Бессовестно счастливые и другая

Подъем в 7:40. Дежурят Таня и Миша.

В походе нет пустых дней. Каждый день – это жизнь. Сегодня день празднично-деловой – день рождения Оли-С. Отхеппибездили именинницу.

 Миша опять самоотверженно доедает молочный суп, Оля-С замечает:

-У тебя скоро щеки со спины видно будет…

Каждый завтрак определяет судьбу: как себя зарядишь, так и «выстрелишь». Однако, сегодня (понедельник, тринадцатое) все ждем радости, а не опыта. Все, кроме Оли-К. У нее не задалось с самого утра. За завтраком Оля-К только по счастливой случайности не уронила кан с кофе. (В течение дня она сначала уронит лампочку, а затем  и стекло от фары. Вечером будет покушаться на праздничный кан.)  

Запряженный конь не падает

В 10:30 выходим из лагеря. И я иду! «Хочу» и «могу» совпадают.  Ступня побаливает, но приятнее идти с болью, чем сидеть в ПБЛ. Вера основательно простыла и предлагает мне остаться с ней в лагере. Только сидеть на месте у меня нет больше сил. Вера одна не остается – так и идет, похоже, даже с температурой. Наверное, у нее тоже есть справка от ангела-хранителя.

Идем «гуськом» до грота Рыжий. Наши тени, точно провалы, чернеют в ходах. В пещере нет быстрой походки, скачущих мыслей от информационного шума, очереди за успехом. «Все срочно!» - это в суматошной жизни земли. Здесь другой вариант времени. Время условно – оно измеряет вечность. Пещера никуда не спешит. Мы – тоже.

По сравнению с друзьями, я в своем комбезе похожу на человека приличной наружности, а цвета  их комбинезонов сливаются до степени неразличимости и напоминает шерсть хомячка больного лишаем. Ребятам подошли бы сейчас манеры беспризорников.

В пещере находим записку спелеологов из Оренбурга, делавших здесь двоечку. Мы (без Коли и Веры) доходим до  хода Слябинг и тоже оставляем записку: «Группа спелеологов кировского городского клуба туристов совершает путешествие по пещерам Южного Урала с 7.07.87 по 15.07.87. Руководитель группы Пономарев Н.И.»

Куда внимание – туда и энергия. Сергей нас изрядно намучил, фотографируя. Мы проваливаемся в глину и не можем стильно стоять, но это - обычные регламентные трудности.  Да еще мы и дышим, образуя паровую завесу. Приходится по команде то дышать, то не дышать. Смухлевать не удается.

В 16 ч. решаем возвращаться в ПБЛ – надо готовить праздничный ужин: первый раз встречаем день рождения под землей. Копим эмоции.

И тут я понимаю, почему грот назвали Траурным – в нем глина черная.

«Души прекрасные порывы» («Души» - не глагол)

За два часа мы добираемся до лагеря. Усталость сразу забывается. Праздник! Состояние такое, что и стакан замахнуть можешь, и Родину спасти.

 «Каравай, каравай…» Улыбка именинницы светит не хуже фары. И тут Оля-С достает чудом доставленную в целости и сохранности бутылку «Токайского», конфеты. Мы с Олей-К организовываем торт со свечками - подземное роскошество. (Понятно, почему  нервничали, когда сорвался транспортник.) Благонравно раскладываем печенье-орешки и зефир.  Под землей - это просто гастрономическая фантастика. Что и говорить, день рождения Оли-С - запоминающая приятность. Праздничный ужин радует все: желудок, душу, глаз. В такой ситуации бессмысленно вести здоровый образ жизни – ведем интересный. Сразу, заработал бригадный подряд – мы едим все подряд. Хочется! До лихорадки. Откуда такой каприз? Пойди, разбери. Тост для Оли-С звучит так:

-Чтобы тебе выбраться отсюда живой и невредимой.

Душа сытого уже жаждет песен и чая. Поем! Пьем!

Отбой в  24  часа.  Сны сегодня выпуклы и выразительны.

День девятый

Всласть!

Дни похода – это дни действий. Сейчас  действуем мы с Олей-К. Ставим каны на примусы, стряпаем завтрак. Хочется кофе. Внутривенно…

Вчера во время праздничного пения я высушила над свечкой носки, поэтому жалоб на дискомфорт от ног не поступает.

Выдвигаемся  из лагеря в грот Рыжий. Стоим посреди глыб – красивы и обыденные несовершенства. Глыбы не  излучают энергию – ведь солнце никогда не прогревало их бока. Кажется, они пытаются поймать свет наших фонарей, блеснуть, ожить и снова исчезнуть в вековой мгле.

 Оля-К и Миша ищут ход в трещине, Сергей фотографирует. Я, Таня и Вера пробираемся в небольшой  грот Бим-Бом, особенность которого – эхо. Выкрикиваем все, что может прийти в холодные головы. Удивительная акустика! Стоим в сырых грязных комбезах, но не производим впечатления несчастных страдальцев. Мы пребываем в состоянии непонятной радости  - здесь есть что-то не от мира сего. Я вдруг поняла японцев: захотелось пообщаться с камнями. Каменная красота – это нечто большее, чем эстетическое удовольствие. Она перестает соотноситься с формой, цветом: куда важнее понятие – время. И это лучше кино, потому что сам участвуешь. Я  дразню эхо. И оно того стоит.

Киса и Ося не были тут

Расстояние в пещере измеряется не километрами, а временем. А по времени у нас – перекус. Выключаем «лишний» свет, зажигаем свечу. Поддерживаем планку восприятия пещеры - едим впотьмах. Так лучше – руки далеки от стерильности. Только мы не верим в микробы. И, уверяю вас, плевать микробы хотели – верим мы в них или нет.

 Мы остановились в зале Юбилейный. Его легко узнать по огромному камню-сцене внизу, а мы - наверху в «последнем ряду». В южной  части зала есть галерея Млечный путь. Красота не хвастлива, не выставляет себя на показ. В пещере любая линия может быть прекрасна. В каждой форме есть форма – форма времени.

Снова и дальше, и выше. Цель – зал Мясорубка. Коля бьет скальные крючья, поднимается по стенке метров 15, мы внизу мерзнем и поем: «… И снится нам трава, трава у дома, зеленая, зеленая трава…» (Почему-то хочется подышать березовым воздухом.)

 А человек с фонарем на каске пробирается все выше и выше. И у Коли нет ощущения, что он вторгся в чужую среду.  Он  свой на этой стенке, и сам маршрут за ним не угонится.

Вслед за Колей решают подниматься и остальные.

Я, Вера и Таня возвращаемся в ПБЛ, взяв лишние веревки. Не торопимся. Медленно бредем. Батарейки в головном фонаре подсели, и радиус света сузился. Часто останавливаемся, светим по сторонам в надежде увидеть еще что-то интересное, вертим глазами. Везет попугаям и кроликам -  могут видеть позади себя, не поворачивая головы. Мы же, особенно в пещере, легко может сносить шейные позвонки. Завтра нам выходить на землю, поэтому стараемся продлить прощание с этим миром необычных красок и форм, стараемся запомнить Пропащую Яму, хотя двух одинаковых пещер нет. У каждой свой облик, цвет, своя история, даже запах свой; каждая по-своему красива, загадочна и уникальна.

Интересно у нас проходит подъем по веревке с узлами. Те веревки, которые мы тащим на себе, до жути мешают – они смаркированы так, что в петлю мы сможем пролезть все втроем. Ощущение, что их маркировали вокруг самого большого валуна пещеры.

Будь собой… Прочие роли уже заняты

Спустились с лесенки. Еще немного и будет ПБЛ. Вздрагиваем от неожиданного голоса:

-Лесенка свободна?

Мы знаем, что идем втроем…  Оказывается, в лагерь возвращаются все – не хватило длины веревки. Пойти на попятную? Нет! Повторят  штурм после ужина.

На ужин - гречка с жареным луком и колбасой. Греемся чаем. «Пятерка отважных» отправляется сразу «добивать» Мясорубку. До нее 1,5 км уступов и лазов – это самый дальний грот Пропащей.

 Вера с Таней идут за водой к озеру Брехунов, я разжигаю примус – мы будем готовить второй ужин для «штурмовиков». Варим молочный суп и поем песни под гитару.

Ловлю себя на мысли, что хочется ощутить дыхание свежего ветра, или влагу дождя на лице. Оказывается, можно скучать и по непогоде. А может, просто пришла пора снова умыться?

Забираемся в свою «светелку» и вспоминаем. Уже вспоминаем Пропащую… Лабиринт Сизифа, Желобок, Черную дыру (слепой 12-метровый колодец), гуры, сталактиты (греч. – «натекший по капле»), сталагмиты (греч. - «капля»), глиняные шкуродеры и как проходили по карнизу над каньоном… Спектр чувств велик.

Сызнова

В пещере не звучат гимны, не поднимаются флаги. Пещеру победить нельзя. Можно в ней пожить – наотмашь. Пройди – на зависть. Подарить свое время тишине, мраку и холоду.

Ребята вернулись в 3 ч. Они имели вид видавших виды спелеологов. Друзья поднялись из зала Юбилейный по веревке на самохватах, дошли до колодца грота Мясорубка. Навесили 35-метровую веревку, Коля пошел вниз. Но веревки не хватило. Час от часу не легче! -  колодец – 50 м. Коля вернулся. Навесили снова. Спустился! Грот Мясорубка     назван так не случайно: глинистое дно его избито каплями воды и падающими с потолка камнями,  напоминает фарш. По щиколотку – густая глина. Ход из Мясорубки завален свежими камнями. В этом гроте Коля оставил записку для потомков. Больше в Мясорубку никто спускаться не стал – пошли в ПБЛ.

День десятый

Врозь и вместе

В 9:30 дежурные Коля и Вера подняли нас собирать лагерь. Сегодня мы покидаем скрытый немой черный мир Пропащей. Увидим солнце! Снимаем ПБЛ, упаковываем транспортники. Продуктов стало значительно меньше, но на «кухне» стоит огромный полиэтиленовый мешок с мусором.

Как на войне сверили часы: 11.00. Коля идет через 90-метровый колодец на землю. Веревка мокрая, гиббсы скользят. Но Коля знает  слово «Вверх!» Это его иммунитет.  

Тем временем я, Оля-К, Вера и Сергей уходим к Медвежьему колодцу -  будем выходить на поверхность там. Остальные остаются привязывать транспортники, а мы на земле будем их выдергивать.

Идем без остановок. В шкуродерах подталкиваем сами себя. Последние усилия и последние дыры на комбезе. Но уютно… Работает мистическая сущность, которая каждый раз нас выручает – умение черпать силы неизвестно из чего. Хотя, известно: Оля-К подставляет мне плечо там, где я не могу опереться на больную ногу. Она следит и за собой и за мной. Неправда, что только ослы видят все четыре ноги одновременно. Оля-К тоже так могёт.

Фантастика: на камне стоит горящая свеча. Но я-то лезу первой! «Кто здесь?..» - и нервно оглядываюсь…  Вдруг сверху Колин голос. Откуда? Оказывается, Коля поднялся из Пропащей Ямы, спустился в Медвежий колодец, проверил ступени на леднике, зажег нам свечу для ориентира и снова поднялся на ледник. Интересно, сколько в человеке лошадиных сил? Это не твой уровень и не мой – Колин. Теперь он сверху  дает нам советы, как по леднику выбраться к колодцу.

Если я сказала: «Не брала!» - значит, не отдам!

Первым идет Сергей. Он подправляет ступени и страхует меня сверху. Я выхожу на ледник, встаю на страховку Веры, а Сергей поднимается по Медвежьему колодцу на поверхность – ему спускаться до «окна» Пропащей. Вера тоже сразу уходит в колодец, а я продолжаю страховать теперь уже Олю-К. Мерзну идиотски – иней на спине, кожа становится деревянной. А Оля-К? Она и не торопится – ступени благоустраивает…  Вышла. Торопимся к входному колодцу. Думалось: «Еще немного, еще чуть-чуть, последний…» Но… Перед нами на землю выходила Вера. Тут и  сказке конец! Она СЛУЧАЙНО захватила транспортник с Олиными гиббсами. (Несомненно, Вера создана для того, чтобы добру не скучно было.) У нас остаются одни гиббсы на двоих – мои. Но они настолько забиты грязью и изогнуты, что мы не можем прицепить их к веревке. До лета 20 м вверх, а мы сидим на дне колодца и, не стесняясь в выражениях, вспоминаем Верину родню. Речь не для протокола. Конечно, ругаться не хорошо, но сейчас тот момент, который одними «блинами» не опишешь… На вытоптанную землю охота – мочи нет. Хором вопим: «Вера!!!» Хотя, кто нас под землей  услышит? «Никто нам не поможет – ни царь и ни герой».

Однако у Бога нет других рук, кроме наших, поэтому берем камни и начинаем приводить мои гиббсы в рабочее состояние. Бьем-колотим. Как говорит в «Покровских воротах» Савва Игнатич: «Тонкостей эта работа не требует». Плюс один – мы согреваемся. Наконец-то, гиббсы - на веревке. Хвала Всевышнему! Я ухожу вверх. Без страховки, хотя самохваты местами проскальзывают на сырой веревке, и подъем трудно контролировать. Вижу солнечный свет. Колодец заканчивается, остается 2-3 м хода. Доползаю на четвереньках до деревьев, которые лежат поперек колодца и на которые  сделана наша навеска. Еще не отстегнула самохваты, а уже: «Вера!»

И она является. Заполошная. Как дух из лампы Аладдина. Недоуменно поводит бедрами.  На каком языке я говорила – не вспомнить… Вихри в голове!

Разбегаемся в разные стороны: Вера - спускать Ольге снаряжение (та уже звенит ледышкой), я  - к начальнику. Коля смотрит на меня, как на неразорвавшуюся гранату. Оказывается, мы уже выходим 4 часа. А  я довольна – предыдущий «трындец» закончился, а следующий еще не наступил. Да и воздух теплый, живой. Дышу свежестью и комарами. Кажется, что даже у солнца есть звук. Рядом в полголоса скрипит кукушка. «Кукушка, кукушка, сколько транспортников  надо поднять?» 

Тут тебе не там

Солнечно и зелено. Лето! Красота не застывшая, а живая. Птицы сочиняют свои песни-трели… И если после пещеры вам земля покажется райским местом, поверьте, вы будете недалеки от истины. Трудности подъема мигом исчезают из головы.

 Комарихи воруют наш протеин – кусают в наглую. Их столько, что хоть палкой бей. Но нам от веревки не отпуститься – вытягиваем транспортник.

То, что мы уставали под землей, а сейчас вылезли уставать на землю, стало понятно сразу – поднято только 4 транспортника. Сколько их всего – известно только тем, кто в Пропащей Яме. Вечер будет интенсивным.

 А Ольги-К все нет и нет… Собираемся  волноваться. Наконец, она появляется. И нет слов, чтобы подобрать слова к ее состоянию. Оля-К была мало похожа на себя утреннюю. Оказывается, любезная Вера спустила  не ее стремена, а свои.  Ну, о-о-очень большие! Вспоминая этот подъем, Оля-К скажет, что выдавала такие изречения, словно только что вернулась с распродажи нецензурных слов. От этого веревка качалась (а шла она тоже без страховки), было стыдно. «Я думала, что я - «не такая», - удивляется Оля-К. Мы бываем другие в предлагаемых обстоятельствах.

Теперь веселее – вчетвером вытягиваем пещерный скарб. Все заодно. Точнее, за одну веревку. И в этом сила. В кои-то веки согрелись. Коля  нас фотографирует.

Каждый раз, выбирая веревку, гадаем, что к ней привязано. Когда вытягивали гитару, звон стоял на всю округу и одна струна лопнула.

С нетерпением ждем мусорный мешок – ведь он будет последним. И, наконец, радостное:

-Идет мусор! – это Сергей служит связным между землей и Пропащей.

Мы старались быть аккуратными, но мусорный мешок пришел в страшно оборванном виде: один трехбатареечный блок держится только на честном слове. Выпади он случайно с большой высоты, неизвестно, какие бы ощущения испытал Сергей и успел ли бы испытать.

Где наш максимум?

20:00. Затяжная радость - подняли все! -  Хотя, самое важное в транспортнике не поднимешь…

 Из Пропащей выходит Сергей. Оля-С, Таня и Миша будут выходить через Медвежий колодец. Быстро перекусив, Сергей и Коля уходят к колодцу страховать ребят. Наша девчачья  тройка (хочется сказать – «лошадей») перетаскивает все транспортники по склону вниз к избушке. Челночный бег: вверх-вниз… Выглядим, как снятые с креста. Устали донельзя и от усталости не чувствуем усталости.

В 23:00 приходит к избушке Сергей:

-Да ну их, им не угодишь… Страхуйтесь сами! – Его слово – его вексель. И стоит перед нами, как ученик, не допущенный к уроку. Бывают издержки поддержки.

Появляются остальные. С виду – беженцы. У ребят тоже не обошлось без приключений: Миша покатался по веревке на самохватах – плохо держали. А Таню, так просто, доставали на репшнурах.

Довольные тем, что все на земле, сохраняем настроение на изрядно высоком уровне. Хотя основное чувство – усталость. Но усталость – входит в поход.

Заросшие щетиной мужчины напоминают удалившихся от мира отшельников.

Вода в Белой кажется теплой. Умываемся, считаем синяки, а они учат радоваться жизни.  Звездная ночь, космическое небо, живое пламя костра, тишина уральской ночи, воздух с запахом трав и леса - все располагает к разговорам и песням. Впечатлений… Что риса в Китае.  И ладно бы рисинка к рисинке, а то, как после взрыва.

Умиротворенные в 3 часа ночи уходим спать. Завтра снова взойдет солнце – на земле оно всегда так поступает.

День одиннадцатый

На круги своя

Давно так не просыпались: открываешь глаза – светло. Дождик! Как этого не хватало под землей. Сергей и Оля-С готовят завтрак, мужчины бреются. 

Мы собираем общественное снаряжение. Коля чеканным голосом гегемонит:

-Карабины собрать, посчитать и продолжать собирать. – Не Коля, а настоящий комиссар фурмановского склада. Для него и отвертки все разные…

В реке моем веревки, транспортники, снаряжение. Прости, Белая. Ты уже не белая.

Весь день потихоньку шалит дождь. Но нас это не останавливает: в 18 ч. идем искать Таравальскую пещеру. Но она провалилась, как сквозь землю.

Зато сделали топосъемку пещеры, которую Вера и Таня нашли при разведке. В длину – 18 м (основной ход), вся – 27 м. Грунт в ней мягкий, и Коля высказал мысль, что пещеру можно раскопать: оттуда тянет холодом.

Бродим, что камышовые коты...  Едим малину, черемуху, костянику, клубнику. Как  на земле-то жить вкусно.

Небо становится глубже и темнее. В 22:10 мы возвращаемся в лагерь. Принесли малины для Оли-С – она оставалась в лагере.

Около избушки - палатки спелеологов из Салавата. Они  пойдут в Пропащую Яму без ПБЛ.

За ужином ставится вопрос ребром: «Как выкурить из домика комаров?» Одобрение находит одно предложение - полынь! Вера, Коля и фара идут за травой. Каждому выдают  по веточке: хочешь – отмахивайся, хочешь - положи рядом с головой.

Костер творит свои горынычьи дела, поют песни башкирские спелеологи. Мы присоединяемся. В избушке остаются Сергей и Миша в богатырском сне.

Гитара ходит по кругу до 3 ч. И поем мы не для того, чтобы добраться до последней ноты.

-Я решил, что не буду с тобой ругаться.

-Он решил… А у меня ты спросил?

Когда  вернулись в избушку, то спать не хотелось. А хотелось глупостей, которые добавляют позитива. Я вспомнила легенду о том, что если взять за мизинец спящего человека, то он ответит на любой вопрос. Оля-К проверяет:

 -Сережа, ты пойдешь двадцатого на работу?

В ответ – ни бе, ни ме. Мужское молчание. Мы от смеха зарываемся в спальники. Оля-К снова подползает к Сергею и снова берет его за мизинец:

- Двадцатого на работу пойдешь?

В ответ зашевелился Миша. Оля-К остановиться уже не может:

-Миша, двадцатого на работу пойдешь?

-Пойду…

-Так у тебя отпуск!

-Выйду скоропостижно. – Ответ достойный Наполеона.

А еще во время сна мозг тратит 330 ккал… Но проверить мы не успеваем – просыпается   Сергей. Голову лежащей рядом Веры называет  «заготовкой» и добротно посылает без компаса. Послушная Вера поворачивается  на другой бок.

День двенадцатый

Незасоренная жизнь

Встали в десятом часу. Хочется лениво отдохнуть. Дежурят Миша и Таня. На улице дождь – мелкий и моросящий. «Но это не повод сидеть в избушке», - решает Коля. Комсомол ответил: «Есть!» И сразу после завтрака друзья уходят на поиски пещеры, взяв с собой лопату. В лагере остаюсь я и Таня. После вчерашних скачек по оврагам у меня растревожилась нога.

У нас дела: прибрать в избушке, вымыть посуду, постирать, ушить снаряжение. Как только затихает дождь, мы развешиваем подземные палатки на просушку. Ловим рыбу и собираем душицу.

Встаньте там, слушайте сюда

А в это время ребята возвращались в лагерь, и вдруг кому-то приходит в голову мысль разжиться хлебом у плановых туристов, стоящих на другом берегу реки. Белая - женская река с мужским характером, жемчужина Башкирии. По ней проходит Всесоюзный маршрут №59 «По Белой на плотах». Туристов хватает.

Оля-К и Вера решаются на рискованный поступок – перейти Белую вброд. Однако брод оказался не таким уж и бродом. Когда вода дошла до пояса, а противоположный берег так и оставался противоположным, стало ясно, что так просто хлеба не получить. Тем более течение ужасно искривляет ноги, и сохранять устойчивость проблематично. Но девочки без хлеба возвращаться не собирались. Стоят посередине реки и стоят… Ни туда и ни сюда. Не ожидаемо, но предсказуемо -  на горизонте появляется байдарка.

-Такси! Такси! Стой! – замахала руками Вера.

Байдарка, гонимая мужчинами, встала на дыбы. Девочки понимают, что в глубине души все туристы хорошие, только глубина разная. Поэтому стали объяснять, что они - спелеологи, что хотят хлеба, так как весь поход им выдавали по пять сухариков, да и те закончились.  (Ни слова не соврали!) 

Мужчины отдают буханку хлеба.  Спасибо, русская всеотзывчивость!

Еще четыре буханки выпросили на ферме у дяденьки.

Кстати, пещера, которую нашли, оказалась 33 м. Отрыли, что смогли.

  18.07.87 – день тринадцатый

На походных ветрах и харчах

Летняя ночь коротка. Светает быстро, словно открывается дверь.

Всегда хочется спать в день дежурства. Готовим с Олей-К завтрак и сразу начинаем собираться на поиски пещер. В лагере остается Вера рисовать карту.

Идем в гору. Трава высотой с наш рост. Бродим, что молодое вино. Вдруг видим чудо-бабочку. Сергей и Таня такое оставить без внимания не смогли – фотографируют. А мы едим землянику. Кругом зеленый цвет – цвет жизни.

Доходим до оврага. Я и Сергей идем по одному склону, а все остальные – по-другому. Склоны оврага крутые, с выходом скальных пород. С удовольствием наслаждаемся этой красотой.

Ребята находят пещерку и начинают ее рыть. Мы идем на их сторону, но увлекшись подъемом, останавливаемся только тогда, когда слышим голоса ребят ниже под нами. Перебор! Проскочили! Надо спускаться вниз… И тут из-под моей ноги с грохотом пошел камень:

-Камень!

Обошлось. Камень никого не задел. Коля в это время копал в пещере, а Миша сидел у входа и интересовался:

-Там Татаринову не видно?

Коля из дыры:

-Нет, через толстые стены не просматривается.

-Зачем через стены, она провалиться к тебе должна.

Походная вотчина

Накопавшись, возвращаемся. Но радостные эмоции на хлеб не намажешь и не съешь – хлеба нет. У нас с Олей-К должность завхоза уже сидит на подкорке и не дает покоя – мы отправляемся промышлять к палаткам  на нашем берегу. Со страдальческими лицами объясняем туристам, как нам кушать хочется. Но в их лагере голод тоже не за горами, поэтому нам дают только буханку хлеба.

Хлеб едим сразу. Голод - не тетка и не дядька.

Отправляемся на Белую купаться. По реке сплавляется интересное суденышко. Надо брать! И нюх не подводит.

Повезло, так повезло. Туристы идут с детьми, женщинами и с большим НЗ. Нам отдают 4 пачки пшенки, 3 брикета горохового супа, картошку и растительное масло. Живем! Белая – наша золотая жила. Варим суп и кашу. Сергей сидит, что татарский хан – не лаптем щи хлебает. Ужинает.

 У нас – гости. Сегодня вышли из Пропащей Ямы спелеологи из Кумертау. У них не было ПБЛ. Мы делимся впечатлениями. Гости рассказывают, как застрял в шкурнике спелеолог, и шкуродер назвали «Петина радость».

Жизненно и необходимо

Купаемся в реке. Оля-К, за неимением купальника, ждет, когда уйдет с берега Сергей. Мы объясняем ему его нежелательное присутствие. На что слышим красноречивый ответ бывалого человека:

-Да мы ничего нового не увидели бы, правда, Миша?

Ответить можно только словами Карла Маркса: «Подвергай все сомнению».

Не сомневались мы в одном – сегодня суббота. Закономерное желание – истопить  баньку. Таковы наши славянские порядки.  Почему бы нет? Полиэтилен есть,  веники наломаем, шампунь  одалживают девочки-спелеологи из Кумертау.

Походная баня – это деревянный каркас, обтянутый полиэтиленом. Внутри - печь из булыжников – каменка.

 Кто не мылся в походных условиях, тот многое потерял. Сначала удовольствие получают мужчины. Им баня – для выносливости, а девочкам – для красоты. Мы парим кости, бежим в Белую, затем снова паримся и снова – в реку… «И так 12 раз подряд», - версия Веры. Иначе, отчего мы походим на вялых медуз?

Кто с чем к нам за чем

Все встречи – ненароком. Зачаливает плот. Мужчины-туристы не могли прогрести мимо нашей бани. Парятся! И угощают нас медом. Все вместе сидим у костра, жарим картошку. И… понеслась походная «колесница». Разговор сопровождают песни, комары и  чай с медом.

К нашему празднику присоединяются спелеологи Кумертау. Мы напоминаем наполненный безбилетниками концертный зал. У костра остаются только стоячие места. Аншлаг!

Во втором часу уходим в избушку, а подъем назначен на 4 утра. Срочно спать! Один баран, два, три… Черт – одного не хватает!

День четырнадцатый

День сурка

В пятом часу Колин голос будит тех, кто пытался заснуть этой ночью. В избушке горит 2 свечи, но они не в силах рассеять  мрак. Пока Коля с Верой дежурят, мы собираем рюкзаки. Утренняя кутерьма.

Дорога – проза похода. В шестом часу выходим из лагеря до Киекбаево. Через 5 км – брод. Форсирование Белой выглядит занимательно. Но только со стороны. Мужчины перетаскивают рюкзаки через реку. При этом Сергей чуть не замочил уши, а Мишу снесло вместе с рюкзаком в ненужном направлении. Приобсохнув у костра, идем дальше. От Киекбаево на тракторе доезжаем до ближайшей башкирской деревни. Это еще минус 5 км. До аэропорта остается 7 км.

Тепло…  Время советует: «Не торопитесь…» Ложимся посреди деревни прямо у дороги и … спим. (Крокодилы тоже не нападают до полудня.) Две Оли покупают в деревне хлеб и кислое молоко. Мы едим и … снова лежат вдоль дороги восемь странников. Не хватает мощности век, чтобы открыть глаза.  В походе если у тебя нет странностей – ты странный.

К обеду утро стало добрым. В третьем часу ловим машину и приезжаем в аэропорт. Повезет – не повезет? Эх… Билетов на самолет нет. С рюкзаками - в аэропорт на жительство.

Ужинаем в Старосубхангулово в «Чайной», покупаем кофе, который в Кирове  - редкость.

Спать устраиваемся в аэропорту на диванчиках. Тепло, мягко.

20.07.87.- день пятнадцатый

Проблемы – к радости

Блеклое утро, туман, словно пар из адского котла.  Как гром средь неясного неба - появляется начальник аэропорта и объявляет, что погода нелетная, давление падает…  Рейсы отменяются на весь день. Начальник быстро-быстро исчезает, будто знает, что в Древнем Риме за плохие новости убивали.

На примусах готовим завтрак: каша рисовая с изюмом, который нам подарили спелеологи Кумертау. Вера берет гитару и поет в миноре про самолет:

Без тебя дом мой пуст,                     Я молчу, я ропщу,

Как в снегу розовый куст.                 Прилетай, я все прощу.     

День складывается нелогично. Ситуация развивается спонтанно. Мы вращаемся в замкнутом кругу аэропорта: пьем чай с пряниками, читаем старые газеты (а их в аэропорту целая подшивка), листаем книги, купленные в Старосубхангулово, разгадываем кроссворды или просто лежим на диванчиках. Общий мрачный фон усугубляет дождь. Хоть катер вызывай. Но грустим достойно. Некоторые люди всю жизнь ждут своего корабля, не понимая, что находятся в аэропорту.

День шестнадцатый