Глава 8. Августа Фредерика, или начало необычайных приключений

«Сколько же мы лет гонялись за этой тряпкой? А, главное, зачем, чего ради? Нет, мы должны собрать как можно больше артефактов, и каждый из них является важным шагом. Я понимаю, если бы мы пытались найти копье Рорика, или, скажем, те самые латы, закаленные в огне и крови высшего дракона, что носил тот князек из легенд… Ярослав, что ли…»,- думал, выезжая из достаточно обширного леса, Войцех. Парень он был неплохой, как говорили в детстве, “башковитый”, устроился в семинарию, но захотел больших знаний, какой-то таинственности, шарма, вроде поисков философского камня или эликсира Георга Иоганна, гнома доктора. За этим-то он и пошел к «Своре», самому известному в тех краях «тайному» обществу, ну а там пошло-поехало, и теперь они готовятся к достижению заветной цели ордена, какому-то приходу их кумира, князя – волколака.

Но вот уже и опушка, всадник в черном плаще, широкополой шляпе с перьями, на лошади такого же цвета, выехал на степные просторы.

«Эх, а как, верно, хорошо было бы стать крестьянином, фермером, или же, если повезет, каким-нибудь ремесленником. Вот так живешь, хлеб выращиваешь, или косы да лопаты чинишь, жену любишь, детей эксплуатируешь, хех, не жизнь, сказка! И что же дернуло. А мог бы и монахом стать, все то же самое, только вместо последних пунктов книжки читаешь, да вино хлещешь, да молишься. Эх, даль степная, степь без края!

Но что это, какие-то путники показались на горизонте? Эх, черт, это казачий патруль! Так, документы поддельные с собой, не пропаду, пади. Вот тоже засада. Вроде, налогов и не платишь, а беспокойство постоянное. Всю жизнь как осенний лист проводишь. А этой зимой два человека погибло в походе, благо сейчас уже жара. Это тем хорошо, кто нас на такие задания посылает, сидят там у себя…и где, никто не знает, да только не тужат, поди».

Как бы то ни было, дорога прошла вполне благополучно, и на закате всадник приблизился ко двору башни Матияша.

«Да, веселый это, видно, маг, раз такую зверюгу в качестве собачки держит».

Обойдя мантикору, путник направился к двери. Постучавшись раз десять, он уж подумал, что никого там и нет, и задание его отложат или перепоручат кому-другому, но все же на пороге показался тучный гном разбитого вида, от которого несло спиртным.

- Чего изволите?

- Могу ли я видеть хозяина?

- Ха, хозяина он хочет видеть! Я его сам уже дней десять не наблюдал, сидит, запершись, в своем кабинете, еду и вино домовые носят. А какое у вас дело?

- Да вот, передать надо,- на самом деле он должен был доставить письмо, протянутое им в тот момент, видно, дворецкому, прямо в руки адресату, при этом еще и убедившись, что тот прочтет и согласится с предложением. А при случае, вообще лучше сразу убить. Но о ходе операции можно было и умолчать, сказав, что задание выполнено.

- Это все?

- Да, все,- Войцех обернулся и пошел обратно.

А Яков уже закрыл дверь и пошел вверх по темной лестнице. Башня спала, это было видно невооруженным глазом. Там пыль, тут паутина, ковры как будто потускнели, картины еле держались. На верхнем этаже перед дверью в комнату тускло горел молниевый светильник, единственный источник света на четыре последних пролета. В кабинете же была тьма кромешная, из-за чего сидевшему там Матияшу пришлось заслонить лицо руками, когда на пороге показался эконом.

- Пан Матиаш, мне кажется, сорок дней – это еще нормально, но не более же!

- А сколько я тут сижу?- лицо его было еще бледнее, чем обычно, под носом появились усы, которые он по монастырской привычке брил, однако без бороды. На столе, под столом валялись вещи, бутылки и прочее. Кроме того был отодвинут книжный шкаф, за которым находилась потайная винтовая лестница, ведущая в еще одну комнату, расположенную под самой крышей. Там-то и стояла кровать, а еще и большой телескоп.

- Сорок три дня.

- Да, надо развеяться. А ты чего пришел?

- Вам письмо пришло.

- Дай посмотрю.

«Итак, вот мы опять встретились. Давным-давно мы разрушили твой монастырь, теперь сделаем то же самое и с башней, если не отдашь артефакт по-хорошему. Иди в лес недалеко от деревни Глуховичи, там тебя встретят. Только попробуй не придти!»

- Ха, бараны, тоже мне, запугали! А что, не повстречаться ли нам, Яков, с теми, из-за кого я здесь оказался?

- Можно, господин маг, только надо план составить, на рожон же мы не полезем.

- Да, действительно, дай подумаю… вот, все ясно. Собираемся немедленно!

- Так вечереет же!

- Оно нам и на руку. Возьми сумки и самой крепкой выпивки, прикажи вывести во двор лесного демона и… ну и все,- с этими словами Матиаш спрятал в большой рукав своего синего дорогого бирюзового кафтана амулет с фамильяром, надел шляпу с перьями на эльфийский манер и схватил посох.

Выйдя во двор, он увидел лейиня, мирно стоявшего в цепях.

- Мефис, сколько лет я уже тебя держу сдесь?

- Много,- ответил тот низким рычащим голосом.

- А на свободу, друже, не хочешь?

- Конечно, хочу, спрашиваешь тоже!

- Сослужи-ка ты мне службу, тогда и отпущу, только людей не дери.

- Так уж и быть, а что спотребствуется?

- Мы поедем к лесу. Там засели бандиты, фанатики, ждущие своего короля – волка. Остановишься неподалеку, а когда за тобой прилетит моя птица с серебряными крыльями, нападешь. Все просто, далее иди на все четыре стороны.

- Все ясно, будет сделано! Волки, ненавижу их! Враги оленьего рода.

Единственное, возможно, что не учел Матиаш, это внешний вид компании. Тем вечером, когда солнце еще не село, в сторону Глуховичей направлялось три… существа. Двое, конечно, ехали верхом, причем на очень хороших конях, да и одеты они были, скажем прямо, по-барски, а тот, что был ниже ростом, верно гном, так вообще откормлен, как боров, однако рядом с всадниками шел… шло оно, это здоровенная махина, не пойми, олень это, или человек, а может и тролль какой. Купцы из Орды, стало быть? Да нет, не похожи. А кто же? Да и видно, что налегке едут, стало быть, неподалеку живут…

Такие мысли были на умах у работающих на полях в это время крестьян и фермеров, до захода солнца проводящих весенние дни за своим занятием, чтобы осенью и зимой есть, сколько влезет.

А вот у Матияша мысли были совсем о другом. За поездку он пытался вспомнить, что за эти сорок дней произошло, ибо не бывает так, чтобы ничего не было. Память же хваталась за два момента. Во-первых, на шестой, если он не ошибается, день, он нашел потайную комнату в кабинете. В тот же день он попробовал начать работать, но все выходило как-то не так. Второй же случай произошел не так уж и давно. Буквально на днях к нему заехал, кто бы мог подумать, Надажди, причем с очень достойными намерениями, по-дружески, поддержать.

- Да, друг, не завидую я тебе,- говорил он,- Столько всего, и вот так, сразу. Но, как я понимаю, по большому счету, горюешь ты из-за двух вещей. Так вот, что я тебе скажу, о первом можешь и не думать. Понимаешь, с ними как… есть масса, они все для тебя однородны. Может, конечно, и там есть те, кто тебе симпатичен, привлекателен, с кем бы ты мог вести беседы, но это все так, щекотание в горле, а они меж тем из тебя все соки выжимают, как… как это модно сейчас говорить, энергетические вампирсы[16]. А есть та, единственная, тебе уготованная судьбой. Я, если признаться, вот, к примеру, все больше с первыми вожусь, но это ерунда. И она, поверь, была такая, просто немного выделенная из толпы, но при этом в ней стоящая.

- И как же по-твоему понять, та ли это девушка, или не та?

- Проще некуда. Если ты создан для нее, то и она для тебя. И никогда она не будет требовать того, чтоб ты её добивался, и сама не будет меж двумя кавалерами ломаться. И при том вы оба в каждую секунду готовы вместе пойти хоть под венец, хоть под воду. Ну и так далее… в общем, слушайся чутья, но ум держи хладным.

- Интересно, а откуда же ты всему этому научился?

- В книге прочел, в них дурного не скажут.

- И в какой же?

- «Манты и другие вкуснейшие блюда народов юго-восточного Рэвинстерна»

Но вернемся к путникам, которые все ехали, пока наконец ни дошли до деревни. Час уже был поздний, солнце давно село, так что демона было легко на время спрятать за большим камнем.

После этого гном и эльф пошли в лес. Перехватили их еще до того, как они достигли опушки. Завязали глаза тряпкой, от которой пахло то ли картошкой, то ли свеклой, и повели навстречу неизвестности.

Из всех органов чувств слух у Матияша был развит более остальных, однако слышно было мало, верно, все старались сохранять тишину. Но вот на костры-то не скупился никто, веселые потрескивания горящих бревен и запах огня леший почувствовал давно. Говоря об ароматах, нельзя было сказать точно, что тут употребляют в пищу, однако можно было сделать вывод, что это, в основном, овощи.

Тугую повязку, наконец, сняли, и пред очами эльфа предстала следующая картина: на большом троне, сооруженном из наваленного барахла, восседал вожак, атаман или как у них…одет он был в куртку, криво срубленную из волчьих шкур, вместо капюшона у которой был мех с головы на каркасе, к которому так же крепились два больших клыка. На человеке весело множество побрякушек, амулетиков и медальончиков, браслетов и прочей шелухи, без которой, видно, в таком обществе и при таком положении не обойтись. По бокам от него стояли два увальня, при том одеты они были много лучше своего предводителя. У одного в руках лежал арбалет, у другого – пика, а на поясах висели мечи. Гвардейцы на вид были дурачьем, пустоголовые шкафы, стоящие здесь для устрашения и запугивания. «В солдате главное – не массивность, а голова на плечах. Этих – то, к тому же, каково содержать, интересно. Сколько такой амбал жрет: по кабанчику, небось, за день? Вот, к примеру, пан Павел, нечего сказать, воробей, и ест, как помнится, по зернышку, все более пьет, да не суть… зато дерется как, загляденье. Интересно, где он сейчас»,- думал в этот момент Матиаш.

Шаман, назовем его так, долго и грозно рассматривал прибывших, а эльф в то время озирался по сторонам. Лагерь был не слишком большой, палаток 16, может 20, не более. Они группками были расставлены вокруг больших костров, на которых варились похлебки в небольших кастрюлях. Время уже было столько, что солнце еще не встало, а дежурные выходили готовить завтрак.

- И вот из-за него мы исколесили пол королевства? Да мне даже жаль, что я отвлекся ото сна ради такого червя!- начал дерзкие упреки в адрес своих слуг вожак.

- Ха, тоже мне, разбойники, не могли за столько лет у червя отобрать платочек.

- Да ты знаешь, с кем, вошка ты мелкая, разговариваешь?!

- А у тебя, вижу, с этими насекомыми проблема. Помылся бы, что ли…

- Молчать, букашка! Говори коротко и по существу! Принес?

- Что?

- Как что, ты же знаешь, говорил только что!

- Что я говорил? И меня пугает тот факт, что ты знаешь, что я знаю.

- Я не знаю, что ты… ааа, ударьте его.

Страж с пикой ткнул Матияша в живот тупым концом своего оружия.

- Да ладно вам, господа, что вы время на меня тратите?

- Где платок?

- Спрятал.

- Обыскать!- гвардейцы кинулись осматривать поклажу и другие вещи, но ничего не нашли,- где спрятал?

- Не скажу…пока.

- Запереть, утром договорим.

Эльфа и гнома опять повели куда-то, в более темную часть лагеря. Послышался лязг ключей, скрип метала: «О, у них денег на клеть хватило!» Матияш и Яков оказались в довольно темном и просторном пространстве. Привыкши к сумраку, леший разглядел окружение: это была не совсем камера, а просто воткнутые в землю клетки, кое-где переходившие в дерево. Но вот око набрело на нечто, выбивающееся из окружения. Это, определенно было живое существо, и…

Он подал признаки жизни, до этого лежа на криво срубленных досках, повернулся в сторону вновь прибывших. Очертания его лица казались настолько знакомыми, и…

Он встал, и, немного вытянув руки, подошел. Да, теперь уже сомнений не было никаких. Это был Павел Надажди.

- О, паны друже, а вас за что?

- Пан Павел, какими судьбами?

- Расскажу, не поверите. Еду я, значит, после встречи с тобой в башне, с двумя своими на объезд. Рядом с лесом этим проехали, видим – мальчишка какой-то стоит, весь грязный, одежка изорвана, сам запыхавшийся. Подъезжаем, спрашиваем, что случилось. Он говорит, что с отцом в лес пошел, а там разбойники его схватили, сам еле удрал. Мы, конечно, поскакали в чащу, да только это ловушка оказалась. Солдат перестреляли с самострелов, на меня сеть накинули, выкуп стребовать хотят.

- Ну, повезло тебе, скоро будешь дома, гарантирую.

- Да я смотрю, ты полон решимости. А как же ты освобождение провернешь.

- Это не должно составить больших проблем. Ты посмотри на них, они даже не догадались завязать мне рот, чтобы я не мог произносить заклинания. Тем более, они все сонные. Самое время. Сейчас я сорву с петель дверь, вы кидаетесь на охранника, затыкая ему рот, мы берем вещи и начинаем сечу. Но сначала мы вызовем наш засадный полк.

- У вас засадный полк есть?

- Лучше. Ручной демон.

Матиаш выпустил своего сокола:

- Только проследи, чтобы он обождал немного.

- Да уж не глупый, сам понимаю.

- Да я-то уж знаю, какой ты.

Птица сверкнула своими серебряными крыльями и улетела ввысь. Теперь пришел черед действовать. Произнеся полушепотом легкое заклинание на два предложения, сорвав тем самым дверь с петель. Она упала практически бесшумно, но страж, до того момента стоявший спиной к вольеру, начал оборачиваться. В два прыжка Павел, будучи низким и проворным, набросился на беднягу, зажав тому рот. Раздался хруст, шея бандита более не смогла поворачиваться. Практически все вещи, за исключением, конечно же, тартанового платка, лежали неподалеку, так что через несколько мгновений компания была уже вооружена.

- Нужно тихонечко вырезать часовых, а потом приняться за всех остальных,- сказал Матиаш.

- Нет, мы что, мясники какие-то,- возмутился Павел,- тем более, что нас все равно обнаружат их кашевары. Да и кто-нибудь может вырваться и закричать, так мы не успеем спохватиться, а они задавят нас числом, разделив поодиночке. Нет, тут нужно что-то другое…

- Да, ты прав. Тогда предлагаю занять оборону и разбудить их, пусть штурмом нас берут, бараны.

- Хорошая идея. Так и сделаем.

Место для ведения обороны долго искать не пришлось – лагерь был поставлен на склоне холма. Павел быстро и тихо лишил одного сторожа, стоявшего на вершине, жизни, кинув в него нож, а леший с гномом притащили с десяток мешков с капустой, попавшихся под руку, так что они еще и соорудили укрытия. Теперь дело оставалось за малым.

Все трое засели на занятой позиции, Надажди поджег фитиль гранаты, нашедшейся в сумке одного из его солдат, и бросил ее б ближайшую палатку. Раздался оглушительный грохот. Рядом с местом взрыва повалилось дерево, придавивши еще одно временное жилище разбойных людей. По всему становищу поднялась суета. То там, то тут из шатров повыскакивали люди, кто в чем: те, кто опытнее- с оружием и при каком-то облачении, остальные даже и почти нагие. Всего противников было где-то 27, а так же шаман и его гвардейцы. Первый бегал, орал на всех, бил палкой, ругался, вторые просто шли за ним.

Из укрытий, в которых сидели наши герои, прозвучали выстрелы. Так как они нашли 7 самопалов, то стреляли, не перезаряжая, повалив четверых. Теперь вся ватага точно знала, где находится их враг, и побежала в ту сторону. Внезапно полутьму, освещаемую только кострами, находившимися на достаточно большом расстоянии от позиции, и луной, пронзила яркая вспышка – это был посох с молниями. И еще раз, и еще… три заряда, на которые он был рассчитан, иссякли. Теперь в бой вступали сабли, однако толпа уже изрядно поредела, и теперь включала дюжину воинов.

Тут-то и прошел следующий акт – в лагерь на всем скаку, с горящими глазами и разинутой пастью, содержащий страшнейшие клыки, ворвался демон – олень.

- Ха, так вот, о каком засадном полку шла речь! Это как же вы такого нашли?

- Было дело, давным-давно, правда.

Зверь разошелся, опрокинул пару противников рогами, так, что те и не вставали, затоптал еще одного, четвертому откусил ногу, пятому – голову. Это было страшное зрелище, которое, однако, отлично приободряло наших героев. Вот и все почти, остались только те трое.

Гвардейцы вышли вперед, закрыв собой командира, однако, после нескольких выпадов, повалился один, а потом и второй. Шаман же был не так прост, как кажется. С ним в бой вступил Павел, но даже такому искусному фехтовальщику, как он, было сложно сделать это. В итоге на третьей минуте танца с саблей и мечем, а противник эльфа пользовался именно мечем, руководитель ватаги вроде бы начал сдавать позиции, но тут произошло нежданное. Сначала от атамана бандитов пошел во все стороны сгусток энергии, сопровождаемый громким сверхвысоким звуком, сбивший всех, кроме демона, с ног. Потом главарь начал трястись, из рта повалила пена, а глаза покрылись пеленой. Потом его вроде как отпустило, он упал на калении, лицо его смотрело в землю.

- Глупцы!- раздался жесткий, ржавый голос, не похожий на человеческий,- жалкие пешки, ничтожные букашки! Идиоты! Что вы сделали? Что вы сделали с моими людьми!

- А ты кто?- прокричал, поднимаясь, Матиаш.

- Заткнись, жук!

- НЕ ЗАТЫКАЙ МНЕ РОТ!- проорал леший, подойдя к сидевшему на коленях шаману.

- Что? Да кто ты…

- Я ЗНАЮ, КТО Я! ТЫ КТО?

Главарь ватаги поднял голову, глаза его стали полностью черными, а кожа побледнела, вены выступили и приобрели темный оттенок:

- Я, видимо, твой новый ночной кошмар! Я князь-вол…

Прогремел выстрел. Матиаш стоял перед упавшим мертвецом, держа пистолет, от которого отходил пар.

- Да, действительно, зрелище не из приятных, долго мне в кошмарах сниться будет… Что же, ты свободен, черт рогатый, однако про наш уговор помни.

- Не забуду, клянусь.

- А где же мой птенчик? А, вот же он,- на перчатку Матияша сел его сокол,- хороший. Ладно, полезай обратно,- леший покрутил камень на амулете в нужном направлении,- лагерь надо обыскать, вдруг что найдем.

Ценного было мало, все более оружие да овощи. Платок Матиаш себе вернул. Но вдруг в тишине, установившейся после схватки, чуткие эльфийские уши зацепили шорох и мычание. Оба представителя старинного народа (хоть один из них и был не похож на другого) кинулись на звук, приведший их в один из шатров.

В отличии от других, он не был обставлен. Здесь не валялись оружия, не стояли бочки со стрелами и порохом, а стояли только кровать, стол и стул. На кровати же лежала девушка, эльфийка. Руки, ноги и рот ее были связаны. Она дергалась, пытаясь высвободиться, однако все ее попытки были четны. Матиаш достал нож и перерезал веревки, подав ей руку, помогая подняться.

- Здравствуйте, барышня. Позвольте представиться, Матиаш, а вот этот, что стоит у входа – Павел. Кто вы?

- Гутте…в смысле, добрый день, меня зовут… Маша. Я попала в лапы к этим свирепым разбойникам, а они хотели стребоват с мои семья викуп.

Боже, как она была красива. Зеленые глаза, причем такие яркие и узорчатые, что все ювелирные изделия мира не сравнились бы с ними, белые длинные волосы, заплетенные в уже сбившуюся косу, чуть приподнятый носик, об аккуратности которого говорить не будем, ибо он был немного широковат, однако же то не шло в разрез с образом, хорошенькие губки, прятавшие за собой белоснежные зубы. Брови ее были одновременно аккуратными и густыми, несколько темнее, чем прическа. Фигурой она напоминала прекрасную нимфу из одной книги, что читал Матиаш в монастыре. Многие, быть может, скажут, что я сейчас описываю портрет обыкновенной красивой девушки, на подобии тех мраморных статуй, что часто посещают балы и крутятся в высшем свете, тот образ, что всем давнечно осточертел, и от которого все и бегут, кто куда, кто – на край света, кто – в деревню. Но нет, такое мнение ни в коем случае не будет здесь уместным. Маша другая, что видно невооруженным взглядом. И в этой ее иначности, быть может, состоящей из нерациональности мышления и чего-то другого, и состояла большая привлекательность, находящая на прекрасную внешность.

- Так вы, панна, из богатой семьи, стало быть?- спросил Павел, разбавляя некоторую неловкую паузу, а Матиаш просто стоял с немного глуповатым лицом, уставившись на прелестную особу.

- Да, можнё и так сказать… я бы попросила вас не рассматривать меня так пристально, господин, вы менья смущаете,- речь ее была с практически незаметными дефектами.

- Адд…да…да, конечно! Действительно, я позволил себе слишком многое, извините.

- Ничьего страшного.

- Что же, теперь вы свободны, можете идти, куда вам вздумается,- напомнил Павел.

- Да, действительно, я свободна…однако, я в этих краях, признаюс, не давно, поэтому…ах, я в растерянности, что же мне делать, как же быть,- с этими словами она закрыло лицо рукой и начала всхлипывать.

- Успокойтесь, леди, что же вы так. Мы же, все-таки, как – никак, рыцари, кхе-кхе, поможем вам. Вы можете на нас рассчитывать!- предложил Матиаш, а Павел стоял, облокотившись на жердь, держащую шатер, с таким лицом, словно попал в какой-нибудь провинциальный театр, актеры в котором играть либо совсем не умеют, либо умеют, но не делают этого.

- Что же, буду очень признательна вам.

- Можете пока пожить в моей башне, а потом мы отведем вас, куда нужно.

- Благодарью за подобное предложение и принимаю его.

- Ладно уж, пошлите, ни то ей еще и душу сейчас пообещаешь.

К счастью, два лишних коня для освобожденных пленников здесь нашлось. Павел помог Маше усесться удобнее, а Матиаш, словно зачарованный, все пытался смотреть на нее, пока та не видит. Компания благополучно выехала из леса.

Начало светать.

Глава 9. Об одной особе

В семье эрцгерцога Фридриха фон Габсор 29 дня зимы 1351 года[17] случилось пополнение. У эльфийского владыки, единственного, имевшего большой вес в Империи, уже было два сына, Франц и Клаус. Но на этот раз родилась дочь. Крестили ее именем Мария Фредерика Августа. В честь рождения дочери Фридрих устроил большой пир, съехалось много высокопоставленных людей, дворянство всех мастей и прочие.

Эрцгерцог любил всех своих детей одинаково, отводя им большое место в своей жизни, и со всеми дружил. А принцесса все росла, развивалась и хорошела день ото дня. К четырем годам она уже умела читать, танцевать, петь, к шести уверенно держалась в седле, играла на флейте и наизусть знала многие баллады. Несмотря на все успехи в науках, девочка обладала достаточно буйным нравом и, в то же время, некоторой хитростью, чем пошла в отца, который в душе был добрым и романтичным, однако же и хитрым и расчетливым. Как переплетались эти качества в одном человеке, не понятно, однако же примеры тому вот, стоят перед нами. На девятом году ее жизни в семье случилось еще одно пополнение – сын, прозванный Гансом.

Жизнь во дворце текла спокойно и размеренно. Каждую неделю приезжал какой-нибудь посол, или иной деятель, в честь чего наряжали пир с музыкантами, клоунами, зверьми и горами блюд. Чуть реже проводили соколиную охоту, любимое занятие Фредерики. У нее самой была такая ценная птичка, которую она посылала за добычей так искусно, что этого не могли повторить и лучшие дворцовые птичники.

К двенадцати годам к ней уже начали присматриваться многие принцы и княжичи. Естественно, еще до этого так делали корольки и графы, дабы простроить отношение с одним из главных государей империи, но сейчас речь идет именно о симпатиях юных кавалеров. В итоге, после того, как в борьбе за расположение прекрасной дамы произошел несчастный случай, отец запретил юношам в принципе думать о ней, а самой же сказал, что выдаст ее по собственному усмотрению. Тогда ей было уже девятнадцать.

О любви меж мужчиной и женщиной она знала только из поэм и баллад, а так же на опыте матери и отца, однако же не понимала, чем она так плоха. И решила ослушаться отца и в первый раз сбежала. Нашли ее быстро, она и сделать ничего не успела. А отец тогда был очень зол, долго беседовал с дочерью, запершись. Потом решил, что достаточно уж натерпелся от проявлений ее вольностей, отвел ей отдельный флигель, приставил прислугу и учителей, чтобы скучно не было, разрешал иногда выходить на охоту и появляться на пирах, и на этом все. Рассказывают, что после этого происшествия Фридрих целых три дня не выходил из комнаты, лежал там, на полу и рыдал. Но что сделано, то сделано. Так прошли чуть менее десяти лет, скучно, уныло и однообразно. А потом случилось неожиданное.

Корни этого неожиданного, однако, глубоки и уходят в тот возраст, когда ей было пятнадцать. Тогда, зимой, перед своим шестнадцатилетием, Фредерика отбыла одна, со слугами, чтобы поохотиться. Третьим днем она как-то запустила сокола, своего любимого, Матфея. Воздух пронзил свист, и птица упала на снег, от чего тот стал кранным и горячим.

- Ха, в яблочко! Посмотрите, гер Фирд, я подстрелил самую быструю птицу!

Мария, сошедшая с коня и упавшая на колени перед убитым, горько плакала, опустив голову. Подняв ее, она увидела богато одетого юношу, явно младше ее, сидевшего на черном скакуне. Блондин, с серыми, почти черными глазами, худым носом и щеками, да и вообще сам худой, с синеющим от холода ртом и аккуратными бровями. Взгляд его был странный, то ли сумасшедший, то ли гордый, то ли злобный. На нем были сине-черный зимний плащ, отороченный куньим мехом, высокие сапоги – ботфорты, широкая шляпа, не украшенная ни чем.

- Посмотрите, учитель, кто же это тут у нас? Что, барышня, птичку жалко? Ахаха.

- Да что?.. Да кто ты такой?!- закричала, будучи вся в слезах, Августа.

- Я?! Да как ты смеешь не знать меня?! Я – Зигфрид, княжич и наследник трона Брандушвейге!

- Идиот ты, а не княжич! Ты подбил моего сокола! Моего, принцессы Астриште, Марии Фредерики Августы фон Габсор! Я не знаю, какой ты там по счету, простите, ублюдок своего папаши, однако ты мне за это ответишь! Слезай с коня!- с этими словами заплаканная девушка достала откуда ни возьмись саблю.

- Ах, так вот это, что ли, и есть та самая из-за которой батюшка отправил меня в эти варварские земли? И это ее я должен поздравлять?.. Что же, Фирд, мне кажеться, мы свою миссию провалили… Однако, занятная штучка, пылкая и своенравная, интересно будет ее когда-нибудь укротить,- с этими словами всадники повернули коней в обратную сторону, а Фредерика стояла, выплакивая вторую волну слез,- Привыкай! Я всегда буду победителем, и будет в будущем все именно так!

- Не будет! Слышишь?! НЕ БУДЕТ!

А теперь же, собственно, о самом «неожиданном».

Отец велел послать за дочерью во флигель, чтобы та приготовилась, ведь вечером должен был состояться прием важных послов. Мария надела лучшее платье, белое, с красными лентами, блестящее и узорчатое, украшенное живыми алыми цветами. Неотразимая и милая, но грустная предстала она на этом вечере, а когда вошла, как сказал папа, иностранная делегация, у нее защемило сердце. Средь них был Зигфрид, одетый в черный камзол, с мертвецки бледной кожей и губами, а в глазах его все так же пылало безумие, боль и злоба. Увидев принцессу, он улыбнулся, оскалив белые зубы и страшно сдвинув брови.

Пересказывать весь вечер смысла нет, ибо он прошел более–менее, однообразно, но вот завершение его стоит внимания. Зигфрид, до этого жадно впивающийся взглядом в прелестную принцессу, сидя напротив нее, вдруг неожиданно заявил:

- Танцы, еда, вино… скука! Везде все одно и то же и так же! Все же здесь понимают, зачем мы тут?- в зале установилось молчание,- хорошо. Предлагаю перейти сразу к делу. После смерти нынешнего нашего императора, Стефания Матияша II, который уже неделю сильно болен, хоть и неизвестно, сколь именно он будет жить, мой отец, князь Брандушвейге, откажеться от притязаний на императорскую корону в вашу пользу, если…-он выдержал драматическую паузу,- если вы отдадите за меня свою дочь.

За окном раздался раскат грома, молния осветила полутьму дворца, а на лице страшного человека показалась зловещая улыбка. Фредерику бросило в пот, разум помутился, тело затормошило. На лице герцога так же отразилось немало эмоций, в целом говоривших о неопределенности. Он, явно, считал, прикидывал, пару раз с грустью посмотрел на побледневшую дочь, а потом, после затянувшейся паузы, спросил:

- А что же ты, Фредерика, хочешь?

- Воткнуть ему вилку в глаз!

- Ну-ну, доченька, успокойся,- сказал, улыбаясь, Габсор старший,- но мы подумаем над вашим предложением.

На этом прием и закончился. Зигфрид медленно и чинно, с хладнокровием и нетаённой гордостью, в сопровождении своей свиты, вышел из залы. Затем к себе пошла и Мария, на выходе обернувшись на отца. Тот принял каменное выражение лица, смотрел в некуда и размышлял.

В голове ее уже бурлили мысли. Не стоит ждать, чего решит отец, действовать необходимо сегодня же. Но что же делать? Бежать, другого выхода как-то не находилось, причем бежать не куда-нибудь, а далеко, в какой-нибудь Рэвинстерн.

Но это понятно. Гораздо же интереснее то, что творилась в отведенных княжичу покоях. Картина была мрачная: комната озарена неестественным красным светом, по ней взад-вперед ходит Зигфрид, кусая себя за пальцы, в углу стоят его верный спутник, Фирд, а так же какой-то человек, верно, одурманенный и обезволенный.

Мало кто знает, но Фирд, эльф, приставленный в ученики к княжичу, был в один момент своей жизни на волосок от смерти от рук палача, ибо практиковал некромантию. Но практически в самый последний момент в процесс вмешался отец Зигфрида и освободил страшного убийцу, высокого и тощего, с выбитым правым глазом и шрамом вместо него, идущим вдоль щеки. Правитель Брандушвейге устроил его наставником и учителем для своего сына. Никто не понимал, зачем был предпринят такой ход, однако теперь Фирд и Зигфрид были неразлучны, а первый все более и более вовлекал второго в темные дела.

- Ну, давай, чего встал, павлин красный (у Фирда был красный цвет волос)! Заводи своего этого…

Эльф вывел одурманенного человека в середину комнаты, прочертил в воздухе пару знаков, сказал несколько слов, более похожих на невнятную тарабарщину, и отошел. Из рта человека пошла пена, его начало жутко трясти, глаза покрылись пеленой, и он упал на калении, потом встал и посмотрел на княжича.

- Ну что же, я сделал все, как ты велел. Скоро ли она будет моей?

- Зачем тебе девчонка? Женившись на ней, ты станешь претендентом на трон Астриште и, наверняка, императором. Останется только убить эрцгерцога и его сыновей.

- Да мне по что власть, это дело твое, оборотень клятый, а мне она нужна! Ты не представляешь, как я хочу ее заполучить.

- Ну, что же, терпения, мой друг, ты получишь и власть, и девчонку. Жди. Конец,- после этих слов человек упал замертво.

А Мария Фредерика уже скакала во весь опор прочь. В лесу ее поймали группа сектантов, которую князь – волколак специально выслал ради этой цели. А далее произошли события, не входившие в планы оборотня, о которых мы с вами знаем.

.IIIII.

Все та же квадратная комната, тот же стол, те же карты, наводящие на Матияша воспоминания о былом. Но в этот раз вместо Вита сидел Федор Михайлович.

- Ну, что же, времени у нас не так много, как хотелось бы, так что перейдем к делу. Сам того не понимая, ты вовлек себя в опасную и интересную игру. Зачем этому князю – оборотню сдался твой платок? Сопли о него вытирать? Это все происки фанатиков, а его же цель в другом. Ему нужно господство, власть, ну и вернуться в этот мир. Ты, возможно, еще не понимаешь, что ты сделал не так, хотя, может, так и было нужно… в общем и целом, хотел дать тебе совет. Всегда сначала спрашивай себя: «Зачем и как?»- чтобы не пришлось спрашивать: «Почему и за что?». Вопросы?

- Так вы умерли, или нет? И Вит?

- Хм…- протянул Разумовский, улыбаясь,- тебе уже пора…

Громкий стук в дверь разбудил в спящей башне Матияша, притом, что тот спал под самой крышей. После третьей череды грохочущих ударов лешему стало жалко предмет его фобии и он спустился вниз. На пороге стоял Надажди, проведший то время, пока все остальные отсыпались, в городе.

- Однако, друг мой, ты не поверишь, что произошло!

- Что произошло?- ответил Матиаш, спросонья даже забыв пригласить пришедшего войти.

- Это долгая история, так что можешь присесть,- с этими словами Павел сам вошел, устроившись на одном из пары кресел перед столиком, стоявшими на первом этаже. Подождавши, когда приятель сядет, он продолжил,- решил я, значиться, после доклада о произошедшем, прошвырнуться по кабачку. Захожу, беру чарку горилки, смотрю, три типа меж собой беседу ведут. Внимание я на них обратил только по тому, что более никого интересного не было. Пью, значит, уже второй стакан, как до ушей моих доходят слова о пропавшей принцессе. Я сначала не поверил, но они вдруг опять проронили что-то подобное. Проставившись парой графинов вина, я убедил их рассказать всю историю мне. Так вот, буквально месяц, может чуть более, назад произошел забавный казус. Ко двору Эрцгерцога Астриште прибыл принц княжества Брандушвейге для того, чтобы взять в жены их принцессу. А та взяла, да и сбежала из дома.

- Ну, да, бывает такое, когда люди от нелюбви бегут и скрываются. Это, конечно, интересно, но как оно касается нас?

- А ты знаешь, как зовут принцессу-то? Фредерика Августа фон Габсор…а теперь внесем больше ясности, Мария Фредерика Августа фон Габсор. А теперь добьем. Они сказали, что следы ведут на северо-запад, к нам.

- И ты намекаешь…

- О, я уже не намекаю, но прямым текстом говорю. Это все объясняет: акцент, скрытность, богатый наряд.

Матиаш был шокирован такими известиями. Когда из комнаты четвертого этажа вышла прекрасная девушка, уже одетая в новое, более походное, восточное платье, лучше подходящее для скачки и подаренное ей магом, драгун начал напрямую:

- Итак, пришло время, верно, вернуть вас вашей семье. Ведь вы этого хотите…ваше высочество.

- О чем ви говорите, благородный сэр?

- Не надобно нам устраивать дешевых спектаклей, госпожа Фредерика. Вам, верно, должно быть стыдно за то, что вы скрывали от нас правду.

- Да, господа, стыдно…вы правы, это било глупо. Но…но, просто,- с этими словами она расплакалась.

- Не стоит так рыдать, пани Марья,- вмешался в разговор Матиаш,- Мы вас прощаем, однако мы должны отвести вас домой, мы дали слово.

- Нет, господа, вы как хотите, а я домой не поеду. Делайте со мной что угодно, но только не заставляйте меня выходить за него!

- Успокойтесь,- проговорил Надажди,- ну…не плачьте вы так. Неужели это действительно плохой человек?

- Да, хуже я в жизни не видала. Даже те разбойники, что меня схватили, показались мне не такими злыми.

- Но мы, может, сможем для вас что-нибудь сделать…

- Я обещаю, пани Марья, что не допущу, пока я жив, вашей с ним женитьбы!

- А ты, друг мой, не сильно ли преувеличиваешь? Да, ты сильный маг и смышленый парень, однако же собираешься бросить вызов правителям.

- Да и пусть! Почто мне голова? Если уразумею, как все провернуть, так жив останусь, а коли нет, так и груз мне лишний не нужен!

- Ну ты сильно, конечно, сказал. Что же, панна, мне кажется, у вас появился сильный покровитель.

- Я этому так рада!

- Но мы все равно должны будем отправиться в Забург.

Решили ехать налегке. Павел кое-как отпросился в отпуск, нарушая все нормы солдатского устава, ведь армия должна быть в это время готова. Матиаш взял с собой посох, орчью саблю, самопишущее перо, тартановый платок и амулет с камнем. Башню оставляли на Якова, он должен был хорошо справиться со своей работой. И так наша троица отправилась в путь, не подозревая, что же их еще ждет.

- А вот я, хоть убейте, не понимаю, от чего бегать от брака по расчету надо?- рассуждал, едя по степным просторам, обдуваемый ветром, Матиаш.

- Как же зачем, чтобы выйти в супруги по любовь.

- Да, какой там «любовь», одни банальности. Вы совершаете одни и те же действия, причем чаще всего в одной и той же последовательности, называя это романтикой. Вздор! В браке по расчету романтики больше, чем во всех этих любвях вместе взятых! Ну вот только представьте, всю жизнь ты гадаешь, какой тебе достанется супруг. А кульминация такого сладостного от воображения ожидания происходит, когда тебе уже объявили, что ты будешь ее или, в вашем случае, его. А потом ты встречаешься со своей суженной и хотя замечаешь некоторые недостатки, но все равно понимаешь, что будешь должен любить ее вечно. И семья, построенная на долге даже не перед самим собой, но перед кланом и народом, долговечна, как и любовь суп<