День 62-й, корабельное время 10:15,

Карантинный блок «Несокрушимого», одиночный бокс № 092

Настаз – светлая эйджел, клан «Шепот тьмы»

 

Весь вечер ученая Настаз просидела в обучающем гипношлеме перед экраном головизора, усваивая еще одну разновидность языка хумансов. Как она и предполагала первоначально, этот диалект имел отдаленное родство с несколькими базовыми диалектами Склавении, в том числе и с тем наречием, на котором разговаривают венеды, один самых много численных тамошних народов. Сначала Настаз предполагала, что у нее возникнут проблемы с обучением через гипнопедический шлем, предназначенный для голов хумансов, которые короче, чем головы эйджел, но шире их в височной части. Неплотное прилегания шлема и не совсем правильное расположение микроизлучателей может вызвать у обучаемого тяжелую головную боль. Но, шлем, который ей принесли, оказался подогнан точно по ее личной мерке, и давал очень четкое и понятное восприятие. Со шлемами индивидуальной подгонки всегда так.

После прогона первого учебного кристалла, когда пришло первое понимание и произносимые героями слова начали обретать смысл, Настаз охватила исследовательская лихорадка. Она была буквально в полушаге от понимания главной тайны. Зрелая высокоразвитая цивилизация хумансов, на которую не оказали большого влияния практикуемые светлыми эйджел политтехнологии Управляемого Хаоса, была готова раскрыть перед ней свои тайны. Обучающе-информационные кристаллы второго уровня специально для Настаз были помечены надписями на торговом языке, и она, разумеется, выбрала любимую тему хумансов: «война», а внутри этой темы голофильм с возбуждающе противоречивым названием «Горячий снег».

Удар по неокрепшим мозгам светлой эйджел был сильнейшим. Фильм был посвящен отражению одной мирной оседлой цивилизацией вторжения диких хотя и сильно технизированных варваров. Как поняла Настаз предки хумансов, среди которых она сейчас находилась, защищались, а другие хумансы, которых в ленте называли «немцы», «фрицы», «гансы», «фашисты», «гитлеровцы», нападали. При этом технизированные варвары творили все те зверства, которые обычно творят дикие варвары на завоевываемой земле, только во много больших масштабах.

Фильм был так наполнен сильными эмоциями, что Настаз утонула в них всем своим сознанием. Сказать честно, тот, кто положил этот кристалл к материалам второго уровня, сильно рисковал. Если бы у Настаз было чуть меньше жизненного опыта, или она работала бы не с хумансами, а в какой-нибудь другой сфере деятельности, то необратимые изменения мышления высокоученой эйджел были бы неизбежны. То есть, говоря обыкновенным языком, она запросто могла сойти с ума, но, к счастью, этого не произошло.

«Они будут драться даже в самой безнадежной ситуации, – поняла Настаз, – они никогда не сдаются, и потому всегда побеждают. Кроме того, был показан маленький участок битвы, но хумансов на нем столько, что этого числа хватило бы на два-три полноценных клана эйджел. Нет, мы знаем, что хумансы привыкли жить более многочисленными сообществами, чем эйджел, но так называемые цивилизованные хумансы оперируют просто чудовищными масштабами…»

Немного отдышавшись и уложив изрядно растрепанные мысли, Настаз наскоро проглотила ужин, который на индивидуальном подносе прибыл по системе доставки. Собственно, она мало что поняла в этом кристалле, кроме его эмоционального накала, и обещала себе, что просмотрит его еще раз, когда будет лучше разбираться в групповой психологии цивилизованных хумансов. В описанной ситуации под давлением многократно превосходящего противника стандартные наемники, обычно сражающиеся за кланы эйджел, предпочли бы отступить, отдав противнику победу, но сохранив свои жизни. Эти же хумансы дрались буквально до последнего бойца, так что враг смог их уничтожить, но не сумел победить. Если потомки в этом смысле хоть немного похожи на предков, то цивилизацию эйджел ждут очень нелегкие времена. Следующим Настаз выбрала кристалл с надписью «Политическая география, общий обзор», рассчитывая отдохнуть от эмоционального накала предыдущей темы. Надо сказать, что в смысле отсутствия эмоций она не ошиблась. Изложена тема была сухо и до предела академично. Но само содержание потрясло Настаз и при отсутствии эмоций. Планеты, на которых обитают эйджел, считаются перенаселенными, если на них обитает больше трех миллионов особей. [39] Запретный Мир был населен семью миллиардами хумансов, и это был еще не предел, если население этой планеты ежегодно увеличивается на восемьдесят миллионов хумансов. С точки зрения эйджел, это просто ужас, и сухая констатация взрывного роста численности этого дикого подвида ранит Настаз даже больше, чем эмоции предыдущего сюжета.

Но вот вечер кончился, и свет в карантинном боксе стал медленно гаснуть. Утомленная потребленной информацией и переживаниями, Настаз быстро скинула с себя тапочки и одежду, после чего нырнула в постель, под тонкое одеяло. Нельзя сказать, что в этом карантинном боксе было особо холодно, но в любом случае воздух в корабле хумансов был значительно прохладнее, чем на корабле эйджел, к тому же ночью он похолодал еще больше, так что одеяло для теплолюбивой Настаз было совсем не лишним. По счастью, его размеров (не стандартных) хватало, чтобы долговязая светлая эйджел смогла завернуться в него с головой, выставив наружу только нос, который почти сразу начал выводить музыкальные рулады.

Но первая корабельная ночь (восемь часов условно темного времени), для Настаз не задалась. Несмотря на то, что условия были вполне комфортными и сон пришел почти сразу, снились Настаз вещи крайне возмутительные. Корабль хумансов оказался буквально пропитанным эмоциями, и эти эмоции в основном носили непривычный для эйджел сексуально-эротический подтекст. Это эмоциональное давление было такой силы, что Настаз никак не могла отстраниться от него привычными методами самодисциплины ума.

Ей все время снились обнимающие ее мускулистые красавчики-хумансы, которые увлекали ее в некое таинственное и уединенное место, для того чтобы заняться там с ней самым гнусным развратом, после которого она сама будет чувствовать себя животным. Едва Настаз вырывается из рук одного обольстителя, как тут же попадает в объятия другого – и все начинается сначала. Омываемая исходящими со всех сторон эмоциями влюбленных и совокупляющихся пар, Настаз ворочалось и металась на постели, пока окончательно не запуталась в собственном одеяле, обмотавшемся у нее вокруг горла. Тогда ей приснилось, что очередной претендент в любовники больше не пытается ее обнять и поцеловать, а пытается обрести ее благосклонность, забравшись на нее сверху и нежно душа ее, ухватив за шею двумя руками. [40]

Проснувшись с пересохшим ртом и отчаянно бьющимся сердцем, Настаз обнаружила, что никакой это не самец хуманса, который залез на нее сверху и душит, а всего лишь обыкновенное и вполне безвредное одеяло. Стыд и позор. Впрочем, некоторое время спустя бушующий вокруг эмоциональный шторм утих, в результате чего светлая эйджел получила возможность более-менее внятно соображать. Помимо всего прочего, эти цивилизованные хумансы оказались чрезвычайно эмоциональными, и Настаз подумала, не лежит ли в основе их желания жить большими группами тяга к таким вот коллективным эмоциональным пиршествам. Да, большинство из них напрямую не чувствуют чужих эмоций, но ведь подсознательное и бессознательное чувство никто не отменял.

Попив воды из крана и еще немного поворочавшись, Настаз уснула, напоследок подумав о том, что если такие эмоциональные штормы случаются тут каждую ночь, то ей и в самом деле лучше найти себе самца-любовника, с которым она могла бы удовлетворять все свои даже самые затаенные желания. Во имя какой Бездны она сдерживает себя, выполняя этические установки отвергшей ее цивилизации, в то время, когда принявшие ее к себе хумансы исповедуют прямо противоположные взгляды? К тому же самец хуманса в ее постели будет прекраснейшим объектом для изучения как сам по себе, так и как представитель всей своей расы. Надо только будет сделать так, чтобы ей достался достаточно высокопоставленный экземпляр, а не просто рядовой воин, которых тут наверняка пруд пруди. В таком случае бушующий каждый вокруг нее океан первобытных эмоций будет ей во благо, а не во вред.

Утром, едва Настаз успела подняться с лежанки и побрызгать себе в лицо водой из-под крана, дверь в ее комнату раскрылась и незнакомая самка хуманса вполне понятными словами (гипнопедия сработала) пригласила ее идти на совместный с другими хумансами утренний прием пищи в предназначенном для этого помещении, который тут называли завтраком. В принципе, это было уже значительное послабление режима ее изоляции и шаг к тому, чтобы она снова всерьез занялась своей научной работой, потому что у нее появляется возможность непосредственных контактов внутри этого странного сообщества. Хотя, как светлая эйджел, Настаз предпочла бы принимать пищу в одиночестве или только в компании своей дочери – разумеется, после того, как она наконец родится и немного подрастет.

Из своих боксов были извлечены также и пять остальных светлых эйджел, которые, как оказалось, находились в соседних помещениях. При этом одна из этих эйджел была в таком же, как у Настаз, ранге ученой, а остальные четверо были довольно низкоранговыми помощницами и ассистентками. По лицам, фигурам и общему помятому виду четырех из пяти этих эйджел было видно, что они перенесли эмоциональный шторм так же, как Настаз, если не хуже. И только одна, совсем молоденькая помощница самого низкого ранга в этой компании, лучилась свежестью и довольством. Настаз поняла, что девочка просто не стала сопротивляться неизбежному, отдавшись во власть чужих бушующих эмоций – вволю помастурбировала и, сбросив гнетущее всех эйджел сексуальное напряжение, заснула блаженным сном младенца. А чего стесняться, ведь для их клана все они умерли, и теперь, возродившись среди хумансов, они сами должны вести себя как хумансы, тем более что тут это не осуждается, а даже приветствуется.

Настаз ожидала, что столовая у цивилизованных хумансов будет похожа на те длинные и узкие помещения с одним-единственным длинным общим столом посередине, какие практикуют их полудикие собратья для совместных трапез. Однако действительность оказалась весьма далека от этих предположений. Помещение столовой оказалось почти квадратным и заставленным небольшими квадратными столиками – повыше для эйджел, пониже для хумансов. За столом для эйджел среднестатистический хуманс мог бы есть стоя и не нагибаться, за столом для хумансов Настаз могла бы есть только встав возле него на колени.

Столы для хумансов нужны были потому, что помимо шести самок эйджел, в столовую почти одновременно вошли еще пятеро хумансов – три самки и два самца. Одна самка и один самец были светлыми, еще один самец был чисто темным и еще две самки были полутемными – одна наполовину и одна на четверть. Настаз и не предполагала, что среди хумансов есть свои темные. Этих по отношению к местным цивилизованным хумансам эти пятеро предположительно являлись представителями конкурирующего клана. Во-первых – они носили совсем другую одежду, чем местные хумансы (а для этого вида это очень важный показатель), а во-вторых – всем своим видом демонстрировали растерянность и неуверенность, что, конечно же, не укрылось от внимания опытных эмпаток. Такое поведение совсем не свойственно для тех представителей этого вида, которые находятся среди своих и в безопасности.

Как только они узрели эйджел, весь их вид, поза, мимика и прочее сказало ученой Настаз о том, что таких, как она, эти хумансы видят первый раз в жизни. Парадокс, однако – ведь о том, кто такие светлые эйджел, известно всей обитаемой Вселенной. Особенно откровенно на эйджел пялилась светлая самка, которая, похоже, была самой старшей и начальственной в этой компании. Неужели она никогда в жизни не видела стройных беловолосых и белокожих остроухих красавиц? Эта самка то медленно моргала, свесив голову набок и приоткрыв рот, то прищуривалась, шевеля губами – видно было, что она с трудом верит своим глазам. Из какого же глухого захолустья явились во Вселенную эти хумансы, если они не знают самых очевидных вещей?

Чтобы получить пищу в этой столовой, было необходимо встать в очередь к тому месту, где осуществлялась раздача еды и напитков. Так уж получилось, что Настаз оказалась последней в ряду эйджел, а сразу за ней заняла очередь та самая светлая самка хумансов, нос которой, фигурально говоря, упирался Настаз между лопаток.

 

* * *

 

Тогда же и там же

1-й лейтенант Карен Уилсон

 

Да уж, в столовой меня ждало настоящее потрясение – уж чего-чего я не ожидала увидеть, идя на свой первый завтрак в новой роли, так этих изобретенных профессором Толкиным мифических созданий, образ которых так нещадно эксплуатируют писатели и киношники в Голливуде. Я сначала даже долго моргала, думая, что русские подмешали нам в пищу какие-нибудь психотропные таблетки и теперь у меня начались галлюцинации, но нет – создания, вымышленные силой человеческого разума, и не думали исчезать, наоборот, они вели себя вполне непринужденно и даже весьма раскованно, в свою очередь, как на какую-то диковину пялясь на нашего Пола Райана… Эй, Пол, у тебя что, выросла вторая голова или появились рога?

Нет, сомнений быть не может – это действительно эльфы! Настоящие эльфы, раздери меня Моргот! Точнее, эльфийки – да еще шесть штук сразу, одинаковые как сестры-близнецы, переговаривающиеся между собой птичьими голосами! Для полного сходства им не хватает лишь знаменитых эльфийских луков и народных одежд – вместо этого на них одинаковые корабельные комбинезоны. Значит, они действительно существуют и профессор Толкин их не выдумал?! Честно говоря, я просто потеряла дар речи, глядя на этих эльфиек. Мои коллеги тоже, наверное, были поражены таким явлением, но никто из них явно этого не демонстрировал. Только лейтенант Оуэн Ньюмен, тоже образованный, как и я, сказал что-то вроде «Ну не хрена ж себе!», а остальные, кажется, ни о каких эльфах и слыхом не слыхивали, а потому восприняли их появление достаточно спокойно. Интересно, откуда же все-таки они тут взялись, и что еще может быть припрятано в рукаве у русского диктатора?

Сама я не особо разбиралась в эльфийской теме. Сюда бы мою подругу по школе Сьюзен Стоун – та вообще с ума сходила по эльфам! Эта идиотка даже пошла к пластическому хирургу и изменила себе форму ушей, заострив их кончики, из-за чего сходства с эльфами у нее не прибавилось, а просто она стала выглядеть особо жалко. Ее бы сюда – она от счастья тут же написала бы кипятком себе в трусы! Но Сьюзен здесь нет, и это к счастью, иначе бы крику от нее было! Она вообще с самого детства была какая-то шизанутая, и очень хорошо, что она не стала удлинять себе ноги… [41]

Так уж получилось, что в очереди на раздачу я оказалась прямо позади этих ушастых дылдочек. Теперь я могу их беззастенчиво разглядывать – да что там, при желании я даже могу прикоснуться к спине той эльфийки, которая стоит прямо передо мной! Эх, Сьюзен, Сьюзен – ты бы точно полжизни отдала за такую возможность… Но и я пользуюсь этой возможностью по полной, потому что мне просто некуда деваться и мой нос буквально упирается в ее спину. От нее исходит какой-то особенный запах… Трудно объяснить, на что похож, но, когда зажмуришь глаза и втянешь этот запах носом – представляется почему-то море и цветущие каштаны на берегу… Хотя это даже не парфюм, а скорее всего, естественный запах ее тела…

Кстати, я еще раз убедилась, что Сьюзен Стоун – круглая идиотка. Зря она себя уродовала, потому что уши у эльфиек совсем не напоминают человеческие, и вообще – воспроизвести такое чудо путем пластической хирургии невозможно, с такими ушами можно только родиться. Они у них довольно большие, тонкие и очень подвижные… Когда эльфийка спокойно стоит, о чем-то размышляя, их кончики стоят почти горизонтально, мило выглядывая из белой копны удивительно тонких шелковистых волос; но вот слышится какой-то достаточно громкий звук (это, кажется, кто-то уронил ложку) – и ушки выпрямляются, становясь торчком и разворачиваясь параллельно голове – трепетные, чувствительные, подрагивающие, они ни на секунду не остаются в одном положении.

Вообще тела их такие же гибкие и трепетные, движения их плавны и, я бы сказала, грациозны. Я даже залюбовалась на то, как стоящая впереди меня эльфийка плавным, каким-то балетным движением, протягивает свою тонкую изящную руку и ставит на свой поднос выбранные блюда.

Когда я подумала о том, откуда они взялись, то первая мысль, пришедшая мне в голову, была о том, что русские создали их искусственно на этом своем чудовищном корабле (и мало ли что болтают, русские вообще мастера дезинформации). Но, глядя на них, я почему-то убеждалась, что мои домыслы далеки от истины. Явно эти шестеро не были слабенькими плодами эксперимента, вроде генной модификации и клонирования – нет, чувствовалось, что они являются представителями могущественной расы, существующей отдельно от нас где-то во Вселенной. И тут в мою голову закралась мысль – а что, если писатели описывали то, что видели своими глазами? Что если все эти эпические истории типа «Властелина Колец» – совсем не выдумки, а лишь хроники посвященного (ну, конечно, с некоторой долей вымысла)? Стоило мне сделать такое допущение – и границы моего привычного мира расширились. Приходилось признать, что вообще-то все в этом мире обстоит несколько не так, как я привыкла думать. Теперь, чтобы не сойти с ума, мне придется заново подстраивать свой разум под настоящую реальность.

А чтобы правильно его настроить, ему нужно задать определенные параметры. Во-первых – русские вовсе не такие тупые и жестокие варвары, как нам это внушали – в них есть нечто человеческое. Те из нас, кто думали иначе, уже покинули этот скорбный мир. Во-вторых – следует признать, что кроме нашей Земли существуют и другие миры, в которых живут разумные существа. И Чужие, как ни прискорбно, посвятили в эти тайны русских, а не нас, американцев. Из этого следует сделать вывод, что нам, то есть мне, следует быть более открытой к поступающей информации и постепенно избавляться от стереотипов. Наверняка впереди еще много удивительного, так что надо приучить себя не впадать в ступор при столкновении с необычными явлениями. И самое главное – для того, чтобы не только выжить, но и добиться какого-то положения в нынешних условиях, мне необходимо выполнять приказы этих русских, спать, где положат и есть все, что дадут.

Не знаю насчет моих коллег, но, приняв это решение, я почувствовала, как почва снова возвращается под мои ноги. Помнится, как в каком-то фильме герой говорил, что человек приспосабливается ко всему. Что ж, я могла бы дополнить – важно не просто приспособиться, но еще и научиться извлекать из этого пользу для себя…

 

* * *