Его Превосходительство Бенито Муссолини,

глава правительства, дуче фашизма и основатель Итальянской империи

В Италии не только король ломал голову над положением, в которое попала Италия. У дуче от сложившейся ситуации голова болела еще сильнее. Еще бы: если король, человек фактически непричастный к безобразиям фашистского режима, рискует всего лишь прижизненной отставкой (после чего проведет остаток лет в приятной для пребывания стране: Швейцарии, Великобритании или Соединенных Штатах), то у дуче в случае победы большевиков эта самая голова слетит с плеч с такой легкостью, будто она не была прикреплена к ним вовсе. Позер, фанфарон, демагог, авантюрист – все эти определения рядом с Бенито Муссолини кажутся бледными и пресными. Муссолини, по большей части – это не более чем трескучая видимость. Армия у него – хуже германской, флот качественно и количественно уступает британскому, а в собственной стране у его режима имеется сильнейшая непримиримая оппозиция: подполье, окопавшееся в городах и на заводах, а также ушедшие в горные леса злые коммунистические (и социалистические) партизаны-гарибальдийцы. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о коммунистических партизанах в Германии, например в горах Тироля? А в Италии их, конечно, поменьше, чем в Югославии, но намного больше, чем в той же Франции.

Правда, до недавних пор у коммунистических партизан Италии было маловато оружия, но в последнее время в тех районах гор, где засели их отряды, люди видели, как с огромных краснозвездных самолетов сбрасывалось множество грузовых парашютных контейнеров. Да и сложно было не увидеть десятки, если не сотни, больших грузовых куполов, медленно опускающихся на покрытые густым лесом горные склоны. По этому поводу Муссолини пребывал в чрезвычайном унынии. Фронт проходит по Днепру, а большевистские самолеты все равно сбрасывают на парашютах все необходимое своим союзникам-коммунистам. Теперь гарибальдийцы невероятно обнаглеют, и от них надо будет ждать новых неожиданных неприятностей. Ведь никто не знает, какие именно подарки прислал своим коммунистическим племянникам добрый русский дядюшка Джо.

С точки зрения дуче, лучше бы эти самолеты разбомбили Рим или еще какой крупный город – вот тогда фашистская пропаганда с полным правом кричала бы о зверствах злобных русских варваров. А так фашистские газеты и радио (а других в Италии и нет) тоже могут писать и говорить в стиле доктора Геббельса, переваливая с больной головы на здоровую, – но кто же им в таком случае поверит. Ведь можно написать, что русские самолеты вдребезги разбомбили, к примеру, Перуджу; но слухом земля полнится, и эти слухи народ предпочитает вечно врущей фашистской пропаганде, в результате чего непременно станет известно, что названный в газетах город никто не бомбил – и доверие к официальной прессе упадет до нуля. Когда такое случается, можно хоть исписаться самыми гениальными статьями, но толку не будет. Эту истину Муссолини познал, когда был главным редактором социалистической газеты и как мог противостоял официальной пропаганде. Разве что можно дождаться пока англичане разбомбят какой-нибудь городок; а так как налетают они ночью, вину за разрушения и смерти людей можно будет перевалить на русских…

А вообще дуче ужасно боялся, что бомбить будут именно его виллу. Он не был трусом в классическом смысле этого слова, однако имел преувеличенное представление о важности своей личности. Ведь он такой хороший командующий, замечательный стратег, настоящий лидер и душа итальянского народа, и если его убить, Италия сразу же рухнет под ноги победителей. Поэтому всякий раз, когда ПВО Рима обнаруживала в небе поблизости от города большой белый аэроплан, Муссолини тут же спускался в личный бункер-бомбоубежище, оборудованный прямо на территории виллы «Торлония», рядом с главным домом. Спустившись под землю, дуче сидел там ровно до тех пор, пока не поступал сигнал, что русские улетели. Бедняга даже и не подозревал, что если вдруг возникнет необходимость, его убежище расковыряют с такой тщательностью, что на территории виллы не уцелеет даже мышь. Бункер в таком случае служит скорее не для обеспечения реальной безопасности, а годен лишь для успокоения не ведающей об этом факте души.

А душа у Бенито Муссолини была неспокойна. Нет, он бы и в ус не дул, если бы в аналогичной ситуации, когда фронт проходил по Днепру, по ту сторону против итальянских солдат стояла бы только Красная Армия. Две тысячи километров от Днепропетровска до Италии – через всю Украину, Румынию и Балканы – это очень далекий путь. Но дело меняет то, что там, рядом с большевиками, стоят «марсиане», у которых очень длинные руки и такое пристрастие к быстрой маневренной войне, что рядом с ними даже Гудериан кажется медлительным тугодумом. Сейчас дуче сожалел, что полгода назад воспрепятствовал назначению Умберто Савойского, принца Пьемонта и наследника престола, командующим итальянской армии в России. Мальчику (38 лет) хотелось славы победителя и упрочнения своего политического положения, а вместо того он был бы вынужден, потерпев поражение от альянса русских большевиков и «марсиан», хе-хе, отречься от прав на престол, или даже, больше того, по обычаю древних римлян, спасаясь от позора, броситься на меч. А может, еще не поздно отправить этого заносчивого полуславянина [277] прямо в пасть к черту на Восточный фронт?

Что уж там скрывать: единственным преемником престарелого итальянского короля дуче видел только себя. Блистательный и неповторимый император Великой Итальянской Империи Бенито Первый… А что жена Ракеле у него есть, трое сыновей-наследников имеются, две дочери-принцессы тоже. У него есть даже любовница-аристократка, Клара Петаччи, а ведь этот предмет необходим каждому королю или императору, чтобы не сойти с ума от государственных забот. Ну чем он хуже Наполеона Бонапарта, которому только случайность помешала превратить Францию в великую империю?

Но дуче было невдомек, что случайность, поставившая точку в карьере Бонапарта, звали фельдмаршал Кутузов. И вообще, каждый основатель великой империи и претендент на покорение мира просто обязан совершить паломничество в Россию, где его уже ждут грабли, забытые среди тамошних полей и лесов еще в стародавние времена. Если не изменяет память, то «первооткрывателем» этого предмета был ярл Биргер, который пошел завоевывать Русь, но так и остался на топких, болотистых невских берегах. Потом «паломники к граблям» поперли косяком и многие после рыдали, что на русских просторах без всякого толка положили свои лучшие войска. Другие завоеватели – такие как Тамерлан – были умнее и обходили русские грабли далекой стороной. Этим везло: они, как правило, умирали в глубокой старости и собственной постели. Последними явилась неразлучная парочка, Адик и Беня, а также компания подхалимов помельче. И если другу Адику уже прилетело ручкой в глаз, а Маннергейма вместе с его Финляндией эти грабли и вовсе пришибли насмерть, то друг Беня пока отделывался легким испугом.

Но, несмотря на то, что Италия пока не понесла на восточном фронте серьезных потерь, теперь все мечты дуче о Великой Итальянской Империи разом накрылись чем-то мохнатым и неприличным. Эта штука была такой огромной, что под ней также уместилась Великая Румыния, Великая Венгрия, а также множество других громких и амбициозных политических проектов. Чем дольше длится затишье на фронте, тем сокрушительнее будет ожидаемый удар русских армий. Дополнительно ситуацию осложняет то, что разноплеменные (немецкие, венгерские, словацкие, румынские и итальянские) войска группы армий «Юг» общему командованию подчиняются весьма условно и в случае серьезного наступления большевиков и «марсиан» между союзниками начнется невообразимая путаница. А наступать «марсиане» умеют. Смоленское сражение и рывок их панцирных колонн к Риге показали, что в маневренной войне им нет равных. Нет, все-таки надо послать принца Умберто на Восточный фронт. Пусть делает что хочет, но обратно в Рим он вернуться не должен.

А ведь, кроме фронта по Днепру, есть еще и война в Африке. Немецкие, британские и итальянские солдаты отчаянно сражаются за кусок ливийской пустыни, а на самом деле там цена вопроса – Суэцкий канал. Пока тот в руках у англичан, все итальянские владения в Восточной Африке оказываются отрезанными от территории Метрополии. Контроль над этой коммуникацией до недавнего времени был одним из важнейших вопросов итальянской политики. Суэцкий канал и остров Мальта – вот два объекта, что позволяют англичанам господствовать в Средиземноморье. Правда, еще есть и Гибралтар, но о нем голова пусть болит у Франко. Но и тут не все ладно. Один на один итальянцы воевать с англичанами не способны. Не тот у них темперамент. Они охотнее ухаживают за местными бабами, чем воюют. Дуче уже докладывали, что его солдаты массово вступают в связи с местными женщинами: эфиопками и арабками, и тем самым портят чистоту итальянской расы.

Каждый раз, когда получаю отчет из Африки, я расстраиваюсь, – писал Муссолини, – Только сегодня, например, еще пять человек были арестованы за сожительство с чернокожими. Ох уж эти грязные итальянцы, они способны разрушить империю быстрее, чем за семь лет. Их не останавливает чувство расовой принадлежности.

Правда, за те же годы еще ни один итальянский солдат от таких контактов не забеременел, но Муссолини все равно пребывал в преужасном возмущении по поводу нарушения итальянских расовых законов. [278]

Но немецкий африканский корпус под командованием Роммеля уже готовился грузиться на корабли, чтобы убыть в Европу, и итальянцам в Северной Африке предстояло остаются в полном одиночестве. В тот момент, когда Германии катастрофически не хватает войск на Восточном фронте, Средиземноморье и Северная Африка перестали быть для Гитлера предметом первой необходимости. Но вслед за немцами эвакуироваться придется и итальянцам, поскольку иначе их там ждет верная гибель от рук англичан.

Вот так – куда ни кинь, всюду клин, и бедный дуче уже не знает, куда ему податься… Быть может, начать переговоры с англичанами о перемирии, а может, собрать все самое ценное и на подлодке рвануть в какую-нибудь Аргентину или Уругвай. А что, Муссолини еще достаточно молод для того, чтобы пожить в свое удовольствие на частной вилле, в окружении почтительных слуг и молоденьких девушек. По крайней мере, это лучше, чем закончить свою жизнь будучи растерзанным вырвавшейся на свободу разъяренной толпой или оказаться в руках палачей из НКВД. Уж эти сумеют доставить человеку последнюю в его жизни предсмертную неприятность. Так что – бежать, бежать, бежать. Надо только все тщательно продумать, чтобы не оказалось, что дуче добровольно кинулся в самое пекло. До самого последнего момента никто не должен знать о его замысле, да и в таком случае будет необходимо инсценировать свою смерть от какой-нибудь роковой случайности. Кто будет разыскивать покойника… Вот именно – никто.

* * *

Апреля 1942 года, вечер

Юго-западный фронт, Днепропетровский плацдарм