Королевский замок на Вавеле в Кракове

 

Вавель, расположенный на высоком берегу Вислы и включающий в себя королевский замок, кафедральный собор и систему замковых укреплений, является историческим центром Кракова, древней столицы польского государства. На протяжении многих веков Вавельский замок был резиденцией польских королей, а кафедральный собор – местом их торжественной коронации и усыпальницей. Вавель многолик и многообразен, потому что он – созданный веками пластический образ Польши.

Своим великолепием Вавель обязан, прежде всего, королевскому дворцу эпохи Ренессанса. Эта резиденция польских правителей строилась и перестраивалась на протяжении нескольких столетий. Первым сооружением, предназначавшимся для королевской резиденции, был небольшой палатиум, выстроенный в первой половине XI в., когда король Казимир Обновитель сделал Краков столицей государства. С этого времени на Вавельском холме возникает множество каменных построек, сооружаются оборонительные укрепления.

Затем, в начале XII в. возводится небольшой замок в романском стиле, а через два столетия при королях Владиславе Локотке и Казимире Великом он перестраивается во внушительное готическое сооружение. После сильного пожара замок в 1502–1536 гг. по распоряжению Зигмунта Старого был основательно переделан. В течение этого времени строительство последовательно возглавляли Франческо Флорентино, Бенедикт из Сандомира и Бартоломео Береччи.

Зодчие, проектировавшие замок, сумели придать его стенам такой объем, что, несмотря на ограниченность территории, над обрывом вырос грандиозный дворец с характерным для Ренессанса преобладанием горизонталей. Для достижения этого эффекта не понадобилось даже разрушать оставшиеся здесь здания готического дворца Пястов (династии польских королей): они были просто включены в ансамбль дворцовых построек. Но чтобы сохранить единство композиции внутреннего дворика, архитекторам из-за отсутствия места пришлось отказаться от постройки последнего крыла замка и заменить его стеной с галереей, дабы не нарушить общее архитектурное построение.

Ренессансный королевский замок представляет собой монументальный ансамбль, образованный четырьмя крыльями зданий, каждое из которых имеет башню на стыке двух фасадов. Хотя общая концепция замка и близка к флорентийским ренессансным палаццо, которые создавались в то же время, он, несомненно, остается оригинальным произведением архитектуры. Это различие сказывается, прежде всего, в удивительном и последовательном переплетении ренессансных и позднеготических мотивов в каменном кружеве обрамленных окон и дверей, в готической «стрельчатости» окон, в своеобразии двухъярусных колонн третьего этажа галерей во внутреннем дворике и особенно в использовании колористической композиции.

Надо заметить, что цвет изначально являлся одним из решающих компонентов украшения дворца. Это находило выражение не только в полихромных росписях внутренних стен аркадных галерей, но и в сопоставлении красного кирпича стен с белокаменными наличниками и черепицей четырех цветов: желтого, синего, зеленого и белого. Внутренний дворик посыпали ярко-желтым песком, и даже колонны аркады были разноцветными.

О внутреннем дворике, составившем прекраснейший фрагмент замка, стоит сказать особо. Замкнутый четырьмя крыльями дворцовых зданий, он окаймлен тройной гирляндой галерей, легко и ритмично разделенных воздушной конструкцией чередующихся опор, арок и балюстрад. Каждый ярус имеет свою высоту, но все они настолько соразмерны и пропорциональны, что весь дворик пронизывает ощущение совершенной гармонии. Стройные колонны первого и второго ярусов поддерживают полукруглые арки мягких, плавных очертаний. Обращают на себя внимание и колонны третьего этажа. Неожиданно тонкие, как бы намеренно удлиненные, чтобы подняться до навеса крыши, который они поддерживают, они кажутся перевязанными нарядной ажурной ленточкой. На самом деле примерно на середине высоты каждая колонна перехвачена своеобразной балясинкой в форме кувшина – тем самым достигается впечатление и стройности колонны и ее прочности, иначе она казалась бы слишком хрупкой.

Такой прием архитекторы использовали неспроста: надо было и создать зрительный акцент на репрезентативном этаже, и увеличить его высоту, и сделать доступной для обозрения роспись фриза на внешнем облике галереи, выполненную в 1356 г. живописцем Дионисом Стубой из Вроцлава. Фрагменты росписи, изображавшей портреты римских императоров в медальонах, растительные орнаменты и декоративные композиции на античные темы, сохранились и поныне на стенах южного и восточного крыла замка. Нарядные галереи, богатая резьба порталов и балюстрад, кованые медные водостоки в виде драконов, раскрашенные колонны, лестницы, сбегающие с галерей прямо во двор, – все это обилие форм, красок и линий создавало картину чрезвычайно живописную.

Помимо этого, галереи играли и функциональную роль, соединяя этажи и комнаты (кстати, последние отапливались печами, топили которые снаружи, с галереи). Наконец, галереи были и просто местом встреч и ожиданий. А сам двор не раз служил огромной сценой для проходивших здесь турниров и придворных праздников.

На первом этаже замка располагались служебные помещения, канцелярии, склады, судебные палаты и королевская сокровищница. В глубоких подземельях, надежно защищенных толстыми стенами, в которых сохранились фрагменты романской кладки, находилась оружейная.

Сегодня экспозиция в этой части замка знакомит с первоклассной коллекцией оружия разных эпох, начиная с древнейших копий и щитов. Фоном для нее являются древние стены из неотесанного камня и грубого кирпича. Под самым сводом размещены копии знамен войск, одержавших победу над крестоносцами на Грюнвальдском поле: эти копии были выполнены по настоянию Яна Длугоша, первого историка Польши.

Королевская сокровищница знала всякие дни: и радужные, когда в ней хранились королевские регалии, а в сундуках копились несметные богатства; и черные, когда ее опустошали войны или далекие путешествия, в которые национальные сокровища отправляли для сохранности. Самая тяжелая судьба выпала на долю королевских регалий, когда в 1775 г. сокровищница была примитивнейшим образом разграблена пруссаками. Когда же во время наполеоновских войн Пруссии понадобились деньги, короны польских королей были разобраны и пущены в дело: из золота и серебра начеканили монет, а драгоценные камни и жемчуг предоставили дирекции морской торговли для розничной продажи.

Сегодня в старинных готических залах королевской сокровищницы, где своды скрепляют замковые камни с гербами Ягеллы и Ядвиги, снова по традиции разместились королевские регалии и драгоценности – на сей раз в музейной экспозиции.

Королевская сокровищница находится в той части замка, где сохранились нетронутыми помещения готического королевского дворца времен последних Пястов. Именно в этой части архитекторы, строившие ренессансный дворец, сохранили на внешних стенах здания готические лопаткилизены из камня, а в угловой части – уникальную башенку, выступающую за стены замка и поддерживаемую огромными скарпами. Это – легендарная «Курья лапка», которая вначале была сторожевым бастионом, а затем в ней располагались любимые комнаты королевы Ядвиги. Здесь она вышивала и шила, отсюда любила смотреть на Краков.

Ниже располагаются покои короля – сумрачные, сводчатые залы со стрельчатыми арками, с каменными лавками в глубоких нишах возле окон, едва пропускающих свет сквозь свинцовые переплеты рам.

Всего несколько шагов – и из Средневековья попадаешь в мир Ренессанса. Вокруг аркад внутреннего дворика по всему замку развертывается впечатляющая анфилада залов. На втором этаже – жилые комнаты, королевские и рыцарские. Западное крыло было отведено для королевы и придворных дам, южное – для короля и его приближенных. Здесь находилась и спальня Зигмунта Старого, основателя ренессансного замка.

Главной гордостью короля были залы третьего этажа – «верхние залы», служившие для представительства; здесь проходили королевские советы, здесь принимали послов, здесь устраивались праздничные церемонии и балы. В этих просторных комнатах все иначе: масса воздуха, цвета и света, свободно проникающего через широкие окна. Вечерами залы ярко освещались множеством свечей массивных бронзовых люстр, бра и подсвечников. Комнаты, в которые ведут пышные каменные порталы с резьбой, сочетающей орнаменты готики и Ренессанса, украшают изящные камины и печи, покрытые ярким расписным кафелем. Сюжеты росписей и рельефов – самые разнообразные, сохранился даже один изразец с портретом короля Яна Ольбрахта.

Печи служили не только декоративным элементом в королевском дворце, они прекрасно поддерживали тепло в каменном городке, каким, по существу, был королевский замок. Кстати, в Вавельском дворце гораздо больше, чем в других современных ему дворцах Европы, обращалось внимание на комфортные условия жизни – об этом свидетельствуют и заботливо поддерживающаяся система отопления, и многочисленные ванные комнаты, и устройство специальных покоев для больных.

Однако заботы о здоровье тела не заслоняли забот и о красоте духа. Ренессансные залы третьего этажа представляют собой целостный ансамбль, состоящий из предметов и произведений искусства и воссоздающий атмосферу ликующего наслаждения жизнью, которая характеризует эпоху Ренессанса. Фризы, украшенные росписями; стены, обитые кожей с золотым тисненым рисунком; золоченые расписные и резные потолки; роскошные паркетные полы; превосходная мебель работы польских, французских, итальянских и голландских мастеров; бронзовые светильники; картины кисти первоклассных художников из разных стран Европы; наконец, уникальная коллекция гобеленов, преимущественно фламандских, – все это создавало для глаз и души картину поистине королевского пиршества.

Особым великолепием отличались четыре зала: Сенаторский (он же Тронный), Посольский, Турнирный и Смотра войск. С особой изысканностью был украшен Посольский зал. Его опоясывает лента расписного фриза, изображающая историю жизни человека – от колыбели до могилы. Посольский зал знаменит еще и своим уникальным потолком, в деревянных резных кессонах которого были вкомпонованы деревянные полихромные головы, отчего зал назывался также «Под головами». Когда-то их было сто девяносто четыре, до наших дней сохранилось лишь тридцать – остальные сгорели во время сильного пожара на Вавеле в XVII веке.

«Вавельские головы», некогда украшавшие потолок Посольского зала, были созданы в 30-х годах XVI в. краковским резчиком Себастьяном Тауэрбахом. Согласно легенде, возникновение столь необычного замысла принадлежит Зигмунту Августу. Взбешенный строптивостью шляхты, отказавшейся на Пиотрковском сейме в 1548 г. признать действительным брак Зигмунта с Барбарой Радзивилл, король из мести приказал вырезать «в сатирическом виде» портреты депутатов сейма, как будто разговаривающих друг с другом.

Вряд ли эта легенда соответствует действительности, уже хотя бы потому, что «вавельские головы» были созданы значительно раньше злополучного сейма в Пиотркове. Однако со всей уверенностью можно сказать, что почти каждая из них была портретом конкретного придворного из свиты короля и королевы. Виртуозное мастерство в передаче индивидуальных черт лица, причесок, головных уборов, деталей костюма демонстрирует высокий профессионализм художника, выдвигая его грандиозный «вавельский пантеон» в ряды выдающихся памятников польского Ренессанса.

А Зигмунта Августа «вавельские головы» не оставили в покое и после того, как каждая из них уже заняла свое место в кессонах потолка; рассказывают, что однажды, когда король вершил суд в Посольском зале, он по каким-то соображениям приговорил к казни невиновного человека. Тогда уста одной из деревянных голов раскрылись и изрекли: «Король Август, суди справедливо!»

Впрочем, под этой легендой имеется вполне реальная почва: она подтверждает тот факт, что Посольский зал был также и судебной палатой.

И все же главным сокровищем парадных залов королевского дворца являются аррасы[11] – огромная коллекция гобеленов (когда-то их насчитывалось около 400), получивших свое название по имени французского городка Аррас, славившегося в XIV–XV вв. производством гобеленов.

Первым заинтересовался аррасами Зигмунт Старый – его спальню в вавельском замке украшает дивной красоты бургундский аррас XVI в., изображающий рыцарей с лебедем. Однако сама знаменитая коллекция аррасов в Вавеле была собрана сыном Зигмунта Старого, любителем и меценатом искусства Зигмунтом Августом. Коллекция уникальна: как никакая другая в мире, она была выполнена единым центром ткачества по единому заказу, для единого по замыслу ансамбля интерьеров и, естественно, относится к одной эпохе. Формы и размеры гобеленов точно соответствуют формам и размерам стен отдельных комнат и залов Вавельского замка, для которых они предназначались.

В 1595 г. в Вавельском дворце случился пожар, и главный архитектор Зигмунта III, Джованни Тревано, переделал ряд комнат уже в «новом вкусе», в стиле барокко. Тревано сделал барочные оформления окон, порталы из коричневого мрамора, украсил полы мраморной мозаикой, а потолки – расписными плафонами и лепниной.

Последний раз дворец подвергся перестройке в XVII в., когда Станислав Август Понятовский приказал своему придворному архитектору Доменико Мерлини переделать один из залов. Так возник Серебряный зал с типичным для классицизма рядом колонн. Правда, на этом эпоха королей-меценатов, королей-строителей и закончилась.

В наши дни Вавель, бывший когда-то «государством в государстве», стал «государством ученых и туристов». Правда, есть у Вавеля и свои праздники. Так, раз в месяц в Сенаторском зале даются торжественные концерты старинной музыки «Вавельские вечера». Во внутреннем дворике замка устраиваются спектакли в «Дни Кракова». А в ночь на Ивана Купала у подножия замка по течению Вислы, по древнему славянскому обычаю, плывут девичьи венки и украшенные огнями лодки, а из ноздрей бронзового дракона вырываются клубы дыма и пламени – чудо пиротехники XX в., напоминающее о преданиях древних веков.

 

Мариацкий костел в Кракове

 

Рыночная площадь в Кракове – одна из крупнейших в старой Европе. Возникла она в 1257 г., когда Болеслав Стыдливый подписал грамоту о присвоении Кракову городских прав на основе Магдебургского права. Город тогда имел 1 км в длину и почти 800 м в поперечнике. Новая организация города предполагала систематическое расширение Кракова на основе четкого, с широким размахом задуманного плана шахматной застройки. Тогда была размечена и огромная квадратная площадь Главного рынка размером 200×200 метров. Строго симметрично, по три с каждой стороны квадрата, с площади ведут к крепостным стенам прямые улицы.

Огромный квадрат Главного рынка веками был средоточием культурной, административной и торговой жизни города, где находилось место для ремесленников самых разных специальностей, располагавшихся в отдельных рядах – смоляном, угольном, рыбном и т. д.

Площадь не раз становилась свидетельницей важнейших исторических событий. Здесь после коронации приносили клятву верности польские короли, возникали стихийные народные собрания, а порой совершались и публичные казни преступников.

Рыночная площадь славится не только своей древностью. Со всех сторон она окружена замечательными памятниками архитектуры, имеющими историческое значение для всей Польши. Откуда ни посмотришь на Главный рынок, отовсюду открываются картины, радующие богатством форм, сплетением стилей и многообразием архитектурных деталей. Потемневший от времени кирпич Ратушной башни оттеняет нарядную праздничность ренессансных и барочных дворцов знати, ренессансные аттики торговых рядов под названием Сукенницы венчают романские стены, ампирные фасады домов скрывают сени, ведущие в готические погреба и подземелья. Как поэтично выразился один из знатоков Кракова Ян Адамчевский: «…каждая эпоха оставила здесь свой след, а столетия сочетали все эти фронтоны, орнаменты в единую прекрасную мелодию архитектуры».

А надо всей этой архитектурной роскошью царит, словно сторожевая башня Старого Города, Мариацкий костел – главная святыня средневекового Кракова. До начала XIX в. костел был окружен высокой каменной стеной, через которую можно было проникнуть через двое ворот: от Флорианской улицы и со стороны рынка. За стеной, примыкающей к костелу с юго-западной стороны, находилось обычное кладбище, на котором еще в XVIII в. хоронили покойников и сооружали надгробные памятники.

Сегодня уже ничто не мешает увидеть Мариацкий костел таким, каков он есть, со всеми особенностями, присущими готическому храму, с его устремленностью по вертикали ввысь, к небу, тяготением к большому внутреннему пространству всего здания, которое смело могло вместить несколько античных храмов.

Массивный корпус с одной стороны замыкает трехгранный, имеющий совершенные пропорции пресвитерий, с высокими узкими окнами и расходящимися веером краббами-контрфорсами с пинаклями наверху.

Фронтон здания украшает огромное окно, а над фасадом главенствуют две многоярусные башни разной высоты. Одну, более высокую и стройную, венчает высокий готический шпиль, вырастающий из позолоченной короны. Другая башня, более приземистая и мощная, увенчана ренессансным шлемом. Как часто бывало с постройкой готических храмов, весь Мариацкий собор строился без малого сто лет, на протяжении почти всего XIV века.

Уже много веков от летописца к летописцу передается прекрасная, но трагическая легенда о создании храма. Его строила, как обычно, целая армия из цехов каменщиков, строителей, резчиков. Возведение башен было поручено двум братьям. Старший, у которого работа спорилась быстрее, вскоре уже водрузил на вершине башни высокий шпиль и, радуясь всеобщим похвалам, уехал строить храм в другую страну, уверенный, что выше и красивей его башни не будет. Вернувшись в родной город, он застал вторую башню все еще далекой от завершения. Но опытный глаз знатока сразу уловил, насколько она мощнее и крепче построенной им башни, – значит, младший брат сумеет построить свою башню выше и красивее. Терзаемый завистью и злобой, старший брат накинулся на младшего с ножом и убил его. Но затем, мучимый угрызениями совести, он сознался в преступлении и бросился с недостроенной башни на камни рыночной площади.

Эта история настолько потрясла город, что городские советники распорядились зачеркнуть в городских книгах имена братьев-архитекторов, которые из-за непомерной гордыни посмели пренебречь святой целью, ради которой строился собор. Незаконченную башню решили не достраивать в назидание потомкам, а много лет спустя ее просто прикрыли навершием-шлемом.

Трудно сказать, какова доля истины в этой легенде, но точно известно одно: чем выше башня собора, тем дальше с нее видно пожар или неприятельское войско. И башни Мариацкого собора не были исключением: уже в XIV в. обе они, особенно та, что повыше (81 м), были главными сторожевыми вышками Кракова, с которых караульщики в случае опасности должны был трубить специальный сигнал – «хейнал». Однажды, как гласит предание, трубач начал трубить тревогу, увидев приближающуюся к городу татарскую конницу, но пал, сраженный неприятельской стрелой, вонзившейся ему в горло. С тех пор по традиции каждый час на башне Мариацкого костела появляется трубач, который трубит позывные старинного «хейнала», каждый раз обрывая мелодию на той ноте, на которой оборвалась жизнь средневекового воина. А позывные краковского «хейнала» ежедневно в двенадцать часов дня радио разносит по всей Польше.

Такой ритуал соблюдался с 1392 г. вплоть до второй половины XVIII века. Возобновилась эта традиция, как ни странно, при немецкой оккупации в 1941 г.: тогда мелодия исполнялась дважды – в полдень и вечером.

Меньшая башня была предназначена для звонницы. На ней установили пять колоколов, причем самый большой из них, называемый Ползигмунтом, как гласит легенда, внес на башню без посторонней помощи знаменитый краковский силач, сын мазовецкого воеводы Станислав Чолек.

Надо заметить, что Мариацкий костел, или, как более правильно звучит его редко употребляемое наименование, костел Пресвятой Девы Марии, – строение далеко не однородное. Он был сооружен в начале XIV в. на месте костела, уничтоженного во время татарского набега 1241 года. Его самая старая часть – главный неф и нижние части башен – относится к XIII в., пресвитерий и корпус трехнефной базилики – к XIV. Старейшие витражи изготовлены в 1380 году.

На стенах базилики, неф которой окружен венком часовен, немало старинных памятников и надгробий. К числу наиболее интересных, выполненных с высоким мастерством и тонкостью, бесспорно следует отнести ренессансные надгробные плиты с рельефными портретами коронного сановника Северина Бонера и его жены Зофьи, урожденной Бетман.

Главный неф Мариацкого костела достигает 28 м высоты. От боковых нефов он отделен могучими колоннами, переходящими в готический свод, расчлененный сетью нервюр.

Интерьер Мариацкого костела производит большое впечатление и стремительной величавостью архитектоники здания, и обилием превосходных произведений живописи и скульптуры, и полихромией алтарной части. Особенно эффектны декоративный фриз и купол апсиды, расписанный звездами по лазоревому фону.

И все же основное внимание здесь всегда приковано к величайшему сокровищу костела – огромному главному алтарю, посвященному, как и костел, Деве Марии. Для его создания городские власти пригласили знаменитого скульптора Вита Стфоша, родом из южной Германии, который соорудил себе мастерскую и в течение 12 лет (с 1477 по 1489 г.) вместе с помощниками и учениками работал над заказом. Стоил алтарь столько, сколько составлял тогда годовой бюджет всего Кракова!

Стфош был не только скульптором, работавшим в дереве и камне, но и живописцем и графиком, умел отливать в бронзе, не чуждался строительных и инженерных работ. Алтарь для Мариацкого костела стал главным делом его жизни.

Самый большой из средневековых алтарей Европы (11×13 м) состоит из центральной части и четырех закрывающих ее крыльев. Алтарь вдвинут в апсиду зального хора и настолько широк, что в открытом виде упирается в стены. Высота фигур достигает 2,8 метра.

В центральной части алтаря расположена композиция «Успение Богоматери», а над нею – «Вознесение Марии». На боковых крыльях изображены сцены из жизни Христа и Марии. Образы венчает сцена коронации Матери Божьей, а по бокам находятся фигуры покровителей Польши – святых Войчеха и Станислава.

Вот что писал исследователь творчества немецких скульпторов Либман: «Перед Стфошем стояла сложная задача – разместить тринадцать действующих лиц в довольно плоском коробе алтаря. К тому же фигуры трактованы в полном объеме, а не в виде рельефов. При этом нельзя было углубить короб, ибо фигуры заднего плана потонули бы во мраке. И скульптор нашел простой, хотя и необычный, выход из положения. Полностью оказались вырезаны фигуры Марии и пяти апостолов на переднем плане. Остальные, поскольку они частично закрыты фигурами, стоящими впереди, вырезаны в той части, которая видна зрителю. Этот прием дал Стфошу возможность расставить максимальное количество действующих лиц на минимальном пространстве…

Героическая мощь фигур в центральной части умело приглушена, а местами переведена в иное, лирическое русло, в композициях на крыльях. Сцена Благовещения изобилует натюрмортными деталями. Старательно вырезаны и выписаны мебель, посуда. Предметы на первом плане – скамья, пюпитр, кувшин и таз – вырезаны в низком рельефе. Предметы на фоне написаны красками. К этому приему Стфош прибегал неоднократно, поскольку процесс работы красками и кистью более быстр, чем вырезание долотом и ножом с последующей окраской».

У этого алтаря непростая история. На протяжении веков огромный полиптих, вырезанный Стфошем из липового дерева, не раз пытались реставрировать, причем почти всегда неудачно. В XVII и XVIII вв. скульптуры алтаря, расписанные самим автором, много раз перекрашивали и золотили, закрывая подлинную готическую полихромную роспись.

Во время гитлеровской оккупации алтарь в разобранном виде был вывезен в Германию и помещен в подземелья Нюрнбергского замка. В 1946 г. его нашел профессор Краковского университета Кароль Эстрайхер, руководивший работами по возвращению в Польшу национальных сокровищ, разграбленных фашистами. Во время капитальной реставрации, проведенной после возвращения алтаря в Краков, дерево было подвергнуто специальной предохраняющей обработке, а также счищена вторичная раскраска. В 1957 г. алтарь окончательно перебрался на свое прежнее место в Мариацком костеле.

Интересная деталь: Мариацкий костел разделен на две части – для молящихся и для туристов. Соответственно у костела два входа: тот, который обращен к площади, предназначен для прихожан, через него можно пройти только в заднюю часть костела. А вот справа находится вход для туристов. Здесь за вход берут плату, но зато можно осмотреть главную алтарную часть.

Правда, увидеть костел во всей красе и совершенно бесплатно можно во время устраивающихся в нем концертов органной музыки. Тогда включается все освещение и костел можно не только полностью осмотреть, но и насладиться прекрасными звуками старинного инструмента.

 

Тракайский замок

 

Ни одной местности Литвы не посвящено так много публикаций и не уделено столько внимания, как городу Тракай и его замку, возвышающемуся на одном из островов озера Гальве, носящем название Пилес (Замковый). Первое упоминание о Тракае встречается в хрониках крестоносцев, относящихся к середине XIV в., когда король Гедиминас основал здесь свою столицу. С тех пор Тракайский замок, создававшийся, в основном, в оборонительных целях, пережил несколько этапов строительства. Вначале это были простые земляные валы с деревянными заграждениями, каменными стенами, небольшими башенками и главной башней – донжоном. В конце XIV в. строители возвели левый и правый корпуса центрального дворца, обновили донжон, а сам дворец был окружен опорно-оборонительной стеной. Претерпела изменения и общая схема плана. Были достроены поперечные стены подвалов и цилиндрических сводов, а также вторые этажи сначала левого, а несколько позднее – и правого корпуса.

В ансамбле замка доминирует находящийся почти в центре переднего фасада дворца донжон, в плане близкий к квадрату. Он поставлен над глубоким рвом, и видимо, поэтому его стены сразу же начали обваливаться. И все же по сохранившейся части донжона можно составить точное представление о его планировке и архитектуре.

Первый ярус главной башни предназначался для единственного въезда во дворик центрального дворца. Он был оборудован сложной системой запоров. С наружной стороны он прикрывался подъемным мостом, за которым находилась подъемная решетка, убиравшаяся в зазор между кирпичной стеной и каменным укосом, и дальше – двое ворот. Петли первых ворот крепились в каменных укосах и удерживались в толще стены подвижной деревянной балкой. Вторые ворота были навешены на стене донжона со стороны дворика. Въезд под донжоном прикрывали крестовые своды с нервюрами, их основания опирались на консоли в форме головок.

По некоторым особенностям можно судить о назначении помещений донжона того времени. Так, на изолированном втором этаже могла размещаться стража. Над этим помещением были установлены механизмы для подъема моста и решетки (в стене сохранился конец металлического стержня, служившего для крепления полиспастов). Остатки стенной росписи и сложные своды предпоследнего этажа дают основание полагать, что здесь была часовня. Самое верхнее помещение имело оборонное назначение (об этом свидетельствуют бойницы в стенах).

В подвалы обоих корпусов одинаковой высоты, крытых четырехскатными черепичными крышами, можно было попасть только через дворик. Освещались они небольшими оконцами, своды имели цилиндрические, полы глинобитные. Дверной проем и ступеньки со стороны дворика вели вниз, в среднее помещение. В проеме были устроены ниши для светильников.

На втором и третьем этажах левого корпуса и на третьем этаже правого корпуса имелось по три помещения, не сообщающихся между собой. Исходя из соображений обороны, вход в эти помещения был сделан с деревянных галерей, находящихся во дворике.

Весь второй этаж правого корпуса занимает просторный репрезентационный зал-гостиная, предназначенный для балов и приемов. Попасть сюда можно было через портал, облицованный по укосам фигурным кирпичом.

Во всех помещениях дворца своды были звездчатые, с нервюрами, а полы выложены обожженными плитками. Для обрамления окон здесь, как и в донжоне, использован профилированный кирпич. Очень сложно декорированы укосы окон третьего этажа левого корпуса: профилированным кирпичом облицованы не только внутренние, но и наружные стороны укосов. Во всех окнах были витражи.

В залах дворца сохранились элементы пышного декора, многоцветной стенной росписи. Расписаны были стены, своды и нервюры. Вполне возможно, что замок в некоторых местах был расписан и снаружи. Роспись репрезентационного зала представляла собой фигурные композиции. Их особенности, тематику, технику и художественную ценность в 1969 г. исследовал искусствовед Т. Адоминис. Он пришел к выводу, что роспись выполнена в первой четверти XV в. вильнюсскими художниками, последователями византийской школы. Тематика росписи носила в основном светский характер. Это панегирик князю Витаутасу и его придворным, а также сцены из личной жизни правителя.

Во дворце имелись совершенные по тем временам санитарно-технические устройства, в подвалах оборудована воздушная система отопления, полы в зале с подогревом.

О назначении помещений замка можно судить по их архитектурному и художественному облику, а также по тем предметам быта, которые найдены при археологических изысканиях. В подвалах, по всей вероятности, были склады, а в одном из них (темном), под правым корпусом, возможно, хранилась казна. Два первых покоя левого корпуса (если смотреть со стороны донжона) предназначались для женщин. Среди развалин здесь были найдены янтарные украшения и женская обувь. В последнем покое этого же этажа, вероятно, жил великий князь. Это помещение выше других и сообщается с подвалом потайной лестницей. В случае опасности князь мог по ней незаметно выбраться из замка.

В процессе длительного строительства Тракайского замка совершенствовался его архитектурно-художественный облик, менялись конструктивное решение и техника кладки. По нижней части дворца можно составить представление о характере раннего каменного строительства в Литве. В поперечных стенах подвалов валуны местами уложены друг на друга или длинной стороной по вертикали. В помещениях второго этажа левого корпуса оконные проемы, в плане Х-образные, забраны в стрельчатые ниши. Эти и другие признаки свидетельствуют, что в начальном периоде строительство замка велось под влиянием романской архитектуры. Однако в целом это средневековый готический замок, отличающийся простотой и лаконичностью. В пышном декоре фасадов и интерьеров отразилось влияние как восточной, так и западной культуры.

На следующем этапе строительства была возведена передняя часть замка вокруг второго двора. Сначала построены башни с оборонительными стенами, затем западные казематы (так в литературе принято называть пристройки со стороны двора к оборонительным стенам), а еще позднее – восточные казематы.

Казематы были двухэтажные. Специальные помещения, возведенные над ними, предназначались для стрельбы. Все объемы первого этажа использовались для хозяйственных нужд. В каждый из них вела дверь, навешенная на металлической петле, вмурованной в укос. В укосах дверей сделаны ниши для светильников. Все помещения имели по одному небольшому оконному проему.

Второй этаж казематов перекрыт звездчатыми сводами с нервюрами. По архитектурно-художественному решению и техническому оснащению западные казематы почти не уступали дворцу.

В двух помещениях, находящихся ближе ко рву, вместо оконных проемов устроены Х-образные в плане бойницы для пушек. Из них простреливался мост через ров.

Восточные казематы возведены в другой стороне переднего двора замка по окончании строительства западных. Судя по их широким дверям, они предназначались для хозяйственных целей. Освещались восточные казематы небольшими окнами, устроенными в стене в сторону двора.

Надо заметить, что большая часть построек передней части замка была расположена на плохих грунтах – торфяниках или даже прибрежных водах озера. Строители понимали, что без дополнительной инженерной подготовки строительной площадки возводить каменные стены на торфяниках или наносных грунтах нельзя. Поэтому под фундаментом устроены довольно сложные деревянные конструкции. Кроме того, защитные конструкции с гравийным заполнением предохраняли фундамент и от подмывания. Таким образом, северо-восточный угол этой части замка полностью построен на искусственном основании. И стены, возведенные на этих конструкциях, выдержали испытание временем. А осевшая под тяжестью сводов стена двора западных казематов позднее была укреплена двумя контрфорсами.

Угловые башни передней части замка сделаны круглыми и могли вмещать большое количество пушек. Это было новое и, как показало время, прогрессивное явление в литовском оборонном зодчестве XV в., так как пороховое огнестрельное оружие тогда было еще очень несовершенным. Круглая форма башни свидетельствует, что уже тогда строители предвидели большие перспективы применения порохового оружия. В хрониках 1428 г. упоминается, что в войске Витаутаса была пушка большой разрушительной силы и для перевозки ее требовалось сорок лошадей.

Об оборонной мощи Тракая можно судить по донесению одного из комендантов крепости, в котором говорилось, что замок вооружен пятнадцатью пушками, самая большая из которых может стрелять каменными ядрами величиной с человеческую голову. Так что, если кому-то и удастся завоевать Тракай, то только в случае нападения на него огромным войском.

Анализируя характер строительных работ, их объем, технологические и организационные трудности, можно прийти к выводу, что при строительстве замка вряд ли играли слишком большую роль заграничные специалисты. Замок могли построить только местные мастера, хорошо знавшие природные условия Литвы и сохранившие свои традиции каменного строительства.

С конца XV в., после смерти короля польского и великого князя литовского Казимира, Тракай и его оборонные объекты понемногу начали приходить в запустение. В замке устроили тюрьму для узников знатного происхождения, в частности, здесь содержался кипчакский хан Шах-Ахмет. Вновь вспомнили о Тракае во второй половине XVI в., когда король Жигимантас-Аугустас (Сигизмунд Август) решил устроить здесь летнюю резиденцию. С XVIII в. замок и его окрестности становились все более известными как романтическое место, как свидетели исторического прошлого и в конце концов приобрели ореол неприкосновенности. Любые попытки разрушить стены замка вызывали протесты общественности. Другими словами, Тракай стал своеобразным «музейным экспонатом», чьи архитектурные достоинства у специалистов не вызывали сомнений.

Знаток строительного искусства Б. Шмид в 1918 г. с восхищением писал: «Достойна внимания удивительная точность: постройка стоит как влитая. Стены верхнего этажа сложены из гранитных глыб, правильно уложенных и тщательно выровненных. Выше все построено из крупномерного кирпича. Обжиг кирпича, качество раствора и кладка – совершенны… Глаз любителя старинной архитектуры сразу отметит безупречность постройки».

В последней трети XX в. в Тракайском замке была проведена частичная реконструкция, после чего он обрел у туристов п