Второканонические или апокрифические книги

Римо-католики называют все книги Еврейской Библии "протоканоническими", а дополнительные книги и часть протоканонических книг, имеющихся только в греческом Ветхом Завете, - "второканоническими", что соответствует каноническим и апокрифическим книгам, которыми пользуются протестанты и иудеи. «Поэтому в отличие от иудейских и протестантских изданий, в православных и католических изданиях Библии помещают и книги неканонические» (Мень Александр, прот. Исагогика. Ветхий Завет. ПДУ. 2002.с.27). Это можно объяснить тем, что и православная и римо-католическая церкви имеют корни в раннехристианской церкви, а, следовательно, существовали еще до составления Ямнийского канона (следует заметить, что отсутствует два основных признака каноничности: «неканонических» книг нет на еврейском языке, т.е. они не освящены авторитетом ветхозаветной церкви и на них почти никогда не ссылались ни Христос Спаситель, ни Его апостолы). Последние рассматривались Святыми Отцами как «полезные и благотворные» (свт. Епифаний Кипрский), как «читаемые для назидания» (свт. Афанасий Великий). Впрочем, западные христиане под влиянием блаженного Августина придавали неканоническим книгам большее значение, чем на Востоке, почему и называли их второканоническими. Как протоканонические, так и второканонические книги были признаны Католической Церко­вью богодухновенными и авторитетными на Тридентском (1546 г.) и Ватиканском (1870 г.) соборах. Английские и некоторые другие протестантские Библии включают неканонические книги, помещенные между Ветхим и Новым Заветами, как "апокрифы", что означает "сокрытые". Римо-католики понимают под этим термином то, что эти книги не являются, "ни богодухновенными, ни подлинными" (то есть, эта работа не принадлежит автору, которому она приписывается, или, если книга анонимна, она не принадлежит тому времени, которое в ней обозначено) и поэтому они избегают употребления этого слова.

Ограничение канона книгами Еврейской Библии, как отмечено блаженным Иеронимом, привело к решению, что только те Писания, которые написаны на еврейском языке, являются каноническими. Против последней идеи выступал Ориген, отмечая, что 1-я книга Маккавеев не входит в Канон, хотя и написана на еврейском языке.

 

Еврейская традиция:

1. Закон (Тора): Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие (для удобства в обращении текст этого обширного целого был разделен на пять свитков примерно равной длины. Отсюда — то название, которое было дано ему в грекоязычных кругах: № pentateu coj (имеется в виду: b…bloj) “из пяти свитков состоящая (книга)”, что в латыни дало pentateuchus (имеется в виду: liber), откуда и заимствовано немецкое название Pentateuch (ср. русск. Пятикнижие — пер.). Евреи, говорящие на иврите, называли первую часть Библии также “Пять пятых Торы”.

2. Пророки (Невиим): а) древние пророки (невиим-ришоним): Иисус Навин, Судьи, 1-4 Царств

(по еврейскому названию 1-2 Самуила и 1-2 Царств);

б) поздние пророки (невиим-ахароним):

1) Великие пророки: Исайя, Иеремия, Иезекииль;

2) Малые пророки: Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария, Малахия.

3. Писания (Кетувим): Псалтырь, Иов, Притчи, Руфь, Песнь Песней, Экклесиаст, Плач Иеремии, Эсфирь, Даниил, Ездра-Неемия.

 

Греческая, славянская и русская традиция:

1. Пятикнижие: совпадает с Торой.

 

2. Исторические книги: Иисус Навин, Судьи, Руфь, 1-4 Царств, 1-2 Паралипоменон, 1 Ездры, Неемия.

 

3. Учительные книги: Эсфирь, Иов, Псалтырь, Притчи, Песнь Песней, Экклесиаст.

 

4. Пророческие книги: а) Великие пророки: Исайя, Иеремия, Плач Иеремии, Иезекииль, Даниил.

б) Малые пророки: Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария, Малахия

 

(Сор Уильям, Хаббард Давид, Буш Фредерик. Обзор Ветхого Завета. «Богомыслие».1998. с.16-22).

Экзегетика Ветхого Завета

Каковы же условия правильного восприятия Священного Писания? Среди них необходимо выделить религиозные и научные принципы.

Религиозные условия включают личную аскезу и приобщенность к Церкви. Желающий правильно понять Библию должен стремиться к чистоте сердца, как подчеркивает в своих письмах святитель Игнатий Брянчанинов, ссылаясь на Иоанна Синайского: "Глубоко море Писания, и не безбедственно носится по нему ум безмолвника: опасно плавать в одежде, и касаться богословия страстному". Не всегда осознавая саму себя, душа, тем не менее, должна быть готова к слышанию Божественных глаголов. Вот два примера. Человек открывает ради любопытства Евангелие от Матфея, читает про то, как "Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова...", имена еще около сорока еврейских мужчин, друг друга "рождавших", с улыбкой и непониманием закрывает книгу и лишь много лет спустя из телепередачи узнаёт, что суть христианства - это любовь к Богу и ближнему. А митрополит Антоний Сурожский, будучи неверующим подростком, услышав проповедь, просит у матери Новый Завет, открывает самое короткое Евангелие - от Марка - чтобы "навсегда с этим разделаться", и во время чтения вскоре видит стоящего по ту сторону стола Самого Христа (эта встреча определила судьбу и духовность владыки Антония). Существует благочестивое и необходимое правило перед чтением Писания помолиться, дабы Господь дал мудрость и веру для правильного постижения текста. Да и чтение Библии само по себе также должно стать разновидностью молитвенного собеседования с Богом.

Приобщенность к Церкви, как условие правильного восприятия Библии, в общем смысле выражается "стоянием в Предании". В дореволюционном догматическом богословии, испытавшем огромное схоластическое влияние Запада, под Преданием часто понималась часть Откровения, незаписанная в Библии. В понятие "Предание" могли включать незаписанные в Новом Завете слова Господа, постановления Вселенских Соборов, чинопоследования богослужений, жития святых, и даже те обычаи и традиции, которые в целях разграничения уже в наше время названы преданиями в нарицательном смысле. Но в первоначальном и глубоком смысле слова Предание – это вовсе не всё Божественное, что "не поместилось" в Библии. Достаточно точно звучит определение проф. А. И. Осипова: Предание – это полученный от апостолов и передаваемый в Церкви из поколения в поколение опыт жизни в Духе Святом. Таким образом, Предание – это церковный опыт богообщения, и Священное Писание – лишь его часть! Только в опыте Предания можно правильно истолковать духовный смысл библейского текста, особенно в затруднительных случаях (протестанты, отвергая Священное Предание, сталкиваются с проблемой интерпретации текста, что вызывает расколы в их деноминациях). Диакон Андрей Кураев в книге "Традиция. Догмат. Обряд" раскрывает еще одну грань Предания, сопоставляя его с "преданием" за нас на смерть Христа и нашим "преданием себя" Богу.

Истолкование Писания в свете Предания означает несколько важных положений. Во-первых, каждую книгу Ветхого и Нового Заветов нельзя рассматривать в отрыве от главной идеи Библии, касающейся нашего спасения и от целокупного библейского видения взаимоотношений Бога и человека.

Во-вторых, события Ветхого Завета следует, прежде всего, рассматривать в свете благовестия Нового Завета, ибо весь Ветхий Завет – это прообраз (пророческий образ) Нового Завета: "Новый Завет был сокрыт в Ветхом, Ветхий ныне раскрывается в Новом", – говорит блаж. Августин; внутренний же смысл многих событий и положений Ветхого Завета, кроме фундаментальных, часто представляет лишь исторический интерес. А в-третьих, если чтение Библии является (чаще именно Ветхого Завета), прежде всего, способом общения с Богом, то чтение это может быть для неподготовленного человека столь же опасным, сколь опасно приближение к попаляющему Божественному огню. Известны случаи, когда человек, находясь в состоянии удрученности, отчаяния или гордыни, принимался за Ветхий Завет и в результате клеветал на веру или терял ее.

При изучении текста Библии немалое значение имеют и научные знания: филологические, исторические, сравнительно-религиозные. Прежде всего, это знание языка оригинала. Для Ветхого Завета это в основном древнееврейский язык (в его позднем - арамейском – варианте), для Нового Завета - древнегреческий. Знание языков помогает уточнять смысл событий, тем более что все переводы страдают определенными недостатками. Кроме того, в ряде случаев необходимо знание глубокого значения древних понятий (напр.: "имя", "день", "познать"), символического смысла имен (Адам, Авраам) и чисел (3, 7, 12, 40, 70, 1000), литературных приемов того или иного вида священных книг и др. При толковании текста надо иметь в виду разные смысловые уровни:

– буквальный;

– аллегорический;

– тропологический;

– анагогический.

Буквальное толкование, естественно, связано с прямым восприятием библейского текста. Удобнее всего на этом уровне рассматривать нравственные заповеди и советы, а также конкретные исторические события.

Аллегорическое (иносказательное) толкование используется там, где буквальное прочтение невозможно или нелепо. Например, слова Бога в 3 гл. кн. Бытия "Адам, где ты?" не то означают, что Творец не смог разглядеть человека в саду, а предупреждение об опасности: "Что с тобой происходит?".

Прообразовательное толкование связано с вышеупомянутым принципом рассмотрения истории Ветхого Завета как длительного процесса приготовления к пришествию в мир Спасителя. В книге Судей есть эпизод, когда для укрепления в вере Гедеон просит Бога явить ему знамение. Он оставляет на земле козью шерсть, и наутро она вся в росе, а земля - сухая, а на другой день, наоборот, вся земля в росе, а кожа осталась сухой. В Израиле подобный текст мог рассматриваться как знак особого избранничества. Но прообразовательный смысл в свете христианских времен стал иным: Израиль имел Божье благословение, а весь мир был "сушей" в этом смысле, но затем благодать - "роса" - распространилась по всему миру, а Израиль стал "сухим".

Духовное толкование текста относится либо к нравственному размышлению относительно человечества в целом, своего народа, истории своей страны, либо к личному молитвенному и покаянному деланию. В любом случае духовное осмысление текста становится важным уроком в оценке прошлого и для созидания будущего.

Немаловажное значение имеет также проблема авторства различных книг, входящих в Библию. Значимо, что из понятия богодухновенности видно, что для спасения не имеет принципиального значения, кто именно написал ту или иную книгу Библии, когда известно, что Автор откровения – Сам Бог. До эпохи научно-критического исследования библейского текста большинство толкователей настаивало на том, что несомненный автор книги указан в заголовке: Пятикнижие Моисеево написал Моисей, Премудрость Соломона – Соломон и т.д. В настоящее время серьезная библейская наука, развивавшаяся последние десятилетия в основном на Западе, в любой книге Ветхого Завета может выделить множество временных и стилистических наслоений и смысловых несоответствий. В отношении Пятикнижия самое простое соображение звучит так: как мог Моисей быть единственным автором, если в конце Второзакония сообщается о его смерти? (Иногда, правда, можно услышать, что он предвидел свою смерть и описал ее!). Хотя в том же Пятикнижии есть множество постановлений, совсем не относящихся в историческом смысле ко времени странствования иудеев по пустыне. Книга пророка Исайи не только в историческом, но и в богословском смысле разделена на две части, одна из которых относится к эпохе задолго до пленения, а другая – к концу 70-летнего Вавилонского плена. Книга Иова написана примерно в V в. до Р.Х., а описывает жизнь праведника, жившего примерно за 500 лет до написания книги. Книга пророка Даниила написана во II в. до Р.Х., а сам Даниил жил, по преданию, в эпоху царя Навуходоносора. Примеры можно продолжать.

Кроме этого, нужно иметь в виду, что в древности существовал обычай, в корне противоположный современному представлению об авторских правах. Часто священный писатель, одухотворенный человек, в силу того смиренного представления, что его имя ничего не значит рядом с величием открывшейся Истины, а, может быть, потому еще, чтобы придать книге больший авторитет, привлечь к ней внимание, надписывал свое творение именем известного библейского праведника: Еноха и Ноя, Моисея и Соломона, как бы беря их в свидетели своего права возвещать Божье слово (правда, этим могли пользоваться и недобросовестные еретики, особенно в новозаветное время, так что Церкви приходилось вырабатывать критерии, объясняющие, почему, например, образ Христа искажен во всевозможных евангелиях от Петра и Фомы).

Наконец, реабилитировать практику соотнесения той или иной книги Библии с определенным лицом может тот факт, что в древности сакральные тексты запрещалось записывать, и потому весьма возможно, что ядро повествования действительно восходит к данному лицу, а исторические несостыковки возникли в ходе редактирования текста.

Т.о., если мы видим в заглавии книги имя автора, то это может означать следующее:

– книга действительно написана этим человеком;

– книга в основании своем имеет откровение, учение, принципы, открытые упомянутым человеком, но в течение длительного периода подверглась обработке;

– книга написана в духе мудрости данного человека и посвящена ему, она суть изложение его мыслей;

– сей человек является не автором, а героем книги.

 

Введение в Пятикнижие

Составление этого обширного собрания книг приписывалось — по меньшей мере, с начала нашего летоисчисления — Моисею. Об этом свидетельствовали и Сам Иисус, и апостолы (Ин 1:45; 5:45-47; Рим 10:5). Однако древнейшая традиция нигде не утверждает с достаточной убедительностью, что Моисей был автором всего Пятикнижия. Если в самом Пятикнижии и говорится изредка “Моисей написал”, то эта формула относится к ограниченному фрагменту. В действительности же ни стилистические различия, ни повторы и перерывы в изложении не позволяют, по мнению современных исследователей, рассматривать Пятикнижие как произведение одного автора. После долгого и тщательного рассмотрения в конце XIX в. — прежде всего под влиянием исследований Графа и Вельхаузена — начала приобретать все большее число сторонников теория, согласно которой Пятикнижие составлено из четырех изначальных писаний, различных по датировке и авторству, но позднее рассматривавшихся как принадлежащие Моисею. Согласно этой теории, изначальными были две повествовательные книги: книга Ягвиста (Я), где в Шестодневе употреблено имя Ягве, которое Бог открыл Моисею, и книга Элогиста (Э), в которой Бог называется общепринятым именем Элохим. Далее, считается, что Ягвист писал в IX в. в Иудее, а Элогист — несколько позднее в Израиле и что после падения Северного царства обе версии слились в одну (ЯЭ); что Иосия прибавил к ней Второзаконие (ЯЭВ); что Священническая версия (С), которая наряду с некоторыми повествовательными фрагментами содержит в основном законы, была присоединена к основному корпусу в послепленную эпоху и послужила ему обрамлением и связующими звеньями (ЯЭВС).

Эта классическая гипотеза о возникновении Пятикнижия, связанная к тому же и с эволюционистскими взглядами на религиозные представления Израиля, часто оспаривается. Многие исследователи все еще отвергают ее полностью, другие признают ее с учетом существенных модификаций, и не найдется двух таких ученых, которые были бы полностью согласны друг с другом в вопросах точного разделения текста в соответствии с различными его “источниками”. В настоящее время наибольшее согласие установилось в вопросе о том, что одна лишь литературная критика для прояснения композиции Пятикнижия недостаточна. Ее следует дополнить исследованием литературных форм, устной либо письменной традиции, которая предшествовала редакции источников. Каждое из изначальных писаний, даже самое позднее (С), содержит в себе очень древние фрагменты. Открытие мертвых письменностей Древнего Востока и успехи археологии и исторической науки в познании культур народов, составлявших окружение Израиля, показали, что для многих законов или установлений Пятикнижия существуют внебиблейские параллели, которые гораздо древнее того времени, которое принято при датировке “источников”, и что многие повествования подразумевают существование иной, более архаичной социальной среды, нежели та, которая существовала во время предполагаемого возникновения этих источников. Некоторые фрагменты традиционного предания сохранились на святынях или в устной передаче. Эта сокровищница предания была упорядочена, расположена по циклам, а затем по инициативе соответственно образованных кругов или выдающейся личности зафиксирована письменно. Но такие письменные фиксации не были конечными вариантами. Их перерабатывали, дополняли и, наконец, соединили в том виде, в котором и предстоит перед нами Пятикнижие. Письменные “источники” Пятикнижия — это всего лишь выделенные “моменты” долгого развития, точки кристаллизации в потоке предания, начало которого уходит в древнейшие времена, а дальнейшее существование отнюдь не исчерпывается письменной фиксацией.

То, что таких потоков предания было несколько — установленный факт; это видно по повествовательным параллелям, повторам, внутренним несоответствиям, которые бросаются в глаза читателю с первых же страниц Книги Бытия: две истории творения (Быт 1-2:4а и 2:4б); две генеалогии Каина-Каинана (Быт. 4:17 и сл. и 5:12-17); две переплетающихся между собой истории потопа (Быт. 6-8). В истории патриархов — два описания завета с Авраамом (Быт. 15 и 17); два изгнания Агари (Быт. 16 и 21); три рассказа о затруднительной ситуации с женой патриарха в чужой земле (Быт. 12:10-20; 20; 26:1-11); две сплетенных истории Иосифа и его братьев в последних главах. Далее мы претыкаемся о два сообщения о призвании Моисея (Исх. 3:1-4:17 и 6:2-7:7); о два чуда с водой Меривы (Исх. 17:1-7 и Чис. 20:1-13); о две версии Декалога (Исх. 20:1-17 и Втор. 5:6-21); о четыре календаря праздников (Исх. 23:14-19; 34:18-23; Лев 23; Втор. 16:1-16); можно было бы привести и еще множество примеров. Тексты дают возможность разделить их на параллельные структуры исходя из языка, стиля, мира идей; эти параллели пронизывают все Пятикнижие и соответствуют четырем потокам предания.

“Ягвистская” традиция, названная так потому, что в ней, начиная с истории творения, употребляется имя Божие Ягве, характеризуется живостью и яркостью стиля. Она образно и с ярко выраженным повествовательным даром дает глубокие ответы на трудные вопросы, встающие перед каждым человеком, а тот тип антропоморфизмов, который применяется в ней, когда она повествует о Боге, свидетельствует о весьма высоком уровне развития понятия Божественного. В качестве пролога к истории праотцев Израиля в ней предстает изложение истории человечества, начиная с первой пары людей. Традиция эта — иудейского происхождения и, очевидно, была зафиксирована в основных чертах уже ко времени царствования Соломона. Из всего комплекса включаемых в нее текстов некоторые исследователи выделяют параллельную традицию того же происхождения, но передающую отчасти более архаичные, а отчасти — несколько разнящиеся представления; ее обозначают либо как Я1 (“старший Ягвист”), либо как Си (“светский источник”) или Н (“номадский слой источника”). Такое различение представляется оправданным, но трудно решить, имеем ли мы дело с независимым потоком предания или с элементами, которые внесены Ягвистом под влиянием собственной индивидуальности.

“Элогистская” традиция (Э), в которой Бог называется общепринятым именем Элохим, отличается от ягвистской большей приземленностью и прозаичностью стиля, более высокими моральными требованиями, большим подчеркиванием дистанции между Богом и человеком; в ней отсутствует рассказ о первоистории — она начинается только с Авраама. Вероятно, она моложе ягвистской; ее принято приписывать северным племенам. Некоторые ученые не признают существования независимого элогистского предания; они считают удовлетворительной ту гипотезу, согласно которой произведение Ягвиста было всего-навсего дополнено или обработано. Однако различие происхождения, а также совокупность параллельных мест и отклонений от ягвистской традиции, начиная с истории Авраама и до повествования о смерти Моисея (не говоря уже об особенностях стиля и учения) говорят скорее в пользу гипотезы об изначально независимой традиции и фиксации.

При этом следует принимать во внимание следующий важный факт. Несмотря на отдельные различия, ягвистское и элогистское повествования рассказывают одну и ту же историю по существу; обе традиции обязаны своим существованием одному и тому же источнику. У племен юга и севера была одна и та же традиция, сохранившая воспоминания народа о его истории и упорядочившая череду трех патриархов — Авраама, Исаака и Иакова — и исход из Египта в связи с Богооткровением на Синае, а заключение Завета на Синае — с поселением в восточные земли Иорданья, последним этапом завоевания Земли Обетованной. Это общее предание формировалось (в устной, а возможно, уже и в письменной форме) с эпохи судей, то есть с начала становления народа Израиля. В ягвистской и элогистской традиции лишь немного текстов законов; самый значительный из них — книга Завета, о которой еще следует говорить. Напротив, законы — это основное содержание “священнической” традиции (С), в которой выявляется особое пристрастие к описаниям устройства святилища, жертвоприношений и праздников, к личности и служению Аарона и его сыновей. Кроме текстов законов и описаний устройства ритуала, она содержит также и повествовательные фрагменты, в которых учтены все подробности, когда дело касается выражения законнического духа или культово-ритуальных интересов. Эта версия питает слабость к перечислениям и родословным; ее легко опознать по стилю, в основном, несколько абстрактному и обстоятельному, а также по особенностям словаря. Это традиция священников Иерусалимского храма; в ней сохранились древние элементы, хотя возникла она во время вавилонского плена и распространилась уже только после возвращения. В ней можно различить несколько слоев фиксации. Вообще же, сложно решить, существовала ли некогда письменная форма священнической традиции независимо, как самостоятельное литературное произведение, или же — что более вероятно — один или несколько редакторов, носителей этой традиции, вплели наследие священнического предания в предание, уже существующее, сформировав окончательно корпус Пятикнижия.

Сравнительно просто проследить три нити предания — ягвистскую, элогистскую и священническую — в книге Бытия. В дальнейшем отчетливо выступает священническая линия предания, особенно в конце книги Исход, во всей книге Левит и в большей части книги Чисел, однако разделить остальное на ягвистский и элогистский слои труднее. После книги Чисел и вплоть до самых последних глав книги Второзаконие (глл. 31 и 34) три линии предания исчезают, на их месте выступает одна-единственная, — линия Второзакония. Для нее характерны своеобразный подробный гомилетический стиль, при котором многократно повторяются одни и те же отточенные формулировки, а также постоянно высказываемые убеждение и учение: Бог из чистого милосердия избрал Израиль среди всех народов, но это избранничество и завет, его закрепляющий, предполагают, что верность вменяется Израилю как закон от Бога его и в предмет культа, для которого ему указано его единственное святилище. Второзаконие являет собой конечную стадию традиции, родственной элогистскому слою предания и пророческому движению (голос, которой мы различаем уже в относительно древних текстах). Возможно, что в основе Второзакония лежит передача правовых определений северных израильтян, переселенных левитами в Иудею после разрушения Самарии. Эта книга законов, которая, очевидно, уже при составлении была оформлена как речь Моисея, хранилась в Иерусалимском храме. Найденная при Иосии и преданная гласности, она послужила основой религиозной реформы. Обновленная и обработанная версия была создана к началу эпохи плена.

Имея в основе эти различные версии предания, Пятикнижие формировалось, проходя несколько стадий; однако определение их временных пределов остается затруднительным. Ягвистская и элогистская версии были соединены в Иудее приблизительно в конце эпохи царей, возможно, при правлении Езекии, поскольку из Притч 25:1 мы знаем, что тогда-то и были собраны воедино древние писания. Перед концом эпохи плена Второзаконие, рассматривавшееся как закон, данный Моисеем в Моаве, было включено в корпус между заключением книги Чисел и повествованием о введении в служение Иисуса Навина и о смерти Моисея (Втор. 31 и 34). Возможно, что немного позже было осуществлено и включение священнического предания либо работа первых его редакторов. В любом случае представляется, что тот “Закон Моисеев”, который Эзра принес из Вавилона, уже был Пятикнижием в его почти завершенном облике.

Относительно связи Пятикнижия с последующими книгами Библии были сформированы противоречивые гипотезы. Уже давно некоторые исследователи говорят о “Шестикнижии” (Hexateuch), о произведении из шести книг, в которое включают дополнительно еще и книгу Иисуса Навина и начало книги Судей. В этом корпусе они видят продолжение трех источников Пятикнижия (Я, Э, С) и придерживаются мнения, что если мотив обетования так часто встречается в повествовании Пятикнижия, то должно быть и повествование об осуществлении этого обетования, о завоевании Земли Обетованной. Согласно этой гипотезе, книга Иисуса Навина была позднее вычленена из корпуса и поставлена в начало исторических книг. Более современные авторы, напротив, говорят о “Четырехкнижии” (Tetrateuch), о корпусе из четырех книг, исключая Второзаконие, которое, согласно их мнению, является введением к большому “второзаконническому историческому повествованию”, сюжет которого доходит до конца эпохи Царств. Тем самым Второзаконие рассматривается как вычлененное уже тогда, когда все, связанное с личностью и делами Моисея, было решено представить в виде единого изложения — нашего Пятикнижия. Это воззрение — с определенной степенью осторожности — используется нами во введении к историческим книгам и в ряде примечаний. Однако следует иметь в виду, что здесь — как, впрочем, и в случае с конкурирующей концепцией “Шестикнижия” — мы имеем дело всего лишь с гипотезой.

Как уже стало очевидным, та же неопределенность царит во многих вопросах, связанных с формированием корпуса Пятикнижия. Процесс его письменной фиксации занимает как минимум шесть столетий и отражает изменения в государственной и религиозной жизни Израиля, но, тем не менее, невзирая на все отклонения, предстает как некое конечное единство. Мы уже говорили, что истоки повествовательной части предания прослеживаются до тех времен, когда народ Израиля только начинал объединяться. Подобные же наблюдения — с определенными уточнениями — справедливы и относительно корпуса законов, содержащего гражданское и религиозное право, которое развивалось вместе с руководствовавшимся им обществом, но истоки права совпадают с истоками народа. Эта связь покоится на религиозном основании: вера в Ягве была основой единства народа, и та же вера послужила причиной единства в становлении традиции. Но для начал этой веры определяющей была фигура Моисея, основателя религии и первого законодателя Израиля. Древнейшая часть предания, возводимая к нему, и воспоминания о событиях, происходивших под его водительством, стали народным эпосом. Религия Моисея навсегда определила собой верования и учение народа, его Закон стал нормой. Все изменения, которых потребовало меняющееся время, осуществлялись в его духе и под покровом его авторитета. Тот факт, что мы не могли бы с уверенностью приписать ему авторство какого-либо фрагмента Пятикнижия, не имеет большого значения. Моисей остается центральной фигурой первых пяти книг Библии, и иудейская традиция с полным правом называет Пятикнижие Законом Моисеевым.

 

Контрольные вопросы:

1. Посредством чего стал сообщать человечеству Свою волю Господь после грехопадения? Почему Он избрал именно этот способ?

2. Когда появилась первая каноническая книга Ветхого завета? Каким способом до появления первой священной книги – Бытия, человечество получало знания о возникновении мира и его истории?

3. Назовите имена писателей Священных Книг Ветхого Завета.

4. Проследите цепь передачи Священных Книг Ветхого Завета от одного писателя к другому.

5. Как пополнялся канон Священных Книг Ветхого Завета в период Царств и вавилонского плена?

6. Расскажите о роли соферов в формировании ветхозаветного канона Священных Книг.

7. Расскажите о роли масоретов в формировании ветхозаветного канона Священных Книг.

8. Какие священные книги были включены в ветхозаветный канон последними? Почему включение их в канон вызвало столько споров?

9. На какие условные три части был разделен иудеями Ветхи Завет? В каком году и где был утвержден полный состав Кетувим?

10. Расшифруйте понятие римо-католической библеистики: «Второканонические книги».

11. Отношение протестантской библеистики к неканоническим книгам.

12. Перечислите книги Ветхого Завета, которые в православной традиции относятся к историческим, а в еврейской традиции к пророческим.

13. Поясните прямопропорциональную связь экзегетики Ветхого и Нового Заветов.

14. Приведите примеры трех подсмыслов таинственного смысла Священного Писания из текстов Ветхого Завета.

15. Из каких трех или четырех изначальных писаний выло составлено Пятикнижие?

16. Докажите примером из Священного Писания, что Моисей имел в наличии несколько источников для составления Торы?

 

 

ЛЕКЦИЯ 2

 

Разбиpая вопрос о том, что понимал Моисей под “началом”,

в котором был сотворен мир, блаженный Августин говорит:

“Все смыслы имел в виду Моисей, которому Бог дал составить книги так,

чтобы множество людей увидело в них истину в разном облике.

Что касается меня, то я смело провозглашаю из глубины сердца:

если бы я писал книгу высшей непреложности, я предпочел бы написать ее так,

чтобы каждый нашел в моих словах отзвук той истины,

которая ему доступна: я не вложил бы в них единой отчетливой мысли,

исключающей все другие, ошибочность которых не могла бы меня смутить”.

КНИГА БЫТИЯ

Время и место написания книги Бытия.

Книга Бытия, содержащая в себе повествование о проис­хождении мира и человека, и историю Церкви первобытной и патриархальной до смерти патриарха Иосифа в Египте, была написана после призвания Моисея при Хориве.

 

Название и главный предмет книги.

Книга Бытия в еврейской Библии, как все книги Пятикни­жия, озаглавливается первым словом, с которого она начинается: «Бер (е)шит». В греческом переводе 70-ти толковников книга называется «Генезис» («Происхождение»). Название это заимствовано из самой книги (2:4; 5:1) и указывает на ее содер­жание, заключающее в себе повествование о происхождении ми­ра (2:4), человека (5:1) и главных родов патриархального человечества.

Главный предмет книги - история происхождения мира и человека, история ветхозаветной Церкви в патриархальный период. Начинаясь повествованием о творении мира, книга Бытия заканчивается рассказом о смерти патриарха Иосифа, в Египте, т.е. охватывает период в 3799 лет.

 

Богослужебное употребление книги Бытия

Из книги Бытия берется 35 паремий. Они, большей частью, рядовые, т.е. такие, которые берутся подряд и читаются непрерывно во все дни Четыредесятницы, исключая субботы и воскресенья. Таким образом, в шесть недель Великого поста вычитывается почти вся книга Бытия. Этим чтением Церковь хо­чет возбудить в молящихся дух покаяния, соответствующий вре­мени Великого поста через воспоминание о невинном, блаженном состоянии прародителей в раю и о грехопадении, через воспоминание Божьего милосердия к падшим, через примеры страшного и грозного суда Божия. В Великую или Страстную седмицу берется чтение о жертвоприношении Исаака (Быт. 22); в праздники Бого­родичные - о лестнице, виденной Иаковом (Быт. 28:10-17) и пр.

1-я глава:

Земля, упомянутая в первом стихе книги Бытия, это не наша планета, а весь будущий космос в первозданном состоянии. Эта та материальная основа, которая устраивается Божественными словами в последующие шесть дней и из которой возникает весь видимый мир. Безвидность и неустроенность «земли» указывает на неразделенность ее элементов. Она представляла собой бездонную, безжизненную, темную и мрачную бездну, что подтверждают и последующие слова Писа­ния: «...и Дух Божий носился над водою» (Быт. 1:2). Праматерия пребывала в некоем текучем состоянии. По замечанию святителя Василия Великого (и других отцов), под Духом Божьим нельзя понимать просто воздух или ветер, потому что в Писании никакой дух не именуется Божьим, кроме Святого, восполняющего Собой Божественную Троицу. Выражение носился над водою в сирийском языке (родствен­ном еврейскому) означает: «Согревал и оживотворял водное естество»,- по подобию птицы, насиживающей яйца и сообщающей нагреваемому яйцу некоторую живительную силу. Иначе говоря, Святой Дух приготав­ливал первовещество к последующим этапам творения. Если первовещество было сотворено «из ничего» (это так называемое «первичное творение»), то впоследствии все сущее получает бытие из этой уже готовой материи и представляет собой «вторичное творение». Книга Премудрости Соломоновой говорит о всесильной руке Божией, создавшей мир из необразного вещества (Прем. 11:18), имея в виду вторичное творение. Является ли шестоднев действительной историей или же это некая аллегория (иносказание)? Божественное Откровение не ставит под сомнение историчность Моисеева повествования о миротворении. Прежде всего, сам автор поместил шестоднев в ис­торической книге Бытия. Кроме того, заповедь о субботнем покое (Исх. 20:8-11) основывается именно на том, что в шесть дней Господь сотворил небо и землю, море и все, что в них, а в седьмой день почил от дел Своих, поэтому благословил день седьмой (суббот­ний) и освятил его (т.е. выделил из прочих дней) (Быт. 2:3). Подлинность истории творения подтверждают другие священные писатели. Так, Псалмопевец пишет, что словом Господним небеса утвердишася и Духом уст Его вся сила их (Пс. 32:6). В согласии с Моисеевым сказанием, в котором Бог в первый день рассеивает первозданную тьму словами: «Да будет свет!»,– апостол также пишет, что Бог повелел из тьмы воссиять свету (2 Кор. 4:6).

Во второй день Бог отделил воду над твердью от воды под ней. Об этой воде, которая превыше небес, говорится в псалме 148 (ст. 4). Псалмопевец возвещает также, что Господь утвердил землю на водах и сотворил великие светила: солнце – для управления днем... луну и звезды – для управления ночью (Пс. 135:8-9). Апостол Петр пишет, что в начале словом Божьим небеса и земля составлены из воды и водою (2 Пет. 3:5). У пророка Иеремии Господь говорит: «Я сотворил землю, человека и животных, которые на лице земли» (Иер. 27:5). Наконец, Сам Спаситель подтверждает подлинность шестоднева, говоря о нерасторжимости брака как Божественного установления, о котором сообщается у Моисея в истории сотворения человека (Мф. 14:4; ср. Быт. 1:27).

Конечно, с естественнонаучной точки зрения, биб­лейские сведения о происхождении мира далеко не полны и слишком кратки, однако не следует забывать, что цель бытописателя состояла не в том, чтобы изобразить космогонию или геогонию во всех подробнос­тях, а в том, чтобы привести людей к вере в Бога, как истинного и единственного Творц