Наказание за самочиние, в ночь под 1 августа приключившееся

На монастырской рыбной ловле, что по контракту по реке Жиздре и в озерах казенного леса против села Полошкова, находились монах Афанасий, послушник Алексей Иванов (с давнего времени на рыбном послушании) и несколько человек рабочих. По разным случаям, а более чтобы не терять времени напрасно, воспрещено им было отцом игуменом выбирать мед и огребать пчел из дубов, попадавшихся им нечаянно в казенном лесу. В ночь под 1 августа трое - монах Афанасий, послушник Алексей и один рабочий, - выбравши в глуши леса, вверху дуба, мед, захотели огрести и пчел. Алексей предчувствовал беду и не соглашайся, но, понуждаемый Афанасием, влез с работником на дерево. Вдруг Алексей оступился и полетел с верха дуба на землю и весь разбился: переломил челюсти, позвоночник и поранил себя топором, который был у него за поясом. Кроме рук, у него все онемело. Живой мертвец!.. Печаль настоятелю и братии, а монаху Афанасию - язва по гроб...

13 октября, пополудни в 3 часу, скончался послушник Алексей Иванов, страдавший с 1 августа жестокою болезнью от ушиба, полученного им при падении с дерева. Все время, более 17 лет, он трудился в послушании при монастырской рыбной ловле в простоте сердца. Грамоте не учен, послушлив и уступчив всякому. Промучившись в жестоких страданиях с 1 августа по 13 октября, живой мертвец, он питался только теплотою или жидким киселем, а за 8 дней до смерти он и того не мог принимать в пишу. Часто приобщался Святых Тайн, был особорован св. елеем и терпел свои страдания благодушно, с самоукорением.

12 октября он крайне изнемог и пополудни приобщился Св. Таин.

В ночь с одиннадцатаго на двенадцатое, часу в двенадцатом, он тихо подозвал к себе больничного послушника Иону и прошептал в восторге:

- Смотри-ка, брат: вон, пришли три Ангела! Какие хорошие! Ах, как мне весело и радостно, что они пришли!

Через несколько минут он опять подозвал Иону, охватил его руками и опять в восторге шептал ему:

- Смотри-ка, смотри-ка, брат: вон, идут два митрополита!

- Как их звать? - спросил Иона.

- Не знаю, брат, как звать-то! - отвечал больной в восхищении.

...13 октября, во время ранней Литургии, Алексей причастился еще раз Св. Таин, а в третьем часу пополудни скончался тихо, в надежде Божией милости за потерпение болезни.

От роду ему было около сорока лет, росту среднего, светлорусый. Погребен 15, в понедельник.  

Октября

Отправлен из монастыря указом по назначению в Харьков, к начальнику тамошней губернии, бывший иеромонах Греко-униатского обряда, Флавиан Лисовский. К нам в монастырь был прислан по распоряжению Св. Синода 12 июля 1842 года из Загоровского монастыря Волынской епархии для продолжения увещания к рассеянию его заблуждений и возвращению в Православие.

Прожив в монастыре нашем три года и два с половиной месяца, Флавиан Лисовский оказывал наружное повиновение настоятелю, к братии относился услужливо, оказывал ревность во внешних добродетелях, твердость, но только не в унии, а в католичестве; приверженность же свою к папе римскому он доводил до обожания. При увещаниях он говорил, что готов был бы присоединиться к Православию, но боится трех страшных присяг, данных им папе. По делам же Лисовского впоследствии обнаружилось одно притворство и иезуитские приемы привлечь кого-либо к своему католическому мудрованию. Флавиан более всего старался обольстить кого-либо из простодушных и немощных, но человеколюбивый Господь покрывал их Своею благодатью.

Однажды живущий в соседней с Флавианом келье рясофорный монах Георгий, полуграмотный, простосердечный и престарелый, услыхав от Флавиана противное Церкви мудрование о Пресвятой Богородице, начал вечернее свое правило в келье своей один и подумал:

"А может быть, и в самом деле правильнее верует Флавиан: ведь он и живет честно!"

При этой мысли Георгий вдруг оцепенел и не только не мог продолжать своего правила, но и поворотиться не мог. Испугавшись, он тут же упрекнул себя мысленно в согласии с Флавианом и воскликнул со слезами:

- О, Пречистая Дево Богородице! Согреших аз пред Тобою: помилуй мя грешного!

И пал на колени пред иконой. Оцепенения как не бывало, и он окончил правило.

Поутру он объяснил все духовнику, а духовник посоветовал ему не иметь общения с Флавианом.

В присланном послужном списке Флавиана, в графе "каких качеств и способностей", отмечено: "корыстолюбив; особенных способностей не имеет, только - к Богослужению, но и того по упрямству не совершал".

Таково воспитание папистов! Флавиан Лисовский росту высокого, плотного телосложения, пятидесяти лет от роду; иногда веселый; но крайне безобразен от стрижения на голове волос догола и бритья бороды.."

Ева. Дева

Два слова, сходные по звуку, смыслом разным 

Напоминают нам: 

Каким мы счастием, каким и злом ужасным 

Обязаны женам! 

Нам Ева смерть внесла, Мария - жизнь от древа: 

Что отняла жена, то возвратила Дева 

(из книги "О Кресте").

О недостатке веры в мире

Сын Человеческий пршиед, обрящет ли веру на земли? Если придет Он ныне, найдет ли Он в нас веру? Где наша вера? Где признаки ее? Думаем ли мы, что настоящая жизнь есть только краткий переход к жизни лучшей? Помним ли мы, что прежде должны страдать с Иисусом Христом, чтобы после царствовать вместе с Ним? Почитаем ли мы мир сей только обманчивым призраком, а смерть - переходом к истинному, вечному блаженству? Нет, мы не живем верою, она не одушевляет нас! Наше сердце не чувствует важности и силы вечных истин, которые она предлагает нам. Мы не питаем души своей духовною пищею с такою же заботливостью, с какою питаем тело свое пищею телесною. Мы еще не умеем смотреть на все вещи мира сего очами веры. Мы не заботимся одушевлять верою все наши мысли, чувствования и желания. Мы ежеминутно заграждаем ей вход в сердце наше. Мы и думаем обо всем, и поступаем всегда, как язычники. Человек, имеющий веру, стал ли бы жить, как мы живем?

Будем опасаться, чтобы Царствие Божие не было отнято у нас и дано тем, которые будут приносить плоды лучше наших. Царствие Божие есть вера, одушевляющая человека. Счастливы те, кто имеет духовное зрение видеть в себе Царствие это! Плоть и кровь неспособны к тому: мудрость человека плотского слепа в этом случае, для нее действия Бога в душе человека - мечта и сновидение. Чтобы видеть чудеса внутреннего Царствия, должно умереть внешнему человеку. И это-то кажется миру нелепым!.. Но пусть мир презирает, пусть осуждает Божественное учение о необходимости возрождения, - мы, по заповеди Господа, должны верить Ему, дабы быть сынами Божьими и вкушать сладость небесных даров...

Но, Боже милостивый, во что же Ты попускаешь обратиться миру с его беззакониями, с безверием его?..

Не страшно умереть!... 

Да, правда: 

Мы с смертью свыклися в наш век. 

Но не посмертная награда, 

Не то, чем высший человек 

Мечту о смерти услаждает. 

Нас с душным гробом примиряет - 

Нам ничего за гробом нет. 

Нам просто опротивел свет! 

Нам надоело жизни бремя. 

Наскучил жизненный парад. 

Мы обыграть хотели время, - 

И каждый проиграл заклад... 

Мы разгадали все загадки. 

Все тайны сорвали с земли: 

И стали низки мы и гадки 

Пред оком собственной души. 

Ужасный век! Что он посеял. 

Какую будущность взрастил! 

Какую силу с сердца свеял. 

Какую жизнь в нас погубил! 

Нет больше юности беспечной 

С ее мечтательной душой, 

С ее невинностью сердечной, 

С ее душевной простотой. 

Нам Ныне тесно с колыбели; 

Мы рвемся к гробу поскорей: 

Мы, недозрев, уж перезрели 

В огне безвременных страстей. 

Нам уж смешно почти, нам стыдно 

Невинным быть в пятнадцать лет. 

Еще хранить свой детский цвет... 

Как ядовитые ехидны. 

Впились мы с первых лет в себя: 

Здоровье, силы, красота - 

Заране все облито ядом; 

Заране жизнь облита хладом; 

Еще пух детства на устах - 

Уж пресыщение в глазах; 

Уж опыт выел прелесть жизни, 

Разбил цветной ее кумир. 

Как насмоленный факел тризны. 

Покрыл он чадом целый мир... 

Уж все отвергнуто. Все цели. 

Все блага отцвести успели: 

Зима - средь лучших дней весны! 

В пятнадцать лет мы старики! 

А там: как царь между рабами, 

В сердцах материя одна 

Своими грязными цепями 

Все страсти мира обвила, 

Размежевала жизнь, как поле. 

Из нужд слила для нас кумир 

И погребла в своей неволе: 

Расчет убил духовный мир! 

И стало все добычей злата; 

Рассудок на вес продают; 

Наука - путь к сетям разврата; 

Искусство молотом куют. 

И нет ни чувств высоких, смелых. 

Ни славных замыслов в груди, 

В огне терпения созрелых. 

Взращенных крепостью души. 

Нет больше места им!.. Надменно 

Пытая счастье и судьбу. 

Мы дали волю л ишь уму; 

Мы жаждем слышать непременно 

Его расчетливый ответ. 

А сердце? Сердцу веры нет! 

Долой с души все украшенья! 

Как с лика Божьего сребро. 

Мы все расхитили с нее 

И - промотали!.. И, в забвеньи. 

Скелеты голые душой. 

Бредем по тернию сомненья, 

Гордяся нашей наготой. 

Страшимся чувству дать свободу; 

Как мертвецы в своих гробах. 

Питаем тлением природу 

И точим яд земной и прах. 

Нет больше ближнего!.. 

Все пало. 

Все сочтено, все решено! 

Самих себя уже нам мало; 

В других нет больше ничего. 

В грядущем - голая равнина; 

В былом сожженная пустыня 

Да пепел рушенных надежд: 

Все отцвело, все изменило - 

И не страшна теперь могила!.. 

Как насмерть раненый атлет. 

Наш эгоизм голодный бродит 

И ничего уж не находит: 

Что было - в юности пожрал. 

Что есть - державный опыт взял... 

.................................................... 

Нет, други, нет! Не сын я века! 

Я с вами в этот век вступил. 

Но вместе с жизнью человека 

Я жизнь иную получил. 

Я также был в его служены!. 

Я также нес его ярмо 

И полный думы и сомненья. 

Клонил задумчиво чело... 

Теперь прочь дума! Чистым, ясный 

Мне в душу влился новый свет. 

И ум, товарищ мой опасный. 

Увидел радостный рассвет. 

Тоска рассыпалась мечтами. 

И пала с сердца чешуя, 

И жизнь волшебными крыламн 

Мне снова душу обвила. 

Нет, страшно умереть!.. Туманен 

В очах греха загробный путь. 

Тот странным путь, где каждым равен. 

Где вечный сон не даст заснуть. 

Отчет прямом, отчет ужасный 

Готовит небу сын утрат, 

И гроб, наш проводник безгласный. 

Ведет и в рай и... в вечный ад...  

ИЮНЬ, 1848 ГОД

С наступлением 1848 года настали в Европе бедствия почти повсеместно. Во Франции 24 февраля - революция, ниспровержение законной власти, республика. От Франции разлился сей адский поток в смежные земли, кроме России: везде мятежи, нестроения... В России: холера, засуха, пожары. 26 мая, в среду, в двенадцатом часу дня загорелся губернский город Орел; сгорело 2800 домов; на воде барки сделались добычею огня. Потом сгорело: в Ельце - 1300 домов, во Мценске. Ливнах, Курске и во многих других городах - великое множество.

К нашему старцу пишет о. игумен Антоний Б.*: "Благодарю о. Иоанна (это наш скитский иеросхимонах, из бывших раскольников), что меня вспомнил и потрудился написать несколько строчек. Кажется, теперь и раскольникам, и православным следует подумывать не о личных своих делах, а о грядущем Божьем гневе на всех, который может, яко сеть, захватить всех живущих на земле. Революция во Франции не есть частное зло, а только воспламенение тех подкопов, которые подведены под всю землю, особливо европейскую, яко хранительницу просвещения и духовного, и мирского. Теперь страшен нам уже не раскол, а общее европейское безбожие. Времена язычников едва ли не оканчиваются. Все европейские ученые теперь празднуют освобождение мысли человеческой от уз страха и покорности заповедям. Посмотрим, что сделает этот род XIX века, сбрасывающий с себя оковы властен, и начальств, и приличий, и обычаев. Посмотрим, каков будет этот новый Адам в 48 лет, который теперь возрождается из европейской благородной земли. Какова будет эта зловещая птица, высиженная из гнезда парижского? Это яйцо давно положено. Оно еще в 1790-х годах согревалось, и вылупившийся Наполеон хотя и обжег себе крылья на пожаре московском, и, как будто мы вместе с ним простились и с войной, и с общими потрясениями, но, видно, это был только один болтун, а настоящий высидок явится в наше преблагополучное время, во дни мира и утверждения. Если восторжествует свободная Европа и сломит последний оплот - Россию, то чего нам ждать - посудите!.. Я не смею угадывать, но только прошу премилосердного Бога, да не узрит душа моя грядущего царства тьмы".

______________________

* Бочков. Впоследствии настоятель Череменецкого монастыря Петербургском епархии.

______________________  

Июня

Четверток. Праздник в Скиту Рождества святого Иоанна Предтечи. Пополудни в три часа, в четвертом, зашла страшная туча с молниями и громами с юго-запада при 20 гр. тепла. Она разразилась страшною бурею с проливным дождем и градом. От этой тучи во многих местах Козельского уезда произошли разрушения, в особенности же в нашем монастыре. На церквах - Казанской и Больничной - разломало на части железную крышу, сорвало кресты; на колокольне поколебало главу со шпилем и вырвало кровельный лист; на корпусах - трапезном и братском, что возле колокольни, и на казначейском - повредило железные крыши; во многих других местах повредило черепичные крыши и изгороди; поломало множество садовых плодовых деревьев. В Скиту упавшею сосной повредило башню, что на конном дворе, а с юго-западной стороны тоже упавшею сосною разбило два каменных столба в скитской ограде. А в монастырском лесу поломало и вырвало с корнем до двух тысяч самых толстых сосен... Страшная буря! Никто не припомнит такой!

По поводу этой бури старец сказал: "Это знамение гнева Божия на отступнический мир. Началось с Европы, доходит и до нас. Приблизилось время, предуказанное Откровением. Мы-то не доживем, ну а правнуки наши узрят пришествие Господа в славе".

Господи помилуй!.. А действительно, тяжело стало жить ныне современному человеку. Не от добра жизни пишут люди так, как пишет в своем стихотворении архимандрит Игнатий (Брянчанинов). Вот стихи эти.

Убили сердце...

Здесь все мне враждебно, все смерти тлетворным 

дыханием дышет: 

Пронзительный ветер, тяжелые воды, пары 

из болота, 

Измены погоды и вечно пасмурно - грозящее небо. 

Как бледен луч солнечный Бельта, повитый 

туманом и мглою! 

Не греет он, - жжет!.. Не люблю, не люблю я 

сиянья без жизни! 

Сражен я недугом, окован, как цепью, к одру 

им прикован, 

Им в келлии заперт. Затворник невольный, 

влачу дни ко гробу. 

А сердце мое?.. Ах! убили его!.. Оно жило доселе. 

Страданьями жило, но жило. Теперь - тишина 

в нем могилы. 

Его отверзал я с любовью и верой открытой всем 

ближним. 

Вонзили мне в сердце кинжалы; и были кинжалы 

наградой 

За дружбу, за слово прямое, за жизнь, принесенную 

в жертву!.. 

Уйду я, убитый, уйду от людей я в безвестность 

пустыни!.. 

Я вижу, что людям приятно и нужно: им нужны 

лесть, подлость. 

Тщеславие, чуждое истинной славы. Забыли, что 

слава - от Бога, 

От совести чистой. Но Бог им не нужен, и 

совесть - им бремя; 

Не нужны им в слуги наперсники правды 

с общественной пользы желаньем: 

Им нужны рабы - орудья их воли развратной... 

Уйду от людей и в глубокой пустыне предамся  

рыданьям: 

Там в пищу мне будут лишь стоны, и слезы - 

напитком. 

Оплачу себя, мое сердце убитое, мир, в зло 

погруженный, - 

И сниду в могилу печальный, в надежде отрады 

на небе".

Об узком пути ко спасению

26 июня. С трудом можно входить в Царствие Божие: его должно восхищать "нуждою", его должно брать сплою, как осаждаемый город. Врата в Царствие Божие тесны. Чтобы войти в них, должно стеснить и подвергнуть мучению греховное тело; должно унизиться, смириться и сделаться малым. Широкие врата, которыми идет большая часть людей и которые совершенно отворены, ведут к погибели. Посему не должно входить во врата сии. Когда мир оказывает нам свое благоволение и расположение, когда путь жизни нашей не представляет нам никаких неудовольствий, когда "добре рекут о нас вси человецы", то - горе нам! К будущей жизни мы тогда только бываем более способны, когда в жизни настоящей обременяют нас многочисленные бедствия. Итак, не будем следовать за большею частью людей, которые ходят по путям широким и удобным. Должно идти по следам малого числа избранных, по пути святых, по трудной стезе самоотвержения. Путь к небу должно пролагать между скалами несчастий этой жизни и вместе помнить, что последний шаг жизни требует самого великого усердия войти в тесные врата вечности. Вот что пишет об этом последнем шаге в вечность - "о брани в час смертный" - афонский иеромонах Макарий:

"День особенной духовной брани в нас есть день смерти. Если враг дерзнул явиться к безгрешному Спасителю нашему при конце Его земной жизни, в чаянии найти в Нем какую-нибудь погрешность, как сказал Сам Господь: Грядет мира сего князь, и во Мне не имать ничесоже (Ин. 14, 30), - то тем смелее является он каждому из нас пред нашею кончиною и дерзостно прнражается к нам, грешным. Итак, чтобы брань смертная не застигла нас неготовыми, необходимо бороться мужественно во время данной нам Богом жизни. Проведший свою жизнь в мужественной борьбе по навыку и опытности в духовной брани легко одерживает победу и в последний час смерти. Для сего требуется также частое и внимательное размышление о смерти. Делающий это страшную для неготовых смерть встречает с меньшим страхом: ум его, не занятый сторонними предметами, будет свободен в избрании мер для успешного окончания предсмертной борьбы.

Но в чем состоит предсмертная брань, и что нужно делать в час смерти, чтобы не остаться навсегда побежденным?

Есть четыре главных и более опасных прилога, которыми враги наши - демоны - имеют обыкновение побеждать нас в эти минуты, - это:

1) Неверие;

2) Отчаяние;

3) Тщеславие;

4) Различные мечтания и преобразования демонов в ангелов света.

I. Неверие

Если враг начнет нападать на тебя лживыми умствованиями и влагать в твой ум помыслы неверия, презри плевелы его и с твердою верою говори ему: "Иди за мною, сатана, отец лжи! Не хочу ничего слышать от тебя. Я верую, во что верует Святая Церковь, - и более ничего, никаких твоих умствований мне не нужно". И отнюдь не давай места в сердце твоем помыслам неверия, по слову Св. Писания: Аще дух владеющего (т.е. врага) взыдет на тя, места не остави: лукавство бо изыде от лица владеющего (Еккл. 10, 4 - 5). Помыслы неверия внушает диавол, чтобы низринуть тебя; а потому утверди ум свой, стой мужественно, берегись принимать не только какое-либо умствование, но даже и изречение Св. Писания, представляемое тебе доброненавистником: знай, что священные изречения приводит он всегда неполными и худо произносимыми, с превратным толкованием их, хотя и старается показать их уму хорошо, чисто и ясно произносимыми. Если этот лукавый змий спросит тебя: "Чему верует Церковь?" - оставь его с полным презрением и отнюдь не отвечай на его вопрос. Зная ложь и коварство его и видя, как он старается уловить тебя словами, веруй лишь несомненно от всего сердца в учение Св. Церкви и, когда, Божьею благодатью, силен ты в вере и непоколебим помыслом, к большему посрамлению врага, отвечай, что все, во что верует Св. Церковь, есть непреложная истина. Но, положим, он возразит: "Какая это истина?" - кратко скажи: "Та, в которую Св. Церковь верует". При этом постоянно старайся содержать сердце твое устремленным к Распятому за нас и взывай к Нему: "Боже мой, Творче и Искупителю мой! Помози мне в час сей и не попусти удалиться от истины святой веры или поколебаться в ней, но благослови мне, в истине сей благодатию Твоею рожденному и наставленному, окончить жизнь мою к славе Пресвятого имени Твоего".

II. Отчаяние

Второй прилог, которым лукавый усиливается совершенно победить нас, есть страх, влагаемый в сердце напоминанием нам всех наших грехов, чтобы низринуть нас в ров отчаяния и безнадежности. Чтобы не впасть в такую беду, нужно тебе хорошо знать, что напоминание грехов тогда бывает от благодати и спасительно, когда оно смиряет тебя и возбуждает в сердце сокрушение о том, что грехами своими ты оскорблял Бога и, вместе с тем, поселяет в тебе надежду и упование на благость Его. Но когда напоминание грехов смущает тебя, ввергает в неверие и малодушие и заставляет считать себя человеком навеки осужденным, которому нет более времени ко спасению, знай, что такое напоминание - от диавола. Посему, смиряя себя как можно более, отнюдь не оставляй надежды на Бога, и ты победишь врага его же оружием и воздашь славу Богу.

Нужно нам всякий раз печалиться и болеть сердцем об оскорблении, причиняемом Господу, когда вспоминаем грехи свои, однако, необходимо питать и надежду на крестные заслуги Его и, ради этих великих заслуг, просить у Него прошения. Если же тебе кажется, будто сам Бог прямо говорит твоему сердцу, что ты не от овец Его, то и в таком случае не должно тебе оставлять надежду и упование на Него. Не переставай и тогда взывать: поистине. Боже мой, я достоин того, чтобы Ты отверг меня за грехи мои, но все-таки дерзаю уповать на Твое благоутробие и надеяться, что Ты простишь меня; посему и умоляю: не лиши спасения создание Твое, достойное осуждения за злые свои дела, искупленные, однако, ценою Святейшей Твоей Крови. Желая быть в числе спасенных. Искупитель мой, во славу Твою, я весь, с надеждою на безмерное благоутробие Твое, предаюсь в руце милосердия Твоего: твори со мною, что Тебе благоугодно, ибо Ты един Владыко мой. Если Ты и умертвишь меня, и тогда я буду иметь в Тебе животворную свою надежду.

III. Тщеславие

Третий прилог состоит в тщеславии и самомнении, которое побуждает надеяться на самого себя и на то, что я буду спасен собственными своими делами. Смотри же всегда, и особенно в тот последний час смерти, не попускай своему уму полагаться на себя и на свои дела, хотя бы ты совершил и все добродетели святых; напротив, надейся на одного Бога и на Его благоутробие; поминая крестные страдания Спасителя, понесенные Им ради спасения твоего, уничижай себя до последнего издыхания. Если же иногда, случайно, и возникает в тебе мысль о каком-нибудь добром деле, знай: силою Бога, а не твоею оно совершено. Проси помощи Божией и надейся получить ее не ради заслуг своих или ради испытанной тобою брани, в коей ты явился победителем, но постоянно содержи себя в святом страхе, сознавая искренно, что все твои заботы, труды и подвиги были бы тщетны, если бы не содействовал тебе и не собирал их под сень крыла Своего Сам Бог; на Его только защиту возлагай все свое упование. Если последуешь этому совету, то не победят тебя враги в час смерти прилогом тщеславия: тебе откроется свободный путь от земли к небесному Иерусалиму, в преблаженное наше Отечество.

IV. Различные мечтания и преобразования демонов в ангелов света

Если упорный в борьбе враг наш, никогда не утомляющийся в наведении искушений, будет одолевать тебя когда-нибудь, и особенно перед смертью, некоторыми ложными явлениями, видениями и преобразованиями в ангела света - ты стой твердо в сознании своего ничтожества и смело говори: "Возвратись, окаянный, во тьму твою, ибо я не имею нужды ни в видениях, ни в другом чем, кроме благоутробия Христова и ходатайства Приснодевы Марии и Святых пред Господом". Пусть бы ты и в самом деле сознавал, что те видения действительно от Бога, - и тогда старайся отстранять их от себя, сколько можешь, и не думай, что устранением их, в сознании своего недостоинства, ты оскорбишь Бога. Если видения точно от Бога, Он Сам знает, как просветить и уверить тебя и не вменит Себе в оскорбление, что ты опасаешься принимать их. Дающий смиренным благодать не отнимает Своей благодати за дела, совершаемые по чувству смирения.

Таковы более общие оружия, употребляемые против нас врагом в последние часы нашей жизни, хотя на каждого он восстает, смотря по наклонностям и страстям, каким кто более подвержен.

Итак, повторим: чтобы не остаться навсегда побежденными, непременно должно прежде наступления смертного часа, при Божьей помощи, вооружаться против тех страстей, которые особенно обладают нами, и бороться с ними мужественно, чтобы легче победить нам диавола и в страшные последние минуты жизни.

Вот тот конец тесного и широкого пути, которым все люди идут в вечность. Но тесный путь готовит к вечности, и последняя борьба со врагом нашего спасения застает воина Христова во всеоружии, а - широкий? Подумать страшно!..

Бог предопределил нам быть сообразными образу Сына Своего: подобно Ему распинаться на кресте, подобно Ему удаляться земных удовольствий, подобно Ему в страданиях возлагать все свое упование на Бога и переносить их покойно. Но как велико наше ослепление! Мы всегда желаем удаляться от креста, который соединяет нас с нашим Господом; но мы не можем оставить креста, не оставив вместе Распятого на нем Иисуса Христа: крест и Распятый на нем - неразделимы.

Итак, будем жить и умирать вместе с Тем, Который пришел показать нам истинный путь к небу: не будем ничего столько желать, как приносить нашу жертву Богу на том же жертвеннике, на котором совершал Свою Иисус Христос... Но, к несчастью, все труды и заботы наши относятся только к тому, чтобы жить в обилии и довольстве и удаляться от узкого пути к Нему. Мы не понимаем, что таинство благодати соединяет блаженство со слезами. Всякий путь, который ведет к Престолу, должен быть приятен, хотя бы он был устлан тернием. На узком пути потребно терпение, но оно облегчается надеждою; потребно терпение, но оно услаждается видением отверстых небес; потребно терпение, но оно не бывает принужденно, а проистекает из свободного желания терпеть.  

ГОД

С 24 мая проходил отрядами через наш город пехотный полк, квартировавший в Белёве походом в Венгрию. Многие офицеры и нижние чины приходили в наш монастырь, слушали напутственный молебен, принимали благословение пролить кровь за Веру, Царя и Отечество. Но еще более трогательно было видеть благочестие полкового командира, который, проходя с полком через город Козельск, прибыл к нам в монастырь с штаб- и обер-офицерами и с ними несколько десятков отборных солдат. Все они слушали по Литургии молебен. После молебна полковой командир пришел в настоятельские покои и просил о. игумена благословить стоявших у крыльца во фронт воинов. О. игумен с христианским назидательным словом и отеческою любовью благословил каждого порознь, желая им сохранить верность Царю и Отечеству и победить врагов, изменников своему государю.

Полковник с офицерами были учреждены чаем и закускою. Принявшие благословение ходили также в скит, где принимали от старцев благословение, после чего отправились в путь с верою и надеждою на Всемогущего Бога, дающего победу над врагами.

Полковник высокого роста, худощав, волосы на голове седые.

Рязанским пехотным полк, квартировавший в Калужской губернии, выступил в поход из Калуги 15 мая. Поляки - как офицеры, так и солдаты - из всей армии оставлены внутри России, с отдалением от границ польских.  

Августа

Случай, достойный замечания

За раннем Литургией сего 6-го числа рясофорный монах Савва, больничный служитель, сказал послушнику Иакову, пономарю:

- Что вы никогда не поставите свечки угоднику Божьему преподобному Евфимию, к его иконе?

Икона эта у окна, возле северной двери алтаря, в приделе Великомученика Георгия Победоносца.

- Ризою, - продолжал о. Савва, - украсили, а свечки не ставите. Это все равно, что надеть на тебя драгоценную одежду, а хлеба не давать.

Послушник Иаков отвечал, что свечи к иконам ставят не пономари, а свечники. В это время подошел помощник свечника, послушник, штаб-лекарь, Максим Васильевич Путинцев, и начал ставить свечи к местным иконам. Монах Савва вынул из кармана 5 копеек медью и говорит:

- Максим Васильевич, возьми 5 копеек да поставь свечу преподобному Евфимию!

Максим Васильевич отвечал, что о. Галактион (свечник) на 5 копеек не дает свечки, и не взял их. Савва остался в скорби.

Только Максим Васильевич спустил паникадило пред царскими вратами, как увидал на паникадиле 10 копеек медью. Он удивился и говорит

Савве:

- Ну, отец Савва, давай теперь свои 5 копеек: я пойду поставлю преподобному Евфимию 15-тикопеечную свечку - теперь о. Галактион даст.

Только он принес и поставил свечку и пошел обратно к свечному ящику, как его внезапно посреди церкви остановила какая-то женщина, - подает ему 10 копеек медью и говорит:

- Возьми, батюшка, за свечку!

- За какую свечку? - спросил Максим Васильевич.

- Да вот за ту, что ты сейчас поставил.

Тут вспомнили, что перед этой иконою, действительно, никогда свечей не ставили, а мимо нее часто приходится ходить в алтарь.

Не внушение ли это было о. Савве от преподобного Евфимия?  

Августа

Об истинном благочестии

Аще кто льстит сердце свое, сего суетна есть вера. 

Иак. I. 26.

Сколько самообольщений на пути благочестия! Одни думают, что благочестие состоит единственно во множестве молитв; другие полагают его во множестве дел внешних, относящихся к славе Божией и пользе ближнего; иные - только в одних непрестанных желаниях приобресть спасение; некоторые - в исполнении одних внешних строгих обрядов или правил Церкви.

Все это хорошо и необходимо до известной степени. Но тот обманывается, кто полагает в этом основание и сущность истинного благочестия.

Истинное благочестие, которое освящает нас и совершенно посвящает Богу, состоит в исполнении истинной воли Божией в то время, в том месте, в тех обстоятельствах, в которых Бог поставил нас, - в исполнении всего того, что Он требует от нас. Сколько бы ни было в нас благочестивых чувствований и желаний, сколько бы мы ни сделали блистательных дел, они тогда будут иметь цену в очах Божьих и мы тогда только получим за них награду от Бога, когда этими чувствованиями, желаниями и делами мы действительно исполняем волю Божию. Слуга какого-нибудь господина пусть делает самые блистательные дела в его доме, но если не исполняет его воли, то эти дела, которых господин не требует от него, не будут иметь никакой цены, и господин его по справедливости будет говорить, что слуга его худо исполняет свою должность. Истинное благочестие требует не только того, чтобы мы исполняли волю Божию, но и того, чтобы мы исполняли ее с любовью. Бог хочет, чтобы все наши приношения Ему совершаемы были охотно и с радостью. Во всех Своих заповедях Он прежде всего требует от нас сердца чистого, исполненного к Нему любовью. Любовь и милосердие к нам Небесного Царя и Господа нашего столь бесконечны, что мы должны полагать все свое блаженство в том, чтобы быть самыми верными и совершенно преданными Ему рабами. Эта верность и преданность должны быть всегда и везде одинаково постоянны во всех неприятностях жизни, во всем, что противно нашим видам, намерениям и склонностям; они должны соделать нас готовыми жертвовать исполнению Закона Божия всеми нашими благами, нашим временем, нашей свободою, нашей славою и, наконец, нашей жизнью. Питать в себе такую преданность к Богу и выражать ее в делах - вот истинное благочестие. Но так как основание воли Божией иногда бывает для нас неизвестно, то долг самоотвержения требует, чтобы мы ее исполняли рабски, со слепым повиновением, но мудрым в самой слепоте своей. Обязанность эта необходима для всех людей. Самый просвещенный человек, который способен руководить других к Богу, имеет нужду в Божественном водительстве, хотя бы планы Его были бы ему совершенно неизвестны.