Территориальное сокращение российской мощи и влияния.

Основные задачи

Нашими основными задачами в отношении России на самом деле являются только две следующие:

а) уменьшить мощь и влияние Москвы до таких преде­лов, при которых она больше не будет представлять угрозу миру и стабильности международного сообщества;

б) внести фундаментальные изменения в теорию и прак­тику международных отношений, которых придерживается правительство, находящееся у власти в России.

С решением этих двух задач наши проблемы в отноше­ниях с Россией сократились бы до уровня, который мож­но было бы счесть нормальным.

Перед тем, как обсуждать способы решения этих задач соответственно в мирных и военных условиях, рассмот­рим их несколько подробнее.

Решение наших основных задач во время мира.

Обсуждая интерпретацию этих основных задач соот­ветственно во время мира и во время войны, мы сталки­ваемся с проблемой терминологии. Если мы будем про­должать говорить о конкретных ориентирах нашей поли­тики в условиях мира или войны как о «задачах», мы мо­жем столкнуться с семантическими сложностями. Поэто­му исключительно ради ясности введем произвольное различие. Мы будем говорить о задачах только в смысле основных задач, выделенных выше, тех, которые являют­ся общими как для войны, так и для мира. При ссылках же на направляющие ориентиры нашей конкретной по­литики в военное или в мирное время, мы будем гово­рить не о «задачах», а о «целях».

В чем могли бы состоять цели национальной политики США во время мира?

Они логично вытекают из двух главных задач, обсуждавшихся выше.

Итак, мы должны сказать, что нашей третьей целью в отношении России во время мира является создание ситуаций, которые вынудят Советское правительство признать практическую нецелесообразность действий на основе их нынешних концепций и необходимость по крайней мере такого внешнего поведения, как если бы эти концепции были заменены на противоположные.

Это, конечно, в основном вопрос удержания Советского Союза слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по сравнению с международными силами, находящимися вне его контроля, и поддержания со стороны некоммунистических государств высокого уровня требовательности к России в части соблюдения ею обычных международных приличий.

СПЕЦИФИЧНЫЕ ЦЕЛИ

Все перечисленные выше цели являются по своей при­роде общими. Попытка конкретизировать их завела бы нас в бесконечный лабиринт формальных классифика­ций и вела бы скорее к путанице, нежели к ясности. По­этому здесь не будет сделано никаких попыток сформу­лировать возможные пути конкретной реализации этих целей. Множество таких путей само легко возникнет пе­ред каждым, кто задумается над интерпретацией общих целей применительно к практической политике и конк­ретным действиям. Например, мы увидим, что основным фактором в достижении всех целей без исключения яви­лась бы степень проникновения за железный занавес или же степень его разрушения.

Однако вопрос о конкретной интерпретации может быть существенно прояснен кратким рассмотрением обратной стороны картины: иными словами рассмотрением того, в чем наши цели НЕ состоят.

Во-первых, нашей основной целью в мирное время не является переход в такую стадию, при которой война становится неизбежной. Мы не исключаем возможности, что наши общие задачи в отношении России могут быть успешно решены без войны. Мы вынуждены признавать возможность войны в любой момент, как логично вытекающую из нынешнего характера советских лидеров, и мы должны реалистично готовиться к этому.

Но было бы неправильным считать, что наша полити­ка основана на предположении о неизбежности войны и ограничена подготовкой к вооруженному конфликту. Это не так. В настоящее время, в отсутствие войны, наше дело заключается в том, чтобы отыскать средства для решения наших задач, самим к войне не прибегая. Подготовка к возможной войне подразумевается, но мы рассматриваем ее только как дополнительную предосторожность, а не основной элемент политики. Мы все еще надеемся и пытаемся решить наши задачи в рамках мира. Если бы в некоторый момент мы пришли к выводу (это не исключается), что такой подход невозможен, и что отношения между коммунистическими и некоммунистическими ми­рами не могут продолжаться без решительного военного конфликта, тогда следовало бы пересмотреть саму основу данного документа, и наши цели мирного времени, в том виде, как они здесь представлены, следовало бы коренным образом изменить.

Во-вторых, в мирное время нашей целью не является свержение Советского правительства. Мы признаем, что стремимся к созданию таких обстоятельств и ситуаций, которые было бы затруднительно переварить нынешним советским лидерам, и которые им не понравятся. Воз­можно, что перед лицом таких обстоятельств и ситуаций они не сумеют сохранить свою власть в России. Но следует подчеркнуть: это их дело, а не наше. Настоящий документ не подразумевает никаких суждений по поводу того, способно ли Советское правительство вести себя относительно умеренно и порядочно во внешних делах и при этом сохранять свою власть внутри России. Если си­туации, отвечающие нашей целевой направленности в мирное время, действительно возникнут, если они ока­жутся несовмесимыми с внутренним удержанием Совет­ской власти и вынудят Советское правительство уйти со сцены, мы будем рассматривать такое развитие без сожа­ления, но не примем на себя ответственность за то, что добивались или вызвали его.

О НЕВОЗМОЖНОМ

Перед обсуждением того, что могло бы явиться дости­жимой целью в войне с Россией, сначала выясним, чего мы не можем надеяться достичь.

Прежде всего мы должны исходить из того, что для нас будет невыгодно, да и практически неосуществимо оккупировать и поставить под контроль нашей военной администрации всю территорию Советского Союза. Это следует из размеров территории, количества населения, разницы в языке и обычаях, отличающих местное население от нас, а также минимальной вероятности обнаружить какую-то подходящую местную структуру власти, при помощи которой мы могли бы действовать.

Затем, признав это обстоятельство, мы должны при­знать маловероятным, что советские лидеры пойдут на безоговорочную капитуляцию. Возможно, Советская власть распадется под тяжестью безуспешной войны, как это произошло с царским режимом во время Первой мировой. Но даже это маловероятно. А если она не распадется сама, мы не можем быть уверены, что сумеем устранить ее какими-то средствами без чрезвычайных военных усилий, направленных на установление контроля над всей Россией. Мы имеем перед собой опыт нацистов, как пример упорства и стойкости, с которы­ми безжалостные диктаторские режимы могут удержи­вать внутреннюю власть даже на территории, постоян­но сокращающейся в результате военных действий. Со­ветские лидеры были бы способны на заключение ком­промиссного мира, даже очень неблагоприятного для их собственных интересов. Но маловероятно, что они согласятся на что-либо подобное безоговорочной капитуляции, которая отдала бы их в полное распоряжение враждебной власти. Вместо этого они скорее всего отступят в самую отдаленную сибирскую деревню и окончательно погибнут, подобно Гитлеру, под вражеским огнем.

Есть очень высокая вероятность того, что если мы мак­симально, в рамках наших военных возможностей, поза­ботимся о том, чтобы не возбуждать враждебного отно­шения между советскими людьми и военной полицией, чинящей непривычные им лишения и жестокости, то в ходе войны мог бы начаться расширяющийся распад Со­ветской власти, который с нашей точки зрения был бы благоприятным процессом. С нашей стороны, разумеет­ся, было бы совершенно справедливо способствовать та­кому распаду всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами. Это, однако, не означает, что мы могли бы гарантировать полное падение советского режима в смысле ликвидации его власти на всей нынешней территории Советского Союза.

Независимо от того, сохранится или нет Советская власть где-либо на нынешней советской территории, мы не можем быть уверены, что среди российского народа найдется какая-то другая группа политических лидеров, которые окажутся полностью «демократичными» в нашем понимании этого слова.

Хотя в России и были моменты либерализма, понятия демократии не знакомы огромным массам российских людей, а в особенности тем из них, кто по своему темпе­раменту склонен к управленческой деятельности. В на­стоящее время существует ряд интересных и влиятельных российских политических группировок среди российских изгнанников, которые в той или иной степени приобщи­лись к принципам либерализма, и любая из них была бы, возможно, с нашей точки зрения, лучшим руководителем России, нежели Советское правительство. Но никто не знает, насколько либеральными окажутся эти группы, придя однажды к власти, или смогут ли они сохранить свою власть среди российского народа, не прибегая к методам полицейского насилия и террора. Действия людей, находящихся у власти часто гораздо сильнее зависят от обстоятельств, в которых им приходится осуществлять свою власть, нежели от идей и принципов, воодушевляв­ших их в оппозиции. После передачи правительственной власти любой российской группе мы никогда не сможем быть уверены, что эта власть будет осуществляться способом, который одобрил бы наш собственный народ. Та­ким образом, делая такой выбор, мы всегда будем пола­гаться на случай и брать на себя ответственность, кото­рую нельзя с честью нести.

В конце концов мы не можем надеяться действительно привить наши понятия о демократии за короткий проме­жуток времени какой-то группе российских лидеров. В дальней перспективе политическая психология любого режима, приемлемо ответственного перед волей народа, должна быть психологией самого народа. Но наш опыт в Германии и Японии наглядно показал, что психология и мировоззрение великого народа не могут быть изменены за короткий промежуток времени простым диктатом или предписаниями иностранной власти, даже следующими за тотальным поражением и подчинением. Такое измене­ние может стать только следствием органичного полити­ческого опыта самого этого народа. Лучшее, что одна стра­на может сделать для привнесения изменений такого рода в другую страну — это изменить внешние условия, в ко­торых существует рассматриваемый народ, и предоста­вить ему реагировать на эти условия по-своему.

Все вышеизложенное указывает на то, что мы не мо­жем надеяться в результате успешных военных операций в России создать там власть, полностью подчиненную нашей воле или полностью выражающую наши полити­ческие идеалы. Мы должны признать, что с высокой ве­роятностью нам придется в той или иной степени про­должать иметь дело с российскими властями, которых мы не будем полностью одобрять, которые будут иметь цели, отличные от наших, и чьи взгляды и намерения мы будем обязаны принимать во внимание, нравятся они нам или нет. Иными словами мы не можем надеяться достичь ка­кого-то тотального навязывания нашей воли на Российс­кой территории, подобно тому, как мы пытались проде­лать это в Германии и Японии. Мы должны признать, что какого бы решения мы в конечном итоге ни доби­лись, это должно быть политическое решение, достигну­тое в результате политических переговоров.

Вот и все, что следует сказать о невозможном. Теперь о том, какие цели возможны и желательны в случае войны с Россией? Они, как и цели мира, должны логично выте­кать из основных задач, сформулированных выше.

СОКРАЩЕНИЕ СОВЕТСКОЙ МОЩИ

Первая из наших военных целей естественно должна зак­лючаться в ликвидации российского военного влияния и господства в районах, прилегающих к любому российскому государству, но находящихся за его пределами.

Очевидно, что успешное ведение войны с нашей стороны автоматически приведет к достижению этого эффекта для большей части, или даже для всей зоны сателлитов. Успешные военные удары по советским силам, вероятно, настолько подорвут власть коммунистических режимов восточноевропейских стран, что большинство из них окажутся свергнуты. Могут сохраниться гнезда в форме политического титоизма, то есть остаточные коммунистические режимы чисто национального локального типа. Таким мы вероятно могли бы позволить продолжить существование. Без поддержки и мощи России они со вре­менем наверняка либо исчезнут, либо эволюционируют в нормальные национальные режимы с не большими и не меньшими проявлениями шовинизма и экстремизма, чем вообще характерно для сильных национальных прави­тельств этого региона. Нам, конечно, следует настаивать на прекращении любых формальных следов чрезмерного влияния России в этой зоне, таких как союзнические до­говоры и т.п.

Кроме того, мы опять сталкиваемся с вопросом, до ка­кой степени мы могли бы стремиться к изменению советс­ких границ в результате успешных военных действий с нашей стороны. Мы должны ясно осознать тот факт, что в настоящее время мы не можем ответить на этот вопрос. Ответ почти полностью зависит от типа режима, который в итоге военных действий останется на этой территории. Если этот режим будет иметь по крайней мере достаточно бла­гоприятные перспективы соблюдения либерализма во внутренних делах и умеренности во внешней политике, то можно было бы оставить под его властью большин­ство, если не все, территории, приобретенные Советским Союзом в последней войне. Если же, что более вероятно, будет трудно полагаться на либерализм и умеренность послевоенных российских властей, то может потребоваться более значительное изменение этих границ. Следует про­сто отметить, что этот вопрос остается открытым до тех пор, пока развитие военных и политических событий в России полностью не прояснит характер послевоенных рамок, в которых мы будем вынуждены действовать.

Далее перед нами стоит вопрос о советском мифе и об идеологическом влиянии, которое Советское правитель­ство сейчас старается распространить на людей за преде­лами зоны сателлитов. В первую очередь все, конечно, будет зависеть от того, сохранит или нет нынешняя Всесоюзная Коммунистическая Партия свою власть на ка­кой-либо части нынешней советской территории по окон­чании следующей войны. Мы уже видели, что не способ­ны контролировать это обстоятельство. Если коммунис­тическая власть исчезнет, вопрос разрешится сам собой. Однако следует иметь в виду, что в любом случае неудач­ный с советской точки зрения ход самой войны возмож­но явится решающим ударом по этой форме распространения советской власти и влияния.

Но как бы то ни было, мы не должны ничего оставлять случаю, и естественно считать, что одной из наших ос­новных военных целей по отношению к России является полный демонтаж той структуры отношений, при помощи которой лидеры Всесоюзной Коммунистической Партии способны осуществлять моральное и дисциплинарное воздействие на отдельных граждан или группы граждан стран, не находящихся под коммунистическим управлением.

ВЫБОР НОВОЙ ПРАВЯЩЕЙ ГРУППЫ

В случае распада Советской власти мы, несомненно, столкнемся с необходимостью поддержки некоторых по­литических элементов из числа нынешних многочислен­ных конкурирующих российских оппозиционных груп­пировок. Нам будет практически невозможно избежать действий, более выгодных для той или иной из этих груп­пировок по сравнению с их соперниками. Но очень мно­гое будет зависеть от нас и от тех концепций, которые мы стараемся реализовать.

Мы уже видели, что среди существующих и потенци­альных оппозиционных групп нет таких, которых мы же­лали бы полностью поддерживать, и за чьи действия в случае их прихода к власти в России хотели бы нести ответственность.

С другой стороны мы должны ожидать, что разные груп­пы предпримут энергичные усилия, чтобы заставить нас вме­шаться во внутренние дела России, что угрожает связать нас серьезными обязательствами и сделает возможным по­литическим группам в России продолжать требовать нашей поддержки. В свете этих фактов очевидно, что мы должны предпринять определенные усилия, чтобы избежать принятия на себя ответственности за решение, кто будет управлять Рос­сией после распада советского режима. Оптимальным было бы позволить всем изгнанным элементам вернуться в Рос­сию настолько быстро, насколько возможно, и проследить, насколько это от нас зависит, за тем, чтобы всем им были бы даны примерно равные возможности заявить о своих претензиях на власть. Наша основная позиция должна состоять в том, что в конечном итоге русский народ должен будет сделать свой собственный выбор, и мы не намерены оказывать влияние на этот выбор. Поэтому мы должны из­бегать приобретать протеже и обязаны следить за тем, что­бы все конкурирующие группы получили возможность из­ложения своих взглядов российскому народу через средства массовой информации. Между этими группировками возможны случаи насилия. Даже при этом мы не должны вмешиваться, если не будут затронуты наши военные интересы или если со стороны одной из групп не будет предпринята попытка утвердить свою власть крупномасштабными варварскими репрессиями тоталитарного типа, применяемыми не только к противостоящим политическим лидерам, но и к массам населения (Подобные репрессии уже вовсю идут в России. — Ред.).

ПРОБЛЕМА «ДЕКОММУНИЗАЦИИ»

На любой территории, освобожденной от Советского управления, мы столкнемся с человеческими остатками Советского аппарата власти.

Вероятно, что в случае упорядоченного отвода войск с нынешней советской территории, местный аппарат ком­мунистической партии уйдет в подполье, как он проделал это в районах, захваченных немцами во время последней войны. Затем он снова всплывет в виде партизанских групп и отрядов. На этой стадии проблема обращения с ним будет относительно простой; нам нужно лишь предоста­вить необходимое вооружение и военную поддержку лю­бой некоммунистической власти, способной контроли­ровать район, и разрешить этой власти обращаться с ком­мунистическими бандами в соответствии с традиционны­ми методами российской гражданской войны.

Более сложную проблему будут представлять собой ря­довые члены компартии или госаппарата, которые будут разоблачены и арестованы, либо сдадутся на милость на­ших сил или любой российской власти, существующей на данной территории.

Здесь мы снова должны избегать брать на себя ответ­ственность за распоряжение судьбой этих людей или за отдачу прямых приказов местным властям по этому пово­ду. Мы должны иметь право настаивать на их разоруже­нии и их недопущении на руководящие позиции в правительстве, пока они не предоставят ясных свидетельств искреннего пересмотра своих взглядов. Однако в основном это должно оставаться проблемой любой российской вла­сти, заменившей коммунистический режим. Мы можем быть уверены, что такая власть будет более, чем мы, способна судить об опасности, которую эти экскоммунисты представляют для нового режима, и обойтись с ними таким образом, чтобы предотвратить возможный вред от них в будущем. Наша основная забота — следить за тем, чтобы никакой коммунистический режим, подобный нынешне­му, не был восстановлен на территориях, которые мы уже освободили и которые, как мы решили, должны оставать­ся свободными от коммунистического контроля. Сверх этого мы должны быть очень осторожными, чтобы не ока­заться втянутыми в проблему «декоммунизации».

Основная причина этого в том, что политические про­цессы в России странные и загадочные. В них нет ничего простого и ничего не гарантировано. Очень редко, если вообще когда-нибудь здесь белое четко отличается от чер­ного. Нынешний коммунистический аппарат власти веро­ятно включает большую долю тех лиц, которые по своей подготовке и склонностям подходят к участию в процес­сах управления. Любой новый режим, вероятно, будет вы­нужден использовать службу многих из этих людей для того, чтобы вообще иметь возможность управлять. Более того, мы не способны вникнуть в каждом индивидуальном случае в мотивы, которые привели человека в России к участию в коммунистическом движении. Мы также не в состоянии понять, до какой степени такое участие явится в ретроспективе дискредитирующим или преступным в глазах других россиян. Для нас было бы опасно действо­вать на основе любых фиксированных предположений по этим поводам. Мы должны всегда помнить, что преследо­вания со стороны иностранного правительства неизбежно делает мучеников из таких людей, которые при других об­стоятельствах сделались бы только объектом насмешек.

Поэтому мы должны быть мудрее и на территориях, ос­вобожденных от коммунистического контроля, ограничить­ся наблюдением за тем, чтобы экскоммунисты не получи­ли возможности реорганизоваться в вооруженные группы, претендующие на политическую власть, и чтобы местные некоммунистические власти получили достаточно воору­жения и поддержки в связи с любыми мерами, которые они пожелают предпринять в этом отношении.

Таким образом мы можем сказать, что не ставим целью осуществления нашими собственными силами на территории, освобожденной от коммунистической власти, какой-то крупномасштабной программы декоммунизации, и что в целом нам следует оставить эту проблему любой местной власти, которая сможет заменить советское руководство.

"Молодая Гвардия" №9 2008 г.

• Назад
• Вперёд

 

Основные задачи

Нашими основными задачами в отношении России на самом деле являются только две следующие:

а) уменьшить мощь и влияние Москвы до таких преде­лов, при которых она больше не будет представлять угрозу миру и стабильности международного сообщества;

б) внести фундаментальные изменения в теорию и прак­тику международных отношений, которых придерживается правительство, находящееся у власти в России.

С решением этих двух задач наши проблемы в отноше­ниях с Россией сократились бы до уровня, который мож­но было бы счесть нормальным.

Перед тем, как обсуждать способы решения этих задач соответственно в мирных и военных условиях, рассмот­рим их несколько подробнее.

ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ СОКРАЩЕНИЕ РОССИЙСКОЙ МОЩИ И ВЛИЯНИЯ.

Существуют две сферы, в которых мощь и влияние Москвы простирается за пределы границ Советского Союза в формах, наносящих ущерб миру и стабильности международного сообщества.

Первая из этих сфер — то, что можно назвать зоной сателлитов: а именно зона, в которой решающее полити­ческое влияние принадлежит Кремлю. Следует отметить, что в этой зоне, которая территориально целиком приле­гает к Советсткому Союзу, решающим фактором в уста­новлении и поддержании советской гегемонии явилось присутствие или близость советской вооруженной мощи.

Вторая из этих сфер охватывает отношения между цен­тром власти, правящим Советским Союзом, с одной сто­роны, и, с другой стороны, группами или партиями за рубежом, за пределами зоны сателлитов, которые обра­щаются к России, как к политическому вдохновителю, и, осознанно или нет, проявляют свою лояльность по отно­шению к ней.

Для эффективного решения в обеих сферах первой из указанных выше задач необходимо сократить до разум­ных пределов несоразмерные проявления российской мощи. Странам, находящимся в зоне сателлитов, должна быть предоставлена возможость коренным образом осво­бодиться от русского господства и из-под российского идеологического влияния. Также должен быть основатель­но разоблачен миф, который заставляет миллионы людей в странах, удаленных от Советских границ, смотреть на Москву, как на выдающийся источник надежды челове­чества на улучшение, а следы воздействия этого мифа должны быть полностью ликвидированы.

Следует заметить, что в обоих случаях эти задачи могут быть в принципе решены без неизбежного порождения последствий, непосредственно и решительно затрагива­ющих престиж Советского государства.

Во второй из двух сфер полное освобождение из-под рос­сийской власти возможно без затрагивания жизненно важ­ных интересов Российского государства, так как в этой сфере московское влияние распространяется по тщательно скры­тым каналам, существование которых отрицает и сама Мос­ква. Таким образом устранение структуры власти, ранее известной как Третий Интернационал и пережившей соб­ственное имя, не вызовет никакого формального унижения правительства в Москве и не потребует никаких формаль­ных уступок со стороны Советского государства.

То же самое в основном, однако не полностью, верно и для первой из двух сфер. Москва также отрицает факт формального советского господства в зоне сателлитов и пытается замаскировать его механизм. Как в настоящее время демонстрирует инцидент с Тито, нарушение мос­ковского контроля не обязательно рассматривается как событие, затрагивающие сами государства. В даном слу­чае оно трактуется обеими сторонами как межпартийный конфликт; особое внимание уделяется повсеместному подчеркиванию того, что никакие вопросы государствен­ного престижа здесь не затронуты. То же самое может предположительно произойти в любом месте зоны сател­литов без формального ущемления достоинства Советс­кого государства.

Мы, однако, сталкиваемся и с более сложной пробле­мой: расширение границ Советского Союза после 1939 года. Это расширение не может во всех случаях рассматриваться как серьезный ущерб международному миру и стабильно­сти, а в ряде случаев оно даже может рассматриваться, с точки зрения наших задач, как полностью приемлемое для целей поддержания мира. В других же случаях, особенно касающихся прибалтийских стран, вопрос более сложен. Мы действительно не можем проявить безразличие к даль­нейшей судьбе прибалтийских народов.

Это отражено и в нашей нынешней политике призна­ния по отношению к этим странам. Мы едва ли можем согласиться, что угроза международному миру и стабиль­ности действительно устранена, когда Европа поставлена перед фактом возможности сокрушения Москвой этих трех малых стран(Прибалтийские республики СССР. — Ред.), не виновных ни в какой реальной прово­кации и доказавших способность вести собственные дела прогрессивным образом, не угрожая интересам соседей. Таким образом было бы логично рассматривать как часть задач США восстановление для этих государств по край­ней мере некоего подобия недавнего состояния свободы и независимости.

Однако ясно, что их полная независимость повлекла бы фактическое сокращение территории, контролируе­мой Советским правительством. Таким образом это на­прямую затронуло бы достоинство и жизненные интере­сы Советского государства как такового. Не стоит пред­полагать, что это может быть осуществлено без войны. Поэтому если мы считаем, что основная задача, сформу­лированная выше, важна как в условиях мира, так и войны, то мы должны логично заключить, что в условиях мира наша задача должна состоять только в том, чтобы побудить Москву разрешить репатриацию в прибалтийс­кие страны всех насильственно высланных и установле­ние в этих странах автономных режимов, в основном удов­летворяющих культурным потребностям и национальным стремлениям их народов. В случае войны мы могли бы при необходимости стремиться пойти и дальше. Но даль­нейшее зависело бы от характера российского режима, который господствовал бы на этой территории после сле­дующей войны, и нам нет необходимости решать этот вопрос заранее.

Следовательно, утверждая, что мы должны уменьшить мощь и влияние Кремля до пределов, при которых он больше не будет представлять угрозы миру и стабильнос­ти международного сообщества, мы имеем право отме­тить, что эта задача может логично решаться не только в случае войны, но также и во время мира мирными сред­ствами и что в последнем случае нет необходимости зат­рагивать престиж Советского правительства, что автома­тически сделало бы войну неизбежной.