим увлечением были танцы. У моей мамы было много граммофонных пластинок с записями популярных исполнителей. Больше всего мне нравилась Конни Босуэл, и я стала петь ее песни».

Будущая королева джаза училась музыкальной грамоте по школьному учебнику. Но дальше дело не пошло, и она до конца своей жизни завидовала тем певцам, которые имели настоящее образование и могли свободно читать ноты. Элла даже пыталась брать частные уроки фортепиано, но «мама скоро заметила, что я играю все время одни и те же упражнения. По тем временам пять долларов были большие деньги, и занятия пришлось прекратить».

В 1934 г. Фицджералд решила принять участие в любительском танцевальном конкурсе, но выйдя на сцену, от волнения… запела. За исполнение песни «Джуди» жюри присудило ей первую премию, составлявшую 25 долларов. Слух о молодой певице дошел до компании «Коламбия бродкастинг систем», и ей предложили работу в одном из первых радио-шоу. Но тут совершенно неожиданно умерла ее мать, и за несовершеннолетнюю Эллу некому было подписать контракт. Так она упустила свой шанс выйти на «взрослую» сцену.

Однако ее профессиональный дебют все-таки состоялся. Целую неделю в феврале 1935 г. Элла выступала на сцене Гарлемского оперного театра, после чего приятель привел ее к руководителю джазового оркестра Чику Уэббу. Фицджералд спела ему три песни, но с оркестром Чика уже выступал певец, солистка была ему не нужна, и он сказал сквозь зубы: «Завтра мы выступаем в Йельском университете. Приходи к нашему автобусу – если понравишься публике, получишь работу». Публике она понравилась.

Худую 16-летнюю негритянку в купленном в складчину гарлемскими хористками скромном платье приняли в серьезный коллектив. Так певица появилась на джазовом небосклоне, где царил свинг с его четкой мелодической линией. Когда же на смену ему пришел более «развязный» би-боп, именно Элла ввела в джаз новые формы импровизационного вокала. Сама себя она считала еще одним инструментом в оркестре и говорила: «Когда я пою, я мысленно ставлю себя на место тенора-саксофона».

На сцене и в жизни Элла мало заботилась о своем внешнем виде – да и откуда у девочки из семьи прачки мог появиться вкус к нарядам и украшениям? Легкий нрав, оптимизм создали ей славу контактного, обаятельного в общении человека. У Чика Уэбба и его жены не было своих детей, и они со временем так привязались к Элле, что стали считать ее дочерью, хотя девушка по возрасту годилась Чику в сестры – ему было немногим за тридцать.

В этом же 1935 г. вышла первая пластинка Фицджералд «Любовь и поцелуи», которая принесла певице гонорар в 25 долларов – такой же, как и приз на памятном любительском конкурсе. Зато через три года старинная народная песня «Желтая корзина», аранжированная в джазовом стиле, вышла рекордным для того времени тиражом – один миллион экземпляров. В 1938 г. известность новой исполнительницы затмила популярность самого Уэбба. Легкой суинговой манерой пения и четкой фразировкой Элла была способна придать очарование любой, даже бессмысленной эстрадной песенке.

Ее наперебой стали приглашать работать в большие оркестры, предлагали высокую оплату, но она хранила верность коллективу «отца», как она называла Чика. И вот когда казалось, что жизнь обрела устойчивость и впереди ожидает неуклонный подъем, пришло горе: в июне 1939 г., пролежав неделю в больнице, Уэбб скончался.

Вскоре по единодушному решению музыкантов оркестра Фицджералд возглавила коллектив. В этот период она на короткое время связала себя брачными узами: «Замуж я вышла на спор. Я была такая глупая, что пошла на пари с парнем, который утверждал, что я не решусь выйти за него. Когда ребята из оркестра узнали об этом, они прямо рыдали».

В 1941 г. джаз-бэнд Уэбба распался, и несколько лет Элла провела в гастрольных поездках с вокальной группой, с известными оркестрами и с сольными концертами. Впоследствии она вспоминала: «Самое сильное впечатление у меня осталось от гастролей с оркестром Диззи Гиллеспи. В то время у музыкантов было принято после концерта собираться на так называемые «джем-сейшн», где они играли «для души». Именно так и появилась песенка «О леди, будьте добры» – Диззи уговорил меня исполнить ее вместе с ним на радио. Об этом узнали в компании грамзаписи «Декка рекорде» и пригласили меня сделать запись…»

Как-то в 1948 г. Фицджералд попала на «Джаз в филармонических концертах» знаменитого продюсера Нормана Гранца. Ее узнали в зале и попросили выйти на сцену. Эта встреча с Гранцем стала поворотной в ее карьере, и через два года они начали вместе гастролировать. Став в 1954 г. ее официальным импресарио, Норман уговорил Эллу расторгнуть договор с «Деккой» и записать серию вокальных альбомов (песни Портера, Эллингтона, Гершвина, Берлина, Харта и Роджерса) на его студии «Верв». Позже он говорил: «Я считаю, что исполнение Эллой «Танцев в Савойе» Б. Гудмена – это самый невероятный, самый блистательный образец вокального джаза, когда-либо выпущенный на пластинках».

В самом начале своего сотрудничества с Гранцем 29-летняя Элла вышла замуж за контрабасиста Рея Брауна: «Наш брак был удачным, но семейная жизнь двух людей, занятых в искусстве, протекает сложно. Нужно по-настоящему научиться понимать друг друга». Супруги усыновили мальчика, тоже Рея, но в 1952 г. все же развелись. После этого они поддерживали хорошие отношения и время от времени вместе выступали на эстраде.

После развода с Брауном Фицджералд четыре года прожила в Копенгагене («у меня там был роман»), а вернувшись в Америку, впервые выступила с симфоническим оркестром в Бостоне. После этого она могла петь с кем угодно: «Я выступала с доброй дюжиной симфонических оркестров, с большими «бэндами», с трио и с отдельными музыкантами. И если даже одну песню исполнять с таким разнообразным музыкальным сопровождением, то все время остается ощущение новизны». Успех был огромным.

Но в то же время Элла жаловалась, что когда ей приходилось выступать в больших залах с резонирующей акустикой, то ей «очень не хватало ощущения интимности». Несмотря на всемирную известность, она всю жизнь была застенчива и одинока и не поддерживала отношений даже с теми музыкантами, с которыми успешно работала, встречаясь с ними только на записях и концертах. Преображалась певица лишь на сцене, чувствуя себя абсолютно раскованной и свободной.

В 1967–1970 гг. Фицджералд записывалась на студиях «Кэпитол» и «Реприз», решив добавить в свой репертуар популярные хиты того времени. Но этот эксперимент не нашел поддержки у публики, и Элла вернулась в новую студию Гранца «Пабло рекорде», где продолжила работу со своими давними друзьями Джо Пассом, Оскаром Петерсоном и Каунтом Бэйси. Гранц считал, что выступать даже шесть месяцев в году для нее многовато, но… «она любит петь, и остановить ее невозможно».

Второй страстью Фицджералд после пения стала кулинария. Во всех комнатах ее дома в Лос-Анджелесе были горы книг: «Мне их присылают со всего света. Поваренные книги захватывают не меньше, чем любовные истории – ловишь себя на том, что начинаешь сравнивать, какие блюда способны приготовить разные повара из того же мяса…» В силу этого увлечения Элле частенько приходилось бороться с полнотой и периодически худеть. Это при том, что перед выступлением она вообще никогда не ела, поскольку на сцене «было бы трудно контролировать дыхание».

Сотрудничество с Норманом Гранцем принесло певице большие доходы, что позволило ей много сил и времени отдавать общественной деятельности. Главное внимание она уделяла детям, создав специальный детский центр имени Эллы Фицджералд в Уоттсе, одном из районов Лос-Анджелеса. А в своем уютном доме в Беверли-Хиллз она жила в полном уединении в окружении двух собак и любила принимать племянницу, с которой ее всегда связывала тесная дружба.

Последние двадцать лет жизни всемирно известная певица провела в непрерывных мучениях и борьбе за жизнь. В 1971 г. после перенесенной операции по удалению катаракты она едва не ослепла и до конца жизни видела практически одним глазом. В 1985 г. было прервано концертное турне из-за проблем с легкими. Потом – сердечный приступ, обострение диабета и как следствие – ампутация обеих ног ниже колена. 15 июня 1996 г. она умерла.

Полвека Элла отдала любимому делу, во многом определив направление джазового вокала. Она была двенадцать раз награждена самой престижной американской премией «Грэмми», присуждаемой Национальной академией звукозаписи и техники, двадцать два раза получала призы читателей журнала «Даун бит» и была удостоена в 1980 г. награды Центра исполнительских искусств имени Кеннеди. Газеты восторгались: «Элла Фицджералд может спеть даже телефонный справочник».

В одном из своих последних интервью Первая Леди Джаза сказала: «Существует мнение, что начало карьеры обязательно связано с пением в церкви или со счастливым случаем в жизни. Дело же между тем не в истоках творчества, а в отношении к своему призванию, в умении переносить неудачи. Были в моей жизни счастливые увлечения, были и такие, которые плохо закончились. Мне бы не хотелось сосредоточивать на них внимание, как не хотелось бы никого осуждать, и все же я считаю, что повидала на своем веку столько удивительных мест, пережила столько прекрасных минут, встречалась с такими великими людьми, что все вместе могло бы составить замечательный рассказ».

 

КАЛЛАС МАРИЯ