Ходжу Насреддина поглотили с головою другие заботы.

- Алиф! Лам! Мим! - неожиданно и резко вскрикнул он, заставив Агабека вздрогнуть. - Алиф! Лам! Ра!.. Кабахас, чиноза, тунзуху, чунзуху!..

Подняв руки, он обошел хибарку, останавливаясь в каждом углу, потом плотно прикрыл дверь и вернулся на свое место:

- Теперь нас уже никто не подслушает.

- А кто мог подслушать нас раньше? - вопросил Агабек. -Ведь мы и раньше были здесь только вдвоем, если не считать ишака.

- Тс-сс, хозяин! Сколько раз я просил тебя не произносить вслух этого непристойного базарного слова!

Он встал, отвесил ишаку почтительный поклон.

Тот обрадовался, оживился, задвигал ушами, замахал хвостом.

Но лепешки не последовало...

- Нет, хозяин, мы были здесь не вдвоем и не втроем, -сказал Ходжа Насреддин. - Разве ты не знаешь, что, помимо видимых существ, мир наполнен еще множеством невидимых, которые тем не менее понимают человеческую речь?

- Невидимые существа? Понимают человеческую речь? Это кто же такие? - усмехнулся Агабек, желая показать своей усмешкой независимость и смелость ума.

- Это - души людей, погибших неправедной смертью, главным образом - души повешенных, - пояснил Ходжа Насреддин. - В течение некоторого времени перед тем, как предстать на суд Всевышнего, они остаются еще на земле и бродят в поисках заупокойной молитвы. Они всегда вертятся вокруг живых и бывают весьма надоедливы, пока живой не догадается помолиться за них... К тебе, хозяин, они должны особенно приставать, -добавил Ходжа Насреддин, как бы мимоходом.

- Это почему же - ко мне? - насупился Агабек.

- Скажи - в бытность твою главным городским судьей в Хорезме не приходилось ли тебе приговаривать кого-либо к повешению?

Эти слова упали на голову Агабека, как хорошая дубина, обмотанная тряпьем, - мягко, но оглушающе. Недоверчивая усмешка вмиг исчезла с его лица: он боязливо оглянулся в темноту, которая сразу стала для него живой, таинственной, глубокой и зловещей.

- Приходилось, конечно. По службе...

- Вот видишь! Но заказывал ли ты, по крайней мере, заупокойные молитвы по этим людям?

- Заупокойные молитвы?.. Такое дело было бы слишком разорительно для меня. В Хорезме ловят столько разных злоумышленников!

- Вот поэтому невидимые к тебе и пристают.

- Откуда ты знаешь, что они ко мне пристают?

- Потому что они могут быть все-таки слегка видимы для изощренного зрения. Чуть-чуть, едва приметно... так, чтото вроде стеклистых червячков, плавающих в воздухе. Я давно их замечал над тобою. Да ты, вероятно, и сам их видел не раз, только не знал - кто они?

Так как Агабек был весьма толст и грузен, то, конечно, часто видел как бы плавающих перед глазами в воздухе стеклистых червячков, особенно когда приходилось ему нагибаться и снова выпрямлять спину.

- Да, видел... Но я полагал, что это от излишней крови.

- Если бы это происходило от излишней крови, тогда бы они представлялись тебе красными, ты же видишь их прозрачными, как бы бесплотными, - рассудительно ответил Ходжа Насреддин.

Против столь очевидного довода Агабек ничего не мог возразить. Слова Ходжи Насреддина тягостно поразили его мясистое воображение.

Он закинул голову, чтобы проверить - точно ли стеклистые червячки все удалились? Его толстый загривок напрягся, кровь замедлилась - и он увидел их перед собою во множестве. Он ужаснулся!

- Послушай, Узакбай! - жалобно воскликнул он. - Вот они, вот! Они здесь, никуда не исчезли!

- Успокойся, ободрись, хозяин! - сказал Ходжа Насреддин: слишком пугать Агабека не входило в его расчеты. - Это не те, другие. Так, мелочь. Те, опасные, удалились, эти же вполне безопасны.

- Ну хорошо, а как же дальше? Когда вернутся те, опасные? Ведь не могу же я теперь сидеть, спасаясь от них, в этой хибарке до конца своих дней? О Узакбай, о неразумный - зачем ты мне сказал? Раньше, когда я не знал...

- Ты легко можешь от них отделаться, хозяин. Закажи здешнему мулле поминальные службы. На год вперед. И заплати сразу. Этого хватит с избытком.

Давая такой совет. Ходжа Насреддин преследовал цель обновить из кармана Агабека чоракскую мечеть, которая своими облупившимися стенами, облезшей росписью и гнилыми столбами уже давно взывала к щедрости прихожан. Агабек был самым богатым прихожанином, но и самым скупым, - его следовало наказать.

- Конечно закажу! - воскликнул он со вздохом облегчения. - Пусть даже это мне обойдется в тысячу таньга! Подумай, сколь глубоко сидела преступность в этих людях: даже после смерти они продолжают свои бесчинства! Но, к сожалению...

- К сожалению, во второй раз их повесить нельзя, -закончил Ходжа Насреддин.

- Не обязательно вешать. Аллах мог бы наказывать их каким-нибудь другим способом.

Вот все, до чего мог возвыситься его убогий, тю-ремнопалочный разум, даже войдя в соприкосновение ^ таинственным миром, лежащим по ту сторону земного бытия!