Христианское вероучение. Догматические тексты учительства Церкви III–XX вв.

Христианское вероучение. Догматические тексты учительства Церкви III–XX вв.

Покаяние/Примирение

Чтобы осуществить миссию спасения человечества, Церковь должна пользоваться властью отпускать грехи. Эта власть существенно отличается от миссии проповедовать Евангелие и крестить. Крещение смывает все грехи и все наказания за них: оно – первое оправдание. Первое оправдание – это также первое вхождение в сверхъестественный мир: Оно дается исключительно по Божией благодати и не требует от кандидата на Крещение ничего, кроме отвращения ко греху и обращения ко Христу через веру.

Таинство Покаяния – совсем иное. Крещенный человек, совершающий грех, не исполняет своих обязанностей перед Богом, сыном Которого он стал в Крещении во имя Святой Троицы. Он пренебрегает своими обязанностями по отношению к Церкви, членом которой он является и которую ранил его грех. Новое примирение приобретает характер суда, включающего обвинение, приговор и удовлетворение за грехи [accusatio, sententia, satisfactio].

На протяжении веков Таинство Покаяния совершалось по-разному. В первые века христианства удовлетворение, часто как публичная форма Покаяния, было на первом плане. Повторное принятие в общение Церкви происходило обычно только после полного исполнения назначенного покаяния. Постепенно покаяние утратило публичный характер. В наше время существует обычай преподавать это Таинство только частным образом. Обряды, выражающие Таинство, были пересмотрены на II Ватиканском Соборе, чтобы яснее обозначить сущность и последствия Таинства. Чтобы выразить общецерковное измерение Таинства, в настоящее время рекомендуются публичные литургии покаяния с индивидуальным исповеданием и отпущением грехов,

Развитие практики покаяния объясняет, почему возникло непонимание сущности Таинства. Несмотря на нападки – Виклефа, реформаторов и либеральных историков догмата, модернистов, – Церковь всегда утверждала судебный характер Таинства Покаяния со всеми вытекающими из этого последствиями.

Учение Католической Церкви о покаянии (примирении):

Церковь имеет власть прощать все грехи: ХВ 1, 35, 576, 611, 795/4, 815–817, 838, [851]- [852].

Такое прощение грехов есть истинное Таинство, установленное Христом: ХВ 38, 44, 576, 658, 663, 815, 817, 836;

отличное от Крещения: ХВ 577, 795/4, 818, 819, 837;

особенно из-за его правовой формы: ХВ 818.

Грехи отпускаются только через Таинство Покаяния: ХВ 577, 611, 701, [799], 800, 825, 842.

Грехи прощаются через отпущение грехов [absolutio]: ХВ 803, 820;

Это Таинство может совершать только священник, наделенный властью: ХВ 800, 801, 803, 828–829, 845.

Прощение грехов – в сущности, оправдательный приговор: ХВ 829, 844.

Церковь имеет право определять форму исповеди: ХВ 796, 797–798, 827;

и оговаривать некоторые случаи: ХВ 802, 812, 830, 846.

Умирающим необходимо давать возможность исповедоваться и получить отпущение грехов: ХВ 795/5, 795/6.

Со стороны грешника требуются раскаяние, исповедь и удовлетворение за грехи (епитимья): ХВ 577, 803, [804], [813], 821, 839.

Раскаяние – это сокрушение о своих грехах: ХВ 577, 803, 823.

Совершенное сокрушение полностью освобождает от греха, даже до исповеди, если есть намерение исповедоваться: ХВ [810]- [811], 824.

Несовершенного сокрушения достаточно для Таинства Покаяния: ХВ [810]- [811], 824;

оно благо и спасительно: ХВ 590, [805]- [806], 824, 840.

Кроме того, оно требует исповедания всех тяжких грехов, совершенных после Крещения и еще не исповеданных: ХВ 577, [799], 800, 803, [807]- [808], 825–826, 841–844.

Повседневные грехи или грехи, которые были уже исповеданы, нужно подлинно исповедовать: ХВ [807], 825, 842.

Таинство Покаяния требует, наконец, удовлетворения за грехи: ХВ 577, 801, 803, 831–835, 847–850.

Последствия Таинства Покаяния:

примирение с Богом, то есть прощение грехов и освобождение от вечного наказания за грех: ХВ 576–577, 612, 659, 803, [809], 822;

но это не освобождение от всех временных наказаний за грех: ХВ 577, 612, 831, 847;

примирение с Церковью.

Констанцский Собор (XVI Вселенский)

Я сессия (4 мая 1415 г.)

Заблуждения Джона Виклефа ⁴⁰⁷

В своем учении о Таинстве Покаяния, как и в других пунктах, Виклеф во многом предварил положения учения реформаторов. Сущность покаяния, по его мнению, – не в отпущении, данном священником в силу священнической власти. При этом также нет никакой разницы во власти между мирянином, священником, епископом или папой. Важно только раскаяние. Исповедь даже и не является необходимой.

Заблуждения:

([799], 1157) 7. Если человек действительно испытывает истинное сокрушение, всякая внешняя исповедь для него излишня и бесполезна.

Я сессия (25 ноября 1551 г.)

После определения учения о Евхаристии [ХВ 734–755] Собор посвятил свою 14-ю сессию Таинствам Покаяния [ХВ 814–850] и Елеопомазания больных [ХВ 878–885]. Уже в 1547 г., когда речь шла об оправдании, Таинство Покаяния было рассмотрено как второе средство спасения [ХВ 576–577]. В этом документе уточняется учение против всех заблуждений, распространившихся среди реформаторов и изложенных в общих чертах в 12 разделах, представленных на рассмотрение Отцов Собора и богословов. Текст документов содержит 9 глав и 15 канонов согласно следующему плану:

1. Покаяние есть истинное Таинство [ХВ 815–817, 836–838].

2. Оно отличается от Крещения вопреки учению реформаторов, для которых прощение грехов есть только возрождение через веру благодати Крещения [ХВ 818–819, 837].

3. Его основные элементы рассматриваются по схеме, принятой в Декрете для армян 1439 г. [ХВ 803]. Мнение Лютера о том, что угрызения совести и вера являются основанием для прощения грехов, Собором отвергается [ХВ 820–822, 839].

4. Раскаяние, в частности его необходимость и действенность. Особенно важно четкое различие между совершенным раскаянием [contritio], которое само по себе вызывает прощение грехов, если оно соединено с намерением принять Таинство, и несовершенным раскаянием [atritio], которого достаточно для подлинного принятия этого Таинства. Лютер упорно нападал на это несовершенное раскаяние как на простое лицемерие [ХВ 823–824, 840].

5. Исповедь и ее необходимость по Божественной заповеди. Этот пункт, о котором уже говорил IV Латеранский Собор [ХВ 797–798], Лютер оспаривал [ХВ 825–827, 841–843].

6. Отпущение грехов, которое может дать только священник. Его подлинность не зависит от нравственной высоты служителей (против Виклефа). Оно – действенное оправдание, а не простая декларация, ибо оправдание производит не вера в прощение, как думает Лютер, но отпущение само по себе [ХВ 828–829, 844–845].

7. Церковь имеет право оставить прощение некоторых тяжких грехов за папой или епископами [ХВ 830, 846].

8. Удовлетворение за грехи, имеющее силу благодаря Христу Искупителю, тоже необходимо [ХВ 831–835, 847–850].

Преамбула

(814, 1667) Хотя [мы] были уже вынуждены в Декрете об оправдании [ХВ 576–577, 611] неоднократно упоминать о Таинстве Покаяния в связи с другими темами, количество заблуждений в этих вопросах в наше время настолько велико, что Святой Тридентский Вселенский Собор, законно собравшийся в Святом Духе, под руководством легата и нунциев Святейшего Престола, рассудил, что было бы весьма полезно для общего блага дать более точное и более полное определение (этому Таинству). Таким образом, после того, как под защитой Святого Духа будут выявлены и отвергнуты заблуждения, апостольская истина явится в своей чистоте и сиянии. Именно ее Святой Собор предлагает всем христианам, с тем, чтобы вечно хранить.

Глава 1: Необходимость и установление Таинства Покаяния

(815, 1668) Если бы все возрожденные обладали достаточной благодарностью Богу, чтобы с постоянством хранить праведность, которую они получили при крещении благодаря Его милосердию и благодати, не было бы необходимости устанавливать Таинство для отпущения грехов, отличное от крещения [ХВ 837]. Но «Бог, богатый милостью» [Еф 2, 4] «знает состав наш» [Пс 103 (102), 14]. Он также даровал лекарство, возвращающее жизнь тем, кто попал затем в рабство греха и под власть диавола: Таинством Покаяния благодеяния Смерти Христовой даются тем, кто пал после крещения.

(816, 1669) Во все времена покаяние было необходимо для всех людей, погрязших в смертном грехе, чтобы получить благодать и праведность, а также для тех, кто желает очиститься Таинством Крещения, чтобы, отказавшись и исправив свою развращенность, с ненавистью к греху и святым сокрушением сердца они ненавидели свои непомерные прегрешения перед Богом. Вот почему пророк говорит: «покайтесь и обратитесь от всех преступлений ваших, чтобы нечестие не было вам преткновением» [Иез 18, 30]. Также сказал Господь: «Если не покаетесь, все так же погибнете» [Лк 13, 3]. И Петр, глава апостолов, когда он советовал покаяться грешникам, желавшим креститься, говорил: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа» [Деян 2, 38]. До Его явления покаяние не было Таинством, и после Его явления оно не существует для тех, кто не был крещен.

(817, 1670) Однако Господь установил отдельно Таинство Покаяния, когда, воскреснув из мертвых, дунул на учеников, говоря: «Примите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» [Ин 20, 22–23]. Отцы с единодушным согласием всегда понимали, что через это чудесное действие и столь ясные слова власть отпускать и оставлять грехи, предназначенная для примирения верных, павших после крещения, была передана апостолам и их законным преемникам [ХВ 838], и совершенно справедливо, что Вселенская Церковь отвергла и осудила как еретиков новациан, которые когда-то упрямо отрицали эту власть отпущения.

Вот почему Святой Собор, который одобряет и принимает подлинное значение этих слов Господа, осуждает лживые измышления тех, кто, чтобы оспорить установление этого Таинства, ложно понимает их как право проповедовать Слово Божие и Евангелие Христа.

Глава 2: Различие между Таинствами Покаяния и Крещения

(818, 1671) Очевидно, что по разным причинам это Таинство отличается от Крещения [ХВ 837]. Так как независимо от того факта, что материя и форма, которые составляют сущность Таинства, очень различны, совершенно ясно, что служитель крещения не должен быть судьей, поскольку Церковь не занимается судом над теми, кто не вошел в ее ряды вратами крещения. «Ибо что мне судить и внешних?» – сказал апостол [1Кор 5, 12]. Иначе с теми, кто принадлежит к семье веры, кого Христос Господь наш соделал однажды членом Своего Тела через купель Крещения [см. 1Кор 12, 13сл.]. Для них Он пожелал, чтобы, если они впоследствии осквернятся какой-либо виной, не омывать их новым крещением, поскольку это никогда не дозволялось во Вселенской Церкви, но чтобы они предстали как виновные перед судом, чтобы приговор священников их освобождал [от вины] не единожды, но многократно, чтобы, раскаиваясь в грехах, совершенных ими, они искали в нем [в суде] прибежища.

(819, 1672) Кроме того, последствия крещения и покаяния различны. Крещением облеченные во Христа [ср. Гал 3, 27], мы становимся в Нем совершенно новым созданием и получаем полное отпущение всех грехов. Но через Таинство Покаяния мы можем достигнуть этой новизны и полноты только благодаря многим слезам и усилиям с нашей стороны, как того требует Божия справедливость, так что святые Отцы справедливо называли покаяние «крещением, которое надо заработать»⁴¹³. Это Таинство необходимо для спасения тех, кто пал после крещения, как необходимо крещение для тех, кто еще не возрожден [ХВ 841].

Глава 3: Составные части и плод этого Таинства

(820, 1673) Святой Собор учит, кроме того, что форма Таинства Покаяния, в которой в основном находится его добродетель, содержится в словах служителя: «Отпускаю тебе» и т. д., в словах, к коим обычай Святой Церкви похвально добавил несколько молитв, которые, тем не менее, не относятся к сущности этой формы и не являются необходимыми для совершения Таинства.

(821, 1673) Квазиматерия этого Таинства – это действия самого кающегося: раскаяние, исповедь и удовлетворение [ХВ 839]. Требуемые от кающегося в силу Божественного установления ради целостности Таинства, для полного и совершенного отпущения грехов, они по этой причине называются частями покаяния.

(822, 1674) Что касается силы и действенности Таинства, то его предмет и следствие – это примирение с Богом. Довольно часто у набожных людей, которые принимают его с благочестием, оно сопровождается мирным успокоением совести и сильным духовным утешением. – (1675) Поясняя доктрину о составных частях и последствиях этого Таинства, Святой Собор одновременно осуждает мнение тех, кто утверждает, что части покаяния суть терзание потрясенной совести и вера [ХВ 839].

Глава 4: Раскаяние

(823, 1676) Раскаяние, занимающее главное место среди уже упомянутых действий кающегося, – это боль души и ненависть к совершенному греху с решением в будущем больше не грешить. Во все времена это движение раскаяния было необходимо для получения прощения грехов, если оно сопровождается верой в Божественное милосердие и желанием сделать все, что требуется, для достойного принятия этого Таинства. Святой Собор объявляет, что это раскаяние содержит в себе не только отказ от греха, твердое решение и начало новой жизни, но еще и ненависть к старой жизни по этому слову: «Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешали вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух» [Иез 18, 31]. Действительно, тот, кто подумает об этих восклицаниях святых: «Тебе, Тебе единому согрешил я, и лукавое пред очами Твоими сделал» [Пс 51, 6]; «Утомлен я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою» [Пс 6, 7]; «Тихо буду проводить все годы жизни моей, помня горесть души моей» [Ис 38, 15] и других таких же, легко поймет, что они проистекали из сильной ненависти к прошлой жизни и огромного отвращения к греху.

(824, 1677) Кроме того, Святой Собор учит, что, даже если иногда это раскаяние совершено по милосердию Божию и примиряет человека с Богом до действительного принятия Таинства, не должно приписывать это примирение только раскаянию, вне зависимости от желания получить Таинство, поскольку именно желание принять Таинство содержится в раскаянии.

(1678) Что же до несовершенного раскаяния, которое называется «attritio» [ХВ 840], то, поскольку оно рождается обыкновенно из осознания уродства греха и из боязни адского наказания, если оно исключает желание грешить и сопровождается надеждой на прощение, то Собор объявляет, что оно не только не делает человека лицемером или еще большим грешником, но также является истинным даром Божиим, побуждением Святого Духа. Святой Дух еще не проник в кающегося, тот совершил только одно движение, но благодаря этому побуждению кающийся готовит себе путь к праведности. Хотя побуждение не может само по себе, без Таинства Покаяния, довести грешника до оправдания, оно, однако, готовит грешника к достижению Божией благодати в Таинстве Покаяния. Спасительно охваченные этим трепетом жители Ниневии пришли к полному покаянию, услышав страшные предсказания Ионы, и добились милосердия Господа [Ион 3]. Вот почему это лживая клевета на католических писателей – утверждать, что они поучают, будто Таинство Покаяния сообщает благодать без благого побуждения тех, кто его получает. Божия Церковь никогда так не учила и не веровала в это. Но учение о насильственном, вынужденном раскаянии, которое ни свободно, ни добровольно, лживо [ХВ 840].

Глава 5: Исповедь

(825, 1679) Относительно установления Таинства Покаяния, объясненного ранее, Вселенская Церковь всегда понимала, что полная исповедь грехов также была установлена Господом [Иак 5, 16; 1Ин 1, 9; Лк 17, 14] и по Божественному праву она необходима [ХВ 842] для всех тех, кто пал после крещения.

Господь наш Иисус Христос перед Вознесением с земли на небеса оставил вместо Себя священников [Мф 16,19; 18,18; Ин 20, 23] в качестве руководителей и судей; им были представлены все смертные грехи, совершаемые верными Христа, чтобы произносить в силу власти ключей приговор, который отпускает или оставляет грехи. Очевидно, что священники не смогли бы вынести свое суждение, если бы не знали причины, и не смогли бы быть справедливыми в наложении наказания, если бы кающийся не поведал им о своем грехе не в общем, а называя вид греха и его обстоятельства.

(1680) Отсюда следует, что на исповеди кающийся должен перечислить все смертные грехи, которые у него на совести, после серьезного испытания самого себя, даже если речь идет об очень тайных грехах и даже если они совершены только против двух последних заповедей Декалога [Исх 20, 17; Мф 5, 28], так как иногда эти грехи ранят душу более тяжело и более опасно, чем те, которые были совершены на виду у всех. Что же до повседневных грехов, которые не исключают благодати Божией и в которые мы часто впадаем, то, хотя было бы разумно, полезно и совсем не излишне сказать о них на исповеди [ХВ 842], как это показывает практика набожных людей, однако о них можно умолчать, не совершая ошибки, и искупить их другим образом. Но поскольку смертные грехи, даже мысленные, делают людей «чадами гнева» [Еф 2, 3] и врагами Бога, необходимо искать прощения всех их искренней и смиренной исповедью. Вот почему, когда верные Христу стараются исповедоваться во всех грехах, о которых они помнят, не следует сомневаться, что они представляют их все милосердию Божию ради прощения [ХВ 842]. Те, кто поступает иначе и сознательно скрывает некоторые грехи, не представляет Божественной благости ничего, что бы она могла отпустить через священника. «Так как если больной стесняется показать свою язву врачу, медицина не лечит то, о чем не знает»⁴¹⁴.

(1681) Кроме того, отсюда следует, что надо также объяснить исповедающемуся обстоятельства, которые меняют вид греха [ХВ 842], поскольку без них грехи не могут быть представлены кающимся полностью и не могут быть поняты судьями, которым невозможно иметь полное представление о серьезности вины и о наказании, которое следует наложить на кающегося. Значит, неразумно учить, что эти обстоятельства – изобретение бездельников или же что достаточно признаться только в одном из них, например, что грешил против своего брата.

(826, 1682) Также нечестиво утверждать, что исповедь по этому предписанию невозможна [ХВ 843], или же называть ее пыткой совести. Ясно, что в Церкви от кающегося требуется только одно – после испытания самого себя и после исследования всех тайных и всех секретных уголков совести нужно исповедаться в грехах, которые помнишь и которые смертельно оскорбляют нашего Господа и Бога. Что до других грехов, которые не приходят на ум того, кто серьезно испытывает себя, предполагается, что они тоже включены в исповедь. Это о них, доверяясь, мы говорим вместе с пророком: «От тайных моих очисти меня» [Пс 19 (18), 13]. Трудность этой исповеди и ощущаемый стыд открываемых грехов могли бы казаться тяжелыми, если бы их не облегчали столь великие преимущества и утешение, которые отпущение безусловно сообщает тем, кто достойно приближается к этому Таинству.

(827, 1683) Впрочем, что касается способа тайно исповедаться одному только священнику, даже если Христос не запретил публичное покаяние в стремлении покарать свои прегрешения и унизиться самому для того, чтобы показать пример другим и ради наставления Церкви, которая была оскорблена, это предписание не идет от Божественной заповеди, и было бы неосторожно предписать посредством человеческого закона, чтобы прегрешения, особенно тайные, были оглашены на публичной исповеди [ХВ 796, 841]. Поэтому Отцы, самые святые и самые древние, с общего и единодушного согласия всегда рекомендовали тайную сакраментальную исповедь, к которой Церковь прибегала с самого начала и до сих пор; это ясно опровергает пустую клевету тех, кто не боится утверждать, что исповедь – чуждое Божественной заповеди человеческое изобретение, которое обязано своим происхождением Отцам, собравшимся на Латеранский Собор [ХВ 797798, 843]. На Латеранском Соборе Церковь не принимала решение о том, чтобы верные исповедовались, она знала, что это – Божественное установление, необходимое по Божественному праву, но она приняла решение, чтобы верные, все и каждый, когда они войдут в возраст распознания, исповедовались, по крайней мере, раз в год. В связи с этим Вселенская Церковь замечает, что особенно большую пользу для душ приносит спасительный обычай исповедоваться в святое время Великого Поста. Святой Собор полностью одобряет этот обычай и воспринимает его как благочестивый и достойный сохранения [ХВ 797–798, 843].

Глава 6: Служитель этого Таинства и отпущение

(828, 1684) Что касается служителя этого Таинства, Святой Собор объявляет лживыми и полностью противоречащими истине Евангелия все учения, которые опасно распространяют служение ключей на всех людей без разбора, не являющихся ни епископами, ни священниками [ХВ 845]. Их авторы думают, что слова Господа «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» [Мф 18, 18] и «кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» [Ин 20, 23] адресованы всем верным без различия, в противоречии с установлением этого Таинства, так что любой будто бы имеет власть отпускать грех: грехи известные – если порицаемый согласен на это; тайные же грехи – спонтанной исповедью кому угодно.

(829, 1684) Собор наставляет также, что даже священники в состоянии смертного греха совершают, как служители Христа, служение отпущения грехов силою Святого Духа, которая им доверена через рукоположение. Те, кто считает, что плохие священники не имеют этой власти, ошибаются.

(1685) Хотя отпущение священника является раздачей благодеяний, которые идут не от него, отпущение – не простой посреднический акт, который заключается в цитировании Евангелия или в объявлении, что грехи отпущены. Оно как бы является судебным актом: священник произносит решение, подобно судье [ХВ 844]. Поэтому кающийся не должен так полагаться на свою веру, чтобы считать, что одна только вера отпускает его (грехи) перед лицом Бога, даже если он не испытывает раскаяния или даже если священник не имеет намерения действовать серьезно или подлинно дать ему прощение. Без покаяния вера не может дать никакого отпущения грехов, и было бы крайним небрежением о спасении знать, что священник отпускает ему грехи в шутку, и не постараться найти другого, кто действовал бы серьезно.

Глава 7: Право выделять особые случаи

(830, 1686) Поскольку природа и идея суда требует, чтобы решение было провозглашено только над подчиненными, Церковь Божия всегда имела убеждение, поддержанное Святым Собором как совершенно справедливое, что отпущение, данное священником кому-либо, над кем он не имеет делегированной (надлежащей) властью юрисдикции, не должно считаться действительным.

(1687) Однако наши Отцы нашли очень важным для дисциплины христианского народа, что некоторые преступления, самые ужасные и тяжкие, не могут быть отпущены никакими священниками, кроме служителей высшего ранга. Следовательно, совершенно справедливо, что Верховные Первосвященники в силу высшей власти, данной им над Вселенской Церковью, смогли оставить некоторые, наиболее тяжкие, преступные случаи на свое особое усмотрение. И нет сомнения, поскольку все, что идет от Бога, расположено в разумном порядке, что это разрешено каждому епископу в его епархии «к созиданию, а не к разорению» [2Кор 13, 10], в силу авторитета, который они имеют над своими верными и который превосходит авторитет низших священников, особенно в случаях таких преступлений, которые подлежат отлучению от Церкви. Подобное разграничение по проступкам действительно соответствуют Божественной власти, и не только во внешней дисциплине, но и перед лицом Бога.

(1688) Тем не менее, чтобы ни один человек не оказался обездоленным, в Церкви всегда очень добросовестно придерживались того правила, что в час смерти никакие ограничения не действуют и в этот момент любой священник может отпустить любой грех или осуждение любому кающемуся. Помимо этого случая священники могут только попытаться убедить кающегося обратиться к высшим и законным судьям, чтобы получить благодеяние отпущения грехов [ХВ 846].

Глава 8: Необходимость и плод удовлетворения

(831, 1689) И, наконец, что касается удовлетворения, которое из всех частей покаяния было всегда столь же рекомендовано христианскому народу нашими Отцами, сколь подвергается яростным нападкам под высшим предлогом набожности теми, о ком сказано: «имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» [2Тим 3, 5], Святой Собор объявляет, что абсолютно ложно и противно Слову Божию утверждение, что Господь никогда не отпускает греха (вины) без одновременного отпущения всего наказания. В Священном Писании содержатся яркие и замечательные примеры, которые независимо от Божественного Предания решительно опровергают это заблуждение [Быт 3, 16сл.; Числ 12, 14сл.; 20, 11сл.; 2Цар 12, 13сл].

(832, 1690) Конечно, характер Божественной справедливости, по-видимому, требует от тех, кто совершил грех по неведению до крещения, войти в благодать отлично от тех, кто, однажды освободившись от рабства греха и сатаны и получив дар Святого Духа, не побоялся сознательно разорить храм Божий [1Кор 3, 17] и оскорбить Святого Духа [Еф 4, 30]. Отсюда следует, что Божественное милосердие не отпускает нам наши грехи без удовлетворения; иначе мы, «взяв повод» [Рим 7, 8] считать наши грехи незначительными, впали бы в более тяжкие, нанося ущерб и оскорбление Духу благодати [Евр 10, 29] и собирая себе «гнев на день гнева» [Рим 2, 5; Иак 5, 3].

Без сомнения, эти искупительные наказания отрешают от греха; они удерживают, подобно узде, и делают кающегося более осторожным и бдительным в будущем. Они также являются лекарством от череды грехов и искореняют порочные привычки, привитые дурной жизнью, заставляя совершать добродетельные поступки, противоположные им. Впрочем, Церковь Божия всегда считала, что нет более надежного пути, чтобы избегнуть кары, которой Господь угрожает людям [Мф 3, 2–8; 4, 17; 11, 21 ел], чем отдаться трудам покаяния с искренней душевной болью.

(833, 1690) Добавим, что, когда, принося удовлетворение, мы страдаем за наши грехи, то уподобляемся Иисусу Христу, Который принес удовлетворение за наши грехи [Рим 5, 10; 1Ин 2, 1сл.]; Он Тот, от Кого происходит всякая наша способность [ср. 2Кор 3, 5], и мы твердо уверены, что «если только с Ним страдаем», то «чтобы с Ним и прославиться» [Рим 8, 17].

(1691) Но наше удовлетворение, то, которое мы приносим за наши грехи, совершается только через Иисуса Христа; мы, которые сами по себе ничего не можем сделать, «все можем в укрепляющем нас Иисусе Христе» [Флп 4, 13]. И также человеку нечем прославиться, но вся наша слава во Христе [ср. 1Кор 1, 31; 2Кор 10, 17; Гал 6, 14], «ибо мы Им живем и движемся и существуем» [Деян 17, 28], в Нем мы приносим удовлетворение, творя «достойные плоды покаяния» [Лк 3, 8], которые в Нем черпают свои силы, через Него приносятся Отцу и благодаря Ему приняты Отцом [ХВ 847 – 850].

(834, 1692) Таким образом, священники Господа должны в той мере, какую им подскажет осторожность, назначить спасительное и подобающее удовлетворение, в зависимости от природы проступка и возможностей кающихся. Поскольку если они (священники) закроют глаза на грехи и выкажут кающимся чрезмерную снисходительность, назначив слишком легкое наказание за очень серьезные проступки, то они примут участие в чужих грехах [ср. 1Тим 5, 22]. Пусть они понимают, что епитимья, которую они накладывают, предназначена не только сберегать новую жизнь и излечивать слабость, но также наказывать и исправлять уже совершенные грехи. Ибо древние Отцы верят и наставляют, как и мы: духовная власть передана священникам не только для того, чтобы развязывать, но и для того, чтобы связывать. Это не означает, что Таинство Покаяния есть суд гнева или наказаний – ни один католик никогда так не считал! – ни что наши удовлетворения затемняют и умаляют силу заслуг и удовлетворения Иисуса Христа. Когда же новаторы, желая понять эту истину, утверждают, что лучшим покаянием является новая жизнь, они уничтожают всякую действенность удовлетворения и делают его полностью бесполезным [ХВ 848].

Глава 9: Дела удовлетворения

(835, 1693) Собор наставляет еще, что столь велика Божественная щедрость, что не только наказания, которые мы налагаем на себя добровольно, в качестве воздаяния за грех или же те, которые священник решит наложить в соответствии с проступком, но еще и – и это самое главное проявление любви! – испытания временной жизни, возложенные на нас Богом, если мы их вынесем терпеливо, позволят нам принести удовлетворение Богу Отцу через Иисуса Христа [ХВ 848].

Каноны о Таинстве Покаяния

(836, 1701) 1. Если кто-либо говорит, что в Католической Церкви Таинство Покаяния не есть истинное и в прямом смысле Таинство, установленное Христом, Господом нашим, для примирения верных с Богом, настолько частого, насколько часто они впадают в грех после Крещения, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 817].

(837, 1702) 2. Если кто-либо говорит, путая Таинства, что Таинством Покаяния является Крещение, как если бы эти два Таинства не были различны, и что поэтому неправильно называть покаяние «якорем спасения потерпевшему крушение»⁴¹⁵, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 818, 576].

(838, 1703) 3. Если кто-либо говорит, что слова Господа нашего и Спасителя: «Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» [Ин 20, 22сл.] не следует понимать как власть отпускать и оставлять грехи в Таинстве Покаяния, как Католическая Церковь понимала это с самого начала, и если вопреки этому установлению он извращает смысл и применяет его к власти проповедовать Евангелие, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 817].

(839, 1704) 4. Если кто-либо отрицает, что для полного и совершенного отпущения грехов требуются три действия, являющиеся как бы материей Таинства Покаяния, а именно: раскаяние, исповедь и удовлетворение, которые являются тремя частями покаяния; или же говорит, что покаяние содержит только две части: терзания совести, потрясенной зрелищем греха, и веру, почерпнутую в Евангелии или в отпущении, в которой верят, что грехи отпускаются Христом, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 820–822].

(840, 1705) 5. Если кто-либо говорит, что раскаяние, происходящее из осознания грехов, их устранение и ненависть к ним, когда о своей жизни думают в сокрушении души [см. Ис 38, 15], оценивая тяжесть, количество и уродство грехов, видя потерянное вечное блаженство и приближение вечного проклятия, и когда принимают решение о лучшей жизни, если кто-либо говорит, что это раскаяние не является подлинным и полезным, что оно не располагает к благодати, но делает человека лицемером и еще большим грешником, и наконец, что эта боль – принудительная, не свободная, не добровольная, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 823–824].

(841, 1706) 6. Если кто-либо отрицает, что Таинство исповеди основано на Божественном установлении и необходимо для спасения; или же, если он говорит, что та форма Таинства исповеди одному священнику, которой Католическая Церковь придерживалась с самого начала и придерживается доныне противоречит установлению и заповеди Христа, и что она есть человеческое изобретение, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 825–827].

(842, 1707) 7. Если кто-либо говорит, что в Таинстве Покаяния не обязательно по Божественному установлению ради отпущения грехов исповедовать все и каждый смертный грех, о которых вспоминают после достойного и серьезного испытания совести, и даже в тайных грехах, и в тех, которые нарушают две последние заповеди Декалога, не [упоминая] об обстоятельствах, меняющих характер греха, но что эта исповедь не имеет другой пользы, кроме воспитания и утешения кающегося, и что в прежние времена она была в силе только для наложения канонической епитимьи; или же что те, кто стремится исповедовать свои грехи, не хотят ничего оставить Божественному милосердию для прощения и, наконец, что не дозволяется исповедовать повседневные грехи, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 825–827].

(843, 1708) 8. Если кто-либо говорит, что исповедь во всех грехах, то, чего придерживается Церковь, невозможна и что она является человеческой традицией, которую набожные души должны отменить; или же, что верные обоего пола, все и каждый, не обязаны исповедоваться раз в год по предписанию великого Латеранского Собора, и потому следует советовать верным не исповедоваться во время Великого поста, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 826–827].

(844, 1709) 9. Если кто-либо говорит, что отпущение священника в Таинстве не является судебным актом, но простое служение, где произносится и объявляется, что грехи отпускаются тому, кто исповедуется, лишь бы только он считал себя прощенным, даже если священник отпускает их не всерьез, а в шутку, или же если он говорит, что не требуется исповеди кающегося, чтобы священник мог отпустить ему грех, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 828–829].

(845, 1710) 10. Если кто-либо говорит, что священник в состоянии смертного греха не имеет власти связывать и разрешать или же что священники суть не единственные служители отпущения грехов, но что это всем и каждому верному Христа было сказано: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» [Мф 18, 18] и «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» [Ин 20, 23]; что в силу этих слов любой может отпускать грехи; грехи, публичные по крайней мере, наставлением, если наставляемый согласится, а тайные – спонтанной исповедью, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 828–829].

(846, 1711) 11. Если кто-либо говорит, что епископ не имеет права оставить за собой некоторые случаи, кроме области внешней дисциплины, и что поэтому священник может реально отпускать грехи даже для случаев, которые оставлены на усмотрение епископа, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 830].

(847, 1712) 12. Если кто-либо говорит, что любое временное наказание отпускается Богом одновременно с проступком и что удовлетворение кающихся – только вера, которая позволяет им понять, что Христос принес за них удовлетворение, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 831–833].

(848, 1713) 13. Если кто-либо говорит, что за временное наказание за грехи невозможно удовлетворить Бога ни заслугами Христа, ни наказаниями, которые Он налагает и которые человек терпеливо переносит, ни теми наказаниями, которые налагает священник, ни теми, которые выполняются добровольно, такими, как пост, молитва, милостыня и другие дела благочестия, и по этой причине лучшее покаяние – только новая жизнь, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 831–835].

(849, 1714) 14. Если кто-либо говорит, что удовлетворение, которым кающиеся искупают свои грехи через Иисуса Христа, не является культом, воздаваемым Богу, но человеческим преданием, которое затемняет учение о благодати, подлинный культ Бога и даже благодеяние Смерти Христовой, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 834].

(850, 1715) 15. Если кто-либо говорит, что ключи были даны Церкви только для развязывания, а не для связывания и поэтому священники, налагая наказание на тех, кто исповедуется, действуют против смысла власти ключей и против установления Христова и [если говорит] что ошибочно думать, что, когда вечное наказание снято властью ключей, остается заплатить временное, да будет отлучен от сообщества верных [ХВ 731–833].

Индульгенции

Власть отпускать грехи необходимо включает в себя власть отпускать вечные наказания за эти грехи. Остается претерпеть в этом мире или в другом временные наказания – последствия этих грехов. Христос, кроме власти прощать грехи, дал Своей Церкви и власть отпускать эти временные наказания.

Суть проблемы отпущения