Вопрос 13. «Мэри Глостер» (1896) Редьярда Киплинга. Персонажи и сюжет

Я платил за твои капризы, не запрещал ничего.

Дик! Твой отец умирает, ты выслушать должен его.

Доктора говорят – две недели. Врут твои доктора,

Завтра утром меня не будет... и... скажи, чтоб вышла сестра.

Не видывал смерти, Дикки? Учись, как кончаем мы,

Тебе нечего будет вспомнить на пороге вечной тьмы.

Кроме судов, и завода, и верфей, и десятин,

Я создал себя и мильоны, но я проклят – ты мне не сын!

Капитан в двадцать два года, в двадцать три женат,

Десять тысяч людей на службе, сорок судов прокат.

Пять десятков средь них я прожил и сражался немало лет,

И вот я, сэр Антони Глостер, умираю – баронет!

Я бывал у его высочества, в газетах была статья:

"Один из властителей рынка" – ты слышишь, Дик, это – я!

Я начал не с просьб и жалоб. Я смело взялся за труд.

Я хватался за случай, и это – удачей теперь зовут.

Что за судами я правил! Гниль и на щели щель!

Как было приказано, точно, я топил и сажал их на мель.

Жратва, от которой шалеют! С командой не совладать!

И жирный куш страховки, чтоб рейса риск оправдать.

Другие, те не решались – мол, жизнь у нас одна.

(Они у меня шкиперами.) Я шел, и со мной жена.

Женатый в двадцать три года, и передышки ни дня,

А мать твоя деньги копила, выводила в люди меня.

Я гордился, что стал капитаном, но матери было видней,

Она хваталась за случай, я следовал слепо за ней.

Она уломала взять денег, рассчитан был каждый шаг,

Мы купили дешевых акций и подняли собственный флаг.

В долг забирали уголь, нам нечего было есть,

"Красный бык" был наш первый клипер, теперь их тридцать шесть!

То было клиперов время, блестящие были дела,

Но в Макассарском проливе Мэри моя умерла.

У Малого Патерностера спит она в синей воде,

На глубине в сто футов. Я отметил на карте – где.

Нашим собственным было судно, на котором скончалась она,

И звалось в честь нее "Мэри Глостер": я молод был в те времена.

Я запил, минуя Яву, и чуть не разбился у скал,

Но мне твоя мать явилась – в рот спиртного с тех пор я не брал.

Я цепко держался за дело, не покладая рук,

Копил (так она велела), а пили другие вокруг.

Я в Лондоне встретил Мак-Кулло (пятьсот было в кассе моей),

Основали сталелитейный – три кузницы, двадцать людей.

Дешевый ремонт дешевки. Я платил, и дело росло,

Патент на станок приобрел я, и здесь мне опять повезло,

Я сказал: "Нам выйдет дешевле, если сделает их наш завод",

Но Мак-Кулло на разговоры потратил почти что год.

Пароходства как раз рождались – работа пошла сама,

Котлы мы ставили прочно, машины были – дома!

Мак-Кулло хотел, чтоб в каютах были мрамор и всякий там клен,

Брюссельский и утрехтский бархат, ванны и общий салон,

Водопроводы в клозетах и слишком легкий каркас,

Но он умер в шестидесятых, а я – умираю сейчас...

Я знал – шла стройка "Байфлита", – я знал уже в те времена

(Они возились с железом), я знал – только сталь годна

И сталь себя оправдала. И мы спустили тогда,

За шиворот взяв торговлю, девятиузловые суда.

Мне задавали вопросы, по Писанью был мой ответ:

"Тако да воссияет перед людьми ваш свет".

В чем могли, они подражали, но им мыслей моих не украсть –

Я их всех позади оставил потеть и списывать всласть.

Пошли на броню контракты, здесь был Мак-Кулло силен,

Он был мастер в литейном деле, но лучше, что умер он.

Я прочел все его заметки, их понял бы новичок,

И я не дурак, чтоб не кончить там, где мне дан толчок.

(Помню, вдова сердилась.) А я чертежи разобрал.

Шестьдесят процентов, не меньше, приносил мне прокатный вал.

Шестьдесят процентов с браковкой, вдвое больше, чем дало б литье,

Четверть мильона кредита – и все это будет твое.

Мне казалось – но это неважно, – что ты очень походишь на мать,

Но тебе уже скоро сорок, и тебя я успел узнать.

Харроу и Тринити-колледж. А надо б отправить в моря!

Я дал тебе воспитанье, и дал его, вижу, зря

Тому, что казалось мне нужным, ты вовсе не был рад,

И то, что зовешь ты жизнью, я называю – разврат.

Гравюры, фарфор и книги – вот твоя колея,

В колледже квартирой шлюхи была квартира твоя.

Ты женился на этой костлявой, длинной, как карандаш,

От нее ты набрался спеси; но скажи, где ребенок ваш?

Катят по Кромвель-роуду кареты твои день и ночь,

Но докторский кеб не виден, чтоб хозяйке родить помочь!

(Итак, ты мне не дал внука, Глостеров кончен род.)

А мать твоя в каждом рейсе носила под сердцем плод.

Но все умирали, бедняжки. Губил их морской простор.

Только ты, ты один это вынес, хоть мало что вынес с тех пор!

Лгун и лентяй и хилый, скаредный, как щенок,

Роющийся в объедках. Не помощник такой сынок!

Триста тысяч ему в наследство, кредит и с процентов доход,

Я не дам тебе их в руки, все пущено в оборот.

Можешь не пачкать пальцев, а не будет у вас детей,

Все вернется обратно в дело. Что будет с женой твоей!

Она стонет, кусая платочек, в экипаже своем внизу:

"Папочка умирает!" – и старается выжать слезу.

(…)

Перевод Ады Оношкович-Яцыны и Г. Фиша

Изложите основные этапы деловой карьеры сэра Антони Глостера. Уточните неясные места. Каким способом удалось Глостеру добыть первоначальный капитал? Что такое клипер? В какой-то момент Глостер решает начать собственное производство судов. Он говорит: «Патент на станок приобрел я». По-видимому, имеется в виду не обычный станок, а прокатный стан. Какую выгоду это принесло компании? Какие вопросы могли задавать Глостеру, когда он «за шиворот взял торговлю»? В чем состояли разногласия между Глостером и Мак-Кулло? Чем недовольна была вдова Мак-Кулло?

Как Глостер распорядился своим наследством? В чем он винит себя и в чем оправдывает? За что осуждает сына и почему надеется на него?

Персонажи

В сущности, в стихотворении два персонажа – сэр Глостер и его сын Дик, образ которого дан косвенно. Охарактеризуйте обоих. Подумайте, в чем отец может быть необъективен по отношению к сыну?

Сэр Антони Глостер – беспринципный и, видимо, жестокий предприниматель. Вспомните литературных персонажей, подобных сэру Глостеру, например, в произведениях Диккенса, Мамина-Сибиряка, Чехова, Шишкова, Томаса Манна, Голсуорси; в отечественной литературе и кинематографе постсоветского периода. В чем необычность трактовки образа у Киплинга?

Максим Горький писал, что наблюдал «не один десяток купеческих сыновей, не удовлетворённых жизнью и работой своих отцов; они смутно чувствовали, что в этой однотонной, „томительно бедной жизни“ – мало смысла». Как могла разрешаться эта неудовлетворенность?

Обратите внимание на то, что, перебирая события своей жизни, Глостер останавливается как раз на том, что для него особенно болезненно. Почему?

В чем смысл его ответа на претензии конкурентов: «Тако да воссияет перед людьми ваш свет» («Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» – Евангелие от Матфея, 5, 14 – 16)?