На ступенях широкой пологой лестницы, между вельможей и преступником - дабы слышать обоих, - размещались писцы со своими книгами; сбоку, в двух шагах, стоял купец, наблюдаемый особым стражником.

Остальные стражники - пешие и конные - двойной цепью отгораживали судилище от напиравшей толпы. Мелькали плети, взблескивали сабли, опускаемые плашмя на головы и плечи любопытных, излишне просунувшихся вперед.

Ходжа Насреддин с великим трудом протискался к судилищу -и сразу же над ним взвилась плеть, от которой, однако, он сумел увернуться. Немного отступя, он занял место позади какого-то дюжего рослого бородача; отсюда ему было и видно и слышно, а бородач заслонял его собою от взоров сиятельного вельможи.

- А теперь объясни, ты, именующий себя Агабеком, сыном Муртаза, - вопросил вельможа, - откуда и как попали эти драгоценности к упомянутому тобою земледельцу Мамеду-Али, от которого ты якобы их получил в уплату за воду? И почему он уплатил тебе драгоценностями, а не просто деньгами?

- Он беден, - глухо ответил Агабек. - Откуда бы он взял столько денег.

- Беден? - язвительно усмехнулся вельможа. - Беден, а платит за воду для целого селения? Беден, а расплачивается золотом и самоцветами?.. Запишите! - приказал он писцам. -Запишите эту бесстыдную, но глупую ложь, которая в дальнейшем послужит нам к изобличению преступника!

- Это - не ложь, о сиятельный князь! Забывшись, Агабек поднял было голову, но сейчас же получил колотушкой по темени и ткнулся подбородком в обрез ямы, прикусив язык. Удар, хотя и мягкий, привел его в изумление - он долго не мог ничего вымолвить и только смутно мычал, закатив глаза, источая слюну и возя бородой по земле; наконец он вошел опять в разум и речь вернулась к нему.

- Это - не ложь! - забубнил он себе под ноги в яму, как в бочку. - Упомянутый Мамед-Али действительно беден и не имеет денег; драгоценности же нашел он в своем саду, под корнями яблони, которую окапывал...

- Умолкни, презренный лжец! - загремел вельможа, встопорщив усы. - В твоих речах нет ни одного слова правды! Нашел под корнями яблони! Что же, ты надеешься уверить нас, что золото и рубины растут в земле" подобно грибам?,'

- О блистательный судья, о светоч справедливости - я готов поклясться на Коране!

- Поклясться на Коране! Ты хочешь увеличить список своих злодеяний еще и кощунством! Запишите, писцы, его ложь -запишите, дабы могли мы перейти к следующему вопросу.

Писцы записали. Вельможа перешел к следующему вопросу:

- Если ты, как это явствует из твоих ранее сказанных слов, действительно владел столь доходным озером, - то по каким причинам ты покинул его и вознамерился уйти в Египет? Где твое озеро?

- Я обменял его.

- Обменял? На что и кому?

- Я обменял его на египетского наследного принца... То есть на ишака, являющегося в действительности принцем... Я хочу сказать - на принца, имевшего обличье ишака...

- Что?! - подпрыгнул вельможа - Повтори!.. Нет, не смей повторять! Как ты осмелился перед нашим лицом сопоставить в своих лживых речах царственную особу и некое недостойное четвероногое?

- Вот, вот! - подхватил, обрадовавшись, Агабек. -Длинноухое, покрытое шерстью... Наконец-то его поняли! Позабыв о колотушке, он глянул вверх. Тяжеловесный удар, упавший на голову ему, сразу лишил его языка и привел к молчанию. Взор его помутился, отражая помутнение разума, и туман беспамятства скрыл от него лик вельможи.

- Новое преступление! - гремел вельможа. - Он изрыгнул хулу на царственную особу и осмелился на это в присутствии начальственных лиц! Писцы, запишите, - но, разумеется, в иносказательных пристойных выражениях.

- Здесь нет никакой хулы! - стонал из ямы несчастный. -Я направился в Египет, дабы принять должность визиря и хранителя дворцовой казны - в награду за возвращение принцу человеческого облика. Превращенный злыми чарами в длинноухого, принц был встречен мною...

- Молчи, презренный лживый клеветник, - молчи, говорю тебе! - грянул вельможа, восстав в пылу негодования с подушек. - Поистине, уже давно мы не оскверняли нашего взора созерцанием столь злостного я закоренелого преступника! К переча" всех неслыханных злодейств он добавил еще одно -самозванное присвоение высочайшего сана визиря, сана, которого даже мы сами только недавно достигли! Пишите, писцы, все пишите: первое - кража, второе - бесчинство и буйство, учиненные сегодня на базаре, третье - хула на царственную особу, четвертое - самозванство.